Отчего сработала старая мина, они так и не узнали. Разведгруппа пробиралась по болоту, когда сбоку метрах в двух раздался хлопок. У немецкой шпрингмины хватило сил на последний прыжок откуда-то из трясины. Замерла в воздухе и с чавканьем ушла обратно в болотную жижу.
- Фууух…- облегченно выдохнули десять глоток. И снова пошли вперед, друг за другом, расталкивая грудью зеленовато коричневую болотную жижу. На маленьком островке попадали устало на землю. К Максиму сразу подошел сопровождавший группу офицер-посредник. Приблизил побледневшее лицо в крупных каплях пота:
- Сержант, я не буду засчитывать группе поражение. Мина - непредвиденное обстоятельство!
- Спасибо, товарищ лейтенант, - Максим посмотрел на бойцов и перевёл взгляд на часы, - А ну, попрыгали, хромоногие!
Группа поднялась и неуклюже запрыгала в мокрых, забитых по грудь болотной жижей, масхалатах.
- Все! Вперед, желудки! Вам бы только сухпай трескать и на траве
валяться, - Максим прыгнул с берега в вонючее месиво первым.
За двести метров до точки выхода группы выслали вперед двоих. Вернулись - у одного руки и лицо в крови.
- Товарищ сержант, - задышал Максиму боец в ухо. - Там на берегу все кусты заплетены спиралями Бруно. Мы сунулись, не заметив, и вот Серега порезался.
- Черт! - Максим приподнял бровь, - Когда же "Синие" заграждения поставить успели?
- Нет, товарищ сержант, - снова зашептал боец, - Проволока старая, ржавая уже вся.
- Так, бойцы! Быстро промыть ему порезы водой и антисептиком обработать. Ты, - ткнул пальцем в грудь бойцу, - Бери троих и резать бегом - штык-ножами. Мы через пять минут около вас.
Когда группа подошла к берегу, проход был уже расчищен.
- Товарищ сержант, здесь еще две противопехотные мины и одна ЯМ (ящичная мина в деревенном корпусе), судя по взрывателю. Неизвлекаемая, - помолчал боец, - Мы трогать не стали.
- Так, ребята, напоролись видно на старый оборонительный рубеж, - Максим вновь взглянул на заляпанный циферблат и вопросительно посмотрел на посредника.
Тот покачал головой, мол, твоя ситуация, сам и разбирайся.
- Так, Кудряшов, - отбросил сомнения командир группы, - Давай вперед, щупай мины. Остальные за мной. След в след.
Двигались медленно. Попутно нашли и обезвредили еще две противопехотки и одну мину - лягушку. Выйдя на поляну, увидели изломанную линию окопов. Посередине, на выносе пулеметной точки, ржавый, тупорылый немецкий пулемет и на нем остатки масхалата. Подошли ближе. У кого-то под ногой брякнула каска, отлетела, перевернулась, и вылетевший из нее сероватобелый череп оскалился на солдат. Бойцы заозирались.
Березки на поляне беспощадно посечены пулями и осколками. На осевших брустверах, в поплывших ходах сообщений, на поляне - везде лежали в полуистлевшем обмундировании останки людей. Русские, немцы. Все вперемешку. О ярости боя говорило все: и эти огненные следы на деревьях, и скелеты, лежавшие грудой друг на друге, белые кисти сжимали друг друга в последнем смертельном обьятии.
- Смотрите, - один из бойцов поднял каску, - Это наша, русская.
Все посмотрели на пулемет.
- Товарищ сержант, он ,что, закрыл пулемет собой?
Максим сглотнул комок в горле, представив, как рвет его тело свинец из этого крупнокалиберного пулемета.
Лейтенант присел на корточки и погладил изъеденный ржавчиной ствол.
- Дааа... - протянул он, - Дела... Подарил своим несколько мгновений жизни, чтобы успели они. Ну, что делать будем, сержант?
- Сейчас уходим, - глухо ответил тот. – Только нанесу координаты на карту. Мужики, ищите медальоны или документы. Пять минут.
Скоро группа собралась под березой около пулеметной точки.
- Нет у них документов, - доложил ефрейтор.
- Значит, разведвзвод какой-то погиб, - задумчиво выговорил Максими заторопил, - Все, вперед. Нам нельзя опаздывать, у нас свой бой.
Двинулись быстро. Каждого подгоняло увиденное, и когда группа замерла перед броском из тыла на линию обороны условного противника, Максим увидел, как играют желваки на скулах ребят. Он поднял ракетницу.
Через неделю его и командира взвода вызвал к себе комбат.
- Тут такое дело, - исподлобья взглянул на них. - Твои орлы нашли место боя, -утвердительно сказал майор, - Вам их и хоронить. Завтра с утра отделение в парадную форму, холостые выстрелы на три залпа. Остальные в полевой форме и в двенадцать часов на кладбище около Волоколамского шоссе. Там братская могила, там им и лежать.
- Товарищ майор, а удалось установить, что за бойцы? – спросил комвзвода.
Майор качнул седоватой головой:
- Немцев установили, а кто наши, и откуда они взялись - нет.
Пасмурный день туманил братскую могилу. Двадцать три гроба, обитых красной материей, стояли в мокрой глинистой яме, перед которой, замерев в почетном карауле, стояло семеро солдат. Распоряжавшийся майор предупредил командиру взвода, что приедут студенты, поучаствовать в церемонии:
- Пусть твои за порядком посмотрят.
Пока свободные бойцы разошлись по воинскому кладбищу. Ровные ряды стройных, неброских гранитных памятников. И на каждой плите имена. Много имен. Стоящий рядом с Максимом рослый правофланговый Спотарь зашептал, указывая подбородком на близлежащий камень:
- Товарищ сержант, гляньте.
Максим посмотрел на памятник . «Мария Семеновна Карытшева, санинструктор 12.12.1924-01.12.1941, Иван Солдатенков боец 14.05.1922-01.12.1941»… На каждом памятнике по три фамилии. Много памятников, много фамилий.
Спотарь, не желавший нарушать тишину кладбища, снова торопливо зашептал на ухо сержанту, срываясь с русского на белорусский:
- Я думал - они все пожилыми были, а они - такие же как мы сейчас.
Максим посмотрел с удивлением на Спотаря и подумал, что,
пожалуй, впервые видит того взволнованным.
Спотарь, попавший в часть практически из тюрьмы за поножовщину, не признававший в роте авторитетов, кроме старшего лейтенанта Бесчастных, стоял перед ним, и на его глазах блестели слезы...
- Товарищ сержант, я же думал, они все старые, как мой дед… А они молодыми погибли. И девушка. Ей же семнадцати не было. За что? За что они погибли?
Максим, криво усмехнувшись, бросил:
- А как сам думаешь, за что они погибли?
Разговор прервался. Появлась большая группа веселых молодых ребят с преподавателями. Они, шумно переговариваясь, прошли к могиле и стали примащиваться на краях гранитных плит. Спотарь двинулся с места и ,нависнув над крайними, прошипел:
- Встаньте с могилы!
- Что? - не понимающе произнес светловолосый парень, на коленях у которого примостилась небольшого росточка девушка.
- Встаньте, пожалуйста. На могилах сидеть нельзя,- уже громко и внятно произнес Спотарь.
Максим заторопился к спорящим.
Девушка испуганно попросила:
- Давай, Денис, отойдем, - потихонечку добавила, - Он какой-то нервный.
Остальные бойцы тоже заставили студентов подняться.
Максим стоял и за спинами не слышал того, что говорили у могилы. Доносились обрывки слов:
- Погибли... Советскую... Все как один... Никто не... Забыто...
Фразы путались и метались в голых ветках мрачных тополей по краям кладбища. Наконец, раздались хлесткие залпы, рванулись в небо стаи испуганных птиц, и толпа веселых молодых ребят устремилась с кладбища. Бойцы же подошли к могиле и,сняв перчатки, руками бросали мерзлые комья на крышки гробов. Только сейчас Максим заметил, что он и все солдаты взвода без головных уборов. Чеканя шаг, прошло отделение с автоматами по направлению к выходу. Бойцы построились в колонну по три и не в ногу пошли к автобусу. Последними шли сержант с лейтенантом.
У Максима от чего-то щемило сердце, и перед глазами стоял дед, уже совсем старенький, с седоватым венчиком редких волос на голове. Маленький Максимка залез к нему на руки:
- Деда, а, деда? Откуда у тебя такой шрам на плече? - Мальчик потрогал дедово плечо, где через рубашку прощупывался рубец старой раны.
Дед погладил мальчика по голове и вдруг сильно-сильно прижал его к себе, уткнувшись носом в завиток на макушке.
- Деда ,деда, ты чего плачешь? -растерялся Максимка.
- Нет, внучек, ничего, - счастливо улыбался дед, вдыхая солнечный запах волос внука, вытирая слезящиеся глаза правой рукой.