Вечерний звон
(Тост)
"Оттягивая носки и печатая шаг, я марширую в крысиной колонне. Правофланговый заблевал тротуар, но мы дружно шагаем за флейтой психически неуравновешенного троглодита.
Периодически наклоняясь, троглодит выдувает три ноты: альфа, бетта, гамма. Крысиный легион восхищённо внимает. Я чувствую себя идиотом, но выйти из колонны жутко и страшно – я сжат со всех сторон мохнатыми телами.
Знаю, что настанет рассвет: я проснусь и вырвусь из крысиной колонны весь искусанный и исцарапанный; я вдохну чистого воздуха и услышу чистую мелодию, которая окутает и согреет моё сердце, словно оренбургский пуховый платок. Оо-ре-е-енбу-у-ургский пухо-о-вый плато-о-ок! Восторженный вопль разожмёт мои жёлтые зубы и я превращусь в человека… Я позволю себе деловито шнырять по городским улицам и помахивать хвостиком, заметая следы. А что? Удобная вещь!"
…………………………………………………………………………………………………...
Пёс-Барбос отложил писанину дохлого крысёнка, отошёл к окну и раздражённо подумал, нервно барабаня пальцами по подоконнику: "Ишь ты! Какой-то крысёнок, а туда же – в люди! По ихнему выходит, быть человеком – значит шнырять и махать?! Чушь! Коллекция шкур разнообразного зверья на стенке – вот основание называть себя человеком!" Пёс-Барбос с гордостью посмотрел на стену, на которой аккуратно и основательно были приколочены шкуры: бегемота, кашалота, Ланцелота, пулемёта, блендомёта и, наконец, самая последняя свежая шкурка хитроумного идальго Аквадага.
"Только я, Пёс-Барбос, имею право именоваться гордым именем "человек"!" – закричал Пёс-Барбос в открытое окно и дико захохотал: "Ха! Ха! Ха!" Дикий смех ещё долго кружил над городом, навевая на всех ужас и заставляя жителей прятаться во все щели.
…………………………………………………………………………………………………...
… "Эти грызуны и дворняжки слишком много себе позволяют!" – грустно подумал Буратино, раздавил таракана, и швырнул седьмое издание мемуаров Пса-Барбоса в очаг, нарисованный на куске старого холста – книга ярко вспыхнула и сгорела дотла. "Как им не стыдно сравнивать себя с нами, людьми? Что общего я, человек, могу иметь с этими хвостатыми и лохматыми? – продолжал возмущаться Буратино. – Надо будет провести разъяснительную работу среди населения, растолковать черни – кто на самом деле есть венец творения природы!" Буратино достал из кармана напильник и стал точить кинжал.
Сзади на цыпочках подкрался седовласый Папа-Карло. Он накинул удавку на тонкую шею Буратино, одним резким движением забросил его в печку, закрыл заслонку и, с плохо скрываемым удовольствием, послушал последние крики несчастного.
"Ну вот, теперь потеплей будет. А то уж, поди ж ты, замёрз совсем уж, - подумал Папа-Карло, подошёл к окну и посмотрел на улицы заснеженного города. "Нам, людям, нужно тепло, поди ж ты: без тепла; значит, мы замёрзнем, наверное, да. Значит, с дровами как всегда напряжёнка; а тут, поди ж ты, какое-то полено сидит и разговаривает!" – по-стариковски продолжал размышлять Папа-Карло, затем открыл печную заслонку, пошурудил кочергой и снова закрыл".
…………………………………………………………………………………………………...
Главный редактор дочитал рассказ, закрыл глаза, обхватил голову руками, встал, подошёл к окну, распахнул его настежь и глубоко вдохнул морозный воздух. Затем быстро вернулся, открыл нижний ящик, достал что-то и бросил на стол. Это был ржавый наган образца 1905 года. "На вот! Застрелись! – сказал главный редактор, - чем постоянно жить с этим, лучше застрелись!" "Предпочитаю цитрамонохитроцитолит – такой же эффект, - ответил я и выкатился в пятое измерение…
ЭПИЛОГ
… Проходя по улице, я услышал слабый писк. "Крысёнок! – воскликнул я, - ты жив?" "Конечно жив, но это не повод наступать на хвостовой отросток!" – проворчал крысёнок. – "Ну извини, привычка!.. Слушай, как же ты выжил? Ведь с тебя содрали шкуру!" – "Как – как! – продолжал ворчать крысёнок, - если ты написал что-то, это не значит, что так было на самом деле! Всё – враньё! Всё - ты придумал" – "Конечно, придумал! Как я рад, что ты вернулся! Слушай, пойдём ко мне! У меня с прошлого года остался прошлогодний тортик – не знаю, что с ним делать. А для себя я приготовлю горячий шоколад с бутербродами – клёвая вещь!" "Для себя? – крысёнок облизнулся, - ну ладно, пошли!" И мы пошли, оттягивая носки и печатая шаг…
И не заметили, как следом за нами, вынырнув из подворотни, крадучись и оглядываясь, засеменил Пёс-Барбос. Дрожащими от нетерпения руками, рассыпая на дорогу патроны, он на ходу перехрю! кря! заряжал свой старенький ворованный "шмайсер"…
До выстрела оставалось ещё пол-года, но Пёс-Барбос, как всегда, торопился… Так выпьем же за Буратино, который никуда не торопится и спокойно ждёт со снайперской винтовкой на крыше самого высокого небоскрёба!