^1^
И наконец наступает завтра! Сколько говорил, сколько раз думал: "Завтра, завтра!.." - и вот, наконец, тут проснулся - мята во рту, солнце в венах!
А за окном всё тоже, гранитное утро, люди всё больше сегодня, вчера… Но есть и такие, как я! Они улыбаются, в их шелесте можно услышать слова "мой", "моя"…
Моё дерево. Кора - барельеф на плите утра, но кто знает, что это створки, тяжёлые двери в Иное. Только я, а мне сейчас некогда.
Листья, каждый был миниатюрной картой нежного зеленоватого золота, в дорожках и веснушчатой ряби отметок… Я бывал там, но так редко! Просто рассматривать (часами!), прикладывать к щеке - обычно лишь это…
О дерево, какой же ты было сокровищницей, удерживая их все!
Не надо тосковать - они вернутся! Сейчас твои руки высохли, кожа страшно обтянула жилы и кости… В них сплёл своё королевское гнездо туман, да, да я вижу!.. но так уже было, помнишь было! Ты столько раз переступала границу между осенью и смертью.., они вернутся! Они вернутся. А я нет. Такой вот у меня выбор.
^2^
Серое утро, только одна из граней кубика и хорошо (интересно!), когда держишь кубик в руках. Плохо, когда нет, когда в принципе нет, когда нет никакой возможности со вкусным хрустом добавить новых цветов, а что может школьница (старшеклассница), пускай и не совсем обычная, а что мог я - только сделать подарок, чудо и остаться один?
Но тогда был вдвойне ноябрь, потому что школа, потому что липкая мастика и сухая грязь, всюду, всюду, на подушечках пальцев, губах!
^3^
Утро, наверное, оно было таким же, только я был другим, и ты… была. Оно выдавливало окна класса, как выпученный глаз идиота: "А что тут?". Взвешенный в стоячем воздухе порошок грязи, тесная-тесная банка аквариума…
Ещё не начался первый урок, а ты уже умирала. Я видел это, я ворошил изгаженные страницы учебника, я знал так нельзя, нельзя так видеть тебя и оставаться вместе - нас разрывает!
Ерунда, что с милым и в шалаше рай, в шалаше… в шалаше может и рай, почему бы и нет, тут грязно-рыжий линолеум и выдолбленные косточки паркета в коридоре, и день за днем бесконечный ноябрь… И ещё мастика… всюду, всюду!
Я вскочил на твою парту (ботинки, грязь на них ещё не обсохла), потому что давно знал это место! Что-то трещало, рушилось и стоило мне подумать "а вдруг не получится?", как сразу бы и не получилось, сразу бы всё стало ещё хуже. Но я смотрел на тебя и думал, что всё, куда уж хуже…
Не знаю, как скоро, сколько я стоял, но всё вышло. Дверь над партой открылась, маленькая, но важная волна бросилась мне в ноги, омывая ботинки, чтобы тут же растаять, расплакаться в пене… Ты подошла, и наши тени крупными рыбами осели на дно, запутались в солнечных сетях...
Ах, если бы я только мог пройти! Нет, только дверной проём.
^4^
В 8 я считал, что 13 - это ужас, как много, в 16 я выбрал в качестве идеала 22. 23-ый день рождения нет смысла и праздновать, лучше славно умереть в идеальном возрасте.
И вот 22 (привет!), время выбора, время попрощаться с деревом (меня сорвали давно, совсем незрелым, но бросили рядом), его жёлто-зелёными снами. А смерть, сколько раз уже было, и тут совсем не к месту, глупо.
^5^
Я всё гадаю, что увидели другие? Как я залез на стол - да, но что они увидели дальше. Я допытывался, но ясного ответа не получил, понятно, всем хотелось, чтобы не было этого дальше, вообще не было. Одно дело, когда я псих, а когда все? И ты пропала, как объяснить (забыть)?
Что-то о свете на лицах, всюду утренний сумрак и эти мерзкие лампы-трубки, а на наших совсем другое, так солнце светит только летом… Как мне не хотелось, чтобы ты снимала руку с моего плеча, но дверь могла захлопнутся перед самым носом, будто нож в животе провернулся, как только я подумал об этом…
- Иди, пожалуйста, иди!
Ты сняла руку и пошла, быстро наполняясь счастливым теплом. Другие… для них не было океана и солнца, для них не стало и тебя. А я видел, видел, как ты заходила в воду не жалея ботинки и одежду, зачем они тут? Я подарил тебе всё, что мог, всё, что тебе было нужно, и не мог пойти вслед! А ты не могла вернуться. Проклятый мир, он вдруг оказался сильнее! Ты обернулась, твои глаза лучились: "Да, да, да! Иди, чего стоишь?". Я знал, что ничего не выйдет, но твои слова захлестнули меня надеждой, такой же тёплой, как и океан… Прыжок… и солёной воды (после я попробовал языком) коснулись только кончики пальцев…
Дальше всё оборвалось, проступил угол парты, разорвал и скомкал бирюзовую воду, резанул по виску. Грязный пол. Одноклассники притихли в удивлении и даже, может, сочувствии, мне это совсем не нравилось, утешали будто слабоумного…
^6^
Сейчас я думаю, что дальше (7 лет?) было не так уж и тускло, хотя да, много чёрного, но и белый, только эти два цвета, а что может быть контрастней?
Мне правда кажется, что всё было довольно плотно, черно-белое беспамятство, я постоянно находил тебя в отражениях бликах и тенях, пока шёл израненный по этой лунной пустыне. Много-много надежд, целые грозди, но не за что взяться руками…
О сколько раз я выбрасывался из окна, выбивая всем телом стекло! Знаешь, как это, лететь в звенящими детскими голосами осколках! Как они сверкают, когда из светлых цветов только белый! Но я пролетал освещённые этажи и мои осколки гасли, а я опять засыпал. А просыпался в той же пустыне, избитый, как собака…
^7^
А может и не плотно. Просто жизнь сжалась до трёх дней: вчера сегодня и завтра.
Едва открыл двери и вот ко мне уже направляется охранник в камуфляжной форме. Кое-что таки изменилось - с этим трудно спорить. Но зачем травяной камуфляж - лучше бы маскировался под мраморные плиты! Или сероватый паркет на…
Я всё улыбаюсь, а он что-то говорит. Повторяет:
- Вы к кому?
Я называю твоё имя, вернее фамилию, в школе принято называть
фамилию, помнишь? Как давно меня уже не спрашивали о тебе, я просто пьянею от счастья!
- А кто она?
"Кто она?", "кто она?", "кто она?" - звон церковного колокола… Он
ничего не понял, но я не злюсь. Я пьян или под гипнозом… Кто она?
Да, это гипноз: я выкладываю всё что знаю, как можно больше, целые пласты информации о тебе. Теперь ты близко, совсем-совсем близко!
Но охраннику это не интересно и он быстро теряет меня из виду. Оно и к лучшему. Я дымка, ветерок проскользнувший в приоткрытые двери… В школе на такое внимания не обращают.
Тогда важно было сломать, разрушить, выиграть, поставив всё. На виду у всех, не имея никаких шансов… Сейчас я ухожу незаметно. Не надо ничего трогать. Пусть всё остаётся, как есть.
Не надо грязных ботинок на парту - просто взлететь и слегка согнуть ноги в коленях. Меня никто не увидит - это я тоже умею.
Наконец, завтра…