Я совершил не одну, а много глупостей. Но, главная, дал ей номер своего мобильника. Ей - это моей однокласснице Маше Фроловой. Мы случайно встретились в прошлом году, и я, обрадовавшись, затащил ее в кафе, где мы и просидели до полуночи. Сидели, вспоминая то время, когда мне нравились все девушки вокруг кроме нее, а она была тихо влюблена в меня и страдала от отсутствия взаимности.
- А помнишь Машик, я встретил тебя за день до отправки в часть?
- Помню, - улыбнулась она, - я не видела тогда тебя уже год, и, в
принципе, переболела тобой. А ты?
Память вернула меня в тот июньский день.
Уже с наголо обритой головой я бежал по улице частного сектора, вплотную примыкавшего к нашему микрорайону. Повернув в проулок, я обалдело остановился. Девушка, идущая мне навстречу, могла быть кем угодно - только не Машкой. Легкая и изящная, за какой-то год утратившая подростковую угловатость. Большие васильковые глаза, мягкий овал лица. Тоненькое, коротенькое платье, стройная фигурка, грива каштановых волос. Покачнувшись на выбоине дороги, легко всплеснув руками, поймала равновесие и остановилась передо мной.
- Привет, - ее голос прозвенел чистым серебром.
- Привет, - пробормотал я.
- Ты чего такой лысый? Жарко?
- Нет, - завтра в армию....
- Удачи тебе, - и, качнув бедрами, пошла дальше.
Я ошарашенно смотрел вслед, пока она не скрылась за углом.
-Я сильно изменилась?
Я поднял глаза на сидящую передо мной Машу.
Усталое лицо и сеть морщинок. Взрослая тридцатидвухлетняя женщина. Хорошая фигура, неплохо одета. Каштановой гривы нет - выкрашена в рыжий цвет.
- У меня дочка. Пятнадцать лет.....Рановато родила.....Так получилась. Отца у нее нет с рождения. Так и живем вдвоем. А у тебя как?
- Сын, два с половиной года, жена, работа - все как у многих.
- Два с половиной ? Не поздновато решились?
Я недоуменно повел плечами - как смогли так и решились....Какая разница возраст.....
- А ты изменился - молодо выглядишь. И в плечах раздался. Только в висках волоски седые, -протянула руку и потрепала по коротко остриженому ежику, - и голос твердый стал какой-то...
Мы все говорили и говорили, не замечая времени.
Оказывается, они каждый год встречаются классом. Меня потеряли. Я удивленно посмотрел на нее:
- Отец-то у меня живет там же, где и прежде. Зашли бы к нему....
Она неловко замялась:
- Ну, вот, в принципе все и разрешилось, - я встретила тебя. У тебя есть телефон?
- Есть, конечно есть...Запиши ... - дал ей номер сотового. Потом расплатился, и мы вышли из кафе. Я довез ее домой. На прощание она мазнула меня в губы быстрым поцелуем:
- Я обязательно тебе позвоню...
Это было год назад.
Я почти забыл эту встречу. Забыл, как забывал все то, во что не считал нужным верить. И вдруг - звонок. Усталый, отчаянный голос:
- Ты не мог бы со мной встретиться? Сегодня вечером.
Я растерялся:
- Нну, давай....
Подьехал к кафе. Она уже сидела за столиком. Нервно курила. Отодвинул стул, сел. Она подняла глаза, красные, заплаканные.
- Я тебя слушаю.
Она жадно затянулась. Посмотрела на мои руки, положенные на стол. Снова подняла глаза:
- Ты сильный, - утвердительно и неожиданно твердо сказала она.
Я иронично поднял левую бровь.
- У меня проблема... Большая проблема...
Я перевел взгляд с нее на прокуренное пространство кафе.
- Ты меня не слушаешь! - истерично вдруг закричала она. - Меня никто не слушает, все проблемы - только мои проблемы, я никому не нужна со своими проблемами. - Вдруг упала лицом в ладони и заплакала.
Я сидел и смотрел на нее, пережидая взрыв истерики. Она подняла голову:
- Я все поняла... - резко вскочив, схватила сумочку и стала рыться в ней в поисках денег. Швырнула несколько скомканных бумажек на кофейное блюдце и побежала мимо меня, огибая столик. Перехватил за руку и насильно усадил на стул:
- Ты пригласила меня , чтобы закатить истерику ?
- Нет, просто я так устала...
- Маш, говори дело...
Она начала сбивчиво и быстро рассказывать.....
История была проста, но банальна ли? Ее дочка влюбилась... Первая любовь, понимаете ли....В этакого, как я люблю определять подобный тип современных мальчиков, бомбиста-нигилиста. Отрицание всего и вся, отсутствие авторитетов и кумиров, пацифизм и полный пофигизм, осложненный полнейшим раздолбайством и отягощенный употреблением наркоты. Бедная Лиза и идея перевоспитания мятежной души. Я слушал ее, понимая, к чему она клонит. Интересно, а она осознает, что наркомания практически неизлечима, и у меня есть семья и ребенок, и она не просто осложняет мне сейчас жизнь...
- Вот так все и получилось - закончила она.
Я изобразил на лице понимание. Неделю назад дочь ушла из дома и не вернулась.
- Но сейчас я знаю, где она. У меня есть адрес этого притона.
Я посмотрел на нее. Интересно, как быстро я превратился для нее в оружие для достижения поставленной ею цели. Нет, про меня сейчас она не думает. Если я туда пойду, и со мной что-то случится, какие чувства она испытает? Я спросил:
- Ну, а что милиция?
- Милиция не хочет связываться с наркоманами.
- А отец? Ведь у нее есть отец?
- Он сказал: «Это твои проблемы, милая!»
Я еще раз посмотрел на нее. Склонил голову и подумал о своих. Снова поднял глаза и медленно спросил:
- У тебя есть ее фотография?
Маша достала из сумки карточку. На меня взглянули знакомые глаза. Совсем ребенок. Снова устало посмотрел на нее.
- Я ... - произнесла она и взяла мою руку в свою. - Я тебе ....
- Что ты мне? - медленно и с расстановкой произнес я, глядя на нее в упор.
Она положила руку мне на грудь:
- Я все для тебя сделаю...Помоги мне...
Я усмехнулся:
- Оставь для дочери свое внимание.
Резко встал:
- Поехали!
- Ты поедешь один?
- Нет, хммм…я не настолько глуп.
В машине достал телефон. Кому позвонить? Юрке? Точно, Юрке!
Юрка Уфимцев - бывший афганец .
Познакомились случайно. Лет пять назад ехал домой с тренировки и заснул в трамвае, забыв оплатить проезд. На конечной попытался взять, но контролеры придрались. Я стал спорить. Позвали стоявший на остановке наряд милиции. Те стали тащить в отделение. В этот момент мимо проходила поддатая компания мужиков, у которых, видно, чесались руки. Разогнали этот, а потом еще несколько таких же нарядов, попутно отобрав у них дубинки. Так я очутился в славной компании Юрки и его однополчан-десантников, праздновавших свой праздник души. Узнав что я был в Таджикистане, был взят за жабры ими со всей серьезностью. В общем, в этот день, а точнее далеко за полночь, я был принесен и оставлен около родной двери, прислоненным лбом к кнопке дверного звонка. Изумленная жена, пожалуй, никогда еще не видевшая меня в таком виде, долго не могла совладать со мной. По ее словам, попав в постель, я долго хохотал, рассказывая, с какими замечательными ребятами только что познакомился, не давая ей спать. В общем, такой Юрка был и в жизни. Озорные огоньки в его глазах гасли редко. Так завязалась наша дружба. Дружба двух совершенно разных людей. Года три назад он умудрился стать бизнесменом. Мелкий такой бизнес. Несколько ларьков со сникерсами и прочей мелочевкой давали кусок хлеба с маслом. Стал представительным, купил поношенного сто восьмедесятого «мерина» и подарил жене свою более новую девятку. Но в одночасье посолиднев, не потерял задора и продолжал иногда куролесить по-черному, если представлялся удобный случай.
Только Юрка мог согласиться на такую авантюру: ехать со мной в какие-то трущобы на другой конец города, выручать неизвестную ему девчонку, дочь неизвестной ему женщины.
- Юрик, привет, - сказал я в телефон.
- Татарчонок, - загромыхал он басом в трубку, - Давай ко мне. Жена наготовила пельменей.
- Еду-еду, - сразу согласился я. - Сейчас тебе блюдо почище пельменей привезу.
- Да ну! Какое? - заинтригованно спросил он.
- Не торопись, Юрец, сейчас попробуешь....
Я закончил рассказывать ему. Он посмотрел на меня как будто первый раз в жизни:
- На кой тебе это, Татарин? Ты вроде женат. Ты ее что, того...?
- Юрик, ты где служил ?
- В ДШБ...
- Тебе нравилось ?
- Да в общем-то…
- А почему ?
- Ну, мы могли то, что не мог никто.
- Так вот, оставь мои яйца в покое. Я вообще живу на редкость в согласии с ними. Там ждет человек и мы для него - последняя инстанция.
- Мммммммм, - покрутил головой Юрик., - Да вот последняя ли... Идеалист ты, Татарин, потому и пользуют тебя направо и налево, кому не лень.
Я поднялся:
- Ладно, хрен с тобой, поеду один!
- Да погоди ты, - в глазах Юрки зажглись знакомые огоньки, - Только чур, по-взрослому играть... Пошли,переоденемся. У меня куртки камуфляжные есть и фонари возьмем. Печенью чувствую - кровавое будет дело. Нюх у меня на это.
Мы медленно ехали по темной улице на окраине города. Я, высунувшись в открытое окно с фонарем, лучом света отыскивал номера. Возле двадцать седьмого дама Маша схватила меня за плечо:
- Это здесь. Пятый этаж, квартира девятнадцать.
Мы стали подниматься по лестнице.
- Блин, Татарин! - сказал Юрка, - Вот возьмут нас за задницу, за проникновение в чужое жилище.
Я в душе с ним согласился. Темно здесь еще. Черт ногу сломит.
- Свети на двери! – пробурчал Юрка.
Остановились около давно некрашенной двери. Номера не было. Глазка тоже. Черная дырища и болтающиеся проводки дверного звонка. Для успокоения совести обвели лучом света по другим дверям.
- Черт! - снова выругался Юрик. - Лампочки повесить не могли.
- Юрец, здесь живут нарки. Какие лампочки?
- Стучаться будем? – усмехнулся Юрка и забухал кулаками в дверь.
Долго никто не отвечал. Наконец торченый голос из-за двери протянул:
- Кто?
- Кто-кто… Водопроводчики. Сейчас будем вам трубы починять.
За дверью затихли.
- Вот торчок хренов, упал он там что-ли... - Юрка поднял снова руку.
- Юрик, погоди. Они вежливости не понимают. Давай, как вы в ДШБ входили. -
- Это как? - недоуменно спросил Юрка.
- Ты что, Юрец! - я подпрыгнул и ударил правой ногой в район замка.
Дверь с хрустом слетела с петель.
- Давай, Татарин! - зорал Юрка, влетая за мной в квартиру. - Ищи эту телку и валим отсюда - соседи ментов вызовут.
Узкий коридор был освещен слабым светом пыльной лампочки. Прямо передо мной стоял худощавый черноволосый парень. Выбросил наискось снизу вверх правую руку. «Смешной, - успел подумать я, - ударить хочет. Ххеххх… таких десяток нужен, чтобы меня завалить.» Но в какой-то момент, хоть и с опозданием, отшатнулся назад и сразу увидел блеснувшее тусклым светом, в летящейко мне руке, лезвие. Сразу вперед - удар в коленную чашечку. Удивился, когда он не упал. Удар пальцами в кадык и сразу - же перехватываю запястье, тяну чуть вверх и вбок. Хрустит кость и бритва падает в темень на полу. Поворачиваюсь назад и вижу Юрку, бьющего левой рукой в лицо второму наркоману.
- Юрка! – кричу, - Вырубай его. Обдолбленные, они боли не чувствуют.
- Сейчас, - пыхтит Юрка в ответ.
Доводит удар ногой в лицо. Наркоман влипает головой в стенку и сползает по ней, оставляя кровавые полосы.
Разворачиваюсь назад и вслушиваюсь в тишину.
- Татарин, - напряженно шепчет Юрка. – Быстрей ищи девку, и уходим.
Включаю фонарь и иду по комнатам. Юрка еле слышно топает сзади. Свет луча проявляет тела, лежащие вповалку на грязных матрацах или просто на полу. Под ногами похрустывают осколки. Всматриваюсь в лица. Никого не беспокоит свет фонаря. Последняя комната. Вот она. Свет выхватывает знакомые каштановые волосы.
- Нашел?- напряженно спрашивает Юрка.
Достаю из кармана фотографию - в свете фонаря сравниваем. Все - она!
- Но если ошиблись, я сюда больше не пойду, - ворчливо предупреждает Юрка.
Трогаю девушку за голое плечо. Она открывает глаза и садится. Как есть - вся голая. Расширившимися глазами смотрит на фонарь. И вдруг, дико визжа, растопырив руки, бросается на нас.
Все. Мне это надоело. Делаю шаг в сторону и наотмашь бью под горло и, вцепившись рукой в волосы, вложив всю свою злость, бью под подбородок. Девушка складывается как кукла.
- Все, Татарин, все, - шепчет Юрка. - Бери ее и ходу, хромоногие, ходу.
Бежим вниз по лестнице. На ходу открываю заднюю дверь девятки, бросаю девчонку к матери на заднее сиденье.
- Татарин,ты поведешь, - слышу юркин голос.
- Почему?
- Давай за руль, быстро! - Юркин голос зол.
Не помню я у него такого голоса. Выезжаем на трассу и видим, как по встречной полосе быстро несутся две патрульные машины.
Отьехав километр, Юрка просит меня:
- Татарин, посмотри , что у меня там в плече торчит.
Съезжаем на обочину. Сзади счастливая Маша гладит дочь по лицу. Смотрю на Юрку. В правом плече торчит отвертка.
- Юрк, говорю, - это отвертка.
- Ну да - а ты, что, ожидал увидеть попугая, - морщась от боли говорит он. -Значит так, давай меня домой. Устал я что-то от вас сегодня. А потом своих красавиц вези от меня к чертям собачьим… И чтобы больше я их не видел. Да не трогай ты эту отвертку, сейчас кровищи будет.... Заезжаем к нему во двор.Ставлю машину в гараж. Вытаскиваю отвертку из плеча и туго бинтую поверх одежды. Юрка морщиться. Давай вали отсюда со своими бабами - сейчас Ленка все увидит - мало не покажется. Юрк канючу я - тебе в больницу надо.... Слушай да иди ты ...Он быстро идет к дому. Закутываю девочку в свою куртку и беру на руки. Мы идем к моей Волге. Завожу двигатель и мы едем в городской наркодиспансер. В приемном покое Маша мне улыбается - спасибо тебе. Мы завтра встретимся - я позвоню. Слушай - говорю я ей устало. И вдруг какая то пружина во мне распрямляется со страшной силой. Я ору на нее владывая в свои слова ту брань которую только мог вспомнить, останавливаясь чтобы набрать в легкие воздух. Она поворачивается и уходит. Стоящий рядом немолодой врач испуганно трогает меня за плечо. Молодой человек - у вас вся щека в крови. Прикасаюсь к лицу. Так и есть порез. Врач уводит меня в приемную. Промывает и дезинфицирут рану. Я тихо бормочу ему спасибо. Бреду к машине и с пробуксовкой рву ее с места.
На следующий день позвонила жена Юрки:
- Срочно приезжай, - холодно бросила она в трубку.
Открыла дверь. Не ответила на моё приветствие. Юрка валялся в кровати с температурой:
- Ну, что? - спросил он, имея в виду жену, - Не разговаривает ? Дааааа… она мне тут вчера устроила... Содом и Гоморра отдыхают... Ну, ничего, отойдет. Вот, что, земеля, волоки меня в госпиталь к корешку моему. Что-то плечо мне не нравится.
Юркин друг долго ковырялся блестящими крючками у него в ране:
- Ну, вы даете, мужики, на старости-то лет. Ладно, ты езжай, а ты, Юрик, пару неделек у меня отдохнешь. Похоже на заражение крови...
- Эх, резать бы вам все, да резать, - буркнул Юрка.
- Ничего, - захохотал хирург, - Если сможешь после процедур, компанию в шахматы будешь мне составлять.
Через две недели Юрку забирали из больницы. В машине, пользуясь отсутствием жены, отправившейся вручать магарыч врачу, зашептал на ухо:
- Татарин, ты на следующие выходные свободен?
- Свободен.
- Повезешь нас на рынок . Ленке шубу будем покупать. Умасливать ее надо. Сам понимаешь.
- Юрка, да о чем разговор. Были бы деньги - сам ей купил.
- Нет, все нормально. Давай за нами часиков в девять подьезжай.
На базаре долго бродили по павильонам. Юрка приценивался, Ленка примеряла.
- Кусаются шубки, - бормотал Юрка, скользя взглядом по бирочкам с ценами. Внезапно он повернулся:
- Вот, гляди, красавица с хвостами....двести тысяч. Надо – же, сегодняшняя цена крови офицера в Чечне. Человек и шуба... Именно столько получит его семья если... Оглянулся на нескольких девиц, примеряющих шубы, и повысил голос: - А вот смотри, восемьдесят тыщь - это солдат.
Я положил руку ему на здоровое плечо. Ленка прислушалась и, подойдя, обняла нас за шеи:
- Не понимаю я вас, воевавших, - тяжело вздохнула, - И не смогу, наверное. Глупые и безрассудные вы. Но мужики стоящие и лучше вас нет и не надо...
Шубу мы ей, кстати, купили. За двадцатник. Искусственную, конечно.