Не дай вам Бог ездить в общественном транспорте по утрам. Ужасная давка, хмурые лица, напряженно решающие проблемы планетарного масштаба, готовые обрушиться всей мощью своего языка и интеллекта на помешавшего им. Кто-то не так посмотрит, кто-то наступит на ногу, кто-то упадет не куда-нибудь, а прямо на вас… Конечно не все так плохо и если повезет, можно доехать с удобством, сидя, уставившись в оно и отвернувшись от всех и вся.
Вот так и Николаю Ивановичу этим утром крупно повезло – успел занять сидячее место, да еще у окна: очень удобно – никто не мешает, не тычется сумкой в плечо, не наступает на ноги. Сиди и спи. Одна проблема – вредные старушки, которые в рабочий день (!), рано утром (!!) так и норовят забиться в автобус с непонятной разумному человеку (или человеку разумному) целью. Заберутся, встанут рядом и так и сверлят взглядом – ждут, когда в жертве проснется совесть и она уступит место. К счастью и эта проблема решаема, можно просто закрыть глаза и притвориться спящим.
Николай Иванович быстро огляделся, удовлетворенно вздохнул – все спокойно – и уставился в окно. Дома и люди замелькали перед ним. Вот какая-то дамочка с тяжелыми сумками на перекрестке озлобленно вскинула на него глаза. Николай Иванович тоже невольно нахмурился, скорчил недовольное лицо и она отвернулась, нервно дернув плечом. Вот бомж вынырнул откуда-то из подворотни, сонно оглядел улицу и побрел к ближайшим мусорным бакам – завтракать. Николай Иванович поморщился.
Автобус как обычно наполнился уже на второй остановке, но люди все лезли и лезли, с каким-то ожесточением пытаясь втиснуться в несуществующее свободное пространство. И как обычно поднялась ругань. Николай Иванович не обращал на это никакого внимания. Сегодня ему положительно не хотелось ни о чем думать. Он смотрел в окно. И вдруг ни с того ни с сего вспомнилось как давным давно он повздорил с начальником. Николай Иванович нервно заерзал в кресле и поглубже натянул шапку. Случилось так, что в тот день ему не везло с самого утра. Все началось с того, что он опоздал на нужный автобус. Ждать следующего пришлось долго, наконец забившись на какое-то сидение Николай Иванович немного успокоился. Но не проехал он и половины пути, как в салон заскочила старушка, и ему пришлось уступить ей место. За то время пока он ехал до работы ему успели три раза отдавить ногу, один раз так неловко толкнули, что синяк сохранился до сих пор. А какая-то грузная тетка едва не размазала его по стеклу, хотя между ним и оным находилось сидение. Николай Иванович изо всех сил вцепился в поручни, но его крутило и мотало, порой казалось, что руки вот-вот оторвутся от тела и останутся висеть, а он грохнется на пол и будет растоптан десяком ног. Николай Иванович отважно прогонял от себя эти страшные мысли. Терпеть оставалось недолго. Пробираясь к выходу он едва не оставил в автобусе свой портфель. Оставалось три минуты. Взмокнув и запыхавшись он влетел в кабинет и … наткнулся на начальника. Тот, грозно сдвинув брови, прочитал ему лекцию о том, что опаздывать запрещено законом и лишил премии. Николай Иванович был сражен. Ужасно стесняясь и буквально сгорая от стыда он посмел пролепетать, что автобусы ходят плохо и вообще…Долго еще начальник косился в его сторону, а он пристыженно пытался хоть как-то оправдать себя, с особенным усердием выполняя порученное. Спустя неделю начальник растаял, и они с Николаем Ивановичем жили буквально душа в душу.
Тем временем, автобус подъезжал к остановке, которую Николай Иванович окрестил «старушачьей». Здесь обычно залетала веселая стайка сварливых старушек и начинала долго и нудно обсуждать свои проблемы. В этот раз их было около десяти. Разбившись на кучки, они разбрелись по салону. «Старожилы» дружно, однако всем своим видом выражая неудовольствие, уступали им места. Николай Иванович тоже было поднялся, пролепетав извечное «садитесь», но железная рука одной из старух тут же опустила его на место. «Ну и слава Богу», – подумал он, втянул подбородок и закрыл глаза. Но задремать ему не удалось. Старушки как обычно подняли галдеж. Где-то в конце салона с искренним негодованием обсуждали дона Педро из очередного сериала:
– Карлос ей позвонил, случилось мол что-то, приезжай говорит ко мне. Она тут же собралась, дверь открывает, а там дон Педра стоит. Куда, спрашивает, направилась?… И реклама, – послышались ахи, вздохи, тихое поскуливанье и подвыванье.
Другая старуха объясняла кому-то:
– К своему вот сейчас еду, пиво везу. Он говорит, вина мне привози, но оно ж дорогое, а пиво в самый раз…
– …Она побледнела вся, смотреть страшно, за сердце схватилась, не знает, что сказать…
– …Ноги у него больные, я-то и думала, что пройдет, а оказалось сердце…
– …Ой, что потом было!.. чуть не прибил ее, бедняжку…
– …И когда помру, говорит, вино мне привози, но оно ж дорогое, и я пиво, к нему и цветочки вот везу, две штуки…
Николай Иванович этот бред дальше не слушал, но оглянулся и посмотрел на старух. Та, которая лопотала что-то про мужа, сидела недалеко. Это было существо с маленьким сморщеным личиком, одетое в нелепую куртяшку непонятно-розового оттенка и шапку одного цвета с шарфом, намотанным вокруг шеи. Она все продолжала болтать, обращаясь к какому-то невидимому собеседнику за стеклом. Пространство вокруг нее было свободным.
Николая Ивановича неодолимо тянуло в сон, мысли его начали путаться, и наконец он закрыл глаза… разноцветные пятна кружились и вертелись, менялись, исчезали и появлялись снова. Изумрудно-зеленое в обнимку с синим прыгало и скакало. Красное и желтое поначало угрюмо сидели где-то в темных уголках сознания, но, расшалившись, бешено метались из стороны в сторону, видимо играя в «догонялки». Но вдруг из глубины появилось что-то черное, оно скользило и падало, но все росло и росло, медленно, неотвратимо приближаясь. С ужасом узнал Николай Иванович в Черном своего начальника и открыл глаза.
Автобус стоял в пробке. Изредка он повизгивая дергался, проезжал пару метров и снова затихал. Пассажиры изо всех сил пытались заглянуть в лобовое стекло. Николай Иванович тоже вытянул шею и увидел впереди вереницу машин. Какая досада! Ему осталось проехать всего одну остановку. Вот невезение! Он уже проклинал все на свете. Стояли десять минут, двадцать. Николай Иванович уже почти физически ощущал ход стрелок по циферблату. Порой ему хотелось рвануться, растолкать всех и выбраться из автобуса, а там бегом, бегом на работу, благо уже недалеко. Но каждый раз Николай Иванович успокаивал себя как мог и не двигался с места.
Галдеж постепенно затих. Все стояли, сидели, висели на поручнях в напряженном молчании, гадая, когда же автобус тронется.
Николай Иванович заранее пробрался к выходу. Время шло, и вместе с ним исчезало его беспокойство. Ну опоздает, ну уволят, что ж теперь. Николай Иванович даже зевнул. Вспомнил эту историю с выговором и криво усмехнулся. Он уже опоздал. И когда наконец автобус подошел к остановке, неспеша выбрался, поправил шапку горделивым жестом и, расправив плечи, побрел к месту службы.