У Алисы было два дома. Обычно она жила у своих хозяев, у многодетных Чижиковых (окошки их избушки глядели прямо на наш палисадник), но иногда приходила к нам – долго ли перебежать улицу? Кошка внимательно изучала комнаты, потом степенно, вразвалочку приближалась к блюдцу с молоком, однако трапезничать не спешила, а только нюхала содержимое посуды и ненадолго отходила, уверенная в том, что ужин никуда не денется. Алиса тёрлась о ножки обеденного стола, вопросительно заглядывала нам в глаза и тихим мяуканьем выпрашивала кусочек колбасы. Ближе к осени напомнили о себе мыши, поэтому мы приохотились оставлять Алису на ночь у себя, постелив для кошки старое одеяло возле печки.
Когда у Алисы появились котята, она на время исчезла, но через месяц всё-таки пришла в наш дом вместе с единственным чадом (другие почему-то сдохли в возрасте шести дней от роду). Всем своим видом она показала, что уходить не собирается. Загадочное поведение Алисы вскоре получило объяснение: по всей вероятности, кошка обиделась на Чижиковых. Первые недели котёнок провёл в избе, а потом хозяева вынесли малыша во двор, чтобы показать миру. Алиса же, по-видимому, решила, будто котёнка прогнали совсем, и вспомнила о нас. Котёнок оказался малым излишне общительным и бесцеремонным, но ведь детям многое прощают. Мы смотрели на выходки котёнка сквозь пальцы, да и сама Алиса ничуть не волновалась по поводу того, что её дитятко приноровилось увлажнять наш ковёр в гостиной пахучими лужицами.
Но вскоре котёнок исчез. Куда? Бог его знает... В последний раз малыша видели у детей спекулянтки Райки, щербатой косноязычной особы, шумной и всегда пьяной.
И тут Алиса вдруг обнаглела. Она взяла моду взбираться украдкой на кухонный стол в поисках деликатесов и однажды стащила со сковороды отбивную. Остатки кошачьего пиршества мы обнаружили под сервантом и, само собой, рассердились. Отбивная оказалась, между прочим, последней, была она оставлена мне на утро, чтобы я мог перекусить перед работой, и вообще... какого чёрта? Кошку мы, конечно, прогнали, сообщив ей, что она, стерва полосатая, наказана. Алиса (нет, бестия, бестия!) бросила на нас презрительный взгляд через плечо и спокойно удалилась к Чижиковым.
Как-то вечером пришёл небольшой котяра – сам белый, а хвост чёрный. Я сидел на лавочке и курил, а кот крутился у моих ног, всячески демонстрируя безграничное доверие. Скоро он добился молока и куска сыра. Преподнесённые ему подарки гость почтительно уничтожил, а затем улёгся на пороге и мечтательно уставился на меня.
Приближалась зима – время, когда мыши в доме становятся особенно деятельными. Кто же в такую пору отказывается от кошки? Мы впустили чернохвостого в сени и разрешили ему переночевать на соломенной подстилке. В дом кот не просился, но и из сеней уходить явно не собирался.
Утром пришла Алиса. Она злобно заурчала, выгнула спину и подступилась к пришельцу. Кот ответил ей предостерегающим криком, но воинственную позу не принял. Наверно, новичок ещё не решил окончательно, стоит ли ссориться с крупной самоуверенной кошкой. Алиса задумчиво покружилась вокруг своего соперника, пошумела, повозмущалась, но всё же потом ушла, намекнув, по всей видимости, что разговор отнюдь не окончен и лишь неотложные дела заставили её прервать обсуждение создавшейся ситуации.
Едва Алиса скрылась за порогом, кот заволновался. Он нервно забегал в сенях на полусогнутых, выписывая правильные восьмёрки. В выражении кошачьей мордахи легко читалась неуверенность в завтрашнем дне и вместе с тем угадывалась преданность, готовность служить.
-Не горячись, блондинчик, не горячись, – усмехнулся я. – Вот ведь... Белая Горячка!
Кличка возникла сама собой и как-то сразу прижилась. А что, наша изощрённая фантазия способна и не на такие чудачества...
Пусть остаётся, решили мы.
На следующий день соседские дети, наслышанные о почтительном нашем отношении к кошачьему народцу, притащили нам лохматого пегого котёнка. Четвёртый кот в доме за короткий срок! Напасть какая-то... У Белой Горячки шерсть была почище, но короче. Мне нравились кошки с длинной шерстью, и я уже давненько на досуге подумывал о том, что неплохо было бы воспитать усатого «с пелёнок». Новенький котёнок казался вполне пригодным для этого. Несмотря на свою неуклюжесть, некоординированность, вообще свойственную молодым животным, он оказался побойчее, чем Горячка. Крупный рахитичный животик малыша выглядел непомерно большим в сравнении со слишком уж миниатюрной головой. Чёрное пятно у правого глаза сообщало морде залихватские черты первого хулигана улицы, но котёнок был мил, хоть и блохаст. Белая Горячка грустно поглядывал на своего юного сородича, словно понимал, что это соперник серьёзный. Коты уселись друг перед другом и стали играть в гляделки.
Жена предложила гостям творога. Белая Горячка вежливо отказался, словно заранее сдавал свои позиции. Котёнок же невозмутимо откушал творога и снова улёгся в сенях чуть поодаль от своего собрата.
-Что будем делать? – в голосе жены прозвучала ехидца. – Нужен ведь только один кот... Белая Горячка пришёл первым.
-А другой – маленький. Жалко и того, и другого, но кого-то из них все-таки придётся отсюда попросить.
-Что ж, решай.
Я озадаченно потёр щёку.
-Вот ещё забота, – только и сказал.
Мы задумались. Коты печально рассматривали доски пола. «Ах, выскочила б сейчас из щели мышь! Показал бы я тогда, на что способен!» – наверняка каждый из них в эту минуту думал именно так.
Кого же, чёрт возьми, выбрать? Проблема... Вот и ломай теперь голову, делать больше нечего...
-Ну, решил?
О господи! За что мне это? Я помню, помню, «мы в ответе за тех, кого приручили»... Но двоих держать в доме нельзя! Во-первых, нелепо как-то, смешно, отдает, знаете ли, нафталином, люди засмеют. И потом, два кота под одной крышей – ещё неизвестно, что из этого получится. Мало ли что... Начнут скандалить, драться, рушить хрусталь. Или водить своих женщин... Я понимаю, что эти мои сомнения выглядят теперь смешными, несуразными, а тогда, ей-богу, мне было не до шуток.
-А может быть, он... чей-то?
Это о Белой Горячке. Судя по всему, жена уже сделала выбор... Откровенно говоря, я тоже больше склонялся в пользу пегого котёнка. Хотелось, однако, чтобы всё выглядело попристойней, что ли.
Кого же оставить, кого? Этого, сопляка, или того, постарше?
-Отвези его куда-нибудь, – деревянно произнесла жена, кивнув на Горячку. – Надо только, чтобы он не видел...
-Это как же?
Я почувствовал, что ещё немного – и начну грубить.
-Придумай что-нибудь. Ты мужчина!
Голос жены вдруг сорвался. Мне стало жалко её. Я посадил Белую Горячку в большую хозяйственную сумку и вывел из сарая велосипед.
-Будь с ним помягче, – попросила жена, украдкой бросив прощальный взгляд на несчастного кота.
-Не волнуйся. Я оставлю ему покурить.
В пути Горячка громко закричал, норовя выглянуть из сумки. Крик оглушил, ошеломил меня. Стиснув зубы, я резко затормозил. Проходившая мимо женщина услыхала вопли, обернулась и удивлённо посмотрела на меня, прикрыв ладонью глаза от солнца. Втянув голову в плечи, я поспешил дальше, а за селом остановился, вдохнул полной грудью и почувствовал, как в вечерней прохладе обострился и без того приторный запах свежескошенной травы.
Белая Горячка торопливо выбрался из сумки и отряхнулся. Я пристально посмотрел на него, и у меня возникло непреодолимое желание оглянуться. Отчего-то захотелось убедиться в том, что село совсем рядом, всего в каких-то ста шагах, и коту не составит труда найти дорогу к людям.
-Ну, вот. Приехали, кажется.
Кот подобрал под себя задние лапы и сел. Нет, он не оглянулся, как я, на людские жилища. Он смотрел вдаль, туда, где тускло поблёскивало в лучах закатного солнца болотце, исчерченное строгими линиями стеблей камыша, и где за болотом на поле пасся скот и клубился густой туман. Тишина – торжественная, глубокомысленная тишина располагала к раздумьям об одиночестве, доброте, милосердии...
Я острожно повернул велосипед к дому. Кот не обернулся и на сей раз. Он лишь встряхнул своей упрямой головёнкой, будто отмахиваясь от назойливых мыслей...
Жена встретила меня у порога.
-Ну, что?
Она с тревогой всматривалась в моё лицо.
Я не поднял на неё глаза. Я молча прошёл в дом.