Из цикла «Сны о Пенжине» (продолжение №3)
ПЕСНЯ БУБНА
Случилось однажды заболеть: то накатывали приступы головной боли, то в глазах начинали мерцать красные звездочки - врачи терялись от этих симптомов и ставили многочисленные диагнозы.
Тогда-то и заглянула ко мне Куропатка - то ли знахарка, то ли гадалка, то ли просто отбездельная женщина, выброшенная житейским морем на берег и нашедшая пристанище на Севере.
Она очень любила вольную жизнь; где её только не носило по свету!
Куропатка окинула меня суровым взглядом и, осторожно присев на стул у двери, проскрипела:
- Помощь тебе нужна...
- С гаданьем, что ли? Так я не верю в него!
- Люди говорят: плох ты, - бесстрастно продолжала Куропатка.- Это от нездорового воздуха. Лечиться надо тебе!
- Так я лечусь, - и кивнул на шеренгу бутылочек и коробочек с лекарствами.
- Да что твои врачи могут поделать, если тундра тебя не принимает? - Куропатка гнула своё. -Ты к её воздуху не привычен. Тут только одно средство хорошо - камлание...
- Что?
- Поезжай к шаманке. Она бубен в руки возьмет, запоёт - запляшет - и заговорит тебя, ей-богу, от дурного воздуха. Ты не смейся. Правду говорю!
Куропатка в тот раз дала мне какой-то корешок, велела настаивать его на спирту, и советом я не побрезговал: хоть и темная она женщина, но многим было известно - знала в травах толк. И, хотите верьте, хотите нет: болезнь прошла - то ли сама по себе, то ли корень помог, но стал я чувствовать себя лучше.
А шаманку, которая, кстати, на всю тундру была одна-единственная, я увидел потом в большом корякском селе Манилы. Ничего особенного: сухонькая, по-птичьи быстрая старушонка. Отличала её разве что татуировка на лице - несколько продольных полосок и крестики.
- Неужели это и есть шаманка? – удивился я.
- Тсс! – прошипел мой друг, который правдами-неправдами выпросил разрешение присутствовать на камлании русскому человеку.
Поднявшись с пола, старушка осторожно приложила руку к сердцу, сделала один шажок, другой, ударила ногтем по бубну - возник глухой,
словно из тьмы, звук. Женщина, вытянув шею, послушала, как он замирает в наполненной избе, потом вынула из-за пояса лапку орла и принялась выстукивать ею по краю бубна. Сначала не чувствовалось никакого смысла в тихих, рокочущих звуках, но женщина, приседая, оборотилась вдруг насупленной совой - так походили её движения на птичьи, и так изогнулись руки, словно крыльями стали. И закружилась она, и оживали в скупых жестах звери и птицы, и пел-пел бубен. О чём-то неземном и сказочном.
Оленные люди издавна привыкли рассказывать об увиденном в песнях и танцах, язык жестов у них был так же сложен, как и родной язык.
Камлала женщина - и добрее, улыбчивее становилась душа, и светлели лица людей, и они забывали о холодном, злом ветре, воющем за стенами дома.
В старинные времена назвали бы эту женщину белой шаманкой. Потому что она камлала на языке добра и великодушия, потому что призывала к человеку духов, которые вселяют уверенность и дают покой. Она славила жизнь и солнце, и всех живущих на Земле.
Бубен, между прочим, не просто устроен. Потрогаешь один кончиком пальца - и вздрогнешь от сильного звука, а другой только от яяйкпэна – ударной палочки - начинает звучать. Есть бубны, к которым подвешены связки металлических колечек. Забьёт музыкант ладошкой по другому бубну, украшенному ремешками и ленточками из кожи, - и послышится переступ оленьих копыт по горной тропе, и почудится: будто камешек, сорвавшись с кручи, тукается о скалу. Это, оказывается,
постукивает по туго натянутой коже пинякав – тонкая ленточка, отрезанная от шкуры нерпы. На кончиках она украшена кисточками из меха росомахи, иногда подвешивают к ней и шнурки из разноцветного бисера.
Самый лучший бубен получается из шкуры весеннего оленя. Чем тоньше кожа, тем звонче будет инструмент.
Рассматривая один из бубнов, обратил внимание: на его коже - множество светлых пятнышек. Неужели мастера не могли найти для инструмента шкуру без изъянов? Но, оказывается, пятнышки - следы личинок овода, и чем их больше, тем сильнее звон бубна. В том месте, где сидела личинка, кожа тонкая и слегка, просвечивает - может, поэтому звук резонирует лучше?
Обруч для бубна делается из березы, которую заготавливают обязательно осенью: только в это время года её древесина обладает запасом звучности. А когда обруч ветшает, его снимают и совершают обряд предания земле. Старые, почтенные женщины вешают на него траву туваю. Её собирают на болотах и специально хранят для праздников.
Оленьи жилы, за которые держат бубен в руках, тоже украшают, - только не травой, а заячьим мехом. Обруч и жилы торжественно опускают в землю.
Этот красивый и печальный обряд вполне понятен – бубен слышал смех и радости семьи, помогал людям петь и лучше узнавать друг друга. За то и почести такие.
Кстати, неизвестно, бубен шаманки из села Манилы мне помог, травы Куропатки или лекарства, но, пока жил на Камчатке, - не болел больше.