Узкую горную дорогу опоясывал синий туман, окутывая ночным мраком всю ее извилистость. Только изредка мелькали одинокие огоньки проносящихся машин, ослепляя своим голубоватым оттенком света.
В этот роковой день я несся по трассе, рассеивая своими фарами темную неизведанность уходящую в глубь скалистой местности. Меня переполняли эмоции от раздирающего вопроса: почему она мне раньше не сказала, что любит другого! Что я был лишь мимолетным увлечением! А я то думал что это любовь, сказка, которая продлится вечно. Погруженный в собственные мысли я совершенно потерял контроль за дорогой, меня обволакивала боль утраты и разочарования. С каждой минутой скорость машины возрастала все больше и больше. Развив скорость порядка ста миль в час, я вырулил за поворот вдоль крутого обрыва. Меня ослепил яркий свет, идущий на встречу машины. Чтобы избежать лобового столкновения, я резко крутанул вправо, мою машину стало заносить. Все закрутилось. Скрежет тормозов. Удар…
Приоткрыв глаза, я увидел белый потолок, капельницу и женщину, склонившую ко мне голову, в белом колпаке и повязке, с внимательным взглядом. По всему её виду можно было судить где я нахожусь, но беспокоил уже другой вопрос - «Почему я здесь?». Ее глубоковдумчивый взгляд толи в левый, толи в правый глаз, говорил, что дело действительно серьезно.
- Вас в коридоре ждет молодой человек. Он беспокоится о вашем состоянии. Вы готовы, чтоб он вас увидел? - проговорила она, оттапырев мое нижнее веко. И не дожидаясь моего ответа, вышла в коридор. На пороге появился симпатичный мужчина в белом халате, с сияющей на лице невинной улыбкой, глаза которого одновременно выражали радость приветствия и сочувствие.
- Я Энжел. Я хотел узнать, как вы себя чувствуете после аварии?
- Аварии? - С удивлением переспросил я, - какой аварии?
- Вчера ночью ваша машина врезалась в дерево и загорелась. Ждать когда приедет скорая, было некогда, потому что огонь уже проник в салон, и машина в любой момент могла взорваться. Так что пришлось выбивать боковое стекло и вытаскивать через него, так как двери заклинило.
Тут мне стала проясняться картина, точнее ее фрагменты: ослепляющий глаза свет, лязг тормозов.… А дальше уже всё, всё остальное было уже за рамками моего сознания. Словно ранняя амнезия в мои двадцать семь. Попытавшись приподняться на локти - меня сокрушила резкая головная боль и обволакивающая слабость, приковав к пастели.
- Не надо, не надо, лежи! - произнес Энжел, приложив свою руку к моей, - Врачи сказали, что у тебя серьёзная травма головы, и если бы не подушка безопасности, то, возможно, было бы самое страшное. А с остальным все в порядке, лишь маленькие ссадины и ушибы.
На меня снова накатил прилив слабости, все потемнело, и я уснул.
Последующие дни ко мне часто заходил Энжел, интересуясь моим самочувствием, принося различные фрукты и прочие мелочи. За это время я к нему сильно привык, и уже не мог представить день без его визита, без его обаятельной улыбки и ласковых глаз, глубина которых выражала одиночество. Ко мне стала возвращаться память, я уже вспомнил тот роковой день, категоричное «я тебя не люблю» и мое угнетенное состояние. Но звонить я ей не стал, не стал, потому что не захотел снова обрекать себя на мученья. А если бы она хотела, она бы меня нашла. Потом у меня просто не было времени заниматься самобичеванием, я все чаще и чаще задавал себе вопрос: «Кто он, Энжел? Почему он так обо мне беспокоится?» А спросить у него просто боялся, боялся обидеть. Я так ни к кому трепетно и уважительно не относился, как к нему. Ведь он меня спас, он рисковал своей жизнью, вытаскивая меня из горящей машины. И мало того, еще каждый день меня навещал. Да и потом не подходящее было место, для такой беседы.
Мое здоровье шло на поправку. На третий месяц моего заточения в больнице, меня выписали. В этот праздничный для меня день, Энжел подарил мне большой букет цветов. От такого подарка я был очень тронут. Энжел был единственным, кто меня навещал, и кто меня встретил. Мои родители еще пять лет назад разбились в авиакатастрофе, потом была она, та, которую я так сильно и как оказалось, безответно любил. А теперь он, незнакомец, с пышным букетом роз, который стоял передо мной и одаривал своей обаятельной улыбкой…
После выписки мы направились ко мне на виллу, находящуюся в сердце каменного монстра, лежащего у подножья океана, растелившегося на несколько сот километров. Непреступные скалы, выступавшие вдоль линии моря, казались небесным сводом, разделяя две стихии: зеркальную гладь бездонного моря и бесконечные просторы неба.
Приехав в мой трех этажный коттедж с двумя бассейнами и большим садом, меня тут же поработили настольгические воспоминания о тех прекрасных минутах проведенных с ней, а теперь лишь горькое воспоминание прошлых дней. Видя, как я раскисаю, Энжел взял меня за руку и повел в сад, который к тому времени успел запустеть, облачившись в дикую мантию одинокого оазиса. Мы расположились в летней беседке, откуда открывалась красивая панорама на море. Откупорив бутылку вина, я решился спросить то, что не хотел спрашивать его в больнице. Энжел взглянул в мои глаза, словно ждал чего-то и они увлажнились. Он глубоко вздохнул и, потупив взгляд, начал: «С того случая прошло три года, как я потерял своего друга. Мы очень любили друг друга, мы никогда не растовались, как и в тот день, когда попали в аварию. Наша машина врезалась в столб. Скорая подъехать не успела, он умер у меня на руках.… Перед смертью он произнёс: «Всем нам когда-нибудь приходится видеть последний раз солнце, и только бог решает - у кого это время настанет…» И я поклялся, что…»
По его щекам потекли слёзы, я взял его руку и прижал к груди. Небо было ясное, и как только алое солнце скрылось за горизонтом, на нем проступились звезды, заполнив небесный купол яркими огоньками. Мы так просидели всю ночь, прижавшись, друг к другу, не проронив ни слова. Это была самая не забываемая ночь; ночь, которая сделала меня счастливым… Он как взапный порыв ветра, ворвался без стука, раскрыв настишь окна и заполнил легкой прохладой свежести, прошедшей только что грозы. И ты, еще не понимая, протягиваешь ему руки на встречу, на встречу солнечным лучам, прорезавшимся сквозь мрачные тучи жизненных проблем, ощущая всем своим нутром его тепло, тепло его тела…
Проснувшись, от слепящего в глаза солнца, я его рядом с собой не обнаружил, была лишь одна его кофточка, которой он меня укрыл. В зале я наткнулся на записку:
«Извини, что не стал тебя будить, мне что-то не здоровится. Не беспокойся. Энжел.»
Я тут же бросился к машине. Не открывая дверь, я сиганул через нее. Через пару минут красный кабриолет несся в сторону больницы, по извилистой горной дороге. Достав мобильный телефон, я набрал номер диспетчерской клиники, и спросил: «Нет ли у вас Энжела Томаса?» Женщина сказала, что сейчас меня соединит с реанимационном отделением. Через некоторое время появился снова голос женщины, но уже более унылый: «Энжел Томас семьдесят пятого года рождения сегодня в 11:00 умер. У него был рак крови…» У меня вылетела из рук трубка. Стиснув зубы, я вдавил педаль газа в пол и на том самом повороте, где он когда-то меня спас - я вспомнил, что говорил ему в последний раз друг. Бог не дал Энжелу погибнуть, чтоб он спас меня? Но зачем? Ну, коль он забрал его теперь, то пусть заберет и меня. Я не стал поворачивать, я просто закрыл глаза, в последний раз глубоко вздохнул, и устремился в глубокую бездну скалистого ущелья.