Матч начался так, как и предполагалось. Испанец Рауль вошёл в штрафную площадку по левому флангу и с очень острого угла протолкнул мяч в сетку ворот Сергея Овчинникова. И ведь, мерзавец, сделал это издевательски точно и спокойно: между ног вратаря, «в очко», как говорят пацаны во дворе, когда играют в футбол.
Альберт Иванович Прошкин, скромный преподаватель пединститута, лишь руками развёл от огорчения.
–Ну вот, я ведь говорил, что так и будет. И это только начало. Теперь держись. Теперь понесутся галопом.
–Никак не пойму: почему наши их всегда боятся? – мрачно произнёс сын его Андрей. – Глянь: ещё и играть-то толком не начали, а уже оглядываются на свои ворота. Смотри, смотри: мяч от них отскакивает, как от Берлинской стены, коленки дрожат…
–Так ведь это «Реал»! Королевский клуб! Чемпион мира среди клубных команд! Не забывай, сынок: ведь только неделю назад они взяли в Японии Межконтинентальный кубок… А имена какие: Рональдо! Фигу! Зидан! Рауль! Фернандо Йерро! Роберто Карлос! Сборная мира!.. А «Локомотив» – что? Кто такие, я тебя спрашиваю?
–А «Локо» – чемпион России! – возразил Прошкин-младший
.
–А-а… – махнул рукой Альберт Иваныч. – Им уже ничего не нужно.
–Как так?
–Смотри, – Прошкин стал загибать пальцы. – Чемпионами страны, наконец, стали? Стали. «Спартак» и ЦСКА одолели? Одолели. В Лиге чемпионов успеха добились? Добились. Тренер Сёмин, который был вечно вторым, теперь первый? Известный факт!.. У них, небось, уже и билеты приготовлены…
–Какие билеты?
–На курорт! В Таиланд, на Сейшелы, на Багамские острова… не знаю! Они ведь тоже люди. И тоже хотят отдыхать. Все в России уже закончили играть, а они, лучшая команда сезона, вынуждены мчаться в Мадрид, век бы его не видать, и бодаться там с этим Роберто Карлсоном.
–Карлосом… – автоматически поправил Андрей.
–Да знаю я, – отмахнулся Прошкин.
–А «Реал»?
–А что «Реал»?
–Им-то и подавно ничего не нужно. Они чемпионы мира! И в клубе, и в своих сборных. И, заметь, миллионеры. С виллами, яхтами и астрономическим счётом в банках. Им-то какой резон потеть на поле?
–О, брат! – оживился Альберт Иваныч. – «Реал» сегодня зол! В Лиге-то в последнее время что-то не складывается у них. В прошлый раз проиграли итальяшкам… А до этого не смогли одолеть греков. А тут приезжают к ним, в самое что ни на есть логово, какие-то московские выскочки и заявляют: «Мы – чемпионы России! Мы обыграли турков и швейцарцев. Мы на равных играли с «Барселоной». Мы вышли в следующий круг». «Кака така Россия? Где это? – удивляются кастильские миллионщики. – «Барсой» пугать нас вздумали? Вот мы вас щас…» Нет, насуют они нам мячей пять, попомни моё слово.
–Да, – нахмурился Андрей. – Я в Интернете предсказал, что матч закончится со счётом 0:4. Но… слышь, па… бывают ведь чудеса на свете. А? Может, смогут наши, а? Возьмут себя в руки, встряхнутся, вспомнят, что и они умеют пинать мячишко…
–Психолог нужен всем нашим игрокам, вот что я скажу. Хороший психолог. Чтобы он приучил их к мысли, что и они не пальцем деланы… Тьфу, чёрт! Пардон, конечно… У них причина всех проигрышей не в ногах зидж… жижд… – Прошкин нетерпеливо дёрнул головой, так и не справившись с трудным словом, – ну, то есть прячется. Не в ногах, а в голове. Ещё на поле выйти не успели, а уже – ах-ах, Рональдо! Ах, Зидан!..
–Да, – согласился Андрей. – Психология аутсайдера.
–Вот смотри: мы тут болтаем, а об игре забыли. А матч-то скучненький! Испанцы, небожители, пешком ходят… А наши игроки, как пацаны, вокруг них бегают.
–Чайку попить, что ли, пока они в центре поля толкутся?
–Вот и сбегай, Андрюша, на кухню, поставь чайник. Да назад не пустой возвращайся. Прихвати варенье, печенье, что там у нас ещё?..
Андрей поспешил на кухню, а Альберт Иваныч решил прилечь на диван. В самом деле, что без толку сидеть? Матч впереди длинный и, судя по всему, невесёлый…
Прошкин неспешно взбил подушку, потом сбросил тапочки и улёгся на бок. Вот так, вот другое дело. Под гул трибун и подремать можно…
И тут телевизор перестал вещать голосом Василия Уткина, и оттуда, со стадиона «Сантьяго Бернабеу», прозвучало знаменитое евстигнеевское «Это сделали вот эти самые… певуны! Какого чёрта убрали цветы с площадок?».
«Вот именно, какого чёрта? – возмутился Прошкин. – Куда делся Уткин? Неужели опять отменили матч? У нас ведь всегда так: как только важная игра – в Москве тут как тут снегопад, в Грузии кончается электричество, а в Европе падают футбольные ворота. И тогда плакала телевизионная трансляция…»
Он почувствовал рёбрами твёрдый плоский предмет, сунул туда руку и вытащил телевизионный пульт дистанционного управления. «Ах, вот оно что, – догадался Прошкин. – Случайно нажал локтем не на ту кнопку…»
В комнату вошёл сын.
–Па, ты чё? А футбол?
–А зачем нам такой футбол? Одно унижение. Уж лучше книжку почитать умную.
Альберт Иваныч говорил, а сам уже искал, искал пальчиком нужную кнопочку на пульте, чтобы вернуться в Мадрид. Ага, вот и «Локо» с «Реалом», вот и Василий Уткин…
–Да зачем читать-то, когда то же самое в кино увидеть можно? – вступил вдруг в полемику Андрей. Ему было весело: всё-таки это футбол, кто бы там ни проигрывал, всё-таки мадридский «Реал» показывают…
–Зря ты так, – заметил Прошкин-старший. – Каким бы ни получился фильм, а книга лучше, тоньше, глубже…
–Не всегда! А «Полёт над гнездом кукушки», например?
–Фильм, слов нет, хорош, но… Ты читал Кена Кизи?
–Нет. Кино ж есть! Зачем нам Кен?
–Ну вот. А споришь…
–А тут, в «Собачьем сердце», – Андрей махнул рукой в сторону телевизионного экрана, – помнишь? «Бить будете, папаша?», «Кто на ком стоял?», «Там пумпочка есть, дурак!»… Это ведь уже классика!
–Это давно классика. Думаешь, в книге этого нет?
–А интонация? А вот эти прикольные песенки, которые звучат в фильме? «Тук-тук-тук – стучат-стучат копыта. Тук-тук-тук – ударил пулемёт…» А неподражаемая рожа Шарикова?
–Знаешь, – сказал Альберт Иваныч, – я думаю, что в фильме есть два главных козыря: игра Евгения Евстигнеева и физиономия актёра Толоконникова.
–А доктор Борменталь тебе не понравился?
–Да все понравились – и Русланова, и Плотников-Борменталь, и…
Прошкин пощёлкал в воздухе пальцами, но ни одной фамилии больше не вспомнил.
–Карцев, – подсказал сын.
–Да, Карцев… Но я всё-таки не таким представлял себе Швондера.
–А вот это: «Мечислав, Богуслав… читаю – и, убей бог, не помню, какой кто», – сказал Андрей. – Что он там бормочет? Я даже не расслышал толком… Но прикольно ведь! Это только в кино бывает. Это на бумаге не описать.
–Ты имеешь в виду эпизодическую роль Юрия Кузнецова? Согласен, удачный ход. В фильме вообще микроскопические роли удались не меньше главных. Студент в фуражке… или кто там?.. в общем, ителлектуал с буземным блеском в очах, рассуждающий о железах, живущих отдельной жизнью в эпоху военного коммунизма, и о фабриках по омоложению людей. И сегодня ведь таких идиотов, готовых болтать на улице по любому поводу, лишь бы толпа слушала, – пруд пруди. А помнишь, как бабка явилась на собачку говорящую посмотреть? Помнишь голос этой юродивой старухи?
–Конечно! Она им про собачку, а Филипп Филиппыч – нагло так: «Прошу вас!», – и на дверь показывает. В книжке, наверно, это неинтересно описано.
–Да ты прочти книжку-то! – вскричал Альберт Иванович и вскочил, подбежал к книжной полке, взял оттуда синий томик Булгакова. – Сейчас, сейчас… где же это?..
Он торопливо листал книгу, стараясь побыстрее найти третью главу повести.
–Ага, вот! «На тяжёлой доске кусок сыра со слезой…» Понял, со слезой!.. Громадный, резного дуба, буфет, «изрыгающий пучки стеклянного и серебряного света», «тяжёлый, как гробница, стол»… так, ещё… «салфетки, свёрнутые в виде папских тиар», «в серебряной кадушке, обложенной снегом, – икра»… Каково! Или вот: «три хрустальных графинчика с разноцветными водками». Нормально? То-то. «Зина внесла серебряное крытое блюдо, в котором что-то ворчало». Ворчало! – Прошкин поднял вверх указательный палец. – Гениально! У меня даже сейчас живот свело…
–Ну и что? И в кино тоже нормально едят. «Доктор, оставьте в покое икру и попробуйте вот эту штучку…»
–Это тоже есть в книге!
–Зато в книге нет Евстигнеева. А в фильме есть!
Тут они были вынуждены отвлечься от этого диспута, потому что комментатор Уткин вдруг ахнул и, совсем как когда-то Николай Озеров, заорал «Го-о-о-о-л!!!». А счастливые игроки «Локомотива» бросились обнимать своего бравого африканца Обиору.
–Гол? – опешил Альберт Иваныч. – С ума сойти! Забили-таки?
–Точно, гол, – хлопнул в ладоши сын. – Обалдеть!
–А чего радуешься? – деланно опечалился Прошкин-старший. – Теперь твой прогноз в Интернете горит синим пламенем, «в пучках стеклянного и серебряного света»!
–Чёрт с ним, с прогнозом. Ты лучше обрати внимание на другое. Стоит отвлечься от игры, как всё у нас приходит в норму: наши забивают, испанцы отступают…
–Думаю, это совпадение. Сейчас испанцы нам наваляют… А вот отвлечься тебе всё-таки нужно: у тебя, кажется, уже выкипел чайник на кухне.
–Па, сходи лучше ты.
–Нет, Андрюша, не могу… отлучиться не могу: теперь нужно стеречь наши ворота. Если я уйду, то кто же это будет делать?
–Выкрутился, – проворчал Андрей и побежал на кухню за чайником.
Вернулся он через десять секунд, но ещё из кухни успел крикнуть:
–Я понял! Надо отвлекаться. Надо говорить о чём-нибудь постороннем, чтобы не смотреть футбол. Давай говорить о литературе.
Альберт Иванович задумчиво разлил кипяток в чашки.
–Что ж, – отозвался он наконец. – Возможно, какой-то смысл в этом есть. Во всяком случае, хоть нервы себе трепать не будем…
Он насыпал в чашку две ложки сахару.
–А впрочем, о чём с тобой говорить, если ты не смог осилить даже «Мастера и Маргариту»?
–Да не врубился я!
–Во что ты «не врубился»?
–Зачем там какой-то Христос… этот… Иешуа? Читаешь, читаешь – всё класс, всё прикольно. А потом – бац! и на тебе Понтия Пилата с Иисусом.
–«Ходишь, ходишь в школу, а потом – бац!», – проворчал Прошкин-старший.
–Чего? – удивился сын.
–Ничего, это я старое кино вспомнил…
–Вот видишь: всё-таки кино… Вот если бы сняли фильм по «Мастеру и Маргарите», было бы прикольно…
–Вся беда в том, что вам, молодым, нужны одни приколы, – строго заметил Альберт Иваныч. – А люди мучаются, пытаются снять фильм по этому роману, но что-то не выходит ничего.
–Почему?
–Сложно. И много тут скрытых причин, которые, собственно... мм… А знаешь ли ты, что Гоголь и Булгаков – вообще самые опасные авторы для актёров и режиссёров?
–Как это?
–Стоит только какому-нибудь режиссёру взяться за пьесу или фильм по, скажем, Булгакову – тут же на его голову и голову актёров сваливаются все несчастья: смерть, аварии, травмы, семейные неурядицы, косые взгляды начальства… Это страшная тайна – Булгаков. Тут, брат, сплошная мистика, тут дело нечисто…
–Случайные совпадения, вот и всё, – отмахнулся Андрей. – А дремучие люди верят в эти сказочки про злой дух булгаковского Воланда.
–Ну что ж, ну верят! Вон даже памятник Булгакову боятся поставить на Патриарших прудах…
–Почему?
–А как, в таком разе, обойтись без Воланда?.. А коль нельзя обойтись, то это что ж – поставить памятник Сатане?.. Кстати, неужели тебе трудно понять, что Понтий Пилат и Иешуа Га-Ноцри – это герои романа Мастера?
«Локомотив» провёл ещё две опасные атаки, и Андрей одобрительно кивнул:
–Говори, папа, говори. Похоже, что благодаря Булгакову и Воланду наши давят королевский клуб.
–Ты-то хоть оставь эту мистику…
–Да что «мистика»? Ты только посмотри… нет, глянь, глянь! Вот, вот!.. А-а-а!..
«Го-о-о-о-л!!!» – снова вскричал комментатор Уткин, и московские футболисты опять кинулись обнимать своего чернокожего игрока, но теперь уже другого, с труднопроизносимой фамилией Мнгуни.
–Ах, чёрт! И в самом деле, мистика какая-то! Два московских африканца лупят мадридский «Реал» в Испании!..
–Говори, папа, говори о литературе!! Что там ещё есть у Булгакова: «Бег», «Театральный роман», «Зойкина квартира»? «Иван Васильевич меняет профессию»?
–Да всё у него есть! А у нас есть 2:1! С ума сойти можно!
Прошкин отхлебнул из стакана и уставился на экран.
–Пап! – заорал Андрей. – Я ведь серьёзно! Сейчас нам будет туго… так что ты уж давай того… о книжках…
–Ага, ага, – покорно закивал Альберт Иваныч. – Значит, так: Булгаков, «Собачье сердце»…
–Па, ты врубись скорее! А то, я гляжу, у тебя ни одной мысли…
–Подскажи что-нибудь, – жалобно попросил Прошкин, не отрываясь от телевизора. – А то что-то… ой! Да держи же его, прикрой!.. Разве это защита?..
–Папа! О книжках!!
–Пименову!.. – завопил Альберт Иваныч. – Отдай Пименову! Лоськову или Еськову! То есть тьфу! Евсееву!.. Эх, рохля…
–Пап, лучше не смотреть! Нам ещё минут двадцать продержаться…
–Лоськов же свободен!
–Всегда свободен, папа!
–А Фигу тоже мне притворщик! Сразу падает в штрафной! Пеналь выпрашивает. Жулик! Фигу тебе, а не пеналь!
–Хорошо, что Бося не купился…
–Какой Бося?
–Овчина.
–Кто?
–Наш вратарь, Овчинников.
–Уфф!..
Альберт Иванович промокнул пот на лбу. Андрей мельком глянул на него. И как раз в этот момент мадридский стадион взревел так, что Прошкин-старший рефлекторно схватился за телевизионный пульт, а потом за сердце.
–Ну, что… что там?
–Сам не видишь, что ли? – сердито огрызнулся сын. – Вкатили нам. 2:2.
–Вечно этот Рауль… Вот кто счастливчик! Вот кто дьявол! Всегда забьёт – хоть животом, хоть задницей. Мистика…
Они откинулись на спинку дивана. Помолчали.
–А всё ты, – подал, наконец, голос Андрей.
–А я тут при чём?
–Говорил ведь тебе: о литературе надо базарить…
Прошкин-старший вздохнул.
–Ладно, давай сосредоточимся. Десять минут до конца матча.
–Давай сосредоточимся. Значит, так: Дарья Петровна, Зина… так?
–Так.
–Ну?
–Символ Дзержинского…
–Чего?!
–Дарья Петровна, говорю, кухарка профессора Преображенского – это прообраз шефа ЧК Феликса Дзержинского.
Андрей осторожно покосился на отца.
–Па, тебе что – плохо?
–А её ухажёр-пожарник – это Сталин…
–Пап, может водички?
Альберт Иваныч ещё раз вздохнул и, заметно успокоившись, сказал ровным бесцветным голосом:
–Всё нормально, Андрюша. Просто ты ничего не читаешь, вот в чём беда.
Он раскрыл книгу Булгакова на нужной странице и стал читать:
–«В багровых столбах горело вечною огненной мукой и неутолённой страстью лицо Дарьи Петровны… Острым и узким ножом она отрубала беспомощным рябчикам головы и лапки…» Это ад, Андрюша, сущий ад! Это ГПУ!
–Пап, у тебя что-то с башней... Может, валидолу?
–Не отвлекайся, слушай: «…черноусый и взволнованный человек в широком кожаном поясе… обнимал Дарью Петровну. Лицо у той горело мукой и страстью…» Где же это было? Ага, вот: «Щель света лежала на портрете черноусого…» Мм… Ага: «Как демон пристал… – бормотала в полумраке Дарья Петровна, – отстань. Что ты, чисто тебя тоже омолодили?»
–Чисто конкретно… – вдруг вымолвил Андрей. – А при чём здесь Сталин и Феликс?
–Вот я и подвожу к этому, – ответил Прошкин, непроизвольно косясь в экран и поспешно отворачиваясь. – В одном американском журнале некто Иоффе заявил, что Дарья – это намёк на Дзержинского, не случайно же и там, и там есть буквы «д» и «р»…
–Ну ведь бред, бред!
–…а к тому же и у кухарки, и у Феликса (у этого-то – по свидетельству очевидцев) был «мертвенный» нос с бескровными крыльями… Ну, то есть шнобель белый, анемичный! – взревел Прошкин, раздражаясь тем, что сын его не понимает. – Дальше: о портрете черноусого, думаю, нет смысла тебе объяснять. В то время у всех был такой нос… ч-чёрт! что я говорю? Какой ещё нос?.. Портрет, а не нос… Наконец, Шарик называл кухню Дарьи «главным отделением рая». Прислушайся: почти ГПУ, главное политуправление… И допустили его туда только тогда, когда надели ошейник…
–Мир сошёл с ума, – негромко произнёс Андрей.
–Не знаю как мир… ох!.. а мы точно свихнёмся, если… защита, где защита?! Нам вкатят гол на последней минуте.
–Нам всегда забивают на последней…
–Молчи!
–Молчу, – прошептал Андрей.
–Тише, ещё тише…
–Я этого не переживу…
–Пошло добавленное время… Тихо, не спугни.
Альберт Иваныч закрыл глаза.
–Пап, ещё пару слов о литературе, – шёпотом потребовал сын.
–Есть там и Ленин, – механически отозвался Прошкин.
–Где?
–В штрафной… в штрафной внимательнее!!! – вдруг взвизгнул Альберт Иваныч. – Смерти нашей хотите? Жилы из нас тянете? Перестанете ли вы нам душу надрывать?! – вскричал он совершенно голосом булгаковского генерала Чарноты.
–Папа, отвернись!
–Ну так вот: в «Роковых яйцах» Булгакова… ах! мазила… есть директор совхоза «Красный луч» – красный, слышишь? – Александр Семёныч Рокк. Исследования показали, что сначала у Булгакова он был Семёном Борисычем, да к тому же на конце фамилии стояла только одна буква «к». Вот и прислушайся: Рок… ро… Розенфельд… Семён… ён-ен… Каменев… Борисыч. То есть Розенфельд-Каменев Лев Борисович…
–Где ты начитался всей этой чуши?
–Я образованный человек! Иногда читаю научные книги…
–А Ленин?
–И Ленин тоже такие книжки читал. И даже писал…
–Да нет, где ты нашёл у Булгакова Ленина?
–А профессор Персиков! Вспомни: «голова замечательная…». Сейчас найду… – он нашёл очень быстро. – Ага: «…лысая, толкачом, с пучками желтоватых волос, торчащих по бокам…», жестикулирует перед слушателями… кажется, картавит… или не картавит? Не помню. А зовут его Владимиром Ипатьичем… то есть почти Ильичом…
–Последние секунды, папа! Держись!
–Ну, отбей, отбей!.. А действие в повести происходит в 1928 году!.. Ох! поборись, поборись! Ногу жёстче!.. А профессору ровно 58 лет!.. И это значит, что родился он в 1870 году, как и Ленин! Ай-ай-ай, держать!.. И вовсе не я это всё придумал! Есть на свете филологи-литературоведы-академики… И ведут всякие исследования, и разные книжки пишут… Их послушать, так Мастер с Маргаритой – это то ли Булгаков с последней женой, то ли Горький с супругой Марией Андреевой… или даже не супругой, а так… Да и Воланд – это вовсе даже не Сатана, а скорее Ленин или Сталин…
И тут Альберт Иваныч умолк и, приоткрыв рот в гримасе мученика, вперился в телевизионный экран. Московский футболист Джулиус Обиора мчался к воротам испанской команды, и никто не мешал удалому африканцу, и только вратарь «Реала» Кастильяс неуверенно вышел навстречу нападающему, но руки не поднял, лишь смотрел обречённо, и смотрели Андрей с отцом, смотрели, затаив дыхание, и молчали, не верили своим глазам, не верили, что наш игрок вышел один на один с вратарём и сейчас забьёт гол… непременно забьёт…
Но – не забил. Потому что могучую бронзовую ногу Обиоры остановил в последнем замахе подлый свисток британского судьи. Арбитр явно решил спасти реноме удивлённой и растерянной команды Мадрида. И тогда, услыхав трель, Обиора остановился и, пожав плечами, поплёлся назад, к центру поля. Матч подошёл к концу. Ничья. Британский судья не захотел увидеть последний – победный! – гол московского «Локомотива» в ворота испанской команды «Реал».
–Ну ведь сволочь! сволочь! – бесновался Андрей. – Ещё пять секунд оставалось!
–Да, некрасиво вышло, – бормотал Альберт Иванович. – Вот, оказывается, кто определяет, бить или не бить нам испанские королевские клубы…
–А ты говоришь «мистика»… Всё, всё у них рассчитано, всё продумано заранее. Мы им не нужны в Европе! – кричал сын. – Мы им не принесём столько барышей, сколько принесёт «Реал».
А потом, немного помолчав, Прошкин заметил:
–Кажется, Андрюша, мы что-то переборщили с Булгаковым…
–А ведь могли и выиграть! – Андрей чуть не плакал.
–Да, могли, – согласился Альберт Иванович. – Я ведь тебе говорил: не нужно поминать Булгакова всуе, не нужно… Мистика!