Сон – периодически наступающее физиологическое состояние человека и жживотных; характеризуется почти полным отсутствием реакций на внешние раздражения, уменьшением активности ряда физиологических процессов.
(Советский Энциклопедический Словарь).
Посвящается всем тем, кого я не нашёл.
* * *
В Его глазах потемнело, всё стало тёмным, тёплым и каким-то вязким. Сейчас Его ничто не волновало, кроме того, что будет дальше. Он на некоторое время забыл всё, забыл, что Он один сейчас, что Он находится в темноте, а до выключателя не дотянуться рукой, забыл всё, что было сегодня, вчера и во все предшествующие им дни, Он помнил только одно. Он думал о Ней. Нет, это была не та сопливая любовь, которою Он испытал, и которую испытывают большинство людей на планете. Это было нечто большее в его понимании, нечто страшное и, может быть, грустное, но то, о чём он думал сейчас, было намного радужней, чем то, что Он писал и то, о чём думал днём.
Он не хотел ничего, не хотел признаний, не хотел признаваться сам – он боялся этого, как огня. Ему не нужна была никакая любовь, Он научился у жизни обходиться без неё, окрасив её в чёрные краски и посадив за решётку своей души. Кто знает, может быть, когда-нибудь она вырвется, Он будет проклинать этот день.
Он записал свои надежды в книжку и бросил её пылиться на полке. Он забыл всё то, чем жил последние годы, но все думали иначе. Все думали не то, не так, и не тогда, когда Он хотел. Иногда это Его бесило, а иногда и радовало. Ведь всегда интересно посмотреть на людей, которые считают, что они стопроцентно правы, при том, что на самом деле они ничего не знают. Но всё же то, что они думали, отчасти было правдой, той правдой-маткой, которую Он давно хотел зарезать, но не поднималась рука. Нож души тупился о воздух, Он не мог бросить всё за мгновение, всё то, что Он испытал, из-за чего долго лежал тогда и смотрел в белый потолок. Слишком уж много было сделано, съедено и выпито, слишком много было фальшивой радости и грусти, которую Он иногда старался показать кому-нибудь, делая из мухи мамонта. Он не знал, насколько она была липовой, не знал, кому было тяжелее всё то время, пока Он жил своей старой жизнью, но знал, что это ёще не конец.
Его достало всё это, Его достало, просто по-человечески достало. Он смог сказать когда-то «хватит!», но насколько долго протянет его дыхалка, крича во весь голос это слово, Он не знал, казалось, что больше не выдержит. Ему хотелось превратиться в кого-то ещё, в кого-то другого и начать всё сначала. Сделать так, чтобы все увидели, насколько они были не правы. Он думал, что это будет красиво, и во всяческих подробностях расписывал у себя в мозгу то, что Он будет говорить и делать. Ему хотелось быть пророком, знать всё о людях, с которыми Он был знаком, и, превратившись на время к кого-то не такого, как Он, рассказывать им факты их собственной жизни, говоря при этом: «Всё это видно по твоим глазам». На самом деле Он ничего не видел, не мог ничего угадать, но Ему этого хотелось.
Сейчас Он забыл всё то, о чём думал. Потому что знал, что скоро начнётся путешествие, и Он должен быть к нему готов. Не успел Он об этом подумать, как Его вдруг повернуло, подбросило и из темноты, в которую Он провалился, выбросило на открытую площадку. Точнее говоря, это место находилось в каком-то сквере, и было захвачено со всех сторон серыми девятиэтажками. Была ночь, почти такая же, какую Он видел до того, как пошёл в путешествие по своему бессознательному. До того, как закрыл глаза.
Он не знал, откуда в его мозгу появились эти мысли. Было такое впечатление, что Он знал это с самого рождения и всю сознательную жизнь стремился к этому. Он просто знал, что должен найти Её. Он не знал зачем, но знал, что это надо сделать. Он попал в этот мир, и понимал, что без Неё ему не выбраться и не дожить до смерти.
Оглядевшись по сторонам, не увидев ничего, кроме кромешного мрака, Он включил неизвестно как оказавшийся в Его руках фонарик. Резкий луч света разрезал темноту, чуть-чуть, прищурившись и зачем-то пригнувшись, как будто боялся, что чья-то пуля пробьёт Его высоко поднятую голову, Он медленно пошёл вперед, освещая себе путь.
Он знал, что здесь снимается Фильм. О чём – не важно, главное то, что Она была приглашена в качестве исполнительницы главной роли. Это было то самое место, где можно было бы Её найти.
Однако сейчас всё было в каком-то запустении. Луч фонарика помогал Его глазам рассмотреть брошенные декорации и обгоревшие балки и кресла. Казалось, что здесь недавно бушевал пожар, только откуда он взялся, и почему не смогли его потушить, оставалось загадкой. Внезапно стало светать. По тому, что тьма немного разошлась, можно было сказать, что сейчас где-то три-четыре часа утра, но Он знал, что этот мир не подчинён времени. Всё делает кто-то, кого Он не знает, всё делает Его мозг…
Без фонарика всё ещё было не обойтись. Он медленно проходил по развалинам, трудно было представить, что здесь когда-то что-то снимали. Всё выгорело, везде одна чернь, всё разломано и разбросано по всей округе.
Луч фонаря выхватил из всё ещё державшейся в воздухе темноты, небольшую сцену, не менее обгоревшую, чем всё остальное. На ней лежали обугленные гитары и усилители, и никак не вписывающееся в окружающую обстановку кресло на колёсиках. Всё было оцеплено красными канатами, как будто это был какой-то музейный экспонат.
Чуть дальше Он увидел зелёный тент, казавшийся в темноте серым, чудом сохранившийся и устоявший на месте. Под ним стояли пластмассовые стулья и столики, как будто это было кафе. Он решительно сделал несколько шагов к нему, подойдя к куче золы и пепла недалеко от тента, Он застрял, как вкопанный. Он как будто споткнулся и не мог идти дальше. Машинально переведя взгляд с лучом фонаря себе под ноги, Он увидел то, что показывало, что Он на правильном пути. Это был немного странноватый маленький кожаный мешочек, который все нормальные люди носят на шее. Он знал, что это принадлежало Ей, хотя точно помнил, что Она никогда ничего такого не носила, хотя кто знает, сейчас всё перемешалось в его мозгу, поэтому Он не мог ничего точно утверждать, тем более, что где-то в подсознании Он был уверен в том, что это Её.
Мешочек был пустой и чуть-чуть обгоревший снизу, как будто пламя, побывавшее на съёмочной площадке, пожалело эту маленькую частичку чьей-то жизни и только попробовало своим горячим языком, не желая съесть до конца. Где-то с полминуты разглядывая обычный мешочек, как причудливую археологическую находку или часть космического корабля инопланетян, Он тихонько положил его на место, как будто боялся изменить что-то в этом мире, нарушить порядок, который на самом деле был чистой воды хаосом.
* * *
За какие-то мгновения Он оказался на лестничной клетке одного из близлежащих домов. Он не мог вспомнить, как и когда зашёл в подъезд. Он решил постучать в первую попавшуюся дверь и расспросить хозяев о том, что произошло на съёмках и как найти Её.
Сделав пару шагов по ступенькам, Он увидел обитую кожей дверь прямо напротив. Не раздумывая и даже не постучав, Он дёрнул за ручку. К Его удивлению, дверь оказалась не запертой. Медленно, как от наркотического опьянения, Он вошёл в прихожую. В пустой квартире горел свет, вместо хозяев посетителей встречал мрачный белый холодильник.
Только успев оглядеться по сторонам и подумать, что же делать дальше, как приоткрытая дверь за Ним заскрипела, и в квартиру вошла тёмноволосая и довольно симпатичная девушка, видимо, хозяйка квартиры. Увидев Его, она сделала немного удивилась и медленно по слогам сказала:
- Здравствуйте. Я тут отлучилась на минутку наверх. Вам чем-нибудь помочь?
Удивлённый таким поведением и доброжелательностью хозяйки, Он ответил:
- Я хотел бы узнать у вас кое-что. Это насчёт Фильма.
Девушка, смерив нежданного гостя понимающим взглядом, провела его в небольшую гостиную. Вдоль стен комнаты рядами стояли шкафы, набитые чем-то, чем Он так и не успел заметить, на противоположной стене от той, у которой Он стоял, зияло ночной темнотой большое окно, посередине комнаты стоял обеденный стол с двумя стульями. Весь стол был настолько заставлен разнообразными склянками, бутылками, колбами и прочей стеклотарой, что когда Он сел, то едва-едва видел её лицо между горлышками стеклянной посуды.
Не желая тратить время на расспросы о жизни и прочей дребедени, даже не спросив, как зовут гостеприимную хозяйку, Он сразу же перешёл к делу:
- Вы знаете что-нибудь про Неё? Она должна была здесь сниматься.
Девушка, улыбнувшись, кинула взгляд в окно и ответила:
- Да, Она должна была, но сейчас Её здесь нет, все куда-то делись, как сквозь землю провалились. Как-то проснулась утром, а за окном всё обгорело и как будто вымерло, - она пренебрежительно мотнула головой в сторону окна, под которым, собственно и находилась съёмочная площадка.
- Сколько уже снимается фильм? – продолжал Он.
- Да, где-то уже два месяца. Ты же, кажется, был здесь раньше, месяца полтора назад, - медленно и с запинками произнесла она, со странной улыбкой посмотрев на Него исподлобья.
Только сейчас Он вспомнил, что действительно был здесь когда-то, но всё было как в тумане, вспомнил, что тогда точно так же искал Её, но не нашёл, потому что путешествие было слишком коротким. Оправившись от небольшого шока, в который Его поверг взгляд хозяйки и её фраза, Он продолжил:
- Вы тоже здесь снимались?
- Угу, - пробормотала она с таким выражением, как будто что-то жевала во рту, - Что-то вроде эпизодической роли. Так, ничего особенного, - последнее слово сопровождалось поставленной актёрской улыбкой.
- Ты на актёра-то училась? В театралке или где? – внезапно Он перешёл с «вы» на «ты».
Она пренебрежительно скривила губы. Глаза её говорили: «Где же, как ни в театралке?». На мгновение воцарилась тишина. Они смотрели друг другу в глаза, Он понял, что надо что-то сказать, как-то успокоить девушку, иначе Он мог лишиться собеседника и вожделенной информации.
- Я хотел сказать, в какой театралке? – разрядил Он, наконец, обстановку.
Фраза получилась какой-то смятой и с налётом стеснения, но она явно удовлетворила хозяйку. Та игриво улыбнулась и вместо ответа молниеносно вскочила с места, одним прыжком подскочила к столу и принялась что-то черкать на листке бумаги. Через мгновение, усевшись обратно напротив Него, она передала Ему листок и спросила:
- Найдёшь на этом рисунке символ воды?
Он хотел что-то возразить и спросить, зачем это она Его спрашивает, но, деликатно промолчав, посмотрел в листок. На нём всё было исчеркано синей ручкой, были нарисованы два каких-то столба, по которым стекала вода, рядом с ними были выведены два трезубца. Вернее, один из них был с четырьмя зубцами.
- Да вот он, твой символ, - мрачно сказал Он, показав на трезубец, - Зачем ты меня об этом спрашиваешь?
- А вот и неправильно! – игривая улыбка уже не сходила с её лица, - Посмотри повнимательнее.
Он совсем не понимал, о чём она вообще говорит и почему символ воды – не трезубец. Ещё раз посмотрев в листок, Он спросил:
- Зачем ты мне всякие загадки загадываешь? Может, объяснишь, в чём дело.
Оторвав глаза от листка, Он увидел, что девушка уже лежит на матрасе, неизвестно как появившемся на полу между столом и окном.
Выслушав его вопрос, улыбаясь до ушей, она ответила:
- Если будешь настырным и угадаешь, можешь получить меня, - она потушила свет и принялась поглаживать себя по бёдрам, игриво посматривая на него.
Он заметил в ней какую-то перемену, это была уже не та хозяйка, которая встречала Его в прихожей. Её лицо изменилось, стало другим. Ему вдруг жутко захотелось убраться из этого места, попасть куда угодно, но только не оставаться здесь. Тем более, что Он должен был найти Её, не просто же так Он прибыл сюда.
Вдруг его опять подбросило, понесло куда-то, Он опять провалился в темноту на время, что бы потом вылететь в очередное незнакомое место.
«Ещё одно переключение сознания», - подумал Он, прежде чем очутиться в просторном зале…
* * *
«Приземление» было не столь неожиданным, как в прошлый раз, просто потому, что Он уже более-менее привык к подобным фокусам и относился к ним, как к части своей повседневной жизни.
На этот раз Он очутился в просторном зале, предназначенном для игры в баскетбол, что подтверждали носящиеся по площадке и дико орущие ребята. Вдоль стены, у которой стоял Он, несколькими рядами сидели разношёрстные мальчики и девочки, они жутко орали, как и игроки на площадке, поддерживали своих и освистывали противников, в общем, всё было, как на простом баскетбольном матче.
Ему было на всё это откровенно наплевать, Он не понимал этих ребят, которые забыли всё, и отдались какой-то тупой игре, в которой десять человек пытаются запихнуть в корзину мяч. Ему было смешно до отвращения смотреть на залитые потом лица игроков, которые с напыщенной серьёзностью носились, падали, валили других, толкались, как маленькие дети. Тем не менее, Он достаточно долго наблюдал за действом на площадке, пока не поднял глаза чуть выше.
Там Он увидел развешанные в ряд электронные таблички, что-то вроде маленьких табло, указывающих счёт. Под светившимися именами было написано количество набранных очков, видимо, за все матчи. Горели нормально только первая и последняя, остальные Он не видел или не хотел видеть. Чуть выше висели разбитые и выключенные табло с написанными именами, что стало с теми игроками, чьи имена были на этих табличках, не знал никто.
На последней табличке Он прочитал число «216», на первой стояло «219». Тут Его заинтересовало имя над последним числом. Он вспомнил сквозь все связавшиеся узлом мысли в Его голове, что так зовут одну его подружку, которая никогда не интересовалась баскетболом и имела примерно такое же отвращение перед этой игрой, как и Он сам. Она даже никогда не держала в руках мяч и не бегала с такой скоростью, с какой носятся сейчас бешенные игроки. Он не мог понять, почему здесь висит её имя, это было, по меньшей мере, странно.
В это время игра переместилась под кольцо, напротив которого стоял Он. Скользнув ещё раз взглядом по лицам игроков, Он на мгновение застыл, как вкопанный. Его глаза выловили из орущей толпы на площадке ту самую подружку, чьё имя написано на первой табличке. Она мельком пробежала около него, ничего не замечая. Он хотел что-то крикнуть, но звук застрял в его горле и ни в какую не желал выходить наружу. Он был ошарашен, его подруга заразилась тем, что они вдвоём ненавидели – этой дурацкой игрой.
Он думал об этой подружке, размышлял, что же делать дальше – смириться или попытаться отговорить, как вдруг Он увидел цель своего путешествия сюда. Он увидел того человека, из-за которого прошёл все эти «переключения», провалы в темноту, страх, ужас, боль и разлуку. Он увидел Её.
Он не знал, что теперь делать? Подойти и сказать: «Наконец-то я нашёл тебя»? Нет, ведь Она же Его не знает. Попытаться познакомиться? Тоже нет, потому что Он не знал, что будет делать после этого, зачем Она ему нужна. Зачем, ради чего он так долго искал Её.
Почему-то раньше Он об этом не задумывался, раньше было просто: «надо, значит надо». Теперь всё не так. С одной стороны Он не хотел её видеть, с другой стороны, с этой непонятной оборотной стороны, Он испытывал какой-то подсознательный трепет, как будто бы был подчинён Ей, как верная собака.
Она шла медленно вдоль стены, у которой стоял Он – ряды болельщиков расступались, кто-то, идущий сзади что-то шептал Ей на ухо. Она рассмеялась негромко, а потом пошла дальше, сопровождаемая толпой людей, идущих сзади.
Он видел Её не такой, какой привык видеть: на носу чёрные-чёрные очки, похожие на те, которые носят велосипедисты, скрывавшие Её глаза, то, что Он как раз хотел видеть. Белокурые волосы были сплетены в странной и совсем не типичной для Неё причёске, было такое впечатление, что они не причёсаны, но это была только иллюзия, на эту красоту наверняка было израсходованы литры лака.
Проходя мимо Него, Она остановилась и уселась на подоконнике рядом с Ним. В Нём сейчас боролись два чувства: подойти, познакомиться и быть тем, кем Она захочет, чтобы Он был, или не смотреть на Неё и не подходить, чтобы избежать эксцессов и не попасться в «капкан». После недолгой борьбы второе чувство пересилило. Он выбрал свою свободу, чтобы избежать превращения, изменения своей личности, ведь Он знал, что изменяется именно тот, кто…тот, кто…знакомое до боли и горькое, несколько раз испытанное слово сейчас вылетело из Его головы. Он был счастлив, что наконец-то забыл его, хотя где-то в подсознании оно ещё осталось.
Усталый от всех этих мыслей и грёз, Он сел на стоящий рядом не занятый стул и, не поворачивая голову влево, где сидела Она, с поддельным интересом наблюдал за ходом игры на площадке.
Неловко подвинувшись, Он задел Её колени, выглядывающие из-под красноватой юбки. Он посмотрел на Её ноги, и хотел поднять голову, чтобы извиниться, но и на это Его не хватило. Он не знал, смотрит ли Она сейчас на Него, но всё равно повернул голову по направлению к площадке.
Тут он почувствовал в третий раз, что Его куда-то переносят. В темноту Он больше не проваливался и в момент очутился в том же месте, но это был уже другой зал.
* * *
Это было не менее просторное помещение. Мельком оглядевшись по сторонам, Он понял, что находится в актовом зале и сейчас будет какое-то представление. Только после этого Он ощутил мягкость кресла, в котором Он сидел, оно было не особо комфортное, но всё же.
Вокруг сидело много народу, яблоку негде было упасть, только кресла вокруг Него были пустыми. Всё, как загипнотизированные, молча смотрели на сцену, на которой ещё ничего не было. Нависла какая-то устрашающая тишина. Он ещё раз огляделся по сторонам, теперь Он не мог увидеть Её, но почему-то знал, что Она здесь, что Она рядом. Он уже привык доверять своим странным чувствам, которые проявились у Него сравнительно недавно и которые, как Он знал, испарятся скоро, совсем скоро, и Он вернётся к своей обычной ни чем не примечательной жизни. Он не хотел терять этого ощущения, Он знал, что всё это случается 1 раз и больше никогда не повториться, ах, как бы хотелось начать всё заново! Опять начинать заново, сколько раз Он уже хотел это сделать, сколько раз Он будет хотеть это сделать в дальнейшем. Почему Он не может всё сотворить с первого раза и больше никогда не пытаться повторить, Он не знал, Он много чего не знал не то, что о других, даже о себе.
Люди знают друг друга на полтора миллиметра из десяти, а если цифра «знания» и цифра «сущего» совпадают, значит, эти люди лежат в одном гробу – в жизни такое, к сожалению, невозможно.
На некоторое время Он совсем отвлёкся от своих постоянных мыслей. Он просто чувствовал, что Она рядом и что можно не беспокоится…другое дело, что Он Её не видел.
Теперь Он оглядывал каждого присутствующего в зале, но не смог разглядеть ни одного лица. Всё было смазано, как будто Его близорукость достигла крайней степени, но ведь Он знал, что это не так. Все люди на одно лицо, все люди с туманом в глазах и вокруг лица, которое постепенно разъедается этим самым едким и горьким туманом.
Не желая больше видеть лица манекенов, выдававших себя за людей или людей, выдававших себя за манекены, Он впервые посмотрел на сцену.
Он только-только успел рассмотреть, что в глубине сцены за столом сидят какие-то люди, видимо комиссия по приёму очередной пурги, которую будут сейчас пускать в глаза чтецы, взгляд Его мгновенно перешёл на бородатого человека, который вышел вперёд и явно собирался о чём-то рассказывать.
Тут по его стулу ударили сзади ногами. Это был один паренёк, которого Он мельком осмотрел, когда оглядывал зал. Он не обернулся, посчитав этот поступок за детскую дурость. В это время мужик стоял на краю сцены и корчил рожи, пожимал плечами, жесты его говорили, что он хочет тишины и внимания, но ведь весь зал тупо смотрел на него уже давно, а молчание грозило разорвать уши. Но человек не видел этого, почему – никто не скажет, разве что он сам.
Тут по Его стулу ещё раз ударили ногами, причём довольно сильно. Неожиданно для самого себя, Он моментально развернулся, качнулся на стуле и со всей силы вмазал сидевшему сзади пареньку ладонью по лбу. Весь зал, вдруг проснувшись от, кажется, вечного сна, ахнул так, как будто кого-то убили, но рты никто не открывал, было непонятно, откуда исходил этот «ах!».
«Наверное, у него сотрясение мозга», - глядя на держащегося за голову парня, успел подумать Он, как вдруг он снова провалился в темноту…
* * *
«…это уже в последний раз», - подумал Он, прежде чем снова открыть глаза. Он очутился там, где начал свой путь, там, куда Он ни за что не хотел возвращаться. Сверху не Него лился солнечный свет, а в небольшом проёме двери стоял, согнувшись, какой-то чёрный силуэт. Всё опять пошло кругом, всё опять повторяется, но в этом есть всё же что-то хорошее.
Наверное, первый раз в жизни ему дали то, что Он хотел. Он не знал, хорошо это или плохо, но уже само сознание этого давало повод для радости…ему, наконец-то, дали хоть что-то начать с начала…