Там, где небо целует землю, показались первые несмелые лучи восходящего солнца. Небо занялось утренним туалетом; сняв черную атласную ночную рубашку и примерив легкий халат, оно спросоня растеряло брильянтовые звезды, которые украшали сорочку. Осколки звезд росой упали на траву, разбудив своей приятной прохладой дремавшие в лесу ландыши.
– Какое замечательное утро! – воскликнул высокий и стройный ландыш, встряхнув своими колокольчиками и умываясь капельками звездного дождя.
– Действительно, сегодня так чудесно, что хочется петь, – нежным бархатным звоном отозвался другой ландыш, и по листочкам высокого красавца-ландыша пробежала теплая волна.
– Вы тоже это заметили?
– Конечно, ведь не каждый день небо так щедро одаривает нас своими чистыми слезами, и не каждый день так ласково светит солнце.
– Никогда еще судьба не посылала мне такую прекрасную собеседницу и такую красивую соседку. Каким именем нарекла Вас природа? – спросил стройный ландыш, почтительно склонив стебелек.
– Дин, – тихонько прошептал второй ландыш, нежно позванивая колокольчиками и вслушиваясь в восхитительную музыку слов своего нового знакомого.
– Дин… Дин! – на разный лад повторил ландыш. – Какое поющее имя! Вы любите петь?
– Очень, – отозвалась Дин. – Но вы еще не представились мне.
– Ах, простите. К вашим услугам – Ле.
Пока ландыши знакомились, трава сбросила с себя покрывало сна и утренние насекомые деловито заспешили на работу. Но ни Дин, ни Ле не заметили этого, потому что были увлечены разговором о дне и ночи, о бабочках и стрекозах, об ели, под лапами которой они росли. Налетевший ветерок приносил Ле пьянящий аромат Дин, а Дин – терпкий запах Ле. И от счастья беспрестанно позванивали их колокольчики – они пели, пели песнь любви, юности и страсти, которую поют все счастливые влюбленные. Но одно их огорчало: как ни старались Дин и Ле, они не могли дотянуться друг до друга ни листьями, ни белоснежными головками колокольчиков. Как ни пытались ландыши дотронуться друг до друга, нагибая и вытягивая стебельки, все было напрасно. Оставалось только одно средство – сплести свои корни под землей. Это было очень сложно, но для влюбленных нет ничего невозможного.
В полдень затрещали ветви и сучья, и чье-то грузное тело тяжело плюхнулось на пенек; с грязных ног на траву шлепнулись растоптанные туфли. На пне сидела женщина неопределенного возраста из тех, что торгуют на базаре семечками. Она отдышалась, а потом, достав из сумки ножницы, стала резать ландыши в букеты, перевязывая их толстой черной ниткой. Затрепетала Дин, побледнел колокольчик Ле.
– Я люблю тебя, Дин; помни это пожалуйста.
– И я люблю тебя, – эхом отозвалась Дин.
Дин и Ле оказались в одном букетике, и им показалось, что судьба вновь улыбнулась. Но это был мираж счастья. Дин не понимала, почему она ощущает невесомость в конце стебля. Ле не знал, отчего листья и головки колокольчиков почувствовали умиротворяющую слабость. «Наверно, это от близости Дин», – думал Ле. Ведь теперь они тесно сплелись стебельками, а их колокольчики любовно прильнули друг к другу.
Этот букетик в переходе метро купила десятилетняя девочка и поставила цветы на телефонном столике в хрустальную вазочку. Вода ненадолго оживила Ле и Дин. И вновь им казалось, что они самые счастливые на свете. Они не догадывались, что это конец. Главное – они были вместе. А томящая постоянная слабость не давала возможности задуматься, какую злую шутку сыграла с ними судьба. Они не знали, что чувство невесомости предвещает скорую смерть, но единственная и самая важная мысль все же стучала в их сердцах: они думали о том, что в лесу, где сплелись их корни, через год родятся их дети ландыши, чтобы жить и любить, через века.
В конце мая следующего года на лесную поляну пришли мальчик и девочка с гитарой. Девочка села на пенек около большой развесистой ели, под лапами которой пышно цвели ландыши, опьяняя весь мир своим ароматом. Мальчик нежно смотрел на девочку и пел для нее романсы:
…Но снова прорастет трава
Сквозь все преграды и напасти.
Любовь – весенняя страна
И только в ней бывает счастье…