В то лето мы с Шуриком как всегда поехали помогать деду на фазенду. Раньше здесь была настоящая деревня. Но постепенно молодые уехали в город, старые отправились «за дорогу», как говорил дед, и деревня Хворостяновка совершенно обезлюдела. Кроме деда, держащего солидную пасеку, в деревне доживали свой век две старухи : Лыкова баба Нина, которая по словам бабы Дуси, ее соседки, никогда не работала, а теперь получала точно такую же пенсию, как баба Дуся и баба Дуся, которая по вышеназванной причине не считала возможным иметь какие-либо отношения с бабой Ниной. Поскольку дед предпочитал не общаться с прекрасным полом, переставшим быть таковым лет пятьдесят тому назад, баба Нина и баба Дуся, предоставленные сами себе, испытывали настоящий голод по слушателю, благодарно внимающему их рассказам об их многострадальной жизни, и они искренне верили, что нашли таковых в лице меня и Шурика. Немногословный Шурик, случайно заарканенный одной из старух, был способен выслушивать ее бредни не больше одной минуты. На второй минуте он вставал и начинал с деловым видом присматриваться к хозяйским розеткам. Отвертки и плоскогубцы Шурик предусмотрительно всегда держал при себе. В такие моменты, бабки, враз оценив ситуацию, мигом замолкали и начинали судорожно вспоминать обо всех поломках и неисправностях, имеющихся в доме. Пока Шурик наводил порядок у одной из старух, я в гостях у другой выслушивала ее биографию, не меняющуюся из года в год. «Кто же знал, что так жизнь сложится,- однажды пожаловалась баба Нина. "Сейчас бы была замужем за твоим дедом, жила и горя бы не знала!"
- А что, неужто сватался? - удивилась я.
- Ну, свататься не сватался, а поглядывать поглядывал,-заверила меня бабуля.
Из плена нас каждый раз выручал дед. «Александр!»- зычным голосом кричал он, и мы с Шуриком, послушные его зову, мгновенно покидали гостеприимных старух. Деда бабки уважали и побаивались, а потому отпускали нас без единого слова. Дед, как всегда, возился с ульями. «Что вы там слушаете? Делать вам нечего!» -раздраженно бурчал он, и мы, чувствуя себя виноватыми, мгновенно включались в работу. Мы надевали длинные пасечные накидки и становились похожими на роботов. Дед с Шуриком занимались самой ответственной работой: обкуривали пчел и доставали рамки. Попутно дед проводил селекцию: переставлял рамки с детками, выискивал маток и обучал непростому пасечному делу Шурика, которого он прочил в свои приемники.
- Дед, а правда, что тебе нравилась баба Нина? - в шутку спросила я.
- Мелешь глупости! - рассердился дед.
- Да я что, это баба Нина говорила, - стала оправдываться я.
Вечером, напившись молока с новым медом и хлебом, испеченным бабой Дусей, мы с Шуриком завалились на сеновал. Мы вдыхали дурманящий запах сена и,обнявшись, выискивали в темноте неба искорки падающих звезд. Мы никогда не говорили о своих желаниях, мы и без слов знали о самых сокровенных мыслях друг друга. После каждого очередного огненного росчерка Шурик целовал меня в макушку, а я теснее прижималась к его груди.
Дед сидел на крыльце и скручивал себе цигарку с собственным табаком.
- Так, говоришь, баба Нина спрашивала обо мне? - не ожидая ответа вдруг спросил он и задумался, а мы с Шуриком удивленно посмотрели друг на друга.
Однажды дед с Шуриком с утра отправились на городской рынок, и я осталась дома одна. Я решила навести порядок. Я выволокла на улицу все половики, притащила ведро воды и принялась мокрой тряпкой тщательно обследовать самые недоступные места. Стук в дверь я услышала не сразу. На пороге стояла цыганка уже немолодых лет и цепким взглядом прощупывала комнату. Мне стало не по себе.
- Воды не дашь напиться?- вместо приветствия спросила непрошенная гостья.
Чтобы принести ей воды, мне надо было отлучиться на кухню. Я с большой неохотой оставила ее одну в комнате и отправилась за водой, по дороге судорожно вспоминая, что из оставленного без присмотра имущества может быть подвержено опасности. Уже возвращаясь, я вспомнила про свои новенькие кроссовки, купленные на прошлой неделе, прямо перед приездом в деревню. В горле неприятно засаднило. Я подала цыганке воду и облегченно вздохнула: кроссовки по-прежнему стояли у двери, целые и невредимые. Хотя я старалась все сделать незаметно, цыганка успела проследить за моим взглядом и понимающе улыбнулась. Чтобы как-то cмягчить напряженную ситуацию, я доброжелательно посмотрела на гостью и, стараясь быть непринужденной, спросила:
- А, может, Вы мне погадаете?
Цыганка без интереса посмотрела мне в глаза.
- А зачем? – спросила она.- Ты же все равно не поверишь.
В проницательности ей было не отказать.
- Мой муж очень хочет ребенка, сына,- жалостливо промямлила я.
- Будет у него сын,- возвращая мне стакан, ответила цыганка.- Года не пройдет, как будет у него сын.
После ее ухода я продолжила убирать дом, но делала это уже без настроения. Неприятное чувство не покидало меня. « Это, наверное, потому, что я плохо о ней подумала»,- решила я и успокоилась.
Цыганка оказалась права: через год Шурик стал отцом, у него действительно родился сын. А у меня родилась дочь. Только в это время я уже была замужем за другим человеком и жила в другой стране. Я часто вспоминаю то несостоявшееся гадание и мудрый ответ старой цыганки. Если бы она мне в тот момент рассказала, что произойдет со мной и Шуриком в ближайшее время, я бы, конечно, не поверила. Настоящая правда всегда выглядит неправдоподобно.