Внезапно потемнело. Иван Петрович нехотя оторвался от цветочной клумбы и тяжело вздохнул. Далеко на западе на глазах разрасталась иссинесерая грозовая туча, успевшая поглотить рубиновый диск заходящего солнца.
- Некстати. Очень даже некстати, - подумал Власов, вспомнив об оставленном дома зонте.
- Опять придется под дожем плестись на последнюю электричку. В промокшей одежде и сырой обуви.
Даже традиционные в таком случае сто пятьдесят грамм, похоже, не спасут. Разболится спина и все из-за этой глупой увлеченности. Выигранные минуты обернутся днями отсутствия на даче. И это в такую адскую жару, непривычную даже для этих южных мест. Но природный оптимизм Ивана Петровича опять взял верх. Подхватив оставленные на дорожке грабли, он быстро направился к металлическому ящику для огородного инвентаря, прикидывая на ходу возможные пути отступления.
- Идти на вокзал придется вдоль трассы, по асфальту. Чуть дальше, но не по грязи.
Возможно, найдется приверженец всемирно почитаемого "автостопа", подбросит до города. Такое иногда случается. В последнее время все реже, но случается. В светлое время. А вот его-то осталось совсем ничего.
-Ладно, переживём как-нибудь. Бывали и похуже переделки. Выше голову, горняк, подзадоривал сам себя Власов, собирая в пластиковый пакет нехитрый урожай свежесорваной зелени.
- Проведем расчет времени. До автотрассы пять минут неспешным шагом – только то и выбраться из балки. На развилке у съезда к дачам остановить пролетающие на подъем авто шансов почти нет. Еще двадцать для прохождения подъема, дальше почти километровый ровный участок. И здесь охотно подбирают маршрутные “Газели”, да и счастливые владельцы легковушек иногда тормозят. Те, что попроще. Крутые иномарки не в счет. Итого минут 25 получается. Стемнеет минут через сорок. Довольно зыбкий шанс, но имеем. Только вот надвигающаяся гроза может все испортить.
Размышляя о возможности избежать внеплановой небесной купели и на ходу расчесывая редкие остатки пышной когда-то шевелюры, Иван Петрович быстро зашагал к мостику, перекинутому через протекающий рядом с участком ручей.
А грозовая туча продолжала победное наступление, ширилась, грозно ощетинившись сполохами молний. На мгновение показалось, что она уйдет на север. Такое в Сухой балке случалось нередко. Но направление, с которого появилась туча, было очень неприятным. Западные тучи обычно всегда приносили полновесный дождь.
- Вот уж ирония судьбы, - подумал дачник-неудачник, усмехнувшись. Вожделенный еще днем дождь совсем не радовал.
- Дуралей старый! Бросил бы работу на час раньше и уже бы сидел в уютном кресле, попивая кофеек с традиционной “ Вечеркой ”.
- “Мокни-мокни волчий хвост “ - вспомнил и перефразировал присказку из старой детской сказки. Так вот всегда: выигрыш на копейку, проигрыш на рубль. Мало тебя еще жизнь поучила, да ? Да уж, да уж ...
Учила и била жизнь Власова вдоволь. Или ему так казалось? Сам виноват. Выбрал себе “героическую профессию”. Но в шахтном поселке почти все пацаны мечтали продолжить начатое отцами, дядьями и старшими братьями. Только то и разницы, что пошел не в забой, а в политехнический. Да еще на престижный шахтостроительный факультет.
Мечтал ведь строить метро. С тех самых пор, когда мама первый раз показала Москву. Тот неописуемый детский восторг он запомнил на всю жизнь! И ни с чем несравнимый запах, исходящий от шпал (только узнал он название вещества - креазота-источника волнующего духа намного позже, уже на практике...). Увидел метро и влюбился. Как в сказке о прекрасной принцессе...
Принцесса появилась-таки. Почти в самом конце учебы. И он тоже не смог пройти мимо.
Нет уже ни мамы, ни Лизы... Только память о них. Светлая и до боли щемящая.
И осталось только две радости в жизни: далекие теперь дети и внуки, да кусок земли на неудобьях...
Они, родные души, далеко. Вполне успешно устроены и всегда ему рады. Звонят иногда (сам просил делать это реже – так оказалось легче ...), приезжают регулярно раза два в году, постоянно к себе зовут. И уехал бы.
Но... как уговорить себя бросить эти две родные могилы, а? Это превыше самых тяжелых мук....
За нечаянно налетевшими воспоминаниями Иван Петрович не заметил, как чуть не проскочил давно закончившийся подъём. Давно пора было начинать “голосовать”, однако! Почти стемнело, и машины мчались с зажженными фарами.
- Труба дело! Теперь уже не подберут, - успел подумать он, когда налетевший резкий вихрь бросил в лицо первые крупные капли.
Не раздумывая, достал из пакета маленький кулёк и бережно, завернув бумажник, часы и спички, положил обратно в пакет. Часы хоть и “пыле-водо”, но это - “ на всякий пожарный “. Спички и деньги тоже лучше иметь сухими. Как порох, который и нюхал только на военных сборах. Запах аммонита – совсем другой.
Чего-чего, а этого аромата он нанюхался от души. И когда строил ракетные шахты в уссурийской тайге, и в подмосковных подземных городах, возводимых на случай возможной мировой войны.
Да мало где еще, помогая “ братьям по соцлагерю” и потенциальным друзьям с разным цветом кожи.
Громыхнуло совсем близко. “ Во, перспектива “ – слева показалось поселковое кладбище.
- Умрем героями . Ха ! Да еще и под ЛЭП нужно пройти.
А молнии следовали одна за другой...-
- Боже ! Ну, не верю я, что ты есть... Но если существуешь - отведи, а ? Будь другом !
Проносившиеся изредка легковушки и тяжелые грузовики не обращали ни малейшего внимания на выброшенную в их сторону левую руку Власова.
- Ага, щас же, нужен ты кому-нибудь!? Тоже издержки новой “ демократической жизни ” – “ до лампочки “ всем одинокий дачник на оживленной автотрассе, бредущий в сгущающейся темноте навстречу надвигающейся грозе. Это раньше было: “ Человек человеку - друг и товарищ и ...“. “Тамбовский волк тебе ...”
- Воспитывали, учили... Без толку все ... Менталитет, чтоб его !. Понавыдумывали словечек звучных.
За размышлениями о проблемах национального характера соотечественников он не заметил, как тучи дружно потянулись к северу.
- Да, чудеса ! Расскажу Васильичу, ведь не поверит, вспомнил Иван Петрович приятеля, такого же неисправимого фаната дачно-огородного дела.
Гроза уходила, опять минуя Сухую балку. Победил извечный оптимизм Власова.
Проблема исчерпана. Через полчаса развилка, а там неполный час бодрой ходьбы до городской окраины.
И можно плюнуть на “ голосование ” рассуждал он, шагая с нарушением правил. Но так идти было удобней – не слепят фары. При движении навстречу движению получалось бы медленее. Дорога пошла под уклон. А вот и поворот на станцию. До электрички еще далеко, да и необходимость ожидания электрички радовала мало.
И он четким строевым шагом зашагал дальше.
- Не зря думал о хорошем ведь! Воспоминания о Лизе, единственной и неповторимой, всегда придавали сил и привносили новый смысл в его далеко теперь нерадостную жизнь. Хорошее настроение почти вернулось.
И тут в свете проезжающей мимо очередной машины Иван Петрович увидел зайца.
Матерый русак лежал на боку возле самой кромки асфальта... На задней лапке запеклось немного крови.
- Еще тёплый, совсем недавно пострадал косой. Эх ...
- Кто ж тебя так, дурашка, а? Ну и денёк! И к чему бы это? Что же с тобой делать?
Заядлый дачник и рыбак, Власов, подумал было прихватить с собой неожиданно подвернувшийся трофей.
Но, что-то остановило его. Хотя, притянул за уши зыбкое оправдание – нужно ведь через пост ГАИ проходить...
Однажды, часов в 9 вечера, возвращавшегося с дачи Власова, юнцы в милицейских погонах схватили за руку и долго допытывались, нет ли у него ножа и какой то “ волыны”. Так и “прославился” этот пост . Друзья долго смеялись и предлагали написать юмореску об этом в “ Вечерку”. Но ему тогда было вовсе не до смеха...
И еще. Он ведь так и не стал охотником, не поднималась рука стрелять по живым созданиям. Хотя стрелял неплохо. Даже разряд выполнял когда-то. А жить приходилось в глухой тайге. Отправляясь на таежные стройплощадки, прихватывал карабин. Для защиты от хищного зверья. Но стрелять ни разу так и не пришлось. Курам рубил головы, но просто не оставалось выхода. Бабушки не стало, а мама держала кур. Это была единственная возможность выжить в тяжелые послевоенные годы. Отец и два деда с фронта не вернулись. Рыбалка – это другое дело. Пойманная рыба жалости почему-то не вызывала...
Медленно подняв горемычное животное, Иван Петрович решил перенести его дальше на обочину. Подальше от колес. Почему он это сделал ? Вряд ли он смог бы потом объяснить свой поступок.
И вдруг... Пальцы правой руки почувствовали на шее зайца слабые толчки.
- Пульс!- мелькнуло в голове Власова.
К горлу Власова подкатил комок... Осторожно положив пушистое тельце на траву, он быстро зашагал к городу.
Возникшая ассоциация поразила его. Представил он себя эдаким неприкаянным животным, подвернувшимся под колеса огромной машины – Жизни, которая перемалывает всякого, случайно попавшего в ее жернова. И не щадит никого...
Стало печально и грустно. Он шел в пустой дом. Где его не ждали...
А далекие дети и внуки, немногочисленные друзья могли бы и не узнать, что лежит он, Власов, бывший инженер-шахтостроитель, а ныне пенсионер и ротозей-дачник, где-то на обочине дороги, как сбитый водителем-лихачом обалдевший заяц, недавно метавшийся по асфальту в ярких лучах фар…