Наша поликлиника, как и всякое место, где множество взрослых, ничем друг другу не обязанных, обремененных собственными заботами людей вынуждены восемь часов в сутки наслаждаться обществом друг друга за смешные деньги, по сути «клоповник». Но иной раз рождается в этом клоповнике такое согласие, что только диву даешься.
На Женьку, медсестру в кабинете окулиста, собрались подавать в суд. Всё началось, как часто на святой Руси бывает, с детей. Бабка моей жены - польская шляхтичка из Великого Устюга. Кто не слыхал о такой экзотике, пусть читает «Мои скитания» Гиляровского. «Дядя Гиляй» из тех же мест и той же выделки. Так вот, она, покойница, рассказывала: пойдут мальцы погулять, чего-то не поделят, синяков набьют и домой – жаловаться… А тут уж мужики с вилами выходят. И пошла на всё село кровавая потеха!
Женькиной дочери лет двенадцать-тринадцать. Девчонка не проблемная. С семи лет школа, с восьми танцы. Спокойная, вежливая, в учёбе успевает. И вдруг драка! С чего бы?
А случилось вот что. Есть у них в классе ученица, мягко говоря, неустойчивая. Народ старается держаться от неё подальше, ведь никогда не знаешь, чего ждать. Не обругает, так вцепится. В тот прекрасный день на большой перемене затеяли дежурные подметать класс. Основную толпу выгнали, но кое-кто остался. И тут случается с этой девочкой истерика. Был ли повод, и какой – разобрать сейчас трудно. Но истерика была бурной, с криками и захлёбыванием.
- Все строят против меня козни! Здесь кругом одни жидомасоны, и все против меня сговорились! Я всё знаю, это заговор!
Ребёнку, между прочим, тринадцать лет.
Женькина дочка в тот день дежурила. Метёт себе класс и, не поворачиваясь, замечает:
- Ну да! А центр заговора в «семёрке».
Здесь следует пояснить, что седьмая больница - это психиатрическая клиника. После этих слов выведенная из равновесия барышня просто вошла в пике. А, главное, нашла, наконец, живое воплощение жидомасонства и заодно причину всех своих несчастий. Не успела Женькина дочка повернуться, а та уже летит, ногти выпустила, норовит вцепиться в лицо. Женькина малая, даром что тихая, а не промах. Да и латиноамериканские танцы развили у ребёнка должную реакцию. Нападения она не ждала, домела свой участок, забросила по приколу веник на плечо, повернулась, увидела у самого своего лица растопыренные ладони и ткнула навстречу веник, как был, ручкой. Попала по скуле. Пощёчина, данная во время истерики – это не оскорбление, а первая медицинская помощь. Нападавшая застыла ненадолго, потом разревелась и мало-помалу остыла. Но царапина на щеке осталась.
На следующий день сидит Женька в кабинете, талончики выписывает. Окулист через окно кормит свою подшефную собаку. Он каждый день носит из дома или покупает в близлежащей столовой объедки «для Куклы». Дело к обеду, народа в поликлинике «раз, два – и обчёлся». Вдруг распахивается дверь, влетает дородная такая дама и к Женьке:
- Ваша дочь моего ребёнка покалечила. Или Вы покупаете мне лекарства, необходимые для лечения, или будем разбираться через суд! Я Вас всех выведу на чистую воду! Порядочному человеку уже не вздохнуть. Все вокруг куплено и продано жидомасонами! Все повязаны одним заговором. Я найду на всех управу!
И бряк Женьке под нос список на две страницы печатного текста. Женька глянула и офигела: чего там только нет! И глюкоза, и витамины, и биостимуляторы, и гепатопротекторы, и наименований семь разных антибиотиков, и вата с марлей. Сидит, переваривает. Заинтригованный, через плечо заглянул в список и окулист. И тоже офигел. Только и спросил:
- А «Лидаза»-то зачем?
Пока Женька с окулистом пытались усвоить свалившееся, дама всё продолжала. И всё про то же, про жидомасонский заговор. И то сказать: откуда тринадцатилетней девочке такую породистую манию преследования взять, как не из семьи? Женька сама из-под Орла, жидомасонкой себя до сих пор не чувствовала. От новых ощущений в ступоре. А окулист слушал, слушал, да и выдал:
- Мадам! А знаете ли Вы, что наша поликлиника – филиал мирового жидомасонства? А я – главный жидомасон по глазному кабинету.
И это с его-то неисстребимым белорусским акцентом! Разумеется, вопли от такого заявления тише не стали, и на шум подтянулся профессионально заинтересовавшийся психиатр. Кабинеты рядом, общая стенка от криков аж вибрирует.
Наш психиатр фигура заметная. Наполовину венгр, наполовину украинец. Ну и вид соответствующий. Хитрая цыганская рожа прячется в курчавой бороде и очах с затемненными стёклами. Рубахи носит исключительно шёлковые, красные или фиолетовые. Сапоги «казачок». Шесть дочерей от четырёх жен. Зашел, послушал и ушел молча.
Примчался временно исполняющий обязанности заведующего поликлиникой «дядя Лёша», наш нарколог. И с виду, и по крови – типичный рязанский мужик. Тихий, добрый, слова кривого не дождёшься. Вывести его из себя – это ещё постараться надо. Но мастер приколов. Как психологических экспромтов, так и технически сложных, требующих многодневной и кропотливой подготовки разработок. Ну, здесь-то совсем не прикол, здесь скандал. Как и.о. заведующего, ему по долгу службы положено конфликт разрешить. Стоит дядя Лёша, слушает, соглашается. Он со всем соглашается. До поры до времени…
Тут открылась дверь, и снова появился психиатр. Подошёл к развоевавшейся посетительнице, взял за руку и со словами: «Это всё, что нужно Вашей дочери», вложил в ладонь пузырек «зелёнки». Та было замолчала, потом, видно, осознала произошедшее, и мир пополнился ещё одним жидомасоном. Тогда, по праву официального лица, взял слово молчавший дотоле нарколог.
- Гражданка, я Вас внимательно выслушал. Теперь прошу Вас так же внимательно выслушать меня. Во-первых, вы нарушаете режим работы государственного учреждения. Не имея веских оснований, Вы заняли кабинет окулиста и срываете приём больных. Во-вторых, Вы не соблюдаете общепринятые нормы поведения в общественном месте. Вы позволяете себе некорректно обращаться к специалистам, находящимся на государственной службе, повышать голос и использовать нецензурные выражения. В-третьих, я, как врач, нахожу Ваш список в данном случае необоснованным, неуместным и, к тому же, неграмотно составленным. Как только что сказал присутствующий здесь доктор, зелёнка – это всё что Вам нужно. Поэтому я прошу Вас немедленно покинуть поликлинику. В противном случае я буду вынужден вызвать психиатрическую бригаду «Скорой помощи» и Вас быстро доставят в центр мирового жидомасонства.
Не утерпел-таки дядя Лёша! Но цели достиг. Дама ушла, пообещав на прощание «пожаловаться куда следует» и оглушительно хлопнув дверью.
Я в это время сидел на втором этаже, в бухгалтерии, возился с профкомовскими счетами. Поэтому в действе участия не принимал, хотя, пожалуй, меня оно больше других касалось: из всей нашей команды я один имею к жидомасонам хоть какое-то отношение. Похвастать, правда, нечем, но всё-таки… По кудели я гибрид латыша и башкирки. По мечу же и вовсе уникум. Ядрёная терская казачка, чья кровь - гремучий коктейль, замешанный потомками славян, детьми Кавказа и ещё Бог знает какими народами, пала перед вкрадчивым обаянием еврея. А куда без них? И по специальности я – невропатолог. Вы когда-нибудь видели русского невропатолога? Закончил в бухгалтерии разбор полётов, спускаюсь вниз на обеденный перерыв. Со мной вместе из рентгенкабинета спускается хирург. Навстречу – коллеги. «А вот и Штирлиц с Мюллером!» Уже одетые, зовут в столовую, тут же, через дорогу. Там, за обедом, мы с хирургом и узнали подробности.
Как говорится, лиха беда – начало. Возвращаемся из столовой, а Лена, секретарша, нас с ходу зовет в приёмную. Оказывается, минуты две назад позвонили.
- Здравствуйте. Вас беспокоят из кабинета Главного городского хирурга. Скажите, есть у Вас в глазном кабинете медсестра Женя? Позовите, пожалуйста.
Лена бежит в глазной кабинет, а мы подтянулись в приёмную, сели кружком, телефон переключили на селектор. Входит Женька, садится, говорит:
- Я слушаю.
- Здравствуйте. Говорит городской хирург. Евгения… эээ, простите, не знаю Вашего отчества…
- Ивановна.
- Евгения Ивановна, у нас тут на приеме девочка с царапиной и мама. Хочу знать только одно: кто догадался дать ей зелёнку?
Тут психиатр делает Женьке знак и говорит:
- Здравствуйте. Прошу прощения, что вмешиваюсь, но это ЧП в масштабах поликлиники. Поэтому сейчас присутствуют все: психиатр, невропатолог, он же председатель профкома, нарколог, он же и.о. зав.поликлиникой , окулист, хирург…
- Штирлиц, ты что ли!?
Наш хирург знаменитость общегородского масштаба. Работал в нескольких лечебных учреждениях и везде запомнился. Мастер скандала. Заводится с полоборота. Остановить, тем более перекричать, практически невозможно. В одной из больниц его с этой целью запихнули в мешок для белья и выкинули из окна второго этажа в сугроб, но и там он не унялся. Тесно в обыденных рамках широкой русской душе! Впрочем, и он грешен: одна из бабушек у него вроде была родом из Татарстана. Кличка «Штирлиц». Мюллер – это я.
- Здесь, - отзывается хирург.
- А ты-то, почему с этим не разобрался?
- Так не было меня! Зашёл в рентген. Она уж ушла, когда мне рассказали, - с неподдельной тоской пожаловался коллеге Штирлиц.
- А зелёнку кто дал?
- Психиатр.
В аппарате ненадолго затихло. Чувствовалось, Городской хирург проникся пониманием.
- Ага..! Ну, в общем, правильно. «Если дырка в голове, надо пить зелёнку». Я её придержал, сказал, что поговорю с областным специалистом. А теперь, мужики, посоветуйте, что мне с ней делать.
И тут мы хором:
- Послать на ***!
- Ага..! Ну вот вы сами ей это и скажите.
Сидим. Слышим: скрипнула дверь, зашуршало. Голос хирурга:
- Я говорил с областью. Там как раз собрался консилиум. Областные специалисты Вам всё разъяснят.
И передает трубку.
- Здесь моей дочери нанесли тяжкие телесные повреждения в виде обезображивающей ссадины лица. А дали одну зелёнку! Куда мне идти?
Нарочно не придумаешь! Как мы не заржали, до сих пор не знаю. Но ответили, как и перед тем, в один голос. Она взвизгнула:
- Как это!?
Я наклоняюсь к динамику:
- Дама, Вам наглядно показать или на словах разъяснить?
Тут дядя Лёша встряет:
- Господа, мы всё-таки не правы. Мы же доктора, интеллигентные люди. Мы не должны употреблять выражения «Иди ты на ***!». Мы должны говорить: «Идите Вы …»
На том конце слушать дальше не стали. Бросили трубку.
Конфликт конфликтом, а работать надо. Закончив беседу, разошлись по кабинетам. Но интрига осталась. Кто его знает, остановится эта мамаша, или ещё чего удумает. Дядя Лёша зашел к Женьке узнать, где нынешняя посетительница работает. Оказалось, недалеко от нас, в четвертой городской больнице. Недолго думая, он позвонил в тамошний отдел кадров, своей знакомой.
- Слава Богу, она от нас ушла. А что случилось?
Дядя Лёша поведал.
- Это на неё похоже. Она работала медсестрой в нашей детской консультации. Тяжёлый случай. Детское отделение просто стонало. Но полгода назад ушла куда-то на Восточный. Да, кстати, её отец работает в Городском здравотделе шофером. Вроде бы возит самого заведующего.
Новость эта неприятно удивила, с ней дядя Лёша и пришел ко мне. Шофер Горздрава - шишка небольшая, но напор и бесцеремонность скандалистки становились понятны. Следовало ждать новостей. Однако, на ловца и зверь бежит.
Служба подходила к концу, когда меня вызвали в приёмную. Звонила секретарь заведующего Городским отделом охраны здоровья населения. Недельки две назад представители городских лечебных учреждений были званы в область на очень специальное совещание. От нашей поликлиники выпало ехать мне. Между делом я оказал Горздравотделу услугу, завёз по инстанциям кое-какие бумаги. Судьбу одной из них и хотела уточнить секретарь. Мы очень обстоятельно обсудили, кому, куда и что именно я отдал, пришли к выводу, что всё попало в должные руки. Обсудили погоду и самочувствие в канун ежегодных эпидемий гриппа. Когда она размякла и окончательно успокоилась, я спросил про шофера.
- Есть у нас такой. Крайне неприятный тип. Грубиян. Совершенно не выбирает выражений! А ведет себя так, словно он и есть здесь начальник. Склочник. Ты ему слово, он тебе десять. Ни о чем не допросишься. А почему Вы им интересуетесь?
- Очевидно, это наследственное…
- Да что случилось-то?
- У нас сегодня была его дочка. Пришла в поликлинику, на ровном месте закатила скандал. Называла всех жидомасонами, пиндосами…
- Да… ?
На том конце повисла зловещая пауза. Город у нас приморский. В седой древности был процветающей греческой колонией. Греков и сейчас в городе много. Несколько пригородных поселков, как сейчас пишут газетчики, «места компактного проживания лиц греческой национальности». Античные времена остались в далеком прошлом, и греки сейчас совсем не те. Много влилось в их вены и татарской, и армянской крови. Но темперамент остался тот же, непогашенный временем. Наконец, на том конце переварили услышанное.
- Мы с ним побеседуем. А знаете, он давно не проходил медицинское переосвидетельствование. Что если мы выпишем ему направление и пришлём к вам?
- Ну что-ж, присылайте. Посмотрим.
Рабочий день отсчитывал последний час, когда я зашел в кабинет окулиста.
- Женя, тут скоро придёт человек. На профосмотр. Надо его как следует посмотреть. На оба глаза. Чтобы всё было в порядке.
- Конечно, доктор, как скажете. А что за человек?
- Отец той дамы, что к тебе сегодня приходила.
- Ага! - сказала Женя и благодарно улыбнулась.
По дороге в свой кабинет я наткнулся на окулиста и психиатра, нагруженных бутылками с пивом. Сообщил последнюю новость.
- Что-ж, посмотрим на папочку, - задумчиво сказал окулист, разглядывая завитушки на этикетке.
Психиатр широко улыбнулся и хлопнул окулиста по плечу:
- Ну скажи, Ясь, разве мы после этого не жидомасоны? Одному сломали жизнь, другую обматерили, ребенку «нанесли тяжкие телесные повреждения в виде обезображивающей ссадины лица» … Жидомасоны и есть!