В начале 90-х годов в России создавались различные коммерческие структуры. В то время я работала помощницей у господина К., профессора, финансиста, доктора экономических наук. В его знаниях особенно нуждались коммерческие банки, поэтому для работы, под офис, был снят апартамент в одной из московских гостиниц, где профессор мог спокойно осуществлять свою трудовую деятельность. В мою обязанность входило печатание материалов – результатов его умственного труда, тиражирование, доставка их в секретариат правления, делать небольшие переводы с немецкого коллег-международников по валютно-финансовым вопросам, опубликованным в периодической печати, а также заботиться о своем начальнике - люди научного труда, как правило, личности одухотворенные, заработавшись, забывают, порой, о себе, о том что необходимо есть и пить, что рабочий день имеет свойство заканчиваться и вечером дома ждет семья…
Иногда профессор работал дома, тогда я приводила в порядок бумаги в офисе, просматривала почту, отвечала на телефонные звонки, а в оставшиеся свободные часы гуляла по этажу гостиницы.
Весь второй этаж занимали арендаторы. Читая таблички на дверях, удивлялась замысловатым названиям фирм. Больше других меня привлекала одна – это был небольшой оптовый магазин, в который я заглядывала довольно часто. Постепенно перезнакомилась со всеми обитателями этажа, с некоторыми подружилась. Не давала покоя лишь одна женщина, убиравшая коридор, высокая, с темными волосами, уложенными вокруг головы венком из кос. Добросовестно выполняя свою ежедневную работу, она будто никого не замечала вокруг. Присмотревшись, я сделала вывод: бывшая учительница, вышедшая на пенсию, подрабатывает теперь в должности поэтажной хозяйки. Я встречала ее утром, приходя на работу, в обеденный перерыв и всякий раз, стоило выйти из офиса. Весь ее облик, поведение казались загадочными: напоминали «Снежную королеву» или «Хозяйку медной горы» - что-то царственное было во всем ее обличии, смущало только одно обстоятельство - ее черные глаза почти всегда были опущены вниз.
В один из дней, когда профессор остался работать дома, кто-то постучался в офис, и на призыв «войдите», на пороге появилась та самая женщина. Мое сердце сжалось в комочек, не зная по какому поводу визит, тело напряглось, в глазах застыл вопрос. Женщина улыбнулась и без всякого предисловия начала: «А я чувствую, кто меня боится!». Плечи мои опустились, пальцы рук, которые переплелись и сомкнулись в замок при виде ее, расслабились, тело обмякло – всем своим видом хотелось показать, что этот вопрос лично меня не касается. Она улыбнулась снова и продолжила: «Знаю, это касается и Вас, но не нужно меня опасаться!». Я застыла в смущении, окончательно растерявшись.
- Зовут меня Лидия Георгиевна, я бывшая учительница, преподавательница труда в школе, сейчас на пенсии, подрабатываю на жизнь, здесь, в этой гостинице. - Должно быть я походила на изваяние, стояла перед царственной особой и не знала, что сказать и как лучше ответить, ведь по сути, незнакомая до сих пор женщина, ответила на вопросы, которые меня мучили!
- Может показаться нескромным, но я хочу сказать о том, что обладаю даром ясновидения, с детства. Недавно защитилась, имею диплом и право на целительство. - Вот это да! Осознавая, что давно настала пора что-либо ответить, я представилась, сказав, как рада неожиданному знакомству и как хотелось бы услышать подробности об этом необычайном даре. Лидия Георгиевна любезно пригласила прийти к ней, указав номер комнаты, где можно ее найти.
Дни недели летели быстро. В моей голове прочно застряла мысль об этой необыкновенной женщине, о ее неожиданном визите, обо всем, что она сказала о себе. Обстоятельства складывались так, что никак не хватало времени на ее посещение, а уж если быть до конца откровенной, какой-то необъяснимый страх все-таки «притормаживал» отправиться к ней; одновременно любопытство познать тайну ее ясновидения, раздирало на части, вытесняя боязнь. И вот я решилась. Постучала в дверь, услышав голос, вошла… В маленькой комнатке для поэтажной хозяйки, сидела и вязала на спицах Лидия Георгиевна. На столике – электрический самовар, у стены вместо дивана лавочка.
- Я давно тебя ожидаю, - спокойно произнесла она, - ты все еще меня остерегаешься? –
- Нет, - слукавила я, хотя чувство страха и вправду вроде бы поубавилось.
Уже не вспомню как, но тема разговора с Лидией Георгиевной, плавно завязавшись, потекла журчащим ручейком, набирая силу…
- Родилась я и росла в большом селе, на Украине. Моя бабушка была известной целительницей, ясновидящей, ее знали все в округе. Отовсюду приходили к ней с разными бедами, особенно в послевоенные годы, когда многие воины не вернулись домой и считались без вести пропавшими. Возле нашего дома постоянно толпился народ. Мне было всего пять лет, когда умерла бабушка. Перед смертью она завещала: «Лида, мой дар перейдет к тебе, береги его, как память обо мне; своей дочери Нине, твоей матери, передать не могу, не положено» – так и затихла, не объяснив толком, передала ли мне свой дар или не успела…
Помню, как по прошествии какого-то срока, в дом пришла немолодая женщина, наша селянка, бросилась ко мне, пятилетней девчушке в ноги, да как заголосит:
- Лидочка, миленькая, помоги несчастной, сил никаких больше нету жить в безызвестности, скажи, Иванко-то мой, жив ли?
- Стою и не знаю, как быть, глупая ведь еще, и тетку рыдающую жалко. Чувствую вдруг, будто неведомая сила схватила меня за руку и потащила в самую дальнюю комнату, в чулан. Там сундук стоял, забралась на него с ногами, гляжу баночка с гуталином стоит, ваксой тогда называлась, беру ее да и мажу себе мизинчик, гляжу, а вижу уже не испачканный пальчик, а того самого Иванко, в госпитале, забинтованного, но живого и веселого, письмо домой пишет… Прибегаю, радостная, и кричу во весь голос:
- Жив, жив, дядя Иванко, скоро письмо пришлет, а потом и сам приедет…
Весть о моем ясновидении разнеслась быстро, и народ стал приходить чаще прежнего. Помню, мне бегать, играть хочется, а люди слезно упрашивают: «Помоги, девонька!». Иногда убегала, пряталась, а подчас и обманывать приходилось - трудно было признаться, что вместо живого человека видела бугорок с крестом и камешком, тогда говорила им: «ничего не видела, может еще как-нибудь зайдете».
Замуж вышла за летчика, родила сына, жила в разных городах. О своем даре скрывала, не полагалось тогда рассказывать об этом, правительство запрещало. Один раз, правда, сдалась - так сделалось жалко убивающуюся от горя мать по своему сыну, который тайно эмигрировал за границу, что сердце не выдержало, подвела ее к карте и показываю, что сын ее тут, жив, работает, известить о себе пока не может, но пройдет еще немого и он даст о себе знать. Как же была счастлива мать, получив через полгода письмо из Австрии, которое сын передал для нее с нарочным!..
Не так давно, года два назад, в нашей гостинице остановился ученик целителя, костоправа Николая Андреевича Касьяна. Работники гостиницы стали приходить к нему на прием со всякими болячками за вполне умеренную плату. Прихватив деньги, пошла к нему и я, в основном из-за любопытства. Взглянув на меня, целитель сказал: «А вы зачем пришли? Обладая таким даром, сами можете исцелять, только для этого нужен диплом, иначе Вас обвинят в самодеятельности, шарлатанстве». Он назвал адрес, по которому я незамедлительно поехала и на отлично сдав экзамен, защитилась затем по всем правилам.
Слушать Лидию Георгиевну было интересно, и как только появлялась возможность, забегала к ней, в ее маленькую коморку, чтобы в очередной раз услышать что-нибудь завораживающее.
Как-то раз, заглянув в свой любимый оптовый магазинчик, чтобы присмотреть к зарплате какой-нибудь наряд, нашла страдающую от зубной боли продавщицу, тезку. Надежда стонала, зуб довел, а анальгина ни у кого не нашлось. Тогда, вспомнив Лидию Георгиевну, говорю Наде: «Попроси нашу поэтажную хозяйку, она поможет!». Через пару часов проходя из буфета мимо, приостановилась возле комнаты Лидии Георгиевны в нерешительности, зайти сейчас или потом? Решилась сейчас, к тому времени мы уже достаточно подружились и я входила без стука. Войдя, Лидия Георгиевна, прижав указательный палец к губам, прошептала: «Ццц…» – на скамейке, сидя, спала под гипнозом Надя. Позже, забежав снова в магазин, увидела радостное, сияющее лицо Надежды – зубную боль «как рукой сняло»…
Больше всего поразил другой эпизод нетрадиционного исцеления Лидией Георгиевной. Во время обеда в буфете, в руке профессора лопнул стакан с горячим чаем и осколок тонкого стекла глубоко впился в ладонь правой руки. Кровь стекала тонкой струйкой, боль от ошпарившего руку кипятка, ввергли профессора в панику, кстати его характеру присущую. Подняв пораненную руку кверху, зажав бумажными салфетками капающую кровь, я быстро затащила профессора, к его великому изумлению, в номер к Лидии Георгиевне, выпалив сходу: «Стекло, кипяток!». Лидия Георгиевна сразу все поняла, усадила ничего не понимающего в этой ситуации профессора, и знаком показала, чтобы я вышла.
В офис профессор вернулся минут через 45, немного бледный, но абсолютно спокойный, а главное, крови не было и рука была не забинтованной. Профессор сел за письменный стол, взял авторучку и углубился в свои мысли…
Чаевничая раз в гостях у Лидии Георгиевны, она заговорила:
- Ты, Надя, не задаешь вопросов, а ведь и у тебя, как других, есть проблемы.
- Больших проблем у меня нету, а с маленькими справляюсь, - улыбнулась я.
Проигнорировав мои слова, отставив чашку в сторону, взгляд прорицательницы устремился куда-то вдаль, как бы сквозь стены:
- Есть у тебя восприимчивость к посылаемым судьбой позитивным влияниям. Не исключено, что и ты, сама того не зная, обладаешь некоторыми способностями менять свою судьбу к лучшему. Поверь мне, в начале нового тысячелетия, а именно 2001 год, по всей видимости, явится для тебя началом новой и необычной жизни…
Она говорила долго, о влиянии на мою судьбу Юпитера и Сатурна, об ожидающих любви и удаче, называла числа и даты. В своих мыслях я перенеслась в неведомый 2001 год, слова Лидии Георгиевны слышались будто из другой комнаты, постепенно становясь расплывчатыми, невнятными, трудно воспринимаемыми… Я видела себя со стороны, но уже в будущей жизни...
Беспокоить Лидию Георгиевну постоянным своим присутствием, я стеснялась, поэтому заходила не каждый день.
Но вот снова, завершив дела, чтобы как-то скоротать время, двинулась в обычном направлении – к двери, за которой непременно находила Лидию Георгиевну за рукоделием – она все время что-то шила, вязала или штопала.
- Я опять к Вам, - и не дожидаясь приглашения, опустилась на скамейку. Вид у целительницы был усталый, задумчивый и грустный.
- Вы заболели?
- Спасибо, Надя, я не больна, разве что устала – всю ночь глаз не сомкнула.
- Что-то случилось?
- Муж пьяный всю ночь не давал заснуть.
- Как? Вы никогда ничего об этом не упоминали!
- Какой прок от жалоб! – ведь ничего уже не измениться!
- Как не измениться? Вы же целительница! Другим помогаете, а с мужем не справляетесь? – возмутилась я.
- Ох, Наденька, моему мужу помочь нельзя, он ведь наполовину мертвый.
- Как же так? – мое возмущение сменилось удивлением.
- А так… человек умирает не сразу, постепенно..
- Как это?
…Мой муж, по профессии летчик, претерпел авиакатастрофу, расшибся. Тот день и явился датой его смерти. Однако в госпитале его выходили, спасли физическое тело. У него несколько серьезных переломов, травма черепа, словом, собран по частям. Только жизнь для него теперь в тягость, с одной стороны жив, с другой, мертв. Оставшись инвалидом, смысл жизни для него утратился, пропал интерес к ней, и коли жизненный путь человека утерян, считай того человека пропащим - в этом случае помочь ему уже никак нельзя.
Так-то… - и прорицательница заплакала…
25.12.2002 г.