ЯГО
(камерная трагедия)
Действующие лица и исполнители:
Яго ................... первоклассный артист, штатная единица !
Отелло .............. артист похуже, но тоже неплохой.
Дездемона ............ кассирша, билетёрша, уборщица или администратор; необязательно женщина; роль небольшая, но характерная.
- Суровые законы драмы требуют, чтоб данная пьеса начиналась за пять минут до времени указанного в афише. Желательно, чтобы основная часть произведения была отыграна, пока зрители толкаются у вешалки.
- Торопливость, однако, не должна идти в ущерб тексту.
- В постановке нет места всяким декораторам, гримёрам, режиссёрам и прочим театральным прихлебателям. Пусть торгуют в перерыве программками, мороженым и пуншем.
- Никаких контрамарок. Зритель должен платить деньги !
- В аналитическом разборе спектакля театральный критик должен провести мысль о том, что автор является истинным новатором именно потому, что чтит традиции.
- Все права резервэ.
- По тем же причинам, что Сартр и Пастернак, автор заранее отвергает Нобелевскую премию.
- Пусть никого не смущает случайное сходство персонажей пьесы с реальными лицами, а также с персонажами других литературных произведений. Всё это, включая смущение зрителя, входило в намерения автора.
Яго: Ты пойми, брат, я только пошутил. Дай, думаю, платочек положу! А ты и душить... Так всех передушишь. Горячий ты парень. Эх, жизнь человеческая, вот и нет тебя...
Отелло: За такие шуточки тебя самого придушить бы. Думать надо, а потом шутить.
Яго: Дуешься на меня? А ты по своему прав, хрен моржовый... Такую жену потерял. Ну что стоило тебе не спешить... пришёл бы ко мне... посоветовался! Мало осталось таких людей, как покойница была... сидели бы сейчас втроём, пили чай! Один на миллион таких людей, а ты их душишь!
Отелло: Это когда гости в доме – тогда да, тихая она была, послушная. А ты посмотрел бы на неё, когда мы одни оставались – то у неё истерика, то у неё менструации, то у неё ещё что! Всюду грязь, портки раскиданы, яичница – казалось бы элементарная вещь – всегда подгорала... Да и в постели, знаешь, ничего особенного...
Яго: Не скажи !
Отелло: Конечно, если бы не твой платочек, мы бы с ней еще пятьдесят лет прожили. Любил я её чертовски...
Яго: И она тебя любила, охломона. Злая штука, любовь эта !
Отелло: В халатике она, как воробушек, такая уютная была ! На ночь она всегда долго молилась – я никогда дождаться не мог, засыпал... В рай пошла, все там будем.
Яго: А ты, скотина, ей даже домолиться не дал ! Халатик-то где ?
Отелло: Выкинул. Он весь в блевотине был. Пока душил, всё забрызгала ! Не стирать же теперь, кому он нужен ?
Яго: Вы сколько вместе жили ?
Отелло: Лет шесть, я правда, уезжал на год.
Яго: А детей что не было ?
Отелло: Я же говорю, молилась долго ! Да и вообще я больше охоту уважаю. Я тогда на ней женился только, чтоб заграницу пустили. Потом уж привык, полюбил.
Яго: А она чего за тебя пошла, за мавра ?
Отелло: Во первых, этот вопрос тогда стоял не так остро. Потом, ей было шестнадцать лет, что она понимала ? Папаша у ней, кстати, сам наполовину мавр. Хорошо что вспомнил, надо будет ему написать !
Яго: Ты только не пиши сразу – так, мол, и так. Напиши вначале, что много болела.
Отелло: А лучше и совсем не буду писать. Сам он не вспомнит, а там через годик как-нибудь встретимся и расскажу. Ему, старику, всё будет интересно !
Яго: И то верно. Послушай, а не одолжишь ли ты мне, кстати, деньжонок на месяцишко ? Меня вчера крупно привезли.
Отелло: Вот этого никак не могу, к сожалению. Одни похороны мне сейчас вылетят в копеечку.
Яго: Я отдам.
Отелло: Нету. Рад бы, да нету. Зайди к Монтекки или к Капулети.
Яго: У них тоже семейная неприятность.
Отелло: К Шэйлоку ходил ?
Яго: Ты знаешь, какие у него условия !
Отелло: Так ты же с отдачей берёшь.
Яго: К нему пойду только в крайнем случае. Мне собственно, знаешь на что деньги нужны? Я снял тут один домишко на полгода, надо депозито оставлять – а если разобью там чего-нибудь, так ведь с Шэйлоком не договоришься.
Отелло: Надо быть осторожнее, вот в чём вопрос ! Здесь фраеров нема ! А что случилось у Капулети ?
Яго: Да опять с Джулией. Ты знаешь, она путешествовала и у неё пропали все деньги...
Отелло: Где, в Галиции или в Далмации ?
Яго: А какая разница ?
Отелло: Если в Далмации, то может быть потеряла, а если в Галиции – значит, непременно украли.
Яго: Это еще не всё, ты меня перебил. У неё там было что-то с Ромео Монтекки и они оба покончили с собой.
Отелло: Ой-ой-ой-ой. Вот это беда ! Придётся тебе всё-таки идти к Шэйлоку. Или попроси у самого Шекспира.
Яго: Издеваешься... Ты бы лучше за женой смотрел ! Отдавай, кстати, платок !
Отелло: Он остался в халате.
Яго: Это ты брось ! Заплатишь деньгами. Платочек был голландского полотна с кружевами и с прикладом от Фаберже !
Отелло: Злодей ты, Яго. Иди, он ещё лежит на помойке.
Яго: С помойки не возьму ! Твоя мне его небось ещё и заблевала вконец !
Отелло: Я тебя, наглеца, сейчас самого задушу. У меня сейчас настроение как тогда, берегись ! Нахал ! Спровадил мне жену на тот свет, меня чуть под монастырь не подвёл и ещё ему чего-то надо !
Начинается перебранка, гаснет свет, опускается занавес.
Свет зажигается вновь, на авансцену, взявшись за руки, выходят Яго и Отелло. С ними толстая пожилая женщина, на груди которой висит табличка: ДЕЗДЕМОНА. Артисты кланяются.
Публика, как раз подошедшая из гардероба, приветствует артистов бурными аплодисментами.
Автор дома под занавес кушает компот.