Митя его слегка побаивается, когда тот чересчур рьяно бросается ему на ноги, - не привык общаться с собаками, но ему Пушок очень нравится и нравится водить его гулять на веревке. Впрочем удержать его на верёвке Мите не удаётся, начинается ловля Пушка, все страшно веселы и довольны. Бабушки не нарадуются на правнучка. Ирина же, как невеста на выданье, ведёт себя весьма чинно.
После завтрака идём гулять по Бийску с соседом и его внуком - Митиным ровесником, очень стеснительным мальчиком, с Митей они так и не сошлись. Посетили заезжий зверинец - сезонную достопримечательность Бийска. По дороге Митя очень расстроился, что прозевал аварию - столкновение двух машин на мосту (КАМАЗ поддал "Волге" под зад и смял ей багажник), которое произошло как раз, когда мы проезжали в трамвае мимо, и требовал вернуться к месту происшествия.
Заходили в продмаги и на базар. С продуктами получше, чем у нас. Масло и сыры разных сортов лежат свободно, мясо на базаре по четыре рубля в изобилии. Местные сыры - Алтайский, Бийский, очень хороши. На обратном пути зашли в Краеведческий музей, узнали, что Бианки из Бийска.
После обеда пошли на речку, на Бию, прямо вниз по Центральному переулку, который в Бию как раз и упирается. Здесь красиво, города не чувствуется. Напротив - остров, заросший деревьями, с полосой песчаной отмели у берега, за островом - крутой высокий правый берег Бии. До него отсюда с километр. Купаться не тянет, не жарко, солнышко скрылось. Но меня больше всего волнуют возможности рыбалки, к которой я загодя максимально подготовился: приобрёл новое пластиковое телескопическое, шестиколенное удилище, которое в сложенном виде помещалось в чемодан, снарядил его пропускными кольцами, катушкой и, главное, конической плетёной лесой, предназначенной специально для ловли нахлыстом.
Митю и Ирину я мобилизовал на ловлю кузнечиков для насадки, они поймали несколько штук, и я стал пробовать забрасывать свою систему, причём неподалеку один мужик, стоя в воде очень лихо управлялся с такой снастью и нет-нет, да и вытаскивал чебаков. У меня, конечно, так не получалось, но всё же некоторые забросы более или менее удавались, и я даже ухитрился изловить одного или двух небольших чебачков. Ясно стало, что надо тренироваться, и дело пойдёт, рыба есть, хотя чебак и мелковат что-то.
305
Мы планировали не задерживаться долго в Бийске, а провести больше времени в деревне у бабы Фени, в Енисейском, где и река, и лес поближе. Но прежде чем отправиться туда, решили съездить из Бийска куда-нибудь в Горный Алтай, вдоль Катуни, где не были в прошлый раз.
Сказано - сделано. Не мудрствуя лукаво, на третий или четвёртый день после прибытия мы с утречка отправились в полном составе, то есть вчетвером, на автовокзал, не имея особого понятия о маршруте предстоящей поездки, но зная определённо, что для начала нужно доехать до Горно-Алтайска, а оттуда уж можно дальше двигаться в разные районы Горного Алтая.
Первым, однако, автобусом нам уехать не удалось - билетов уже не было. Сели на следующий, через час. И поехали. По Чуйскому тракту, ведущему сначала вдоль Катуни, потом вдоль Чуи на юг, в Монголию.
Проезжали через Сростки - родину Шукшина, места хорошо всем известные по его фильмам, "Печки-лавочки" прежде всего. Большое село, километрах в сорока от Бийска, растянувшееся вдоль дороги. Справа внизу Катунь блестит, слева - гора Бекет, где теперь ежегодно проводят шукшинские чтения. Съезжается масса народу, как раз только что были - 25-го июля - в день нашего приезда, его день рождения.
Через 50 километров от Сростков - Майма. За ней начинаются предгорья Горного Алтая. От неё Катунь и Чуйский тракт идут дальше на юг, а на восток идёт дорога на Кебезень, что на Бие, через Чою. Километрах в десяти по этой дороге расположен Горно-Алтайск - центр Горно-Алтайской автономной области, "ворота Горного Алтая", как его называют.
С местного автовокзала автобусы отправляются во все уголки области. Здесь нам предстояло сориентироваться и решить, куда двигаться дальше, то есть на какой местный рейс брать билеты. Собственно, один исходный вариант у нас был наготове: место, забыл как называется, рекомендованное бабы Дусиным соседом, шофёром, с которым мы гуляли по Бийску. Выяснили, как туда ехать, и собрались брать билеты, встали в очередь (народищу на автовокзале полным полно оказалось), но тут, как на грех, кассы закрылись на перерыв. Решили и мы сходить пока пообедать.
Поели чего-то очень несъедобного в паршивой столовой у автовокзала, но всё же повеселели, а то с утра оголодали уже. Вернулись на автовокзал, и тут меня осенило:
- И чего мы будем сейчас по жаре куда-то на автобусе тащиться? Не накатались, что ли? Нам что нужно? Горы Алтайские? - Горы. Это что вот перед нами? Гора? - Гора. Очень симпатичная. И вокруг вон ещё сколько, одна другой лучше. Вот и полезли на какую-нибудь из них!
Моё предложение не встретило возражений у остальных членов экспедиции. Действительно, времени оставалось уже не так много в нашем распоряжении, а ещё обратно надо добираться. Мы достояли, однако, свою очередь в кассу и купили обратные билеты на вечерний автобус. А потом взяли курс на ближайшую гору сразу за автовокзалом.
Оказалось, однако, что для того, чтобы к ней подойти, нужно форсировать речку, вполне горную, то есть быструю, холодную, каменистую и неглубокую. Конечно, где-то тут должен быть и мост, но мы не стали его искать, разулись и перешли речку вброд, рискуя оступиться на глубокое место, куда ныряли местные мальчишки. Митя перебрался верхом на мне.
Сразу за речкой начинался подъём в гору, сначала не очень, а потом весьма крутой. Местами, карабкаясь, надо было помогать себе руками. Мы лезли по хоженому месту - заметной тропе среди сначала берёз, потом по смешанному лесу - берёза, сосна, ель, потом преимущественно сосновые посадки, разделённые широкими просеками.
Поднимаясь всё выше, мы оглядывались на разворачивавшуюся внизу под нами панораму Горно-Алтайска. Не такой уж он и маленький, как показалось вначале. До центра от автовокзала вон ещё как далеко, парк даже какой-то имеется.
Солнце пекло, мы пораздевались для загорания, одежду тащили в сумках (мы в этот поход как на пляж собрались, не с рюкзаками, а с сумками пляжными). Сухая трава вокруг изобиловала кузнечиками всевозможных сортов и размеров. Митя с Иринкой без передыху ловили их и запихивали в пустые спичечные коробки мне для рыбалки. Я фотографировал детей и окрестности.
Наконец, мы выбрались на вершину горы, но это, оказалось, ещё не вершина, а протяжённый пологий уступ со своей вершиной, которую не видно снизу, из Горно-Алтайска, и до которой ещё топать и топать. Правда, подъём теперь не такой крутой, гораздо более пологий, и идти не трудно. Пошли дальше.
Обратили внимание на то, что по сосновым посадкам шастают грибники несмотря на сушь и не грибное ещё время, собирают маслята, но понемногу - и не лень за этим в гору было лезть в такую жарищу. Вышли на дорогу какую-то. Значит, сюда и транспорт добирается как-то, трактора скорее всего с прицепами за сеном - попадаются сенокосные участки.
В тот год, кстати, всех владельцев личного автотранспорта на Алтае обязали вывести с полей по 200 кг сена, и у тех, кто не имел соответствующей справки о сдаче сена, ГАИ отбирала права. Мы видели сцену, когда ехали из аэропорта, смысл которой вначале не поняли: у въезда в Бийск опрокинулся огромный "Кировец" с прицепом, гружёным сеном, рядом собралось несколько "Жигулей", и их хозяева набивали сеном багажники - на сдачу, оказывается.
Дошли до вершины, наконец, а за ней следующая открывается. Мы и её покорили, а дальше гребень горы ведёт куда-то к новым вершинам, предгорья переходят в горы. Полюбовались мы просторами, повдыхали удивительный воздух, какой-то особенный здесь, свежий, несмотря на жару, от которой мы млели внизу. И повернули обратно, пора было к автобусу двигать.
Спускались мы другим путём, к мостику через речку, и когда спустились, я обнаружил, что потерял свою рубашку, которая лежала у меня сверх сумки между её ручек. Ехать полуголым в автобусе в Бийск? Неприлично и прохладно вечером. Вспомнил, что не так далеко отсюда рубашка вроде бы ещё была и полез обратно, снова вверх по крутому участку. И нашёл-таки её, но с полкилометра пришлось опять вверх прокарабкаться, а Сашуля с детьми в это время у речки ополаскивались. Успел, однако, и я омыться. Поздно вечером вернулись в Бийск, очень довольные.
306
30-го июля к вечеру мы были уже в Енисейском. Отвёз нас туда с бабой Феней на "Волге" шофёр дяди Саши Макушина - по-прежнему второго секретаря Бийского горкома партии, сына тёти Даши - бабушкиной соседки и подружки. Баба Дуся осталась в Бийске - поросёнка кормить.
Всё в Енисейском было как и десять лет назад, разве что домишко и прочие постройки бабы Фенины: сараюшки, ограды, погреб, сортир рассохлись и покосились добавочно, так ведь и тогда они неважно выглядели, да полы в доме скрипеть сильнее стали. За время бабушкиного отсутствия двор весь зарос цветами и сорняками, пройти невозможно. Баба Феня достала откуда-то ржавый, но острый серп, и я расчистил им дорожки к погребу, сарайчику и в огород к уборной.
Дети же первым делом накинулись на малину, которая отходила уже, ягод было немного, но очень крупные и сочные. Сходили на Бию, я, конечно, со своей снастью, потренировался немного. За ужином ели картошку, яйца, помидоры - чем потом и всё время питались плюс молоко, да с собой мяса привезли немного из Бийска. Я выпил пару стопок самогонки, которую бабушка загодя припасла для гостей. Спать легли вчетвером на полу, баба Феня на кровати, спалось отлично после вечернего гулянья.
На следующий день - 31 июля около полудня было солнечное затмение, почти полное, только узенький серпик оставался. Зона полного затмения проходила километрах в ста к северу. К этому событию мы подготовились заранее: закоптили над керосинкой кусок оконного стекла и через него разглядывали солнце, у которого постепенно выедался сначала небольшой кусочек с краю, а потом всё больше и больше, и когда Луна закрыла уже больше половины солнечного диска, на солнце можно было смотреть и без стекла.
В максимальной фазе затмения освещение стало не просто тусклым, а вообще необычным из-за того, что тени были не длинными, вечерними, а полуденными, и заметно похолодало. Курицы на улице нервничали и бегали туда-сюда, кошки попрятались, а народ, который не читал газет и не слушал радио, недоумевал - что это ещё такое с небом творится, что за мгла такая?
Весь этот день мы провели в хозяйственных работах. Сашуля стирала в огороде, я чистил погреб, который осыпался кое-где, углублял выгребную яму в уборной, подколачивал там отвалившиеся доски, выкопал новую яму для помоев, уничтожил тяпкой сорняковые заросли вдоль ограды огорода. Сашуля с Иринкой пололи картошку в огороде (выдёргивали кусты сорняков, которые местами торчали выше картошки), Митя собирал урожай лука и чеснока. Работы всем хватило, и бабушка тут ожила, распоряжалась, руководила работами как настоящий прораб, мы ей во всем подчинялись.
А потом мы целую неделю жили воистину как баре. Наладился определённый распорядок дня. Я вставал раньше всех, на зоре, даже затемно ещё и уходил рыбачить. От плетёной лески я отказался - не получалось ничего путного с забросами. Привязал, как и все местные рыбаки, обыкновенную лесу в 0,4 мм с метровым поводком 0,2 мм и крючком 5-й номер. Эту снасть я натренировался забрасывать вполне прилично. Удилище же привезённое, телескопическое, себя вполне оправдало: лёгкое, гибкое, удобное.
Ловить пробовал в разных местах, в том числе и на любимых местах дяди Саши Доганова, увы, покойного уже - умер совсем не старым от рака, - за деревней вниз по течению, где мы с ним рыбачили десять лет назад, но не нашёл там особых преимуществ в клёве и приспособился ловить в одном и том же месте, самом ближнем к дому, с громадного бревна (брёвнами все берега Бии усеяны - остатки лесосплава, который по-прежнему регулярно проводится по реке), одним концом прочно завязшим в береговой гальке, другим уходящим в воду под острым углом. На этом его конце я и просиживал часами, непрерывно перезабрасывая лесу.
Поклёвки я быстро вспомнил как различать по изменению натяга, точнее, провисания лесы, а вот подсекать не всегда вовремя успевал. Уловы мои были невелики: от десятка до двадцати чебаков максимум, и это часа за два, за три, вечером обычно лучше, чем днём, но местным любителям-старичкам я не очень уступал. Чебаки небольшие - на сто граммов это уже крупный, но в целом покрупнее всё же, чем в Бийске ловят. Во всяком случае в жареном виде они разнообразили наше меню.
В десятом часу утра на речку приходили умываться и звать меня завтракать Иринка с Митей. После завтрака мы с Митей, а иногда и с Ириной шли ловить кузнечиков, пока ещё роса полностью не высохла и они не распрыгались так, что не поймаешь. Ловили мы их на краю леса, что идёт над деревней, то есть за деревней вверх от речки в гору.
Потом шли на речку загорать и купаться и торчали там до обеда. Вода в Бие в этот раз отчего-то была гораздо теплее, чем в прошлый наш приезд - градусов 18, не меньше, скорее даже 19-20. Митя пытался, лёжа на воде вниз лицом и отчаянно барахтая руками, удерживаться против течения. Иринка уходила по берегу далеко вверх и оттуда сплавлялась течением посередине реки. Потом укладывалась на причалы для плотов и загорала с учебником химии в руках.
С химией она теперь не расставалась. Её друг - Дима Ужгин, старше её на год, соратник по школьным комсомольским делам, окончил в этом году школу и поступал теперь в Ленинграде в Военно-Медицинскую Академию. Ирина же решила (или они вместе решили) на будущий год ехать за ним вслед и поступать в Ленинградский педиатрический (по примеру тёти Майи Бирюковой), и готовиться начала уже сейчас.
Сашуля не верила в серьёзность её намерений, а уж в тягу к медицине - тем более, разве что из-за Димы только. Будущее Иринки волновало Сашулю уже с восьмого класса, и она очень огорчалась, что у Иринки нет никаких особых интересов ни к чему буквально. Одной музыкой занимается и то из-под палки. Ей почему-то казалось, что Иринкино призвание заключается в работе художника-модельера или специалиста по тканям, поскольку в школе Иринка всегда была загружена всякой оформительской работой (стенгазеты, плакаты) и выполняла её вроде бы с удовольствием, и ей надо поступать куда-нибудь в текстильный институт.
Я же в ней особых художественных способностей не находил, а когда меня Сашуля спрашивала: - Ну, а ты как считаешь, куда ей поступать? - отвечал: - У неё ещё есть время определиться, что она сейчас понимает? А что касается профессий, то две я считаю почётнейшими - врача и учителя, хотя и неблагодарными, и невыгодными, и был бы рад, если бы Иринка врачом, например, захотела бы стать.
Тут Сашуля на меня прямо накидывалась:
- Иринка? Врачом? Да никогда она им не сможет стать! Для этого надо быть очень чутким, внимательным человеком, а она у нас эгоистка и несобранная. И химию терпеть не может, а там химия - основной предмет!
- Ну, у неё ещё есть время исправиться. Все мы эгоисты, и все боремся с этим. Может, и она ещё поумнеет.
И вот теперь Иринка загорает на Алтае с химией. К чему бы это?
С двух до трёх мы обедали, потом я кимарил часок, другой, и мы снова отправлялись на речку, купались, а после пяти я усаживался на своё бревно с удочкой и в зависимости от клёва мог просидеть на нём и дотемна. Сашуля и Иринка вечер проводили дома в делах по хозяйству: стирка, обед приготовить на завтра, ужин на сегодня. У Мити был "штаб" - крыша курятника, куда он с опаской лазил по приставной лестнице, и, точнее, эта лестница-то и была "штабом", он проводил на ней изрядное количество времени.
Иногда он ходил по гостям и отовсюду нёс гостинцы: там арбуз дадут, там - дыню, там - мёд в сотах, там - помидоры, там - огурцы, там - ещё чего-нибудь. Его на улице все привечали: - Экий правнучек у Фени красивый! - и зазывали в гости, а он не отказывался и превратился у нас в снабженца.
А лучшим его другом стал дядя Саша Макушин, который часто приезжал на "Волге" вечерами. Митя его на "ты" называл и очень к нему в гости рвался, прониклись они взаимной симпатией. Гостил у тёти Даши и второй её сын - Николай (у них с Макушиным отцы разные), лет пятидесяти мужик, тот тоже на "Волге" ездит, только за баранкой - других возит. Так он даже на речку за 200 метров исключительно на "Волге" ездил, чем был привлекателен для Мити.
И рыбаком он оказался заядлым - недаром племянник Доганова (мать его и Стеша, жена Доганова, - родные сёстры). Пару раз мы с ним ездили рыбачить с ночёвкой на его "Волге" за деревню к домику сторожей колхозных овощных полей. Ловил чебаков Николай лихо - не хуже Доганова, и я с ним не мог тягаться, но главное для него в рыбалке, как и вообще в отпуске, была выпивка, и пил он, как говорится, по-чёрному, питаясь при этом одними помидорами. Я и сам в то время выпить в любой момент мог, но за ним не угнаться было. Увы, через год он умер внезапно, почувствовал себя плохо за рулём, остановил машину, вылез из неё и упал, горлом пошла кровь... А тогда здоровяком казался.
Часов в десять вечера обычно уже начинало темнеть, семейство моё приходило к речке умываться и звать меня ужинать. Я к этому времени уже начинал замерзать, сидя ногами в воде весь вечер, и дома за ужином не отказывался от самогонки, которой бабушка потчевала, но ограничивался парой стопок. Бабушка и в обед предлагала, но я отказывался - реакция на поклёвки не та будет, не смогу подсекать.
Ходили мы вчетвером как-то за грибами и довольно прилично насобирали маслят по краю леса. Найдём один и кричим: - Искать рядом! - и обязательно находили рядом ещё. А вот груздей не было совсем, они позже начинают идти.
Далеко тогда ушли за деревню, а обратно возвращались по берегу Бии, купались, фотографировались. Ходили как-то на "сусликовую" гору, норок очень много, а сусликов штуки три всего видели - попрятались они от жары. А в предыдущий наш приезд их гораздо больше было, и лежали как кошки, и столбиками стояли. И коршуны здоровенные в небе крутятся. Митя, когда к сусликам ходили, всё интересовался - сколько километров прошли?
307
Прекрасно пролетело время в Енисейском, но нужно было возвращаться в Бийск, баба Дуся там заждалась, оставили её одну с поросёнком привередливым, кормить которого одно мученье. Опять на макушинской "Волге" перебрались в Бийск, как раз к Сашулиному дню рождения - 8 августа. Накануне с вечера ещё я сбегал на базар за гладиолусами и припрятал букет у соседей, а рано утром выставил его на стол во дворе. Сашуля была очень рада.
После завтрака отправились в лес за грибами, бродили долго, но ничего практически не нашли, в основном ловили кузнечиков. Как всегда Митя очень сердился, когда его облавливали, - не переносит неудач и поражений, привык, чтобы его хвалили.
После обеда ходили на речку, наблюдали за удивительной яркой (чёрно-красно-синей) птичкой со скворца размером, с длинным клювиком и хохолком на голове. Быстро трепеща крыльями, она вертолётиком зависала метрах в двух над поверхностью болотца, а потом вдруг резко пикировала вниз, выхватывая чего-то из воды - жучка там или головастика. И прямо по берегу Бии такие птички встречались, подпуская к себе довольно близко. Потом дома уже мы узнали, что это зимородок.
В тот раз нам опять не удалось искупаться в Бие здесь, в городе - было не жарко, солнце пряталось в облачках, но на следующий день мы устроили форсирование Бии и, преодолевая сильное течение, перебрались на остров, но, впрочем, не вплавь, так как переходили по самому мелкому месту, где мне было максимум по грудь. Мите, конечно, приходилось плыть, держась за меня, чтобы не унесло.
На острове я рыбачил, Сашуля с детьми загорала на песочке, а на обратном пути к дому мы насобирали шампиньонов на пастбищном лугу вдоль берега Бии, не очень чтобы много, но больше, чем прочих грибов в местном лесу, на суп во всяком случае хватило.
Сашулин день рождения отметили обыкновенно, самогонкой за ужином во дворе под навесом. Ещё два дня мы пробыли в Бийске - 9-го и 10-го августа, проводя их в том же режиме: ловля кузнечиков, помощь бабушкам по хозяйству (со стороны Сашули, главным образом), прогулки на Бию - я с удочкой, остальные просто так.
Мы с Митей ездили к лесоскладам, где причаливают плоты и ведётся сортировка леса, пробовали там рыбачить, но безуспешно, хотя ловят там и чебаков, а главное - лещей на донки, сами видели. Причем леща запустили в Бию сравнительно недавно, лет 5-6 назад, и он хорошо прижился здесь, и ловится.
Погода эти дни стояла с грозами. Я как-то повёз на жутко скрипучей тачке-коляске отправлять от бабушек посылки с мёдом - дяде Грише, во Владимир, нам в Калининград, - и попал как раз в обеденный перерыв, не успел даже ящики на почту занести под крышу (закрылись, заразы, за пять минут до срока и не пустили), а тут хлынул ливень, прямо потопный какой-то. Так через несколько минут не было места на улице, не покрытого сплошь водой, бурно стремившейся вниз к Бие. Хорошо в посылках мёд был в полиэтиленовых мешках, а то все раскисло бы. А через полчаса всё кончилось, и солнышко выглянуло.
Уезжать нам предстояло в ночь с 10-го на 11-е августа, то есть как раз накануне Иринкиного дня рождения. Самолет из Барнаула вылетал где-то около пяти утра по местному времени, а прилетал в Москву около семи по московскому. К самолету нас обещал подвезти Петя - такой же внук наши бабушкам, как, скажем, Сашуля бабе Дусе, то есть он прямой внук их сестры бабы Даши.
Петя (фамилия его Сапожников) - шофёр, года три как после армии, парень серьёзный, не пьёт, не курит. Возит какого-то строительного начальника, который мотается по всему Алтайскому краю, а в свободное время строит (Петя) гаражи частникам, чем и заработал себе на "Жигули", ну и, конечно, себе гараж тоже построил. Бабушек он регулярно навещает раза два в месяц и выполняет всякие их просьбы помочь по хозяйству.
Днём заехал попрощаться с нами дядя Саша Макушин - лучший Митин друг алтайский. Привёз Мите в подарок огромный арбуз, который мы все вместе тут же во дворе и слопали, и подарил нам ещё дефицитные книги из горкомовских запасников: прекрасно (для тех времен) изданный цветной фотоальбом об Алтае "Алтайское солнце" и два последних местных издания Шукшина. В книжных магазинах мы ничего подобного не видели. Единственная книжка, которую я купил в Бийске, - "Характеры Василия Шукшина", некоего Горна, местного литературоведа. Правда, в Енисейском мы отобрали из залежей тамошнего книжного магазина книг на целую посылку, которую и отправили домой, но не художественной литературы, а всякой всячины - по географии для Мити (из серии "Страны и народы" - "Австралия и Океания"), "Три Китая" Капицы, сборник критических статей Андрея Платонова и тому подобное не популярное в народе чтиво. А вот ни по Алтаю, ни Шукшина и там ничего не нашлось, как и в Бийске. Как будто и нет таких книжек. Ан есть! Спасибо дяде Саше. Подарок его рублей 20 стоил, мы пытались отдать ему деньги, он не взял - подарок!
Вечером, часам к десяти на своем служебном "уазе" приехал Петя, поучаствовал в прощальном нашем ужине. Когда теперь снова будем на Алтае и будем ли? Мы строили, правда, такие планы: вот Митя подрастёт, исполнится ему 12 лет, и тогда можно будет отправиться вместе с ним по конному (верхом!) туристскому маршруту через Горный Алтай. Митя приветствовал эту идею, только вот не нравилось ему, что ждать так долго - целых шесть лет! Столько, сколько он всего на свете прожил.
А вот прошло уже три года (это к моменту, когда я написал эти строчки шариковой ручкой в мае 1984 года в Ольгино, и почти тринадцать лет к сегодняшнему дню - 31 марта 1994 года, когда я набираю эти строки на компьютере в Мурманске).
Но вот и отужинали. Пора ехать.
- Прощайте, бабушки. Прощай, Пушок. Дай Бог вам всем здоровья. Не плачь, баба Дуся, давай поцелуемся. Митя, куда ты в машину полез? А с бабушками попрощаться? Ну, до свиданья, баба Феня, Бог даст увидимся. Ешь хоть через силу, а то усохнешь совсем. Пишите.
И помахали им ещё из машины. И остались две маленькие согбенные фигурки сиротливо стоять у своего такого же маленького и дряхлого домика, прилепившегося к солидному забору...
Петя довёз нас до Барнаула часа за два с небольшим, и в аэропорту мы оказались часа за полтора до начала регистрации. Сашуля и Иринка с Митей всю дорогу спали в машине, в которой у Пети по-экспедиционному оборудованы спальные места, есть и одеяла, и подушки. А я, разгорячённый самогоном, выпитым за ужином, сидел рядом с Петей и рассказывал ему о Калининграде, о своей работе, об ионосфере, воодушевляемый неподдельным Петиным интересом и его вопросами, так что время в пути для нас обоих совершенно незаметно пролетело.
Аэропорт, несмотря на ночное время, был полностью забит, ни лечь, ни сесть - нигде ни одного свободного местечка. Петя предложил нам переждать время до начала регистрации в машине, мы же настаивали на том, чтобы он ехал домой и поспал бы ещё часика три перед работой. Петя уверял, что ему не привыкать, и настоял на своём. Сашуля с Иринкой прилегли ещё подремать, Митя - тот так и вообще не просыпался, мы с Петей сходили в буфет, попили какого-то пойла под видом кофе с молоком, поболтали ещё о том, о сём, о жизни, а тут и регистрация началась одновременно с досмотром багажа и выходом на посадку. Мы распрощались с добрым Петей, а вместе с ним и со всем Алтаем.
В самолёте досыпали недоспанное (а я так вообще ещё не спал), но опять урывками - то воду принесут, то завтрак. Завтракать в самолете Мите очень нравится - как в ресторане! А после посещения "Меридианаса" он большой любитель ресторанов. В 11 часов утра по алтайскому времени, а в 7 по московскому мы приземляемся в Домодедово и перебрасываемся оттуда в битком набитом автобусе в Москву, а там на Курский вокзал, с которого после обеда поедем во Владимир. Сдаём вещи в камеру хранения и разделяемся на две группы, которые расходятся в разные стороны. Сашуля с Иринкой отправляются по магазинам покупать себе подарки за дни рождения, а мы с Митей - по проторенному маршруту, на ВДНХ!
В этот раз помимо посещения традиционных своих павильонов "Космос" и "Транспорт" мы побывали ещё в круговой кинопанораме, поглядели на аттракционы (но сами не захотели стоять в очереди), детально осмотрели лесокорчующую технику и надолго застряли в главном павильоне на выставке достижений всех республик, устроенной по типу лабиринта: ходить можно до бесконечности, но очень трудно найти выход. Наконец, выбрались оттуда и пора уже было спешить на Курский вокзал.
Сашуля с Иринкой за это время отоварились желанными складными зонтиками. Мы встретились в условленном месте, перекусили и отправились на вокзал, где к нам должна была присоединиться Майечка Бирюкова. Ей давно хотелось побывать во Владимире, съездить в Суздаль, и Сашуля с радостью была готова составить ей компанию при удобном случае, который теперь и представился.
У Майечки здоровье вроде бы пошло на поправку, а главное, огромная гора с плеч свалилась: сын Андрюшка, нехотя и кое-как окончивший школу, также нехотя поступил-таки в военное инженерно-строительное училище в Балашихе, не без протекции, кажется: у Майечки подруга преподаёт в этом училище. Майечка с Геной вздохнули облегчённо, ибо Андрюшка к их ужасу не прочь был и по простому поступить - отслужить в армии и податься в работяги деньги заколачивать.
С Майечкой мы благополучно встретились и пошли загодя, то есть минут за двадцать до отправления на посадку в электричку. Однако оказалось, что она давно уже стоит у платформы и битком набита пассажирами. Еле-еле мы отыскали свободные кусочки скамеек и кое-как уселись, а мы ведь ещё с вещами были! Жара, духота, теснота и три с половиной часа дороги впереди! Правда, после Фрязино, то есть через час езды - это первая остановка после Москвы, немного посвободнело, и дальше поезд постепенно разгружался. Митя стойко перенёс и этот этап поездки, он и тут спал большую часть пути, умотавшись на ВДНХ.
Около семи вечера - в одиннадцать по алтайскому времени, то есть спустя почти ровно сутки после выезда нашего с Петей из Бийска, мы были уже дома во Владимире у Сашулиных родителей, где и отметили за семейным столом шестнадцатилетие нашей дочери, уже по уши влюблённой в некоего Диму, которого я только пару раз видел, да и то мельком.
Весь следующий день гуляли по Владимиру, показывали его достопримечательности Майе, обошли все музеи к Митиному удовольствию. А ещё через день поехали с утра в Суздаль вместе с бабулей Тоней и провели весь день там, опять же в монастырях и музеях. Половодье туристов в Суздали лишает старину её обаяния, да что поделаешь?
Погостив два дня, Майечка уехала, а мы ещё побыли во Владимире дня три-четыре, ходили с Митей и дедом Колей на Содышку, пытались рыбачить, точнее, Митя тренировался удочку забрасывать, и какая-то мелочь даже клевала, но вытащить мы ничего не сумели.
Однажды, к Митиному восторгу мы с ним увидели покалеченный "Запорожец", который неудачно попытался выехать на главную дорогу и столкнулся с ехавшими по ней "Жигулями". Столкновение, к счастью, произошло по касательной, так что "Запорожец" отделался лишь тем, что ему капитально ободрали весь правый бок. Пассажиры не пострадали. Перепуганные, сидели они молча в "Запорожце", осознавая, видимо, вину своего водителя.
Увидев, как радостно загорелся возбуждением Митя, подходя к месту аварии (он даже закричал: "Вот повезло, наконец!", имея в виду, что рассмотрит "наконец" всё вблизи), я понял, что пора уже с этой страстью бороться, и долго разъяснял ему, что радоваться чужому несчастью очень плохо.
- А если я бы разбился на мотоцикле, ты тоже бы радовался и кричал, что повезло наконец? Ведь в авариях люди гибнут, а у них и дети могут быть, и родители, и много людей становятся несчастными...
Митя очень расстроился таким поворотом разговора и оправдывался, что его интересуют не травмы людей, а травмы машин, и ему очень нравится просто, когда железо об железо - бах!
- А машины тебе разве не жалко? Ведь в них столько труда вложено! Какие они красивые новенькие, и во что превращаются?
(продолжение следует)