Это был Бронкс. Он никогда не был здесь, но именно так все и представлял: неистребимый запах гари, грохот железной дороги, маленькие улицы с обветшалыми, осыпающимися домами и кучами мусора на пустырях.
Он стоял возле красного дома с заляпанными грязью окнами и небольшим крыльцом с железными перилами. Жарко палило солнце. Несколько человек курили на подоконниках. Из дома напротив высунулся мексиканец в дырявом сомбреро. Рядом с машиной блевал, привалившись плечом к пожарной колонке, старый бродяга без шляпы.
Как нелепо, должно быть, выглядел он в белом полотняном костюме «от Валентино», стоя на тротуаре среди обрывков газет, осколков битого стекла, жестянок, пустых сигаретных пачек, окурков и прочего мелкого мусора. Но он не обращал внимания на окружающее, погруженный в воспоминания и размышления. Потом вздохнул и, отшвырнув ногой мятую пивную банку, стал подниматься по лестнице.
Она открыла почти сразу. «Боже!» – вздрогнул он, стараясь ничем не выдать кольнувшего разочарования. Он даже подумал, что ошибся квартирой, но неожиданно понял, что это действительно она – постаревшая, погрузневшая, неряшливо одетая женщина с испитым лицом, едва сохранившим остатки прежней красоты.
- Вы Светлана К.? – спросил он, смутно надеясь, что все окажется только сном, страшным кошмаром, игрой воображения.
- Да, – ответила неопрятная женщина сквозь приоткрытую дверь (в ее охрипшем, пропитом голосе он уловил до дрожи знакомые нотки), поднимая на него мутный, невидящий взгляд.
- Я – Андрей.… Помните, я вам писал? – добавил он без всякой надежды.
- Нет, – покачала она растрепанной головой и посмотрела куда-то поверх его плеча. – Не помню.
- Можно войти? – проговорил он, опуская руку в принесенный бумажный пакет и вынимая приготовленную бутылку виски. – Это вам.
Женщина недоверчиво посмотрела на него и распахнула дверь. Он оказался в жалкой квартирке с низким потолком, обшарпанной мебелью и грязным вздувшимся линолеумом. Как не похоже было это место на ее дом десятилетней давности. Перед Андреем промелькнули фотографии «Cosmopolitan»: огромная гостиная с гламурными гобеленами на стенах, курительная с картинами известных художников, спальня с широкой кроватью под балдахином.
Она молча смотрела на него. Одежда ее состояла из сильно засаленной желтой кофты поверх синей блузки, потрепанной оранжевой юбки и посеревших от времени разношенных кроссовок на босую ногу. «И это прославленная теннисистка! – ужаснулся Андрей. – Господи, что делает время…»
- Может быть, выпьем? – предложил он, протягивая хозяйке бутылку.
В глазах у нее вспыхнул интерес, который тут же погас. Светлана взяла бутылку и молча пошла вглубь квартиры. Он последовал за ней. Кухонный стол с облупившейся краской был завален изжеванными окурками, высохшими колбасными обрезками и хлебными крошками. Свободной рукой хозяйка смахнула мусор на пол, подтолкнула гостю низкую табуретку. Затем грузно опустилась на стул с продавленной спинкой и достала откуда-то два пластмассовых стаканчика.
Первый стакан она выпила залпом. Посмотрела на бутылку, которую по-прежнему держала в левой руке, в глазах ее вспыхнуло удивление.
- Хороший виски, – хрипло проворковала Светлана, обновляя содержимое стакана. – Как давно… – начала она и замолчала.
Андрей посмотрел на нее. Действительно, давно это было: и громкая спортивная слава, и дерзкая красота, и сотни поклонников у ее ног. Разве тогда мог он представить себя рядом с ней, разве мог предположить, что встреча произойдет в таком месте?
Она снова выпила и потянулась к плите за сигаретами. Поискала глазами зажигалку. Он встрепенулся, не без жалости обрывая воспоминания, и дал ей прикурить. И тут, глядя на постаревшую, спившуюся спортсменку, он вдруг сделал то, чего не сделал бы никогда больше. Он опустился перед Светланой на колени (прямо на замусоренный пол) и взял в руки ее правую ладонь. Она нехотя попробовала отнять руку, потом примирилась.
- Вы не поверите, Светлана, – поймал Андрей ее тяжелый взгляд, – сколько лет я мечтал об этом…
Он благоговейно прикоснулся губами к грязноватой руке, потом бережно перецеловал каждый пальчик, не обращая внимания на траурную кайму под ногтями. Застыл, прижимая ее ладонь к щеке и боясь шевельнуться.
Тысячи чувств всколыхнулись в его душе, настигшие воспоминания опрокинули стройный порядок мышления, и голова закружилась. «Боже!» – проронил он, не в силах поверить в случившееся. Отпустил руку Светланы и, совершенно опустошенный, поднялся с колен. Посидел немного в наступившей тишине, потом поднял голову. В глазах у женщины плавали какие-то масляные пятна. Похоже, она все поняла не правильно. «Господи! – передернуло его, - как жалок мир!»
- Знаешь, - неожиданно прозвучал хриплый голос Светланы, - а ты ничего…
Он промолчал, опуская глаза.
- Когда-то, - продолжала она, - я знала одного парня, похожего на тебя. Он тоже любил целовать мои руки. А я молоденькая была, стройная, вся из себя…
Ему было двадцать пять, когда он впервые увидел выступления Светланы К. по телевизору. Она была великолепна. Изящная фигурка, гордое лицо, светлые волосы, собранные в косички, мягкие кошачьи движения. Андрей влюбился без памяти: он не пропускал ни одной телевизионной трансляции теннисных турниров, с замиранием сердца выискивал знакомые косички в разделах спортивных новостей, даже написал Светлане письмо в Америку, на которое так и не получил ответа.
Он знал, что они не пара. Добиться ее расположения было так же невозможно, как достать с неба луну. Сотни раз он давал себе слово забыть ее, но воображение окутывало девушку прекрасными покровами, и образ теннисистки преследовал ночами.
«Время лечит», - уверяли друзья, и он все ждал, когда же это произойдет. Но дни шли за днями, а любовь к гордой девушке становилась сильнее. И тогда он сказал себе, что за счастье нужно бороться. Решил стать достойным теннисистки и потом – пусть через много лет – найти ее и объявить о своих чувствах.
Он продал квартиру и вложил деньги в строительные материалы. После нескольких удачных сделок, открыл магазин по торговле строительными материалами и занялся недвижимостью. Года через четыре у него были две квартиры в элитных районах Москвы и большая дача в Подмосковье. Он стал подумывать о встрече с любимой…
Но однажды, возвращаясь с какой-то вечеринки, он встретил девушку, удивительно похожую на Светлану. Тонкая фигурка, легкие руки, голубые глаза и милая улыбка. Конечно, было бы нелепостью предполагать, что прославленная теннисистка станет мокнуть в Москве на троллейбусной остановке, но ему так захотелось, чтобы это была она, что он остановил водителя и подошел к девушке.
- Вас подвезти? – спросил он первое, что пришло в голову.
- Нет, – покачала головой девушка. – Я на троллейбусе. Как раз мой маршрут…
Андрей оглянулся: троллейбус подходил к остановке, времени на размышления не оставалось. Он отпустил машину и бросился следом за девушкой. На удивление, в троллейбусе было немного людей. Он сел рядом с девушкой, и некоторое время молча смотрел на нее, с наслаждением вдыхая аромат ее духов. Все создавало впечатление свежести и чистоты. Ему даже показалось, что он нашел свою мечту. Машинально он достал сигареты, но, опомнившись, тут же спрятал обратно.
- Как вас зовут? – в каком-то восторге спросил он.
- Аня, – ответила та и мило улыбнулась.
- Андрей.
Они молчали. Дребезжащий троллейбус медленно вез их по залитой ночными огнями Москве. Говорить было не о чем, он просто любовался девушкой, не в силах отвести взгляд. Всем сердцем он вдруг ощутил первозданную красоту и неповторимость каждого уходящего мгновения. Казалось, время остановилось, и он попал в волшебный, неведомый мир, неподвластный физическим законам.
Они стали встречаться, а вскоре Андрей устроил Анну к себе на работу. Шло время, он чувствовал, что влюбляется в девушку, привязывается к ней все больше и больше, и духовные отношения значат для него намного больше, чем просто секс. Он даже подумывал о том, чтобы жениться на Ане, но воспоминания о Светлане останавливали его. «А что, - думал Андрей, - если наши встречи с Аней только мираж, иллюзия того, что могло бы быть?» Однажды эта мысль так огорошила его, что он решил расстаться с девушкой, взял отпуск и отправился искать Светлану…
После серии восторженных статей в «Нью-Йорк Таймс» (стоивших ей двух ночей с редактором спортивного отдела) Светлана К. была признана самой красивой спортсменкой года. Фирма «Адидас» заключила с девушкой контракт на рекламу экипировки для большого тенниса, а журнал «Playboy» предложил ей 10000 долларов за несколько снимков в обнаженном виде. После минутного размышления она тряхнула косичками и согласилась.
- Зачем тебе это? – не понимал бой-френд теннисистки певец и композитор Энрико И.
- Если люди мечтают увидеть мое тело, – высокомерно отвечала Светлана, – почему не дать им такую возможность? Я – как роскошное блюдо в дорогом ресторане. Смотреть на меня можно, пробовать нельзя. Пускай облизываются...
Она стала фотомоделью. Производители спортивной одежды и корсетных изделий наперебой предлагали спортсменке дорогие контракты: реклама шорт, кроссовок, нижнего белья… Все больше времени она проводила на съемочных площадках, все меньше – на теннисных кортах. Деньги вскружили девушке голову, она бросила спорт и перестала тренироваться, полагая, что это ей больше не нужно.
Однажды имя Светланы вновь появилось на страницах газет. Журналисты на разные лады смаковали скандальное происшествие с участием фотомодели, когда их с Энрико общий приятель снял бряки и потряс обнаженными ягодицами перед фотокамерами папарацци. Добрых три дня смеющееся лицо Светланы красовалось в газетах рядом с тощеньким задом остряка.
…Почти никто не удивился, когда ее оставил Энрико. Дело давно шло к этому. С тех пор, как девушка забыла теннис, она стала выпивать и заводить случайные связи. И вот, когда Энрико застал Светлану в постели с телевизионщиком, он не выдержал и закатил скандал, закончившийся разрывом. Съемки рекламных роликов тоже все чаще начинались с того, чтобы привести девушку в чувство. Крупные компании перестали приглашать ее, справедливо полагая, что спортивную одежду должна рекламировать спортсменка, а не полупьяная скандалистка. Еще некоторое время Светлану поснимали телевизионщики, а потом и они забыли «упавшую звезду». Она все больше спивалась, теряла друзей, состояние, пока, наконец, не перебралась в Бронкс…
Андрей поднял глаза и вновь посмотрел на нее. Светлана отрешенно сидела за столом, забывшись в пьяных фантазиях, грезя о былой славе, богатстве и влюбленных поклонниках. Обрюзгшая, опухшая женщина затрапезного вида, как непохожа была она на ту высокомерную красавицу, которой была когда-то. Даже в глазах у нее, казалось, проглядывали мелочность и жадность.
«Люди не меняются, – вспомнились ему слова Бориса Виана, – меняются обстоятельства. Видно, и не было никогда в этой женщине ни благородства, ни чести, и только воображение окутывало ее прекрасными покровами. Но чем же тогда были все мои стремления, поиски и надежды, если не погоней за бесплотной мечтой, за миражом? И что тогда вся моя жизнь?»
Он еще раз посмотрел на Светлану. «Все кончено, любовь прошла… Полно, – прервал он себя, – была ли любовь? Или я просто был обманут призраком, отражением великой любви, что ожидала в другом месте?» Андрея бросило в пот. Он вспомнил об Ане, оставшейся в Москве, и с неожиданной болью понял, что не хотел бы потерять ее ни за что на свете.
Он поднялся: оставаться больше не было смысла. Светлана К. ничего не могла дать его душе, подобно тому, как изображение богато накрытого стола не может насытить желудок.
- До свидания, – Андрей, прощаясь не столько с хозяйкой, сколько с мечтами. – Спасибо…
Та ничего не ответила, по-прежнему блуждая в алкогольных фантазиях.
Он направился к выходу, все дальше и дальше, мимо детей, играющих в прыгалки и догонялки, мимо женщин, вывешивающих свежевыстиранное белье, мимо мужчин, застывших на крылечках с газетами в руках. Он шел по галдящему Бронксу, с каждым шагом возвращаясь к реальности. И с каждым шагом печали становилось всё меньше, а счастья, кажется, не убавлялось.