Гуськов стоял посреди улицы и безутешно плакал. Слезы падали прямо на камень, стыдливо темнеющий от влажной интимности. Гуськов увидел это и родил в себе чувство личной злобы. Он искренне ударил камень ногой, и тот обиженно покатился прямо в лужу, передавая ей с поверхности соленость человеческих глаз. Гуськов ощутил бесконтрольное распространение своих эмоций и принялся в отместку беспорядочно топтать порочную лужу. Просоленная вода с искренностью намочила брюки Гуськова. Слегка истощенная интимность была вновь обретена. Гуськов счастливо оголился улыбкой и пошел домой, оставив камень в потревоженной глубине воды.