...Ветер упрямо задувал снег в полуулыбку его рта, словно пытаясь накормить, а накормив - оживить его, чтобы он встал, и вернулся домой, где чайник уже вскипел, готовый служить хозяину для его любимого капуччино. Грязь, мешаясь с темно-алой кровью, медленно стекала по асфальту в водосточный люк, рисуя таинственные серо-красные узоры, освещенные огромной желтой луной, нависшей над спящим городом. Мрачную торжественность ночи лишь изредка нарушал далекий вой старого пса, оставшегося в одиночестве в покинутой холодной квартире. Звезды равнодушно мигали, прибитые невидимой рукой к тяжелой громаде неба. Ничто больше не нарушало тихого спокойствия природы, затерзанной столь суетливыми людьми, зачем-то построившими пять миллиардов миров на камне вечного как эта ночь мироздания, настолько величественного и могучего, что даже добрый пес успокоился в своей пустоте, и свернувшись в потрепанном кресле хозяина, заснул и умер. Лишь последняя прозрачная слеза еще долго высыхала на краешке его закрытого умного глаза. Навсегда... Ветер, ворвавшись в уже окончательно опустевшую квартиру, разметал груду исписанных мелким круглым почерком листов и понес их прочь, зная, что все это - всего лишь еще одна грустная правдивая сказка, о которой никто не должен узнать...
***
День Седьмой.
Все в этой жизни бездарно, тупо, бесполезно, бесконечно муторно, глупо... И, в общем-то, совершенно бесцельно... Так, тычки пальцем в небо... Опять тоска. Я какой-то недобог. Получеловек - полудерьмо. Причем дерьмо внутри и иногда протекает. Сдохнуть бы как-нибудь неожиданно, сразу, без приготовлений. И все... Для меня нет границ ни в чем... Ужасно... Я перешел все границы... Я все это тысячу раз пробовал, от всего этого меня уже давно тошнит... Моя жизнь - рвотный синдром.
Звонить... Звонить? Кому?.. Все провода перерезаны, все друзья мертвы, их голоса - фонограммы... Маски, куклы, подделка... Смерть тоже подделка (о Жизни - молчу)... подделка под мечту... Мечта-подделка... Хороший кукловод... Бог... Хороший?.. Фатальная рука судьбы?.. Он смеется надо мной... Я слышу его сухой кашель... Знаешь... Все не так уж важно... важно...
...что проходит мимо - исчезая в бесконечности не оставляя и надежды. робкой. тихой. бывает - он иногда приходит - стучится в дверь - я сижу, мне наплевать. она ждет, а потом открывает дверь сама и заходит. садится рядом и молчит. что я могу сказать ей? мы мечтаем вместе до утра - а потом наши пути расходятся - ей наверх, а мне -... ну а мне - вниз. вновь падать на грязные тротуары, протискиваться в вагоны метро, идти куда-то... зачем-то...
Разбит... Растерзан... Раздавлен. Жизнь. Надоело все. Нет сил. Бороться не с кем. Все - сплошная резиновая масса - чем сильнее ударишь, тем больнее отдача. Смерть стоит столько же, сколько и жизнь - дешевка. Впереди ничего не видно, позади ничего не тревожит, здесь ничего не нужно. Ничего нет. Пусто. Я задыхаюсь в этой пустоте, которая убивает меня, но всегда оставляет доживать подыхая. Один я не стою ничего. Один?.. Кому-то это не понравится. Все равно. Все дороги равно бесконечны, как и тупиковы. Иллюзии. Эти пути обманчивы. Фатальная предопределенность убивает желание, но заставляет существовать. Не живу - существую. Пытаюсь отыскать что-то наощупь в темноте, то о чем у меня имеется лишь весьма смутное представление... Замолкаю...
...не могу заснуть. Не могу вообще ничего делать здесь. Не могу даже просто сидеть здесь. Моя жизнь шире, чем эти четыре облезлых стены. Мне тесно. Я хочу кричать, но куда? Кому? Ни кому ни кабельность. Отвратительное ощущение пустоты. Она как будто сжимается вокруг меня, давя на распухшую от маний и фобий голову. Я как использованный человечек. Меня давно пора бы выкинуть, но меня попросту забыли. И еще это мерзкое ощущение одиночества. Бездонного, бесконечного. Противно все это писать, все эти размазанные по бумаге сопли неврастеника, слова, утратившие значение еще до тог как были написаны, до того как родились в мозгу. Но свет от лампы бьет в глаза, а я сижу и пишу эту полустертую дрянь. Кончилась бы паста в ручке, я бы хоть бросил все это к чертовой матери, а так... Плохо. Ужасная музыка из магнитофона, этот бесцельный "русский рок", от которого еще хуже, так все, что от него остается - "придумай выход сам"... Хотя нет, даже этого не остается. Скорее "выхода нет", "дайте мне билет на ту сторону", "прости меня моя любовь", "мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть", "хочешь?", "смерть стоит того, чтобы жить...", "я мог бы стать другим", "прекрасный дилетант... того ли ты ждал?.."
Достало, достало, достало!!! Я устал от всего этого. И от этого, и этого, и этого, и от Вас, Моя Любовь, и от тебя мой друг. И от себя. И от этих глупых фраз, от этого бездарного текста. И от того, что сам себя ненавижу. Заберите от меня все это куда-нибудь, пока еще не слишком поздно...
Надоело все это высокомерное сознанье геройства, я устал считать себя чем-то особым, не от мира сего. А еще больше слышать это от других. Хватит? Но как? Как?!!? Как остановиться?..
Опять ночь. Завтра опять день. Все начинать сначала. Время утекает сквозь пальцы, а я все смотрю рассеянным взглядом на капли жизни, покидающие это тело, и смотрю, и смотрю... И ничего. Роль наблюдателя хороша - никогда ни о чем не пожалеешь, и вместе с тем, всегда найдется что-то, о чем нужно поскорбеть. Депрессия. Апатия. Медленно сжимающая горло костлявая рука, которая крепче самой прочной стали. Не разбить и не скинуть. Теперь все чаще и чаще. Прошлое - эхо настоящего, галлюцинация будущего, которого нет. Роман, который никогда не будет написан. Не страшно и не больно. Это сидит где-то глубже. Может это и есть та самая избитая душа. Близость к миру, которого нет, нереально далека, ощущение беспредельности бытия, пространства-времени. И вместе с тем эта жуткая повторяемость, стремящаяся в бесконечность цикличность: 60 минут - час -24 - день, опять день, и опять, и опять, и опять...
День Шестой.
Кругом одно сплошное уродство. Либо прикрытое добропорядочной маской в целях экономии чужих и своих нервов, либо отвратительное, голое, светящееся всеми двумя черно-белыми цветами разукрашенного маразма. Живешь как смотришь некий гадостный телевизор, где программы, в сумасшедшей пляске сменяя друг друга, являют все уродство мира. Красота тонет в этом убожестве, она ничтожно мала и беспомощна. И когда очередная волна этой мрази наваливается на нее - она задыхается и становится тоже изуродованной...
Я сижу внутри грязного зала ожидания в Колпино. Вокруг нищие, бомжи. И другие нищие-бомжи, пытающиеся это скрыть. И мне противно все это ощущать, весь этот их вызов, эту попытку быть чем-то большим. Кажется, я совсем ничем не отличаюсь от них: рваные кроссовки, линялые джинсы, небритое лицо - вот он я, покоритель мира! Здравствуй, потомок, чтоб ты сдох, я и тебя ненавижу, предчувствуя каким дерьмом станешь ты. Сколько дорог ведет из дома домой, но все они замкнутся в кольцо. И ты станешь на цыпочки, протягивая худую шею в тугую петлю. Ра-а-аз! И ты похож на уродца из шоу. Гуд бай! Ты вылетел. И я с тобой...
День Пятый.
Извечный вопрос: быть или не быть. Убийственный ответ: не знаю... Было ли это со мной или не было. Зачем?.. Смешно, право, задавать листку бумаги вопросы без ответов, придумывать ответы на несуществующие вопросы. Бредить. Скоро ночь. Дерьмо на сегодня окончено...
...красивое. Только тебе. Призраку, с которым мы видели все улицы города: "С добрым утром... скажу я, если усну... и, сели проснусь..." И нет, нет, не успела, похоже, что нет. Психоделично? Какое странно заумное слово. И глупое. Нет, не успела, доползти до телефона. А жаль! На край света убежала без меня, разговаривающего с темными зеркалами пустых домов. Ветер дунет из раскрытых настежь окон и погонит прочь исписанные мелким почерком бумажки тоскливых ночей. Засыпающий дворник устало укажет своей волшебной палочкой мусорному ветру на кладовую забытья. И листы послушно поплетутся в тюрьму, которая на деле и вовсе дом вечного сна свободных грез и несбывшихся мечтаний. Здесь ближе к земле. Но не ближе, чем с балкона девятого этажа - вниз. Там рвущаяся плоть, здесь - тихий покой. Того ли ты ждал? А что ты хотел?.. Пойдем?.. Туда, где чайки, где утреннее море бьется о причал, а усталые лица капитанов самых дальних плаваний отбывают навсегда. Прощай!..
Прощай... Как часто я повторяю это слово и повторяюсь, повторяясь. Слово со "стертой эмоционально-экспрессивной окраской". Стертое, как перчатки, которыми заядлый дуэлянт бьет соперника по лицу в порыве секундного гнева, сжигающего человека в человеке. И только губу шепчут, синея, продолжают молиться. И душа молчит, а разум злорадно усмехается. Ты совсем не тот. Кто Был. Жил. Ты?.. Я. Но ты ли это? Да.. Как странно... Но почему?.. Я помню все твои песенки, я узнаю их и через сто лет. Прожитых... не зря?
Но ведь это и моя жизнь. То есть - это только моя жизнь. Я прожил ее так, как мог и вправе ли я?.. Забавно, я... Далеко ли еще?
Далеко. Еще далеко и это надолго. Я знаю, но зачем-то постоянно вопрошаю об истине, острой с обоих концов. Назад не вернуться, а значит далеко - еще дальше. Но все это известно. Будущее стирает мою жизнь в порошок, вижу колесо истории, хруст костей, огонь крематория, и лица - бесконечная вереница мимики, тонны эмоций давят одно "Я", заставляя этот болтик вкручиваться глубже и тверже, и не подводить механизм в целом...
А ведь утро за окном - дорога ждет, и мне пора догонять пустые электрички с сонными животными. "Как ты?..."
Я все также. Я ли это вообще? Не помню, когда я начался, не верю, что когда-нибудь кончусь. Как? Маленькое розовое тельце насыщается, вырастает в здоровое крепкое животное, но что-то происходит, и вот - надменный потомок с генеалогическим интересом рассматривает твою фотографию на надгробной плите. А то чудо, рожденное небесами 25 февраля - уже изъедено червями... Я их уже чувствую, и их ласкающие сонные прикосновения. Уношусь в начало начал. Время - кто ты? Маленькая секундочка - это и миг, животрепещущий, неповторимый, и долгая нудная вечность, придуманная Солнцем и маленькой Землей. Сын космоса и маленькой Земли. Во всем вижу конечность. Жизнь как неизлечимая смертельная болезнь, передающаяся половым путем. И жизни первый вдох становится отсчетом для выдоха. Только небо, голубая нежность надо мной, да призрак море. Небес навес. Бережные руки матери земли, заботливой до своих чад. Матерь богов - и мы ее дети. Все есть, пока мы верим в то, что это есть. Закрой глаза, маленький фриц, и ты уже не здесь, то есть то, что было здесь перестало иметь значение, играть глупую роль. Нет глупых ролей, есть глупый выбор. Впрочем, и его то же нет. Найдет ли она его до того, как он покончит жизнь самоубийством?..
...ночью, даже вечером, поздними засыпающими сумерками, когда шум стихает и жизнь переходит в иную плоскость, становится особенно скучно. За всех. Кто вне тебя. Открываешь окно и садишься на подоконник. Свежесть. Звезды. Луна за тучами. Что-то мистическое и немного страшно тем особенным, не паническим, а возбуждающим все чувства напряжением, когда чего-то ждешь. Новостей. Событий. Но не людей. Ночью людей не бывает. И их окна трусовато выглядывают из мглы. За ними кипит работа. Бесы варят позолоту... Неинтересно. Окошки гаснут, потом вспыхивают, пробуждаясь ненадолго, тускнеют опять... Через раскрытые форточки медленно заползают туманные сны, оставляя на ставнях серебристую пыль. Мой сон, скользя и плавно извиваясь, подползает ко мне и садится рядом. Задумчиво смотрю на переливы узоров его полупрозрачного тела... Узнаю. Кажется был... Но ничего не получится. Мы просто сидим в углубляющейся тишине и пьем капуччино с ромом, глядя как искрятся алмазы и бриллианты в небе, отражаются на спокойной глади озера. На нем лунная тропика. Блестит. Серебро... Глаза закрываются, я медленно падаю, и сон подхватывает меня заботливыми руками...
Сон
Когда встало солнце и то, что называется новым днем - свершилось, - земля уже мучительно содрогалась от разрывов всевозможных снарядов, фугасов, бомб, гранат и мин - подарков маленькой Земли. Не успело еще небо расцвести под лучами весеннего радужного света, а уже была пролита первая кровь. Начался отсчет равнодушных статистик. Еще один человек - еще один мир на помойку. Еще одна шахматная фигурка на поле. Пешка. Где ты был, мой Бог, когда они продавали твое имя за бесценок?.. И я за ними. С криками "ура-аа!" Мой взвод. Впереди враг. Ненавижу. Мы штурмуем первую траншею. Я впереди - я герой. Мои глаза кричат о победе. Впереди - да, впереди слава - впереди сверкают каски врагов. Выстрелы с той стороны. Невидимые стрелы, от которых, отшатываясь, падает все живое. Мимо. Меня. За мной кто-то упал. И еще. И еще. Смерть вокруг. Мы в ее владениях. И от меня не зависит ничего. Но я солдат этой армии. "огонь!" - кричит внутри патриот. Умная кукла. Курок послушно шлет приказ "уничтожить". Пламя и дым. Я машина смерти. Теперь и я вижу. Впереди. Их. Моих врагов. Изуродованные ответной яростью лица, автоматы нацелены на меня... Но, Боже! Это мои лица!.. И вдруг я понимаю, что я один. Здесь среди меня. Страх. Пальцы немеют. Бег замедляется. Я уже слышу поступь и... шелест плаща. Я еще... Вспышка. Взрыв. Темнота...
Здесь.
День Четвертый.
Во сне, особенно, когда летаешь, иногда появляется такое чувство безмерного, всепоглощающего, сметающего перегородки человеческих комплексов счастья. Это длится краткий миг на грани между сном и явью, когда мозг еще не полностью включился, а душа еще не совсем отлетела в мир грез. Но просыпаешься - и все исчезает. Вокруг все то же. И хочется окунаться во сны еще, и еще, и еще... А есть другое чувство - ощущение непоправимой беды, падения, страха, конца. И последним усилием распахиваешь глаза, благодаря Бога, что все так, как еще есть: тот же стул, тот же стол, та же небритая рожа в зеркале напротив... И то и другое - иллюзии, безобразные прекрасные сны о чем-то большем, другом, не этом, во времени, пространстве, с другими этими-людьми-не людьми. Они бывают так же реальны, как эти стул, стол, рожа в зеркале... А может они и есть?.. мир откуда я есть.
Но все не об этом. Знакомо ли вам ощущение кошмара наяву, когда хочешь вскочить в холодном поту с кровати, мучительно протираешь глаза - а вокруг - все то же? Ощущение, что я не проснулся от одной из иллюзий, поверив в нее. И все еще жду новостей. Что это?.. мистер Бах...
День Третий
Здесь. Даже сам воздух здесь пропитан иллюзиями, и когда вдыхаешь его в изрубцованные легкие, чувствуешь, как эйфория охватывает все твое существо, заставляя верить, верить, верить... Без этого они здесь не могут. Умирают. Сходят с ума. Нужна вера. Бог - глиняный колосс, приходящий в опасное шатание от малейшего дуновения - они воздвигли его. Он питается ими. Он - их страхи, их надежды, их бесконечные иллюзии. Через него они существуют. Выживают. Представить себя одного, в пустоте, шагающего куда-то - смерть. Впрочем, смерть - это и есть пустота, отключение от источника питания, темнота, ничто. Представить себя... Общество - защита от себя самого, ограждение, искусственный барьер для-того-что-ты-внутри. Оно создает границы твоего нелепого существования. Ограничение скорости. Хотя конец в любом случае одинаков - священник с деланным прискорбием: "Он ушел..." А никуда он не ушел, он просто кончился. Когда стареешь, то удаляешься их паутины общечеловеческой любви и заботы все дальше, дальше и дальше... Становишься ему бесполезен. Вот и весь гуманизм. Ты вылетел, ты кончился, ты хлам и ты здесь не нужен. Но нужен ли ты был, когда родился? когда вырос?.. Иллюзорное "состояние причастности". В действительности мир неизменим, и ты здесь нужен не больше, чем если бы тебя не было вообще. Иллюзии социального превосходства рождают веру в высшие силы, что тебя "вели", ты был "предназначен"... А ты - Никто. Никто, живущее в ничем, называемом Жизнью, произносимым мягко и с придыханием... Забавно, ведь не правда ли, из Человека превратиться в урода и наблюдать, как люди сходят с ума, пытаясь хоть на грамм стать счастливее...
День Предпоследний
Ты попал в тупик. Миллионы миллионов путей привели всего лишь в одну единственную точку. Кончилось небо, мосты сгорели сами собой и, обнаружив себя подмененным, ты остановился в беспомощности, выискивая слепыми глазами хоть узкую нить тропинки - выхода. Нет. Смотришь в зеркало, и видишь чужака, недоверчиво взирающего на тебя с язвительно-саркастической усмешкой. Сил бороться с ним взять неоткуда. Медлительные секунды тают в этих глазах. Того ли ты ждал? Того ли искал?.. "Прекрасный дилетант на пути в гастроном..." По вечерам тебя навещает Надежда, обманчивая как мираж в дюнах бескрайней пустыни. Он тихо обещает, что рассвет стоит того, чтобы его прожить. Как утопающий, ты хватаешься за эту ломкую соломинку, засыпая с честными и твердыми планами нерушимого будущего. Но утром приходит пониманье, что сегодня будет тот же день, что умер вчера. Просыпаешься уже пустым и разбитым на мелкие осколки, которые никто не склеит заново, но никто и не сметет как мусор... Не знаешь: жив или мертв. Ты завис где-то между. Нервные профили вокруг - сейчас будет драка, вцепятся друг другу в горло и будут пить кровь. Скрытые эмоции опасны своей бесконтрольностью, вырываясь - они сметают все на пути. Но единственная правда - в прорвавшихся на волю эмоциях, когда обнажается дикая душа. Все идет как-то не так. Во всем есть что-то не то. И вместе с тем - диагноз: все нормально. Все в масках. "Norm life, baby". А между тем, в каждом пай-мальчике сидит маньяк-извращенец, в каждой девочке с голубым бантом и розовым платьицем - валютная проститутка. Люди, если люди, живут под высоким давлением, через каждого пропущен ток в тысячи вольт, и, не дай бог, кому-то другому тронут проводов... Но ведь все имеют право быть кем-нибудь еще, если они хотят, если действительно сильно этого желают?..
День Последний
Странно, что почему-то нельзя жить просто так... Просто встать с утра, просто улыбнуться себе в зеркале, пойти послушать любимый CD, а потом выйти на воздух, набрать полные легкие и крикнуть: "С добрым утром!.."
...нет нельзя... И вот ты перечитываешь Бодлера и По, берешь бритву и отправляешься в ванную вырезать узоры на руках. Совсем другая жизнь. Ты стоишь на холодной утренней крыше с дрожащими коленками и плачешь. А на столе записка: "Мама, прости!.." Вот и все твое право на выбор.
Зачем-то рождаться, чтобы зачем-то умирать. Зачем-то любить, чтобы зачем-то плакать. Зачем-то писать все это, чтобы зачем-то читать. Заем-то верить, чтобы зачем-то ненавидеть. Чтобы жить... Если цветы растут, потому что не знают, что такое смерть, не веря в осень, то зачем тогда верить в холодный расчет суицидальной трезвости. Неужели цветок глупее тебя, а глаза умирающей собаки на тридцатиградусном морозе могут обмануть. Мир для нее единое целое... и ты его часть. Как странно просто быть и не кончаться, как странно, но вся культура зовет тебя умереть. Чем ты умнее, тем ты мертвее. Тогда лучше быть глупым кактусом на подоконнике... Все бывает случайно, все бывает не вдруг - кто-то помнит это, а кто-то нет, вкладывая смысл в бульварный гороскоп за 3 руб. 50 коп... Просто иди в этом направлении - какая разница, что будет впереди, невжноневажноневажноневажноневажноневажноневажноневажно... Умные трупы читают лекции, молодые зомби сидят и записывают - добро пожаловать на фронт, где твоя каждодневная задача - не спятить среди миллионов единственно верных истин, что-то свое, что-то свое, что-то свое... Хочешь встать и уйти, но как?!? Придавленные этим серым небом, мы задыхаемся в своих страхах и мечтаниях. Зачем это? но зачем не-Это? ...ничего...кроме того, что создашь-и-уничтожишь сам.
Реальность протыкает выдуманные миры своим шприцом с инъекцией "жизнь". Наркотические сны оставляют тебя наедине с двумя одинаковыми дверьми - твой выбор, только твой - ENTRANCE & EXIT...
...и вот ты уже старик, а ты так и не вошел ни в одну из них. Ты стоишь и ждешь свою дурацкую судьбу, а она - у тебя за спиной, сидит и пьет водку. Сядь к ней и выпей тоже. Может станет легче, и она признается тебе, что работа дурацкая, платят мало, а нагрузка - высокая... Ты заплачешь - это дни твоей жизни стекают по щекам, и в каждой слезинке - ты перед выбором - твои две двери...
У тебя есть право на выбор, но у тебя нет вечности, чтобы выбирать. И невозможно писать, но невозможно и остановиться - не верь мне - не верь...
...вот и сейчас - мне страшно поставить точку, так как я чувствую, что близко к чему-то, но так и не достал, а, оборвав - придется снова начинать...
Все есть. Все бесполезно...
...........................................................
...Ветер упрямо задувал снег в полуулыбку его рта, словно пытаясь накормить, а, накормив - оживить его, чтобы он встал, и вернулся домой, где чайник уже вскипел, готовый служить хозяину для его любимого капуччино. Грязь, мешаясь с темно-алой кровью, медленно стекала по асфальту в водосточный люк, рисуя таинственные серо-красные узоры, освещенные огромной желтой луной, нависшей над спящим городом. Мрачную торжественность ночи лишь изредка нарушал далекий вой старого пса, оставшегося в одиночестве в покинутой холодной квартире. Звезды равнодушно мигали, прибитые невидимой рукой к тяжелой громаде неба. Ничто больше не нарушало тихого спокойствия природы, затерзанной столь суетливыми людьми, зачем-то построившими пять миллиардов миров на камне вечного как эта ночь мироздания, настолько величественного и могучего, что даже добрый пес успокоился в своей пустоте, и свернувшись в потрепанном кресле хозяина, заснул и умер. Лишь последняя прозрачная слеза еще долго высыхала на краешке его закрытого умного глаза. Навсегда... Ветер, ворвавшись в уже окончательно опустевшую квартиру, разметал груду исписанных мелким круглым почерком листов и понес их прочь, зная, что все это - всего лишь еще одна грустная правдивая сказка, о которой никто не должен узнать...
***
Post Scriptum
"Когда-то я хотела подарить тебе мир, но ты не захотел мира и выкинул круглый шар на помойку. Когда-то я хотела переживать с тобой, течь кровью в твоих венах, но ты разрезал руку и выпустил кровь, и вылил ее в раковину. И я плакала, а ты моими слезами мыл посуду, и мне было больно, а тебе было плевать... как близки наши мысли, и как далеки мы друг от друга. И я тоже ходила по краю и, глядя вниз, думала, зачем все это. И в сотый, нет в тысячный раз убеждалась в несправедливости этого подлого мира, где все так чертовски закономерно; и стоя на крыше, и смотря вниз я тоже думала, а что, если раскинуть руки и полететь, полететь туда, где никто тебя ни в чем не обвинит, не упрекнет в несказанных словах и искренних поступках... Но это было давно. Однажды ветер распахнул мое окно и на мою серую как мокрый асфальт и разбросанные учебники жизнь упал случайный свет августовской звезды. И все изменилось. Ушел нездоровый пессимизм и поиски нелепого смысла жизни, обвинение всего мира в своих собственных неудачах и огромная пустота в сердце, четыре стены вокруг... Черт возьми, когда-нибудь ты поймешь меня, потому что встретишь Ее. Назови Ее как хочешь: хочешь Надежда, хочешь Мечта, хочешь Любовь... Какое бы имя ты ей не дал, она все равно не даст тебе сгнить в тлеющем ворохе мыслей о жизни. Только... дождись ее... пожалуйста... дождись..."