- Равняйсь! Смирно! На месте шагом марш! Выше ногу, сучий сын! Выше! Улыбочка! Что?! Выше не можешь? Лежать, сволочь! Ползти, выродок! Быстрее! Ещё быстрее! Жертва аборта! Рваный гандон! Ага! Слёзы! Слёзы не помогут! Мамкина подстилка, херувим недоделаный! Личико белое, глазки печальные, волосики кудрявые, будто пидор! Таким и будешь, распустил соплю! Гадкий ты! Гадкий! Как мать твоя! Сказал, быстрее! Раз-два! Раз-два! Я из тебя мужика сделаю! Не сделаю, удавлю! Веришь? Веришь! Убрать соплю! Ползти! Раз-два! Раз-два!
- Ах ты, пьяная скотина! Ты пошто над ребёнком, измываешся? Я тебя! Ему ещё пяти лет отроду, нет!
- А ты заткнись! Я из него мужика делаю! Заткнись, говорю! А то, сама поползёшь! А ты сучёнок, не слушай! Ползи, сказал! Раз-два, раз-два…
Первую настоящую радость, Генка испытал, когда его отца, заслуженого чекиста, майора в отставке, провожали в последний путь. Хотелось петь и плясать. Радость, переполнявшая Генку, искала выход. Ну и что, что мать над гробом голосит. Ну и что, что старшая сестра с чёрным платком на голове, рыдать тоже пытается. А у самой, глаза хитрющие, весёлые такие. Генка всё видит, Генка всё знает. Что мужикам, те, что гроб на улицу вынесли, им бы скорей зарыть его, и водку хлестать. А бабки, бабки то, вот смех! Воют, причитают, по усопшему. А не он ли, их панихидами обзывал, пьяный материл и с лавки сгонял? А теперь, на кого ты нас! Ой, какое горе - покинул! А сами, знаю! Ты нас, панихидами, а мы тебя на погост! Повоем, порыдаем, с нас не убудет. Ещё минутка, ещё чуть-чуть, и тебя нехристя безбожного, вечно пьяного и злого, в землю закопают и в земле утрамбуют, чтоб не дай бог, не вылез гад. Сверху цементом зальют, для надёжности. А на голову - камень, да потяжелей.
Трудно! Не поверишь, как трудно! Стоять и скорбить над могилой родного папочки, сжимая в руке горсть земли, мять её, перетирать между пальцев - землю которую кинешь на гроб. А рядом, под рукой, нет ничего потяжелее! Трудно! Гирю бы! И потяжелей!
Жить - это здорово! Так радостно! Генка самый счастливый человек на свете. Никто и никогда в жизни не заорёт больше на Генку, "Ползи, сучёнок! Раз-два, раз-два…"
Люди молча, постояв у могилы, от силы минут пятнадцать, потянулись к выходу. У могилы, опустив голову, остался стоять, только Генка. Он оглянулся - на него никто не обращал никакого внимания. Генка набрал полный рот слюны и смачно харкнул на свежию могилу. Ещё никогда в жизни ему не было так хорошо!
Не любили Генку, почему-то люди, с самого ранего детства.
В детском саду, маленький Геночка, зачем-то пробрался на кухню и разлил на пол, прямо перед плитой, бутылку с подсолнечным маслом. На этом масле, вывернула на себя котёл с кипящим борщом, самый добрый человек в детском садике, любимица всех детей и родителей, мать троих маленьких деток, повариха тётя Наташа. Скорая приехала только через полтора часа, по дороге в больницу в машине закончился бензин, тётю Наташу врачи не спасли.
Вечером этого же дня отец Геночки, узнав о том, что произошло и какую роль, сыграл в этой трагедии его сын, напился в усмерть и избил сына так, что пришлось также вызывать неотложку. На Генкино счастье, скорая помощь приехала довольно быстро, бензина в баке было достаточно, и Генка был благополучно доставлен в реанимацию. Через три недели, Генку из больницы забирали счастливая мать и протрезвевщий отец. Отца после избиения ребёнка судили, а Генка после избиения стал заикаться. Отцу дали условно, но Генка заикаться не перестал.
После выздоровления Генка снова был отправлен родителями тот же садик. Память о трагедии, произошедшей в садике, при непосредственном участии Генки, была ещё очень свежа. Дети не хотели с ним играть, отбирали игрушки, лупили Генку при каждом удобном и не очень удобном случае. Воспитатели же закрывали глаза на все эти детские шалости. При первой же возможности и сами не упускали случая наказать-отшлёпать или поставить в угол, лучше голеньким, у всех детей на виду.
Отец, помня суд, Генку лупил сильнее, но осторожней, стараясь не задевать жизненно важных органов. А так как, у человека есть только один орган, по которому удобно лупить, и при этом не бояться суда, у Генки этот орган - тот, что находится ниже спины и выше ног всегда был тёмно-лилового цвета. Мать за Генку почти не заступалась, крича на него при случае, что он, дескать, чуть отца родного за решётку не засадил.
Генка всё больше замыкался в себе. Приобретённое заикание ещё больше способстовало этому. Генка, почти совсем перестал разговаривать. На каждый вопрос, он почти всегда, отвечал: Угу! или гу!
- Генка, кушать хочешь?
- Угу!
- Генка, а в угол поставить?
- Гу!
Воспитатели между собой, стали называть маленького Генку "Гука". Где говорят, там найдутся уши, которые слышат. Дети подхватили, родителям понравилось. Нет отныне Генки - есть Гука. Гука, которому отроду шесть годков.
Не любили Гуку, почему-то люди.
- А Гука то, так и не вырос! Нет не то что совсем, а так чуть-чуть! Метр пятьдесят то натянул?
- Что натянул? Девочки?
- Натянул? Оттянул! Говорят у маленких, эта штука такая большая.
- Смотри! Идёт!
- Тише! Девочки, смотрите! Пусть ближе подойдёт.
- Геночка! Геночка, подойди пожайлуста! - как не подойти, когда тебя просит Ленка, самая красивая девушка на потоке. - Тебя тут девочки, что-то спросить хотят, но стесняются. Можно? Ну, пожалуйста, Геночка!
- Угу, ну что?
Девчонки хором:
- Гука, Гука у тебя большая штука?! Не стесняйся Гука, покажи большую штуку!
Девчонки, расхохотались. Больше всех, заливалась красавица Ленка. У неё был такой звонкий и такой заразительный смех, огромные с хитринкой глаза - в уголке навернулась слезинка, от смеха, наверное. Какие прекрасные глаза, розовый язычок. Рыжая Ленка - бестыжая. Красивая. Гука втянул голову в плечи, карлик, да и только. Растерян, не ожидал. Злой.
- Сами дуры!
Гука побежал по коридору, нелепо размахивая руками. Слёзы катились из Гукиных глаз, нижняя губа прокушена до крови. Обидно.
Не играй Ленка с Гукой, не буди - лихо, пока оно тихо.
А нам всё равно! А нам… Спокойно и тихо, не спешит, тихо и спокойно. Городское кладбище - ни ветерка, ни звука… Ночь. Шаги такие увереные, спокойные, твёрдые. Знает куда, знает зачем. Ночью. А вокруг - кресты, кресты, кресты. Тишина. Набрал Гука полный рот слюны, плюнул. Медленно, очень медленно стекала слюна. Переваливаясь по неровностям памятника, чуть-чуть притормозив, скатилась на портрет. Проползла по глазам, на носу собралась большой каплей. Будто и у мертвецов, бывает насморк. Задумалась, вроде на секунду и растеклась по подбородку. Гука улыбнулся, ещё раз плюнул, но уже без старания, развернулся, и, не оглядываясь, пошёл к выходу.
- Ой, девочки! Ужас! - Ленка, обхватив лицо ладошками, театрально, закачала головой. - Представьте, какой ужас! У Гуки, мать с сестрой уехали. И Гука позвал всех. Кто пойдёт к Гуке просто так? Он же Гука! Я бы не пошла, точно не пошла! Но все пацаны пошли, и Виталька!
- Сам Виталик! Не может быть! Сам?
- Не поверите, сам! Кто же от халявы откажеться? Гука всё сам, и хата, и водка. Наверное, очень хотел, чтоб у него все нормальные пацаны собрались. Пришли. И Виталик! По нему весь район сохнет. Все девки к нему, а он ко мне.
- Девочки глубоко вздохнув:
- Счастливая!
- Ага! Счастливая! Ужас! Виталька, меня танцевать, меня целовать, все уже пьяные.
Девчонки:
- Вот повезло! Ну и как он?
- Больше всех! Только он меня в комнату Гукиной сестры уволок, обнял, целовать в шейку, потом в грудь. Ой, девочки! Не могу! Я как вспомню, так голова кругом, вся мокрая. Вам такое девочки, пока не понять. Это так… С Виталькой…
Девочки, уже с полузакрытыми глазами:
- Ленка дальше! Леночка, не будь сукой, раскажи! Это же так… романтично.
Ленка, сжав кулачки:
- Курицы! Что вы понимаете? Вам всё вздохи! Принцесы! Всё проще! Только мы с Виталиком уединились. Я, конечно, давай сопротивляться, да я не такая, да я жду трамвая. И только, он меня уговорил. А сама, сама уже не могу, верите? Так нехотя, вроде через силу, а он зверь! Накинулся! Я, ой! Не надо! Куда там! И тут…
Девочки затаили дыхание.
- Заходит Гука! И говорит: Не помешал? Я здесь книжку почитаю. Хорошо? И садится на кровать, с какой то дурацкой книжкой!
У девчонок, вздох разочарования.
У Ленки, слёзы.
- Гука, он гадкий! Сволочь, этот Гадкий Гука!
Так, Генка стал Гадкий Гука - лет всего ничего, а уже гадкий. И всё Ленка! Она, конечно ничего, эта Ленка. До этого, даже нравилась Гуке.
Приклеилось, не отодрать. Ну и пусть! Да пошли они все! Гадкий! Да? Пусть гадкий! Кому хуже? Посмотрим!
Запах. Масла. Оружейного. Пусть им будет хуже. Схожу на кладбище.
Гука значит! Хорошо! Гадкий! Отлично! Гадкий Гука! Не хотел я, Ленка, видит бог, не хотел.
Гука чистил папкин револьвер. Именной. Когда папку хоронили, все забыли. А Гука помнил. Спрятал от греха. Патрончик к патрончику. Чистить - так всё: и гильзы, и пульки, и пружинки разные. Не хотел я! Видит бог! Может сходить на кладбище? Что страшного? Ленка, Ленка! Нравилась! Гильзы полированы, пульки блестят! С пружинками, тоже всё в порядке! Эх, Ленка!
Гука не слаб! У Гуки пистолет, есть! На курок нажать? Вопросы? Нет? Бах! Пульки отточены, гильзы полированы, блестят. Ленка, эх! Нравилась. Гадкий? Нет! Смелый! Да! Справедливый? Наверное, нет! Ха!
- Ленка, пойдём ко мне. У меня книжек, фантастики! Пойдём?
- А почитать, дашь?
- Речь, о чём? Конечно! Только сама ищи, я занят буду.
- О чём речь, Геночка!
Пока Леночка с книжками, Гука с пистолетом папкиным. Чтоб ни осечки, чтоб всё как по маслу.Готов пистолетик, Гука тоже готов.
- Ты Ленка меня Гадким Гукой, назвала?
- Я, Геночка, я! А дашь вот эту книжку? Я быстро! Я верну!
- Я в тебя стрелять буду! За Гадкого Гуку!
- Хорошо, Геночка, стреляй, а книжку?
Ленка даже не обернулась. Не так себе Гука представлял расправу. Ленка на коленях, слёзы, прости Гена, не знала, не хотела. А он не умолим, он медленно, очень медленно на курок, а она… Книжку на неделю! Где страх? А!!! Получай сука!
Боже мой! Сколько крови! Вот так! Ну, дурак! Что делать, что делать? Не тарелку опрокинул, откуда в ней крови столько? Быстро, очень быстро убрать. Мамка с работы, сестра с института, а тут! Ну, ты Ленка дала! Откуда в тебе, кровищи то столько? А мозгов? Что умная? Да! Была. Уже. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Делать то что? Кровь, мозги. На ковре, на стенках. А если кто выстрел слышал? Всё не так! Не так! Наверное, и правда Гука я, Гадкий! Замывай скорей! А труп куда? Чёрт! Ленка! Ленка! Я пошутил, ты что! Может жива? А, чёрт! Череп напополам. Не с моим счастьем! Звонок! Сестра! Вот попал! Не поймёт, ментам сдаст! Сука! Гады! Почему? Спокойно, спокойно! Думай Генка, думай! А она, сестра, она тоже… Она тоже, меня Гукой! Смеялась! Да я её! Только не так. Так крови много. Звонят. Быстрее. Думай! Думай Гука! Я задушу её, вот. А что она, надо мной смеялась, а? Она как все они, что жалеть! Звонят. В руках верёвочка, спокойно. Всем покажу, кто я. Замок щёлк. Руки за спиной. Пальцы верёвочку теребят. В кармане молоточек на всякий случай, Гука маленький, Гука слабенький. Вдруг вырвется, закричит, так я её молоточком!
Не вырвалась. Не закричала…. Вот кто б увидел. Сразу бы вздрогнул, и сразу бы ко мне подругому. Я всё могу! Хочешь, могу убить! Хочешь, подожду пока! Жаль, что не видит никто! Увидели бы! Кто Гуку обидеть хочет? Гука сам кого хочешь! Хватит, Гукой помыкать! Вот вам! Кукиш всем! А этих куда? Найдут - посадят, а то и растреляют. Да… Ну ничего… Думай, Гука! Думай! На кусочки их! На маленькие! А кости?
- Дядя Саша, здрастье! Ножовка нужна, очень. Завтра отдам. Выручите?
- Соседа, да не выручить. Бери Генка, мастерить надумал? Молодец! Матери, поклон! В чём извозился?
- Так мастерю! Спасибо, дядя Саша! Передам!
- Ну-ну. Давай. Мастери!
А про мать забыл! Дурья башка! Через час притащится! Мать её! И её! И её тоже! Туда же! Надоели! Все! Один жить буду! А что она вечно? Поздно не приди, пиво не пей! Вечно она. Ты у меня маленький! Сьешь бутербродик, шарфик надень. Не замёрз? Почему грустный? Обидел, кто? Тьфу! Не маленький, уже! Сам, кого хочешь, обижу! Приди только, сама увидишь! Вспомню я тебе и шарфики, и бутербродики, кашки разные, и папку покойного не забуду! Скоро встретитесь! Привет ему, от меня передашь! Надоели!
Струйки воды стекали, по Гуке. Гука душ любил. Струйки падали на Гукину голову, стекая, постепенно из прозрачных, превращаясь в розовые, из розовых - в ярко красные. Слив в ванной уже давно был забит, вода уходила медленно. Гука стоял по щиколотки в красной воде. Красная вода в ванне пузырилась, на поверхности собиралась розовая пена.
Гука злился.
- А ещё мать! Что сантехника вызвать трудно было? Ну, ничего, ничего. Теперь всё по-другому будет. Заживу! Так перемазаться! Откуда кровищи столько? Не врут, наверное, что в человеке восемьдесят процентов воды. С матерью, вроде аккуратней хотел - покрывало на голову, сразу как в квартиру зашла, дверь захлопнула. Геночка, ты дома? Дома! Дома! И молотком! Пока не опомнилась. Даже не пискнула. Молотком, молотком! Теперь вот, рука болит. Старался, старался. А всё равно перемазался.
Красная вода с розовой пеной, уходит медленно, сток забит.
Посвежевщий, чистый Гука, вышел из ванной и подошёл к зеркалу. Взял в руку расчёстку.
Что, Ленка, со мной дружить не хотела? Ну и что, что не высок. Так не карлик же. И собой вроде ничего. Не урод какой-то. Дура! А наплевать! Я себе ещё и не такую найду!
Гука улыбнулся, своему отражению. Теперь заживу! И закурил, первый раз в жизни в квартире. Ругаться было некому.
Гука включил телевизор. Но смотреть почему-то не хотелось. Выключил. Походил. Включил магнитофон. Громкость на полную. Снова закурил. Нет, не то. Выключил. Пойду пройдусь. Пивка выпью. Благо, у матери в сумке двадцатку нашёл и у сестры в кармане червонец. Вот она, новая жизнь! Хорошо то как!
- Ты это куда Генка, на ночь глядя?
Это надо было! Соседа повстречать!
- Да я это, дядя Саша, к другу за конспектом.
- Ну-ну. А не поздно?
- Да нет, мы созвонились.
- Ну-ну. А что мастеришь, Генка?
- Да так, дядя Саша. Потом покажу. Ну, я пойду?
- Ну-ну. Иди. Матери поклон.
- Хорошо, передам. Спокойной ночи, дядя Саша.
Замочить бы и тебя, козла старого, чтоб вопросов меньше задавал.
- Пацаны! Смотри, счас умру! Гука! Ночью! Что, мамка спать не уложила?
- Я сам кого хошь уложу, пошли пацаны, лучше пиво пить?
- Счас точно умру! Гука! Пиво! Ночью! А деньги есть, Гукочка?
Гука важно:
- Имеются.
- Так ты Гука, настоящим человеком стал. А может, чего покрепче?
- Может. Пошли пацаны!
- Вперёд! Все за Гукой! Гукочка угощает!
Такова она, новая жизнь!
Утро хмурое - Гуке плохо, тошно. Да и не утро - день уже. Хмурый день. Дел по горло у Гуки. А Гуку тошнит. Это тебе, Гука, не перед пацанами гоголем по ночам ходить, с мамкиной двадцаткой. Думай Гука, думай! В квартире, три трупа! Что делать будешь? Ещё денёк, и такой смрад пойдёт! Не только сосед, а весь дом заинтересуется, что там Генка мастерит? А что думать? На куски, в сумки и выкинуть подальше. Только за пивом схожу. Тошно ведь! Покрепче, водочки! Сволочи! Замочить бы всех!
Ножовка у дяди Саши классная! Вжик-вжик! Не то что, сам дядя Саша. Всё вопросы задаёт! Куда пошёл? Зачем? Да потому что! Козёл старый! А ножовка - одно удовольствие. Вжик! Нога пополам. Вжик! Головы как не было.… С таким инструментом и за пол-дня управлюсь.
Хотел, хотел Гука, - чтоб всё по-людски, да хотелка не смогла. В одной сумке мамка, в другой Ленка, а в третей сестра. Ну, ты Гука, идиот! Пила вжик-вжик, рад стараться. Научи дурака богу…. Кто теперь разберёт. Где, чья рука а, чья нога или кусок какой нибудь, чей? Хотя, надо кому? В ванне перемешал всё! Всё в салат, всё вперемешку. Вжик. Точно, за пол-дня управился. Спешил. Не забудь соседу ножовку отдать. Сам забудешь, он то, сосед твой, напомнит. А головы, какая разница! В сумку, ту или другую? Перепутал, ну что с того? Разберёт, кто? Ну, будут у мамки Ленки ножки! А у Ленки - мамкины, с задницей толстой, вот смеху! Прямо LEGO, для ангелов!
- Ты, учись поц! Лоха денежного, думаешь просто на вокзале найти? Попробуй! Воровское дело - оно как институт. Только экзамен тут менты принимают. Не сдал, засыпался - ещё лет пять, на нарах предмет учи. Ну! Покажь, на что способен?
- Вона, смотрите! Пацан на лавке, сам не велик, зато сумки! Точно челнок! Бля буду! Сумки видите? Пацан мелкий, а сумки у него три. Точно тряпки, с Китая или с Турции. Может его на улицу попросить, да по башке!
- Ты поц, или дурак, или забавный? Какая улица? По башке? Тебе по башке! Ментов вокруг, как блох на вокзале.
- На собаке.
- Какой собаке?
- Ну, вы это…, про блох. Блохи они конечно и на вокзале, но говорят, так обычно про собак…
- Про каких собак? Поц!
- Ну, про этих, ну про разных, бегают которые, с хвостиками…
-Ты давай конкретно! Как я понимаю, ты меня, вора! Вора в натуре, на собаке за язык поймал? Или на блохе? Да поц? В натуре?! Вора!
- Да я не хотел, мне, век воли невидать - что блохи, что эти с хвостами, собаки! Командир? А, командир! Да чтоб они все издохли! Все! И те - и эти! Командир? Не бросай! Прости!
- Не брошу, не брошу. Вот ты поц! По башке, на улице, ну даёшь! Смотри! Учись, поц! Пока жив, ещё!
Гука он такой! Но справедлив, точно!
- Я их на озеро отвезу, там природа красивая и от города не далеко. От электрички полчаса ходу, не более, там лодку возьму. Только вот, сумки тяжелы. Особенно та, где вроде Ленка. Точно перепутал! Головы не потем сумкам разложил. Тело одно, а голова другая, ну да ладно, пусть там, на небесах разбираются. У меня времени на то не было.
- Землячок! А землячок? Просьба есть. Ты за моим чемоданом пригляди? А то так прижало! Спасибо! С меня причитается!
Пока Гука о своём думал, пока от мыслей тяжёлых, в себя пришёл, убежал мужичок по нужде.
Ну, он это, мужик даёт! Вот, так незнакомому человеку. А если у меня поезд, через пять минут? Или его чемодан украсть захочу? Странный? Или прижало, по сильному? Во жизнь! Может придёт, рупь даст? А может два?
Минут через десять, мужичок объявился. В руках у него, было две бутылки пива.
- Спасибо, земляк! Выручил! А я тебе пивка принёс! Бери, бери, не стесняйся! Давай по бутылочке, холодненькое.
То что, доктор прописал! Гука облизнул пересохшие губы. Пить хотелось давно, пока сумки до вокзала дотащил, взмок весь. А сумки не бросишь. Гука с жадностью выпил бутылку, за один присест.
- Э, да я смотрю, не напился ты, паря? Хочешь, я сбегаю, ещё возьму?
- Да, у меня с деньгами…
-Ты братишка, брось! С заработков возращаюсь, деньга есть! Почему хорошего человека не угостить? Нравишся ты мне, парень! Ну, я побежал?
- Чудак - человек! Десять минут, за чемоданом посмотрел, пока мужик в сортир бегал, так тут тебе уваженье и почёт. Пивка на халяву. Есть всё-таки в людях благодарность! Вот так бы всегда.
Приятно когда вокруг порядочные и добрые люди. Меня вот попроси - всегда помогу.
Гука - порядочный человек.
- А вот и я! Не заждался? Очередь в буфете! На пиво то, бери!
- Спасибо!
- Да ладно! Куда путь держишь? Может по дороге, землячок?
- Да так, не далеко тут.
- На дачу, да? Кирпичи везёшь? Смотрю, сумки у тебя тяжеленные. К поезду поднести, помочь?
Вот пристал, добрый человек!
- Я на электричку. Спасибо, сам я!
Может грубо, обидится наверное? Он же от души помочь хочет.
- Не хочешь говорить, не говори! Сам, так сам! - мужичок махнул рукой, и замолчал.
Ну вот, человека обидел. А ведь не хотел же, вот так у меня всегда! Где Гука, твоя доброта и порядочность? После выпитого, Гуку стало прижимать. В сортир бы сбегать! А мужика обидел. Сидит, молчит, дуется. А уже невтерпёж! Ещё сумки на перон волочь, подыму, точно обосусь!
- Извини, а? Не хотел я грубо. Просто голова болит, настроение, ну, понимаешь? Я в туалет по быстрому, за вещичками присмотришь? Хорошо?
- Подожди! Секундочку! - Мужик засуетился, полез по каманам. - У меня таблетка есть, на выпей! Как рукой снимет!
А ты, мудак Гука! Вон как люди к тебе!
- Спасибо, дядя! Я быстро!
- Не торопись земляк! Это дело, спешки не терпит. Я не спешу, подожду. Будь спокоен.
На вокзале в туалете всегда очередь. Гука еле дотерпел, ему казалось ещё секунда и всё! Дождался! Наконец-то! Жизнь хороша и прекрасна, даже в привокзальном сортире. В данную минуту, особенно в сортире.
Гука - счастливый человек!
А таблетку, Гука выкинул в унитаз.
Что за чёрт! Ни дяди, ни сумок! Вот это да! Нет, Гука - не мудак ты! Добрый, порядочный дядечка, с пивком и таблеточкой! Обхохочеся! Добрый дяденька, ничего не скажешь! Гуку от трёх трупов избавил! Обосаться и не жить! Хотел Гука по-людски, в озеро, красивое и не далеко. Приезжал бы иногда, рыбку поудить, шашлычки, вспоминал бы - не получилось. Где теперь будут мамка, сестричка и Ленка валяться, одному доброму дядечке известно будет.
Гука не стал подходить к скамейке, на которой сидел. Быстро вышел из вокзала, вскочил в первый же автобус и уехал.
- Теперь, ты поц, понял, как работать надо?
- Професионал! Как ты этого лоха развёл! Пивко ему, таблетку, умора!
- А он мне: прости дядя, извини дядя! Умру!
- А в сумках то, что? Тяжёлые!
- Золотом набитые! Тащи, быстрее! На хате поглядим и поделим! Давай! Давай!
- А это я пацана вычислил! Жирный пассажир!
- Говори меньше! Тащи быстрей! Дома поговорим!
- Мужики, помочь?
- Сами справимся!- не оборачиваясь.
- А может помочь, всё - таки?
- Да пошёл ты!
- Ну-ка стоять! Милиция!
- Ой, не признал, гражданин начальник, товарищ капитан! Вот, свояка встретил. Приехал в гости. Вещички донести помогаю.
- Ага, знаю! Ты многим помогаешь, даже когда они, и не очень этого хотят. Помошничек! Сумки то поставь! Тяжёлые, смотрю. Опять за старое? По нарам соскучился?
- Клянусь! Свояк! Век, свободы невидать!
- И не увидишь! Твой багаж? - капитан обротился к молодому.
- Мой! Точно мой!
- А что там?
- …ну, так тряпки разные, … ну подарочки родне, разные, мать складывала.
- Видишь, начальник, правду говорю! Пойдём мы?
- Стоять! Сумки откройте, хочу на подарочки посмотреть - любопытный я. Интересно, что тебе за подарки свояки, возят?
Молодой наклонился, приоткрыл сумку, засунул руку внутрь. Стараясь нащупать какую-нибудь вещь, которую можно было бы узнать наощупь и предъявить капитану. В руку попадались только какие-то, холодные и липкие куски. Наверное, мясо - догадался молодой.
- Так мамка, мяска в гостинец, положила, начальник. Вот!
Молодой вынул из сумки, руку. Рука была в крови.
- Ты сумку пошире открой! Может вы, труп за собой таскаете! - Капитан улыбнулся шутке. - Открывай, открывай шире! Не стесняйся!
- Да пожайлуста!
Капитан, заглянул вовнутрь. Казалось, что капитан превратился в статую. Он, не отрываясь, смотрел в сумку. Его лицо исказила гримаса ужаса. Капитан стал лихорадочно растёгивать кобуру, не отрывая взгляда от сумки. Пистолет заплясал в дрожащих руках.
- Ложись! Ну его на хрен! Ложись, говорю! Руки за голову, на хрен! Стрелять буду! Ложись, бля!
- Э, командир, ты чо? Ты чо, командир!
- Лежать, бля! - Капитан, выстрелил в воздух. - Гостинцы, бля! Мяско, мама сложила, бля! Свояки, бля! Лежать! Пристрелю, на хрен!
- Ты чо, капитан! Мамка, мяска…
На капитана из открытой сумки, смотрела женская голова.
- Чем хошь поклянусь! Не я это! Не я! Я эти сумки, у фраера на вокзале увёл! Маленький такой! Злой какой-то! Не я! Вор я! Не мокрушник! Украл! Да! Чистоседечно! Признаю! Судите! Сажайте! Согласен! Но убийство! Расчленёнка! Не я! Вы же меня знаете! Я же свой! Я ваш, что в первый раз, что ли? - Мужик размазывал по щекам слёзы. - Вам, оно, конечно, чего искать? Вот он я! Туточки! Маньяка, душегубца, поймали! Вам премия рублей по полста, а мне лоб зелёнкой намажут! Ну, подельничик! Ну, подсуетил, фраерка! Не я это! Не я! Теперь точно завяжу!
- Хорош причитать! Теперь точно завяжешь.
- Не я!!!
- Да, не ори ты! Фраера этого, опознать сможешь?
- Я его! Да я его, до конца дней запомнил, душегубца проклятого!
Гуку арестовали, этим же вечером.
- Фамилия, имя, отчество?
- Костров Генадий Павлович. Лет семнадцать.
- А зачем, вы Генадий Павлович…- следователь никак не мог сформулировать следующий вопрос, это надо же: зачем вы, мудак полоумный, Генадий Павлович, замочили, мать родную, сестру и девушку Лену? Покромсали их на куски, утрамбовали в три сумки и повезли на вокзал. Где эти сумки у вас украл вор рецидивист, которого с этими сумками поймали мы. Бред, какой-то! Фильм ужасов! Следователь задумался. Есть ли вообще ответы на эти вопросы? А этот ещё, сосед его, недоделаный. Как его, а Саша, точно, дядя Саша. Тут обыск, Генадий Павлович уже в наручниках. Вваливается! Ты что, Генка, натворил что? А мать где? Ну, это ладно, милиция разберётся! Мне б, гражданин начальник, ножовочку свою, забрать. Пилку такую. Сам знаю, не дурак, как ножовка выглядит! Только она, ножовка ваша, проходит в деле как вещественное доказательство. Так что до суда, извините!
Что тут началось! У них подъезд такой - одни маньяки! Как разорался: моя ножовка! Жить без неё не могу! Права не имеете! Если вам так надо, я вам в суд весь свой инструмент принесу, и свёрла, и тиски. А вы, мне пилку мою отдайте! И всё! Бред какой то! Здесь тройное убийство, а он с ножовкой. Я ему: этой пилкой Геннадий Павлович три трупа распилил. А он: если за инструментом не следить, так у меня ничего и не останется. Бред! Устал.
- В камеру его, Генадия Павловича. Да, в одиночку его, в общей до утра не доживёт.
Устал, завтра продолжим.
Стенки, стеночки! Серые! Четыре и окошечко, с решёточкой. Поспать бы - устал Гука. Не спится - дома лучше. Глаза закрыл, а там! Бррр! Мамка: Геночка, как ты там без меня, кушал? Не простыл? Что-то вид у тебя не здоровый? Зачем ты так, Геночка? Да не ругаюсь я, понимаю, растроен был, злой, но так Геночка? Кто ж, за тобой теперь присмотрит, кто ж тебе, теперь родимый, завтрак подаст? Кто ж присмотрит, чтоб не болел, чайку вечером, ножки попарить, Геночка? Может, зря ты? Плачет, старая, один на белом свете, сынок остался. А Ленка - вот сволочь! Ты, Гадкий Гука! Куда ноги мои дел? Красивые, а? А я как? Ты извращенец, карлик недоделанный! Чтоб ноги вернул! Сука ты, Гука! Сестра! Ну ты, хоть скажи! Скажи! Это ведь они, всё! Просил я их, обзываться? Молчит сестра. Не молчи! Мать простила, а ты? Молчит. Смотрит и молчит.
Так что мне теперь, вешаться, да, прикажете?
Ты, сынок, ко мне, иди! Накормлю, напою, присмотрю! Ты же без меня, пропадёшь сынок. Мать я всё-таки. А сестра, так та позлится и перестанет, она родная всё-таки. Иди к нам Геночка! А Ленка! Это она, одна, гадина во всём виновата! У, мы её! Иди Геночка! Жду, родной! Маленький! Геночка! Верни ноги, Гука! Молчит! Гука, Гука у тебя какая…. А ножки…. Геночка….
- Приведите задерженого.
- Не могу, товарищ следователь, ночью повесился. В морге он уже. На резинке, с трусов вытянул.
А ещё говорят, бога нет. Подумал следователь.
Закурил….