Осень в этом году выдалась такая поздняя, что еще в середине ноября тополя стояли с листвой, а трава никак не хотела становиться серой. Уже были дни, когда по вечерам и утрам хрустел ледок на лужах, уже неделю полежал обильный снег, а вот, поди ж ты: пригрело солнце – стаял, и вновь оживилось все вокруг. Даже вода в заливе не смотрится такой свинцово-холодной.
Отец Андрей неспешно шагал скользкой тропой по берегу, с удовольствием принюхиваясь к смеси запахов тины, воды и автострады. Слева, над головой, за высоким металлическим бордюром проносились машины, справа качался на ветру шумливый камыш. Далеко на середине застыла вогнутая лодка со сгорбленной фигуркой рыбака, на берегу два упрямца раз за разом размахивали спиннингами, словно соревнуясь, у кого дальше булькнет блесна.
– Бог в помощь, – улыбнулся им в спину отец Андрей, радуясь хорошему дню.
Уже после обеда отец Андрей вышел за ограду церкви, спустился с пригорка к воде. Присев на поваленный ствол ивы, задумался. Берег был усыпан мелкими белыми завитками ракушек. Отец Андрей подобрал несколько штук, бросил их в воду одна за другой возле берега. Медленно покачиваясь в толще воды, ракушки опустились на илистое дно.
Вспомнилось подзабытое было происшествие неделю назад. Нежданный снегопад облепил деревья, еще не сбросившие листву. Огромные пласты сырого снега гнули деревья, обламывали толстые ветки. За ночь город лишился много красоты, улицы были завалены мусором.
Одиннадцатилетняя Алена Овсянникова шла в изостудию. Субботним утром в половине девятого народу на улице было немного. За спиной прогудела машина, медленно обогнала, толкая перед собой ножом по дороге ворох грязного снега. Двигатель надсадно ревел, заглушая нарастающий треск веток над головой. Девочка перехватила ручку тубуса в другую руку, собираясь сойти с тротуара на очищенную дорогу, как вдруг страшный удар по плечу бросил ее на асфальт. Вминая тело в снег, огромный тополь ударился о дорогу, перегородив ее поперек, подпрыгнул и замер, раскидав по сторонам обломанные ветки.
– … да упокоится душа Рабы Божьей, – помахивая ладанкой, пел отец Андрей, не в силах отвести глаз от бледного лица девочки в обрамлении цветов. «… Ну почему??? … ведь рисовала девочка, училась. Зачем ты так, Господи?..».
Светлые волосы молодой женщины рассыпались по белому савану, худенькие пальцы судорожно вцепились в черный муар ленты. Сквозь тонкую кожу просвечивались синие прожилки вен. Рядом, положив ладонь на плечо женщины, стоял совсем молодой мужчина. Опухшие покрасневшие глаза щурились, под кожей скул перекатывались желваки. Вокруг гроба стайкой сгрудились много детей с цветами, наверное, одноклассники и друзья.
«… Господи, прими Аленкину душу, услышь меня, Господи…», – думал отец Андрей, обходя лужи и горки грязного снега. Осеннее солнце молча глядело на город с бледного неба.
Из раздумий вывел громкий крик. Двое мальчишек, на самодельной лодке из камеры от трактора, метрах в сорока от берега ожесточенно спорили, размахивая руками. Короткие удилища забыто лежали на круглом черном боку камеры. Отец Андрей посмотрел на часы – пора на службу. Поднялся со ствола ивы и, придерживая полы рясы, пошел по тропке к церкви, что стояла на пригорке. Он был уже почти у железной сетки ограды, когда со стороны залива донесся полный отчаяния крик: «А-а!» Отец Андрей оглянулся: над землисто-серой водой, словно поплавок, мелькала голова мальчишки, который, неуклюже взмахивая руками, плыл к берегу. Черное колесо освобожденно крутилось на волнах, подгоняемое ветром. Второй мальчишка пытался догнать его.
Путаясь в полах рясы, отец Андрей бросился с пригорка, пытаясь на ходу ее расстегнуть. Пуговицы с трудом пролазили в тугие петли. Сбросив одеяние на ствол ивы, быстро расшнуровал ботинки, кинул на рясу часы. Мелькнула мысль, что в брюках будет теплее, и тут же замерзла от ледяной воды, охватившей тело.
«… ах ты, Господи, из меня пловец-то, как из топора…».
Холод подгонял, заставляя быстро махать руками. Тело, еще не успевшее набрать хотя бы минимум жира после поста, остыло быстро, но слушалось хорошо.
Мальчишка догнал камеру, ухватился одной рукой за высокий бок, повис, отдыхая. Вот он забросил вторую руку, попытался вылезть на борт. Баллон встал вертикально, сверкнув щелями настила, и перевернулся, ударив мальчишку по голове.
– Боже мой! – выдохнул отец Андрей и замахал руками быстрее. Первый мальчишка в черной вязаной шапочке повернул в его сторону мокрое лицо, в вытаращенных глазах мелькнула надежда и мольба, широкие рукава куртки уже едва поднимались над водой. Отец Андрей обогнул его стороной, боясь, что он сейчас вцепится в него и помешает плыть дальше.
– Доплывешь? – крикнул он мальчишке.
– Нет… – дрожащим голосом прохрипел мальчишка.
– Доплывешь! Тут близко… – строго выдохнул отец Андрей. Руки уже устали, и он перевернулся на спину, чтобы немного отдохнуть. Но через несколько метров отец Андрей испугался, что, не видя мальчишки, проплывет мимо.
«О-от, черт», – ругнулся он про себя, перевернулся, и поплыл, гребя по-собачьи. Мальчишка бестолково бил по воде руками, темная шапка с надписью «Nike» сползла на самые глаза.
До него оставалось не более двух метров, когда мальчишка перестал сопротивляться, и стал медленно погружаться, задрав голову кверху.
– Ма-а… – захлебнулся слабый крик.
– Ох ты, Господи! – отец Андрей набрал полную грудь воздуха и нырнул, надеясь по диагонали достичь мальчишку в воде.
Черная размазанная тень кривлялась и дергалась в воде, белея бледным пятном лица с разинутым ртом. Отец Андрей схватил мальчишку за ворот куртки и всплыл на поверхность.
«Господи, успел. Успел, слава те, Господи», – обрадовался отец Андрей, озираясь. Камера была метрах в десяти и понемногу удалялась к центру залива. Конечно, лучше бы догнать ее и уже на ней вернуться к берегу, но отец Андрей не был уверен, что у него получится догнать ее, да и пришлось бы плыть от берега.
Он лег на спину и, держа голову мальчишки над водой, поплыл назад, гребя правой рукой. Желтое пятно солнца на светло-сером небе, разбавленном бледной синькой, безучастно наблюдало сверху. Мальчишка закашлялся, судорожно задергал ногами, завертелся, мешая плыть.
«Ожил, слава Богу», – устало подумал отец Андрей. Тело околело, уже не чувствуя холода воды, ветер леденил голову. Выпустив воротник, он перевернулся. До берега было совсем немного. Второго мальчишки нигде не было видно. Его шапочка плавала метрах в пяти от берега неподалеку от него.
– Плыви к берегу! – крикнул отец Андрей мальчишке, отталкивая его руки, которыми он пытался схватиться за бороду, волосы. Толкнув его в шею, направляя к близкому берегу, сам поплыл к темному пятну на воде. Мальчишка послушно погреб, высоко держа подбородок.
Вдохнув воздух, отец Андрей попытался нырнуть, но тело не послушалось. Снова набрав в легкие воздух, он просто присел, загоняя тело под воду движениями ладоней. Подвешенное в мутно-зеленоватой толще воды, тело мальчишки едва касалось дна ногами. Подхватив его подмышки, отец Андрей оттолкнулся от дна. Здесь оказалось уже не так глубоко. Голова выскочила над водой, отец Андрей едва успел хватануть воздуха, как тяжесть мальчишки заставила вновь уйти под воду. Из последних сил он замотал ногами, пытаясь выплыть, но скоро ноги погрузились в ил.
Как он прошел эти пять метров, отец Андрей так и не мог толком понять. В памяти остались только светлая вода над головой, черные ивы берега, золоченный купол церкви на пригорке, являющиеся на то мгновение, когда его голова появлялась над водой, чтобы хватить воздуха пополам с водой. Усилием воли он сдерживал рвущиеся на куски легкие, опускался под воду, наклонялся вперед, и вновь отталкивался ногами. Вся его жизнь спрессовалась в эти мельтешащие мгновения, несущие жизнь и смерть сразу. Наконец, вода ударила в подбородок. Лицо жадно запрокинулось к небу, хватая раскрытым ртом воздух.
Держа мальчишку перед собой, сжав зубы и стараясь унять расходившуюся грудь, отец Андрей дошел до берега и рухнул на колени, выронив мальчишку. Второй, сжавшись, сидел на стволе, обхватив руками колени, и трясся всем телом.
Упираясь в землю руками, отец Андрей глубоко вздохнул, восстановил дыхание, перевернул мальчишку на спину.
– Господи, да как же это там делается? – прошептал он трясущимися губами. Глубоко набирая воздух, он выдувал его в рот мальчишки, пальцами левой руки зажав ему нос, а правой давя то на грудь, то на живот. Голова закружилась, в глазах потемнело, и в этой темноте мелькали золотистые палочки и кружочки.
Мальчик закашлял, изо рта потекла теплая вода. Отец Андрей повернул его на бок, не давая ему вновь захлебнуться. Кашель пополам с рвотой согнул тело мальчонки. Он открыл мутные глаза. Глазные яблоки бессмысленно дернулись, и зрачки закатились под лоб.
С трудом подняв тяжелое тело на руки отец Андрей пошел к дороге. Голова мальчонки лежала на сгибе локтя, в бледном лице ни кровиночки. Крупное родимое пятно коричневело возле козелка правого уха. Второй мальчишка плелся рядом, громко шмыгая носом.
Черный, с наворотами, джип резко затормозил рядом с перелезающим через железный парапет, невысоким бородатым мужчиной в мокром свитере. На руках он держал мальчишку. Следом за ним перелезал через ограждение еще один паренек. Через правую дверцу выскочил мордатый водитель.
– Мужик, что случилось? – пробасил водитель.
– Да вот, в «скорую» бы надо, – просипел отец Андрей, – и второго тоже.
– Ноу проблем, – сказал водитель джипа, легко беря мальчишку. Положив его на заднее сидение, махнул рукой второму: – Садись, держать его будешь.
– Мужик, залазь и ты, – водитель жалостливо посмотрел на скрюченного отца Андрея, который переминался ногами в одних носках на бетонном тротуаре. – Ты уже весь синий.
– Нет, у меня там одежда, – отец Андрей мотнул бородой в сторону залива. – Поезжайте. С Богом… – он стал неуклюже перебираться через ограждение.
– К черту, – весело гыгыкнул здоровяк, подтягивая молнию кожаной куртки. Подвывая сигналом и полыхая разноцветными мигалками на крыше, джип сорвался с места и помчался по мосту.
Через неделю отец Андрей уже забыл о происшествии. Организм перенес встряску без последствий. Однажды субботним днем в церковь вошла женщина, держа за руку вихрастого мальчишку лет двенадцати. Тот с явной неохотой следовал за ней, бросая исподлобья недовольные взгляды
– Батюшка, я хотела бы свечку поставить… за здравие, – робко обратилась она к отцу Андрею.
– Кому?
Женщина замялась.
– Я не знаю кому. Неделю назад моего сына вытащил из воды какой-то мужчина, а кто, мы не знаем. И в «скорой» не знают, сказали, что его с другом привезли на машине и уехали, – она выставила перед собой сына. Тот недовольно отвернулся. Отец Андрей посмотрел на родимое пятно возле уха, спокойно сказал:
– Поставьте любому. Господь поймет.