Послышался звук. Лифт?!! Нет… Его я чувствую телом. Это, наверное, мыши завозились или псы проснулись и гремят цепью. А жаль, что не лифт. Ведь самое время.
Надо начать обход. Ленюсь. Не то, что раньше. Бывало всю ночь хожу, хожу. А теперь…
Может сделать чай? Зачем? Одиночество приятно, но порой и оно в тягость, а эти псы настолько тупы и ленивы, что не могут по-собачьи предано вилять хвостом. Но я привык – привык, как привыкаешь ко всей мерзости, что постепенно заползает в душу. Медленно, день ото дня. Хорошо хоть это осталось – охота.
Вернее, это не охота. Охота - это что-то открытое. Есть простор, красивые мысли, широкое одиночество – тут же, все вязко-тихо, отупляюще – до боли в ушах и тусклыми кругами перед воспаленными глазами. Но я терпеливый. Даже очень….
Когда это началось? С того обычного дня… А может и раньше – возможно еще в детстве я мечтал, что стану именно тем, кем стал сейчас.
Нет, пожалуй, все это я почувствовал в день, наполненный мигалками и громкой суетой. Было мое дежурство – вернее, оно всегда мое. Я единственный ночной сторож этого старого дома, населенного таким сбродом, что его просто не замечают на улице. Какие-то непонятные, аморфные люди, кажется, ткни в них посильнее и разваляться на глазах. Я никого из них не знаю – они живут тут - кто годами, кто неделю. Живут? Вернее играют в непонятные прятки со временем и жизнью, надеясь обмануть и то и другое. Глупцы – мог бы я им сказать. Посоветовал бы оставить эту затею – все равно обречены на поражение с той самой минуты, как только вступили в игру. Странно сегодня текут мысли….
Так вот – тот день. Вернее вечер. И как ничего не заметил? Кто-то из жильцов наткнулся на труп в лифте. Повезло идиоту. А я ни о чем не подозревал. Когда полиция постучала, смотрел спортивную передачу. Игра, наверное, была интересной: все время показывали полные трибуны и счастливые лица. Что там происходило, и кто выигрывал, меня не интересовало - всегда смотрю телевизор с выключенным звуком. Да в конечном итоге – какая разница, кто кому сколько забьет. Уроды….
Услышав требовательный стук – надо признаться, что жильцы так настойчиво не стучат – я надел парадный костюм и пошел открывать. Холл сразу наполнился мрачными и серьезными людьми, кто-то сунул мне под нос удостоверение и на ходу бросил – полиция. Потом гурьбой двинулись к лифту. Там уже стоял один из жильцов – запуганное и бессловесное существо - и указывал на лифт.
Кто-то сразу заполнил темное пространство вспышками , кто-то протянул ленту. А грозный голос кричал на собирающуюся пугливую кучку любопытных жильцов, чтобы расходились по квартирам и сидели там. Желательно до страшного суда. Когда надо, за ними придут.
Вот так. Обычное происшествие в обычной коробке. Но оно перевернуло мою жизнь. Вернее нет, внешне она осталась такой же – безликие ночные дежурства. Но теперь появилась цель – я стал охотником. И не простым. Охотник за трупом в лифте.
Признаюсь, я всегда с некоторой опаской относился к этому урчащему гиганту, скользящему между этажами. Было в его тяжелом подъеме что-то настораживающее. И какая-то незавершенность – казалось, еще одно усилие и он взлетит, разрывая бетонные покрытия, и унесется ввысь, оставляя внизу человеческие страхи и мечты, которые впитывались в него каждый день. Вот поэтому я им никогда не пользовался. А вдруг он решит стать свободным, когда я буду внутри? Да и не надо было мне на верхние этажи – я ведь обычный ночной сторож. Хотя, теперь уже не такой уж и обычный – я охотник.
Я поспешил поделиться радостью моего преображения с близкими. Пытался сказать им о той волнующей минуте, когда дверцы лифта медленно со скрежетом открываются и ты видишь…. Они посмотрели как-то странно и сказали, что ночные дежурства не очень хорошо отражаются на мне. Смешные, да откуда им было понять всю пленительность момента, когда на короткую долю секунды чувствуешь себя, пусть невзначай, соучастником преступления. И, возможно, останешься безнаказанным. Скорее всего, останешься безнаказанным, даже собственная совесть простит, даже небеса. Как им понять такое? Да и как я мог требовать от них какого-то понимания?...
И тогда я решил действовать: каждую секунду следовало ждать, что этот подъемник наградит сюрпризом. Надо было быть готовым ко всему – мало спать и много двигаться по ночному дому.
И я дождался. Лифт поднялся на верхние этажи, надолго там задержался и стал как бы нехотя и тяжело спускаться. Что-то в скрипе внушало такую надежду, что я чуть было не засвистел от радости. Он доехал до второго этажа и замер. Ожидание длилось слишком долго. Я понял, что не смогу терпеть и нажал кнопку. Лифт начал спускаться. И чем ближе, тем отчетливее я чувствовал дух преступления. Не стал дожидаться, когда двери откроются, и побежал звонить в полицию.
Они приехали быстро. Я повел их к лифту. Следователь подошел к кнопке и, на секунду замешкавшись, нажал . Двери медленно разъехались. Этой минуты я ждал всю жизнь. Мне не надо было вытягивать шею, чтобы увидеть, что произошло. Я сотни, да нет, бесконечные разы видел эту картину - и не важно, кто там сейчас лежал – мужчина или женщина, ребенок или какой-то древний человек – главное он или она были в этом замкнутом, движущемся пространстве.
Стоящий у лифта полицейский осторожно заглянул вовнутрь. Темень. Молодцы, подумал я, даже лампочки разбили, чтобы нагнать побольше страха. Он включил фонарь, посветил. Ну что ж, наслаждайся служитель закона – ты заслужил это. Неожиданно он выключил фонарь и, развернувшись, подошел ко мне.
Старик – ты, видать, совсем загнулся от одиночества, пойди помойся и побрейся. В следующий раз будет ложный вызов – посидишь у меня в карцере, узнаешь, как ночью полицию теребить.
Как?.. я хотел что-то ответить, закричать, но они уже уходили, хлопали дверцы машин и ночная тишина наполнилась противным звуком сирен.
Думаете я был не прав, вызывая их? Ошибаетесь!!! Труп там был – я потом, преодолев отвращение, раскрыл верхнюю створку и осмотрел крышу лифта – так и есть. Не знаю куда они спрятали тело, но следы я нашел – несколько кровавых волосков и кусочек ткани, пропитанный кровью. Но вызывать снова полицию не стал….
Эта ночь меня кое-чему научила – надеяться во время охоты нельзя. Смешно, правда? Всего лишь несколько волосков и кусочек неприметной ткани, наконец, заставили меня понять простую и избитую истину – не надейся ни на кого, даже на себя.
Решено – даже если обнаружу тело, то никому об этом не скажу. Теперь я не просто охотник за трупом в лифте, я - одинокий охотник. Но куда девать тело? Долго об этом размышлял, пока не наткнулся на газетную статью о кровожадной породе псов. В последнее время никто не хотел их держать. Позвонил в ближайшую псарню и выторговал по дешевке десять щенков.
Прошло больше полугода и теперь эти разросшиеся, тупые гадины единственные мои собеседники – именно в их ненасытной утробе исчезнет предмет охоты.
Мысль о том, что я обману всех - пугливых родных, самоуверенных полицейских, молчаливых и бестелесных обитателей дома – приносит долгожданный покой. Еще немного, и я усну. Но что-то начинает урчать в заснувшем доме… Я зажимаю дрожащей рукой рот, чтобы не закричать от радости – лифт. И, судя по своеобразному скрипу, он пополз на последний этаж. Сегодня мой день….
Здание управления постепенно наполнялось трелью телефонных звонков, разговорами посетителей со служащими, шуршанием бумаг и треском печатных машинок. Я сжал руками голову, пытаясь отогнать дикую боль, засевшую у висков. Безрезультатно Все раздражало – особенно насмешливый взгляд соседа. Еще кипа папок с нераскрытыми делами, лежащая в центре стола. Решив придать действия хоть какую-то осмысленность, я взял верхнюю папку и стал быстро листать. Когда это занятие наскучило, резко повернулся к соседу, и злобно прошипел ему в лицо:
- Сучья жизнь. Течет незаметно…. И в одно дождливое и пьяное утро тебя находят повешенным в лифте, как того сторожа.