Пелагея Сидоровна прошаркала по лестничной площадке и позвонила в квартиру напротив.
- Матрена, - обратилась она к старушке, открывшей ей дверь, - пойдем ко мне, свидетелем будешь.
- Ой ли, неуж обокрали? – всплеснула руками Матрена.
- Не-е, телевизор с ремонту привезли. Велели с морозу час не включать. А я думаю, вдруг он не работает, что я своим скажу? Хочу тебя в свидетели взять, чтобы жалобу написать в случае чего.
- Жалобу надо, они таковские, без жалобы и пальцем за ухом не почешут, - уверенно сказала Матрена, и старушки перешли в квартиру Пелагеи.
- Чего говорили, будет работать? – остановившись перед цветным телевизором, спросила Матрена.
- Говорят, должон, все, говорят, увидите в розовом цвете. Я спрашиваю, а как же синий да зеленый? А один из них гогочет и болтает, синию и зеленую краски не завезли. Я теперича думаю, а как не шутковал он, а взаправду синию да зеленую краску не залил?
- Налево продали, они таковские. Ныне все налево тащут, как выйдут с конторы, так сразу налево и прут. Ты погляди, может они чего еще оттель повынали?
- Как погляжу, закупорено все.
- Попробуй, полегче он стал, аль нет?
- Навроде раньше тяжельше был, - сказала Пелагея, немного сдвинув телевизор.
- Во, а я про че! – встрепенулась Матрена. – Все повынали и тебе притащили. Любуйся, мол, Пелагея, хошь, сиди на ём, хошь, заместо ящика приспособь. Надо жалобу писать!
- Ну!
- Вот те ну, баранки гну! Садись, пиши.
- Чё писать-то?
- Жалоба. Так, мол, и так. Таковские растаковские, коль я старая больная труженица, так можно меня и забижать? Нет такого закону! – Матрена задумалась. – Погоди, я щас Митьку покличу. Он уже в шестом классе, дюже грамотный.
Митька вошел и молча включил телевизор.
- Ой, - вскрикнула Пелагея, - еще ить часа не прошло.
- Все, небось, там уже запеленговали, - почему-то радостно сказала Матрена, тыча вверх пальцем. – Теперя по другому разу чинить не станут.
Телевизор зашумел, и на засветившемся белом экране появились мельтешащие черные точки.
- Во! - Воскликнула еще радостнее Матрена, - и розовую краску сперли, а смолчали, надуть, видать, хотели.
Митька засунул голову за телевизор, скребнул чем-то, и на экране одновременно со звуком появилось четкое цветное изображение.
- Ой ли, никак починил, Митюнь? – обомлела Матрена.
- Раз, два, три … - пересчитывала краски Пелагея.
- Я только антену вставил, - лениво произнес Митька и вышел.
Когда ушла и Матрена, Пелагея склонилась над листком, на котором крупно было выведено слово «Жалоба», и под ним дописала: «Спасибо за починку телевизора, а свою соседку Матрену я боле слухать не буду она все выдумливает хотя баба честная». И немного подумав, подписалась: Пелагея Сидоровна Брошина, пенсионерка.