Республика гав-гав, повесть-сказка для школьников

Ю.Золотарев
Ю. Золотарев


РЕСПУБЛИКА ГАВ-ГАВ

П о в е с т ь - с к а з к а , написанная
для детей и для взрослых, можно даже
сказать - написанная специально для
того, чтобы взрослые читали ее детям.
Эта сказка призывает взрослых относиться
с уважением к детской тайне и не мешать
детям творить добро. Она посвящается
тем детям, которые по-настоящему умеют
любить животных.


Таллин, 1977 - 2002


ОГЛАВЛЕНИЕ               
                Стр.

1. Откуда взялся Колобок?
2. Чичимопс и другие
3. Как сохранить тайну?
4. Как помочь Князю?
5. Князь выздоравливает
6. Про Инфузория
7. О чем рассказал Чичимопс .........29
8. У соседей
9. О том, что было потом
10. "Мы все равны, мы все дружны" ...56
11. "До свиданья, Катя!"
12. Последняя встреча
От автора: Как и почему была написана эта история?...77
 

1. ОТКУДА ВЗЯЛСЯ КОЛОБОК ?

Ах, какой это был прелестный щенок! Толстенький, на коротких неловких лапах, весь белый, только два рыжих пятна, как два апельсина, красовались у него одно на боку, а другое под глазом. Щенок молча уставился на Катю, задрав кверху потешный короткий хвост, и вид у него был такой серьезный, что Катя совершенно растаяла:
- Ой, какая прелесть! Настоящитй Колобок! - и Катя с сияющими от восторга глазами направилась к щенку, вытянув вперед руку и подзывая его: "Куть-куть-куть!". Не тут-то было... Щенок тряхнул ушами, отскочил на безопасное, как он считал, расстояние и снова уставился на Катю с тем же серьезным видом.
Катя не ожидала от щенка такой осторожности. Ей казалось, что все малыши очень доверчивы, будь то щенята, котята, медвежата, тигрята - словом, все те, кого она встречала до сих пор в своей жизни на улицах или в зоопарке, на "Детской площадке".
- Какой ты хороший! - сказала Катя щенку. - Но почему ты не хочешь подойти ко мне? Я же ничего плохого тебе не сделаю. Ну, честное слово... Самое-самое честное! - Она была уверена, что уж "самому честному" щенок поверит обязательно. Но щенок в ответ только слегка вильнул своим потешным хвостом.
Катя прекрасно понимала, что щенок не может знать смысла "самого честного" слова. Наверняка не знал он и того, что у Кати начались каникулы, и что она приехала сюда, в деревню к бабушке ("бабуле", как она ее называла) уже не просто как любимая внучка, но теперь уже и как третьеклассница! И, переполненная законным чувством гордости повзрослевшего на год человека, она решила сегодня сходить сама, без бабули и мамы на речку, которую помнила с прошлых лет.
"Ой смотри, Катюша, только в лес не заходи! Заблудишься - как мы тебя тогда найдем?" - так сказала бабуля, прежде чем отпустить Катю на речку одну.
"Бабуленька, миленькая, я только туда - и сразу же обратно! Честное-честное слово!" - так ответила ей Катя, и чтобы еще сильнее убедить бабулю, прижала обе руки прямо к сердцу.
И вот теперь Катя стояла перед щенком и не спеша объясняла ему, чт означает клятва честным словом, хотя ей было совершенно ясно, что щенок ее не понимает. Она объясняла все это скорее самой себе, чтобы лишний раз почувствовать, как сильно она теперь выросла. Щенок слушал молча и терпеливо, не убегал, но и не приближался к Кате.
- Ну, теперь понял? - спросила Катя и сама улыбнулась тому, что так долго втолковывала этому глупышке столь непостижимые для него вещи.
И все-таки было обидно, что щенок не мог понять, что если человек сказал "честное слово", то нарушить его было уже не-воз-мож-но! Кате ведь так хотелось подойти к щенку и погладить его, дотронуться до рыжего пятна под глазом, хотелось поиграть с ним, потому что одной было все-таки скучно. Но щенок - как жаль! - не доверял ей.
- Ну щеночек, ну миленький, ну пожалуйста, подойди ко мне! Я ведь никогда не встречала таких красивых собачат, как ты. Ну прошу тебя, не убегай, не бойся, - и Катя, слегка присев, умоляюще прижала одну руку к груди, а другую снова протянула щенку.
Щенок еще раз тряхнул ушами, потом вдруг зевнул. И тут... Кате послышалось, как кто-то сказал то-оненьким голоском: "Бою-у-усь!". Она растерянно огляделась - вокруг никого не было. Были только речка, лужайка, с которой по ту сторону речки далеко-о был виден бабулин дом, да за лужайкой лес, откуда и появился этот недоверчивый несмышленыш. Но кто же все-таки сказал "боюсь"?.. Тем более странно, что Кате померещилось, будто произнес это слово щенок. И словно подтверждая такую невероятную мысль, щенок тявкнул и снова зевнул.
- Ах ты ж чудачок! Ну конечно, ты зеваешь так смешно, что можно подумать, будто ты говоришь! - засмеялась Катя, и твердо решила про себя во что бы то ни стало подружиться со щенком, на худой конец просто поймать его. В душе она уже называла его "Колобком" и даже осмеливалась втихомолку мечтать о том, как привезет его к себе в город и будет кормить, купать, ухаживать за ним, пока из него не вырастет, наконец, красивая рослая собака. И кто знает, может быть, взрослый Колобок даже получит со временем медаль на выставке собак?..
Размечтавшись, Катя стала медленно приближаться к щенку. Тот снова тряхнул ушами, припал на передние лапы, тявкнул - и отскочил назад. Но уже хвост его живее задвигался из стороны в сторону, и было похоже, что он играет. "Вон ты как?! Ну погоди у меня, шалун!" - подумала Катя, и всё сильнее желая поймать щенка, устремилась за нима вослед. Щенок прыгал, тявкал, тряс ушами, вилял хвостом, но в руки не давался. И не заметила Катя, как всё дальше и дальше уходила от речки, как все глубже в лес заводил ее щенок.
Сколько так продолжалось, Катя не помнила, потому что уж больно увлеклась. И только когда щенок неожиданно пропал куда-то - как сквозь землю провалился! - подняла Катя голову и увидела вокруг себя много высоких деревьев. И не было ни речки, ни лужайки, ни бабулиного дома вдалеке. "Ой, куда ж это я забрела?" - подумала Катя и кинулась было назад. Но потом ей показалось, что к речке нужно идти совсем в другую сторону, и она вернулась. Лес был не страшный, тем более, что сверху, сквозь деревья солнышко приветливо протягивало Кате свои лучи, похожие чем-то на бабулины ,вязальные спицы. Но вокруг никого не было, щенок тоже не появлялся. Катя вспомнила, что пообещала бабуле скоро вернуться, но в какой стороне осталась речка, она не знала.
- Что же я натворила... - тихо сказала Катя самой себе.
Долго стояла она так, не двигаясь с места, только беспомощно озиралась по сторонам. Потом опустила голову и почувствовала, как по щекам неспеша поползли крохотные слезинки.
- Бабуленька, милая, - шептала Катя. - Я не сдержала своего слова... Как теперь вы с мамой меня найдете?..
Потом Катя пробовала кричать "Ау-у-у!", но никто не отозвался. И вдруг...
 
2. ЧИЧИМОПС И ДРУГИЕ

- Эй!
Из-за сухой поваленной сосны выглянула серая собачья морда. Катя вздрогнула и подняла голову. То был не Колобок, то был другой пёс, совсем не щенок. Кончик правого уха висел у него чуть ниже кончика левого; на лбу, между собачьих глаз Катя заметила две темные морщины, которые переходили в одну толстую морщину меж ушей, отчего морда у пса казалась серьезной, даже чуточку сердитой. Катя обрадовалась и испугалась одновременно: обрадовалась потому, что увидела живое существо, а значит, была не одна в этом лесу, а испугалась потому, что не могла понять, кто это крикнул "Эй!" таким странным голосом?
- Пёсик, дорогой, ты откуда взялся? Может быть, здесь неподалеку твой хозяин, и он поможет мне найти бабулин дом? - Катя умоляюще посмотрела на пса, как-будто тот мог ей что-нибудь ответить. Но - странное дело! - Кате послышалось, как кто-то сердито хмыкнул ей в ответ, и было такое ощущение, что хмыкнул именно этот пес. И Катя почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки.
А пес вдруг вскочил на поваленный ствол дерева, сел на задние лапы, повернул морду в сторону, потом заложил лапу в пасть - и тут, к великому изумлению Кати, раздался молодецкий свист!
Что тут начало-ось! Из-за поваленного дерева одна за другой стали выскакивать собаки. Каких только собак тут не было! Все они - а их повыскакивало десятка три - с лаем, визгом и воплями понеслись на Катю. Катя в ужасе попятилась, прижалась спиной к толстой сосне (собаки были уже в нескольких шагах от нее!), закрыла лицо руками и опустилась на землю. "Всё! - подумалось ей. - Теперь они меня растерзают...". Но... оглушительный собачий лай продолжался, однако никто Катю не кусал. Она осторожно сквозь пальцы посмотрела перед собой и увидела, что собаки, окружив ее веером, сердито, даже яростно гавкают на нее, но близко не подходят. Лишь один маленький щенок - Катя тотчас узнала в нем Колобка - подобрался к ней вплотную и норовил тяпнуть за туфлю.
Вдруг снова раздался молодецкий свист - и собаки как по команде замолкли.
- Пр-рекратить базар!
Катя вздрогнула еще сильнее, чем минуту назад, когда услышала странное "Эй!". Тот самый серый пес с сердитыми морщинами меж глаз сидел все там же, на поваленном дереве, сидел в повелительной позе, задрав правую лапу кверху. Как?? Неужели это сказал он?? Глаза Кати широко раскрылись от изумления и от испуга.
- Герои! - раздался тот же странный голос, и уже не оставалось сомнения, что говорил серый пес. Это было непостижимо, но это было так! - Герои! - повторил пес, обращаясь, кажется, к собакам, окружившим Катю. - Мы здесь не для того, чтобы вести себя как волки, хотя люди и считают волков нашими предками - это я слышал от моего бывшего хозяина Борьки.
Собачьи морды повернулись в сторону предводителя - Катя уже не сомневалась, что этот сердитый пес был у них главным.
- Мы с вами пришли сюда для того, - продолжал пес, - чтобы разобраться, в чем виноват этот человек перед маленьким гражданином нашей республики. Если он действительно виноват - мы его накажем. Кроме того, мы не должны позволить ему выдать нашу тайну.
Собаки дружным гвалтом подтвердили свое согласие с вожаком.
- А чтобы этому человеку было понятно, в чем его обвиняют, - продолжал вожак, - приказываю всем говорить на человеческом языке. Те, кто не научился еще говорить по-человечьи, пускай молчат или высказываются через переводчиков.
Катя не верила своим ушам! Чтобы собаки говорили человеческими голосами - об этом она читала только в сказках! Уж не приснилось ли ей всё это? Катя ущипнула себя за руку, помотала головой - нет, всё было на самом деле так!
- Начинаем наш суд! - рявкнул вожак. - Но сначала давайте разберемся, кого мы судим.
Собаки загалдели, но вожак снова поднял лапу:
- Тихо! Всем отойти от человека на пять... нет, лучше на шесть человеческих шагов.
Собаки, подняв шум, отбежали в сторону и расселись в несколько рядов: те, что поменьше - спереди, остальные, постарше и покрупнее - сзади. Вожак соскочил со ствола, подошел к стае и уселся в горделивой позе прямо напротив Кати.
- Как вы думаете, герои, кто перед вами? - кивнул он в ее сторону.
Собаки снова загалдели, а одна ретивая собачонка с лохматой мордочкой, очень похожая на болонку, что-то быстро и заливисто затявкала.
- В чем дело, Рената? - остановил ее вожак. - Я же предупредил: говорить только на человеческом языке!
- Ой, прости пожал-ста, Чичимопс! - раздался тоненький голосок, и Катя поняла, что это сказала та самая собачонка, что зовут ее Ренатой и что Чичимопс - кличка вожака. А Рената продолжала:
- Я знаю, я очень хорошо знаю! Это - девчонка! - и Рената показала мохнатой лапкой на Катю. - Моя хозяйка тоже была девчонкой, поэтому я девчонок никогда ни с кем теперь не перепутаю. Да! Вот... - Рената опять было залаяла, но опомнилась. - Правда, хозяйка моя была неряхой и никогда не носила на шее таких красивых платочков, - показала она на Катю, у которой, действительно, на шее был повязан очень красивый цветастый платок, мамин подарок к окончанию второго класса.
И тут выскочил вперед Колобок, затявкал, завертел своей потешной головой, так что уши его разлетелись по сторонам, словно крылья. Катя с трудом разобрала отдельные слова, которые пробивались сквозь его безудержное тявканье:
- Я... я знаю! Это... Эта девчонка... Это, наверное, Красная Шапочка! Я слышал... - Вот теперь Катя поняла: тогда, на лужайке, ей не показалось - слово "боюсь" сказал именно Колобок. Но странное дело: если он понимает человеческую речь, почему же он так и не понял, что она просто ученица, а никакая не Красная Шапочка?
- Цыц, щенок! - прикрикнул на Колобка Чичимопс и отвесил ему легкий шлепок. - Где ты видел, чтобы шапочку повязывали узлом на шее?
Колобок пригнул голову к земле, виновато глянул на Чичимопса и поспешно вернулся на место.
- Разрешите мне, - поднял лапу большой спокойный пёс, сидевший позади всех. Голос у пса был низкий, с хрипотцой. Огромные уши висели по бокам его головы, как у охотничей собаки. Но Катя сразу поняла, что пёс не был охотником - скорее всего он, как и большинство его товарищей, был беспородным.
- Мне кажется, - начал пёс, - что никакой загадки тут нет. Перед нами девочка, школьница, а этот самый платочек на ее шее - наверное, подарок ко дню рождения. Когда я служил сторожем при школе, то видел, как многие девочки любили носить на шее такие же платочки. - Пёс говорил неторопливо, спокойно, рассудительно. Остальные слушали его внимательно и с уважением.
- Эдуард прав, - сказал Чичимопс, выслушав до конца всё, что говорил ушастый пес. А Катя подумала: "Как странно! Эту собаку зовут Эдуардом. Совершенно человеческое имя!".
- Итак, - продолжал Чичимопс, - мы обвиняем эту девочку в покушении на свободу гражданина нашей республики.
Катя изумленно уставилась на Чичимопса: "Какое покушение?? - вертелось у нее в голове. - На чью свободу?? Я ни на кого не покушалась!".
- Послушайте, милые собачки... - начала было Катя, но Чичимопс прервал ее:
- Подожди! Ты будешь говорить, когда мы начнем тебя спрашивать. А пока стой и слушай. - И Кате ничего не оставалось, как молча повиноваться.
Чичимопс повторил, что она, Катя, пыталась будто бы отнять свободу у какого-то гражданина. И лишь когда вперед снова выскочил Колобок, Катя поняла: этим "гражданином" был именно он. А Колобок, всё так же захлебываясь, путая собачьи и человечьи слова, принялся объяснять всем, как увидел возле речки "эту девчонку", как она стала подзывать его, как уговаривала не бояться и как в конце концов начала гоняться за ним пока не оказалась здесь. Собаки молча, терпеливо слушали. И лишь когда Колобок взялся было повторять всю историю сначала, Чичимопс остановил его:
- Хватит, малыш, нам всё ясно.
  Собаки начали недовольно роптать, поглядывая на Катю. А Катя так растерялась, что чуть не заплакала. Да разве могла она знать раньше, что всё обернется так неудачно и так некрасиво?! Ей и в голову не приходило, что Колобок может оказаться "свободным гражданином"! У него, скажем, мог быть свой хозяин. Но ведь Катя не собиралась его себе присваивать! Ну, допустим, она поймала бы щенка и принесла домой. Все-равно мама и бабуля обязательно спросили бы, чей он, да и сама Катя прежде постаралась бы узнать, не бездомный ли он? А если оказалось бы, что ничей - так разве плохо, что у него появилась бы своя хозяйка? Вот так и только так думала Катя, когда пыталась сперва подружиться со щенком. Да и ловить его она начала только потому, что глупышка не доверял ей, а она хотела доказать ему потом, когда поймала бы, что она добрая... М-да... Тут-то и получилась ошибка. Не следовало ей ловить Колобка. Нужно было просто поласковее с ним обращаться. Да вот, поди ж ты, терпения не хватило: слишком уж он ей понравился. Конечно, она виновата перед ним. Катя уже хотела вслух покаяться перед собаками, но вспомнила, что ей запретили пока говорить, и терпеливо стала ждать, чтО будет дальше.
- Кто еще хочет что-нибудь сказать? - внимательно оглядев всех, спросил Чичимопс.
Ропот среди собак поутих. Затем поднял лапу худющий пес из второго ряда:
- Разрешите мне.
- Говори, Князь. Мы тебя слушаем, - сказал Чичимопс, а Катя, хоть ей было не до смеха, чуть не прыснула, но вовремя сдержалась: уж больно не шла этому бедолаге его кличка "Князь". Он был похож скорее на высохшую корягу, чем на "князя". Шерсть на нем торчала клочьями, а правый бок был сильно разодран. Один глаз у пса совсем заплыл, отчего выражение его морды было одновременно и страдальческим, и смешным. Иногда он тихонько скулил - наверное, глаз и бок у него побаливали.
- Я считаю, - начал Князь надтреснутым, простуженным голосом, - что мы не имеем права прощать людей, которые способны причинить нам зло! - Он медленно обвел соседей пронзительным взглядом своего единственного глаза. - Посмотрите на меня и скажите: хотел бы кто-нибудь из вас выглядеть так же, как я? - Все молчали. - А ведь я стал таким по вине людей!
Князь уставился своим недобро блеснувшим глазом на Катю и хлопнул лапой по земле:
- Девчонку нужно наказать, и немедленно!
Катя похолодела.
- Позвольте, позвольте! Так нельзя! - неожиданно вступился за Катю лопоухий пес Эдуард. - Мы выслушали только то, что рассказал нам малыш. Но может быть, на самом деле всё было немножко по-другому?
При этих словах Колобок подскочил на месте, как ужаленный, и заливисто и сердито затявкал, обращаясь к Чичимопсу и показывая лапой в сторону Кати.
- Цы-ыц! - топнул на него задней лапой Чичимопс. - Приучайся к дисциплине! - и Колобок послушно уселся на место, а Чичимопс повернулся к Эдуарду:
- Что ты предлагаешь?
- Мне кажется, нам нужно послушать, что скажет девочка.
По рядам псов пронесся легкий ропот. Кто-то согласно закивал головой, некоторые, и в их числе Князь, недовольно забурчали. Но в конце концов все сошлись на том, что Катю следует выслушать.
- Говори, девочка, - обратился к ней Чичимопс. - Расскажи всё, как было. Только предупреждаю: не вздумай говорить неправду! Мы умеем читать по глазам, правду или неправду говорит человек, и лгунов не прощаем.
- Нет-нет, что вы! - торопливо замотала головой Катя, обрадованная тем, что ей разрешили наконец высказаться. - Я не умею говорить неправду! А если вы мне не верите, я могу дать вам самое честное слово, что расскажу всё так, как было.
- Вот и прекрасно, рассказывай, - сказал Чичимопс.
Катя раскрыла рот, но вдруг растерялась, не зная, с чего начать. Псы напряженно ждали, глядя на нее в упор. И тут Катю охватило какое-то смутное, очень теплое чувство ко всей этой строгой и немножечко смешной кампании говорящих псов. Ей вдруг захотелось, чтобы они не только поверили, но и доверились ей, подружились бы с нею. Глаза у Кати стали почему-то влажными, а в горле свернулся маленький щемящий клубочек.
- Собачки, милые мои... - тихо сказала Катя чуть срывающимся голосом. - Какие вы всё-таки славные! Я понимаю, вы осуждаете меня, но поверьте, мои дорогие, я не хотела сделать Колобку ничего дурного! Мне он просто сильно, очень сильно понравился - он такой маленький и такой красивый! Я хотела подружиться с ним. Конечно, я плохо сделала, что стала его ловить, я виновата перед ним. - Катя опустила голову. - Колобочек, прости меня, пожалуйста...
- Минуточку, - прервал ее Чичимопс. - Про кого это ты нам говоришь? Что еще за "колобок"?
- Ну как же, - подняла голову Катя. - Я про него говорю, про вашего малыша, - несмело показала она в сторону щенка.
- Хм... А почему ты его называешь "Колобком"?
- Да это я имя ему такое придумала. Когда увидела его, он почему-то сразу показался мне похожим на Колобка - знаете, сказка есть такая, детская?
- Н-да... - почесал Чичимопс за ухом передней лапой. - Ну, а ты, малыш, что скажешь на это?
Колобок похлопал глазами, затем тявкнул и произнес невнятно:
- Да чевОж... Раз уж...
Потом он выскочил вперед, повернулся к сидящим псам и пропищал:
- Я так думаю, герои: раз уж она, эта девчон... эта девочка извинилась, так я ее, наверное, прощаю, а? - Подождал, как отреагируют остальные, и поскольку никто особенно не возражал, продолжил с воодушевлением: - Тем более, что она мне имя придумала! А? Это же совсем неплохо - Ко-ло-бок! А то вы всё "малыш" да "малыш". Я ведь и без вас знаю, что маленький. - Затем обернулся к Чичимопсу: - ЧичИ! Я все-таки ее прощаю, а?
- Это твое право, малыш, - важно ответил Чичимопс.
- Ну вот, опять "малыш"! - вскинулся Колобок.
- Хорошо-хорошо, отныне будем называть тебя Колобком, если уж ты сам не против. - И поглядев в сторону сидящих псов, Чичимопс спросил: - Все согласны?
- Все-е-е... - нестройным хором ответили псы. А Колобок возбужденно подпрыгнул на месте и, крутанувшись вокруг себя два раза, подскочил к Кате:
- Я тебя пра-щаю! - и протянул Кате свою маленькую лапку.


3. КАК СОХРАНИТЬ ТАЙНУ?

По рядам псов волной прошел легкий шум - казалось, все были довольны: девочка прощена, а у малыша появилось теперь свое собственное имя. Катя тоже облегченно вздохнула: ей поверили, а ведь всегда так приятно сознавать, что тебе верят! И только Чичимопс был чем-то озабочен. Не дожидаясь, пока уляжется шум, он снова поднял лапу:
- Прошу минуту внимания.
Собаки притихли, а Катя тревожно посмотрела на Чичимопса: не зря его что-то заботило. Кажется, разговор опять пойдет о ней.
- Герои, - медленно произнес Чичимопс (Катя никак не могла понять, почему он все время называет своих товарищей "героями"?) - Конечно, я рад, что девочка оказалась не виновата, что она не враг нам. Думаю, вы тоже рады этому. Но, к сожалению, мы еще не всё решили.
Псы напряженно ждали, каждый на свой лад пытаясь понять или вспомнить, что же еще должны они решить?
- Я имею в виду нашу тайну, - продолжал Чичимопс. И заметив, как всполошились псы, Катя поняла, что вопрос очень серьезный. Но о какой тайне может идти речь и какое отношение к этой тайне имеет она, Катя?
- Девочка, конечно, не виновата перед нами, - повторил Чичимопс, - и даже больше того: наверное, это добрая девочка, которая, судя по всему, любит собак. - Он помолчал, раздумывая о чем-то. - И все-таки мы не имеем права рисковать своей тайной. На беду нам, далеко не все люди добры, и каждый из вас знает это не хуже меня. И еще: многие люди болтливы, особенно дети! То, что станет известно одному, очень скоро становится известно всем. Можем ли мы допустить, чтобы эта девочка рассказала кому-нибудь про нашу республику? Ведь если люди узнАют про нас - боюсь, что нашему благополучию придет конец.
При этих словах псы всполошились еще сильнее, а кое-кто начал даже жалобно поскуливать.
- Тихо! - строго прервал паникеров Чичимопс. - Не скулить нам нужно, а крепко подумать над тем, как сохранить нашу тайну?
Собаки забормотали, переглядываясь, а один угрюмый пес, искоса глянув на Катю, пробурчал неуверенно: "Съесть ее, что ли?..". Внезапно поднял лапу тощий Князь:
- Я вот что думаю: съесть ее мы, конечно, не имеем права - мы не волки и сейчас не зима. Но мы должны сделать так, чтобы она не смогла найти к нам дорогу. Если мы этого не сделаем, она приведет сюда тех страшных людей с ружьями, которые ловят нас, сажают в клетки и убивают. Я не могу забыть моих друзей , - печально опустил голову Князь, - которых никогда уже больше не увижу. Я оказался самым счастливым из них, потому что мне удалось вырваться из клетки, хотя меня все-таки чуть не убили. - При этих словах Князь резко вскинул голову и единственный его глаз блеснул недобро. - Конечно, эта девчонка пришла сюда без ружья, возможно, она никогда не будет стрелять в наших братьев. Но она может разболтать про нас, и тогда рано или поздно здесь появятся люди с ружьями!
Среди псов опять поднялся тревожный переполох, и снова вмешался Чичимопс:
- Подожди, Князь, зачем так много лишних страхов? Ты у нас настоящий герой, но пугать остальных не следует. Ты лучше скажи, чтО ты предлагаешь?
- Я предлагаю завязать девчонке глаза и вывести ее из леса так, чтоб она не смогла запомнить дорогу. А там пусть болтает - ей все-равно никто не поверит, если она не сможет доказать, что видела нас.
Все молчали, молчал Чичимопс, молчала и Катя. Ей неприятно было сознавать, что вот этот тощий, истрепанный пес Князь, которому какие-то злые люди причинили немало страданий, теперь вольно или невольно склонен считать и ее, Катю, тоже злой или хотя бы даже просто болтливой девчонкой, которая способна предать его друзей и его самого. По всему было видно, что Князь ей не доверяет. Катя почувствовала, что она должна вот прямо сейчас, немедленно сказать что-нибудь такое, что успокоило бы собачек, и прежде всего этого замечательного умницу Чичимопса, на котором, конечно же, лежала ответственность за всех остальных. Нужно заставить Князя ну хоть чуточку поверить ей! Еще даже не представляя четко, что именно скажет, Катя машинально, как в школе, подняла руку и робко спросила у Чичимопса:
- Можно мне сказать?
- Говори... - мельком глянув на нее, ответил Чичимопс.
Катя прижала руки к груди, как будто умоляя, чтобы ей поверили, и посмотрела в сторону Князя:
- Милый, хороший Князь! Если бы я только могла, я бы извинилась перед тобой за всех людей, которые причинили тебе зло, а тех, кто хотел тебя убить, посадила бы в тюрьму. - При этих словах Князь недоверчиво покосился на Катю своим здоровым глазом.
- Я понимаю, - продолжала Катя, - после бед, которые ты перенес, тебе уже не хочется верить людям. Но если бы я могла хоть как-нибудь доказать тебе, что не все люди плохие, и что, например, многие дети очень даже любят животных, особенно собак! Конечно, нехорошо хвалиться, но я тоже, честное слово, очень сильно люблю собачек! Однажды я уговаривала маму купить мне щенка, но мама сказала так: "Чтобы держать дома и воспитывать собаку, нужно быть очень аккуратной, старательной и терпеливой. То, что ты любишь собак - я знаю. Но вот сможешь ли ты быть настолько аккуратной и хватит ли у тебя терпения на то, чтобы все время ухаживать за собакой, чтобы не обижать ее, чтобы собаке не было плохо с тобой даже тогда, когда она вырастет - в этом я не уверена. А потому давай подождем немного и посмотрим, что будет дальше: если докажешь нам с папой, что тебе можно доверить воспитание собаки, тогда мы достанем тебе хорошего щенка". Я теперь очень стараюсь быть аккуратной, честное слово! А вы... вы все очень нравитесь мне. Разве я могу вас предать? Да я никогда в жизни не простила бы себе этого!
Катя замолчала, не зная, какие слова нужно сказать еще, чтобы ей поверили. Поскольку собаки продолжали выжидающе глядеть на нее, она неуверенно добавила:
- Конечно, если вы не верите мне, то сделайте так, как предложил Князь. Если хотите, я сама завяжу себе глаза. Только вы уж, пожалуйста, помогите мне найти бабулин дом.
И тут Катю словно током ударило: бабуля-то и мама сейчас наверняка с ног сбились, ищут ее, не знают, что и подумать! Ведь прошло уже так много времени!
- Собачки, дорогие мои! - в голосе Кати задрожали тревога и мольба. - Чичимопсик, вы здесь старший (Катя не заметила, как назвала Чичимопса на "вы"). Я вас очень прошу: делайте со мной что хотите, только отведите поскорее домой! Ведь бабуленька и мама думают, наверное, что я заблудилась.
На глазах у Кати заблестели слезы, и это заметили все собаки.
- Подожди, девочка, не плачь, - попытался успокоить ее Чичимопс. - Подожди минутку. - Он быстро обернулся к сидящим: - Что будем делать?
Псы зашевелились, переглядываясь друг с другом.
- Мне кажется, она не способна причинить нам зло, - кивнул в сторону Кати лопоухий Эдуард. - Нужно вывести ее из леса, только пускай она поклянется, что никому не покажет дорогу сюда, даже если и запомнит ее. И пускай лучше никому про нас не рассказывает.
- Я клянусь! - поспешно и обрадованно воскликнула Катя. - Я даю вам самое страшное честное слово, что никому на свете не расскажу про вашу республику! Я же понимаю... - Катя опустила голову. - А теперь давайте я завяжу себе глаза...
- Не надо, - остановил ее Чичимопс. - Тем более, что у нас нечем их завязать. Мы попробуем поверить твоему слову. Но на всякий случай - ты уж извини - я отведу тебя к реке сам, отведу окольным путем, через очень густой кустарник. Такую дорогу запомнить невозможно.
Катя поняла, что несмотря на ее клятву, ей все-таки не доверяют. Но раздумывать над этим не оставалось времени - нужно было как можно скорее попасть домой.
По сигналу Чичимопса собаки повскакивали с мест, перепрыгнули одна за другой через ту самую поваленную сосну, и рядом с Катей остался один Чичимопс.
- Пошли, - сказал он и не спеша направился в сторону от того места, где только что восседала собачья стая.
- Чичимопсик, милый, нельзя ли нам побыстрее? - попросила Катя.
- Можно и побыстрее. Только смотри: если устанешь - скажи.
И Чичимопс легким галопом помчался вперед, изредка оглядываясь на Катю, чтобы убедиться, не отстает ли она? Катя как могла поспевала за ним. Мимо нее проносились высокие толстые и тонкие сосны вперемежку с редкими низенькими курчавыми ёлочками. Бежать было легко - до тех пор, пока не кончился сосновый бор. Они пересекли какую-то тропинку (Катя успела это заметить), за которой начались настолько густые кусты, что Кате поневоле пришлось сбавить темп. Чичимопс, легко ныряя меж ветвей, предупредительно останавливался, ждал, пока подоспеет Катя. А ей приходилось туговато: ветви то и дело хлестали по рукам и по лицу, ноги запутывались, цепляясь за корни и заставляя Катю все время спотыкаться. Кустарник этот тянулся бесконечно долго, но в конце концов кончился. Они пересекли крохотную полянку, за которой начиналась небольшая рощица очень молодых осинок, и вот наконец за этой рощицей блеснула речка.
Чичимопс остановился на берегу и обернулся к Кате:
- Ну вот, пойдешь в ту сторону, - показал он взглядом вдоль реки, - там увидишь мостик, по которому ты, наверное, переходила на этот берег. А оттуда уже сама найдешь дорогу.
Кате очень хотелось сказать что-нибудь Чичимопсу на прощанье, потому что несмотря на беспокойство (ее уже наверняка ищут!), она не могла не думать о том, чтО приключилось с нею в лесу. Вот Чичимопс уйдет сейчас - и всё кончится, она никогла больше не встретит ни его, ни Колобочка, ни Эдуарда, ни всех остальных. Это печально, потому что бедным собакам, наверное, все-таки трудно одним, без хозяев. Правда, они и слышать не хотят о людях. Но почему? Неужели каждая из них была обижена кем-то из людей? Что это за "республика" у них такая? И где, от кого научились они говорить человеческими голосами? Всё это было странно, любопытно, и неудержимо притягивало Катю своей таинственностью.
- Чичипомпсик... - тихо сказала Катя. - Мне бы очень хотелось чем-нибудь помочь вашей республике.
Пес посмотрел на нее чуточку добрее, чем обычно - так показалось Кате:
- Спасибо. Нам ничего не нужно. Мы свободны, ни от кого не зависим и никому не мешаем.
- А что вы хоть кушаете? - неизвестно почему вдруг спросила Катя. Ей все еще хотелось хоть как-нибудь удержать ниточку, которая пока что связывала ее с милой собачьей компанией.
- Пищу добываем, как умеем - работаем все. Но не воруем! - гордо выпрямился Чичимопс.
Да, говорить больше было не о чем. Она, Катя, вторглась к ним в республику совершенно случайно и совсем некстати. Они в ней не нуждались - это было слишком очевидно. И тут Катя впервые в жизни почувствовала, как это бывает обидно: безответно тянуться к кому-то душой, быть лишним, когда так хочется быть нужным!
- Прощай, Чичимопсик... - подавленным голосом сказала Катя. - Передай привет всем собачкам, особенно Колобочку. Скажи, что я их очень, очень полюбила. И тебя тоже...
- Ла-адно уж, передам, - протянул Чичимопс. - Как хоть зовут тебя?
- Катей.
- Ну, всего тебе хорошего, Катя. И поторопись, а то тебя на самом деле уже потеряли.
Чичимопс поднял лапу, сказал "Пока", вильнул хвостом и быстро исчез за деревьями. А Катя понуро побрела в ту сторону, где должен был находиться мост. Ей уж и спешить почему-то расхотелось - ей было очень грустно сейчас, когда в лесу осталось столько чудесных несостоявшихся друзей. Неужели она никогда их больше не увидит?

4. КАК ПОМОЧЬ КНЯЗЮ ?

Едва Катя перешла через мост, как тотчас заметила, что навстречу ей спешит бабуля.
- Ну слава Богу! Жива! - Бабуля еле переводила дыхание от волнения. - Да что ж это такое, Катюша?!
Катя печально посмотрела на нее:
- Не надо, бабуленька. Ты уж меня прости. Я слишком увлеклась и засиделась на речке. - Катя невольно солгала, потому что помнила обещание, данное собачкам: никому на свете не рассказывать о них.
- Э-э, да ты не заболела ли? - тревожно спросила бабуля и на всякий случай приложила руку к катиному лбу.
- Нет, бабуль. Всё в порядке.
- Да-а, девонька, заставила ты нас с мамой поволноваться! Разве так можно? Ты глянь - солнышко уж скоро зайдет!
Катя молча умоляюще посмотрела на бабулю, и было в ее взгляде нечто такое, отчего бабуля невольно смутилась:
- Ну, не буду, не буду. Давай-ка быстренько домой, да хоть маму-то успокой. И проголодалась, небось?
Тут только Катя почувствовала, что действительно хочет есть.
Когда пришли домой, Катя ничего не замечала, и даже укоряющий мамин взгляд не слишком на нее подействовал. Ела она молча, то и дело задумывалась о чем-что, а мама и бабуля недоуменно переглядывались. На вопросы "Что с тобой?" Катя отвечала "Ничего, всё в порядке" и даже пробовала при этом улыбнуться. В конце концов мама и бабушка решили, что она просто устала, и посоветовали ей пораньше лечь спать. Катя так и сделала, тем более, что ей вдруг захотелось побыть одной. Утомленная своими недавними переживаниями, она довольно скоро уснула.
И приснился ей тот самый лес... Она стояла посреди широкой поляны, по краям которой кто-то понастроил множество уютных домиков. От каждого домика шли аккуратные ровные дорожки, вдоль которых росли настолько красивые цветы, что Катя, как зачарованная, долго не могла оторвать от них взгляда. Потом из домиков стали появляться ее недавние знакомые - и Рената, и Эдуард, и Колобок, и Князь, и все-все, кого только успела она запомнить. Но они выглядели почему-то очень рослыми, такими же, как сама Катя, ходили на задних лапах и все как один были разодеты в разные наряды. Эдуард носил серый в полоску костюм и курил трубку, а на гололве у него красовалась солидного вида шляпа. Рената надела пачку - такую, какие обычно надевают балерины, когда выступают на сцене; Колобок появился в детских брючках в клеточку и белой рубашке с пышным воротником; Князь - о-о! - Князь почему-то ходил в старинной военной форме при шпаге и эполетах, а на его больном глазу наискосок сидела черная повязка. Другие собаки тоже были одеты довольно оригинально, и Катя долго с интересом разглядывала их удивительные наряды.
Собравшись вместе, собаки стали по очереди подходить к Кате, степенно раскланивались перед нею, а некоторые даже подавали ей в знак приветствия лапу. Катя удивилась, что среди присутствующих нет Чичимопса, и спросила о нем у Эдуарда. Эдуард задумался, вытащил трубку изо рта, выпустил колечками дым и сказал:
- Чичимопс занят важным государственным делом!
Затем все присутствующие вдруг насторожились, замерли на местах. Откуда-то послышалась тихая музыка, которая становилась все громче и веселее, и в такт музыке собаки стали потихоньку приплясывать, в то время как морды их всё шире расплывались в улыбках. Чем задорнее звучала музыка, тем сильнее расходились в танце псы. Наконец они окружили Катю, взяли друг друга за лапы и начали водить вокруг нее лихой хоровод, очень похожий на развеселый молдавский танец. При этом псы хором пели какую-то малопонятную песню, из которой Катя могла разобрать только "ля-ля-ля-а-а, ля-ля-ля-а-а". Потом раздался громкий свист, музыка прервалась, псы хором закричали веселое "ур-ра-а!", и в круг на велосипеде въехал Чичимопс, одетый в прекрасный вечерний костюм и при галстуке. Он оставил велосипед в стороне, неторопливо подошел к Кате, протянул ей лапу и сказал:
- Мы тебя ждали, Катя.
- Правда?
- Спроси у них, - повернулся Чичимопс к остальным. При этих словах псы весело, в один голос закричали "Да-а-а!", а потом еще раз "Ур-ра-а!", и снова заиграла веселая музыка, и Катя уже плясала в хороводе вместе со всеми, держа за лапы Чичимопса и Колобка. Хоровод водили вокруг велосипеда, который остался в центре круга и тоже почему-то оказался живым: все время шевелился в такт музыке, поворачиваясь то в одну сторону, то в другую. А Князь тем временем стоял в стороне от хоровода, дирижировал и тоже напевал "ля-ля-ля".
Потом они все вместе с шумом и смехом побежали на какую-то не то полянку, не то площадку и стали играть в волейбол. Катя скоро устала и присела на пенек. Тут к ней подскочила Рената, сделала приседание и сказала бабулиным голосом:
- Катюша, вставай. Пора завтракать.
Катя открыла глаза и тотчас быстро закрыла их, машинально стараясь удержать свой чудесный сон. Но собачки уже исчезли. Пришлось ей снова открыть глаза. Она долго глядела в потолок и всё старалась разобраться, чтО было сном, а что сном не было? Неужели вся вчерашняя история приснилась ей? Неужели нет никаких говорящих собачек, живущих в лесу, отдельно от людей и не желающих иметь с людьми ничего общего? Катя окликнула бабулю и спросила:
- Бабуль, а я вчера на речку ходила?
- Ходила, милая, ходила, - шутливо проворчала бабуля. - Да так сходила, что лучше бы ты совсем туда не ходила.
- А что, я задержалась, да?
- Ха! "Задержалась"! Да ты, голубушка моя, больше трех часов пропадала неизвестно где! Еще немного - и мы с мамой совсем поседели бы, тебя ожидаючи!
Катя хоть и испытывала угрызения совести, но все же подумала радостно: "Ага! Значит, я действительно встретила моих собачек в лесу! И Чичимопса, и Колобка, и остальных - это всё я не выдумала, они на самом деле там живут, а не только приснились мне!". Потом ей стало немного грустно: как все-таки жаль, что не удалось подружиться с собачками!
До самого обеда Катя бродила возле дома: вместе с бабулей кормила кур, играла в прятки с поросенком Васькой, потом помогала бабуле и маме выщипывать сорняки с грядок. И всё это время у нее не выходило из головы вчерашнее приключение. После обеда ее снова потянуло на речку, и она клятвенно заверила бабулю и маму, что на этот раз не заставит их волноваться за себя.
Долго сидела Катя на берегу, глядела, как вода проносит мимо то пушинку, то листик, то сучок; иногда поглядывала в ту сторону, откуда вчера выскочил Колобок, втайне надеясь, что он появится снова. Но время шло, пора было возвращаться, а никто из леса так и не появился. Потом Кате вспомнился Князь: она живо представила себе его, худого, несчастного, с подбитым глазом и разодранным боком, вспомнила и то, как сердито, непримиримо глядел он на нее своим здоровым глазом, как-будто обвинял ее, Катю, во всём, чтО сделали с ним какие-то злые люди.
"Вот кому, Князю нужно помочь в первую очередь!" - неожиданно подумалось Кате. - "Ну да, конечно! Собак ведь тоже лечат, не только людей. Надо у кого-нибудь спросить, чем можно ему помочь? Может быть, бабуля что-нибудь знает о том, как лечат животных? Да, но ведь бабуле нельзя говорить, кого я собираюсь лечить! Никому нельзя! Что же делать?". Катя в раздумье и нетерпении поднялась и направилась к дому, сначала медленно, потом всё быстрее - по мере того, как в голове ее созревал план. Подойдя к дому, она уже почти наверняка знала, чтО будет делать.
Бабуля и мама хлопотали на кухне. Мама мыла посуду и своим приятным грудным голосом (который всегда так нравился Кате!) рассказывала бабуле что-то серьезное, а бабуля внимательно ее слушала и между делом присматривала за бурлящими и шипящими на плите кастрюлями. Катя тихонько вошла и стала терпеливо ждать, когда на нее обратят внимание.
- Что, доченька, - заметив Катю, спросила мама, - уже вернулась?
  Катя молчала.
- Что-нибудь случилось? - Мама перестала греметь ложками и вилками и выпрямилась.
- Мамуль, - тихо сказала Катя. - Как ты думаешь: врачом быть интересно?
- Хм... Думаю, что интересно. Если, конечно, любить свою работу. А почему ты спрашиваешь об этом?
Катя замялась. Потом набрала в легкие воздуха, как перед холодным душем - будь что будет! - и с неожиданной решимостью начала говорить всё так, как уже обдумала заранее.
- Знаешь, я вот сидела сейчас на речке и думала о том, что, наверное, стану когда-нибудь врачом - буду лечить людей и животных. Наверное, это очень больно, когда у кого-нибудь что-нибудь болит. Тогда у человека или у животного бывают такие грустные глаза! И вот я хочу, когда вырасту, помогать тем, у кого болит, хочу делать так, чтоб не болело. И знаешь, мне очень захотелось сейчас поиграть во врача.
- Что ж, давай, играй во врача. Это хорошая игра. А кого ты собираешься лечить?
Катя смутилась и опустила глаза - лгать было нельзя, говорить правду тоже нельзя, поэтому пришлось придумывать:
- Хочу найти своих старых кукол и попробовать устроить детскую больницу. Только мне нужно много бинта! - сказала Катя слишком уж страстно, так что из глаз ее чуть не выскочила вся правда.
Мама улыбнулась. Ей, конечно, не могло придти в голову, почему это вдруг из-за простой игры так живо заблестели дочкины глаза. Но раз уж Катенька убеждена в том, что "надо" - значит, пожалуй, действительно надо. Видать, не на шутку захватила дочку игра.
Бинт достала из шкафа бабуля - целых две пачки. Сказала, что для кукол хватило бы и одной, но пусть уж вторая будет "для солидности", чтобы "детская больница" выглядела не слишком бедной. Потом Катя расспросила подробно бабулю и маму, что, как и чем лечат; прежде всего ей нужно было знать, чем можно вылечить ссадины на теле и опухоли под глазом. Бабуля хоть и подивилась немало (ладно ссадины, но какая "опухоль под глазом" может быть у куклы? Ну и фантазия у внученьки!), тем не менее объяснила Кате всё, что узнала о врачевании за свою долгую жизнь. Рассказала, например, как найти подорожник, как его приготовить и как прикладывать к больному месту. Потом даже принесла из своей комнаты стеклянную баночку с настойкой какого-то корня. "Это, - сказала, - незаменимая штука: любой синяк или припухлость какую ни на есть в два дня как рукой снимает! Еще дедушка твой покойный корень настивал". ("Пускай, - думала, - учится внучка. Глядишь, пригодится когда-нибудь").
Вот так и собралась у Кати целая аптечка. Взяла она у бабули и множество всяких-разных таблеток, и даже градусник, хотя всё это ей было в общем-то ни к чему. Но уж коли "детская больница" - значит, надо было играть роль до конца. Пришлось и кукол своих старых разыскать да усадить рядком вдоль стены, и даже перевязать им кому ручку, кому ножку - на все эти процедуры ушло почти полчаса. Наконец Катя решилась и объявила бабуле да маме, что "у больных тихий час" и что она, врач, пойдет еще раз погулять на речку. Мама и бабуля недоуменно переглянулись, но ничего не сказали - кажется, всё было вполне "по-настоящему": отчего бы врачу не захотеть отдохнуть именно у речки?
А Катя незаметно собрала бинты, вату, отлила немного дедушкиной настойки в пузырек из-под какого-то лекарства, завернула в бумагу уже заранее приготовленный подорожник и, держа всё это в руках, так же незаметно выскользнула из комнаты на улицу, стараясь не попадаться на глаза ни маме, ни бабуле.
Когда она добралась до знакомой лужайки, то остановилась в замешательстве: куда идти дальше? Как найти собачек? Ведь дорога ей была неизвестна. Если идти наобум, прямо в лес, то, во-первых, нет никакой надежды, что придешь туда, куда нужно; а во-вторых - очень даже запросто можно еще раз заблудиться, и уж в этом случае никто из леса ее не выведет. Вот тогда маме и бабуле действительно будет очень плохо! Что же делать? Как помочь Князю? Как найти его?
Катя горестно повернулась лицом к речке, опустила голову, и вдруг вспомнила, что в одном старом фильме для детей видела, как мальчик спасал раненного летчика, попавшего в катастрофу. Летчик вместе с самолетом упал в лес. Когда мальчик обнаружил летчика, тот рассказал ему, как можно найти дорогу в поселок, ориентируясь по солнцу. Ну да, это как раз то, что нужно! По солнцу!
Катя живо повернулась к лесу. Солнышко освещало ей лицо слева и чуть спереди. Если идти все время вперед так, что солнце будет оставаться слева, значит, можно без труда найти обратную дорогу: для этого достаточно повернуться кругом и двигаться в обратном направлении, постоянно следя, чтобы солнышко пригревало уже с другой стороны, справа. Конечно, это еще не означает, что она непременно найдет собачек, но по крайней мере она уже не заблудится, и можно хотя бы попытаться пройти немного в глубину леса - вдруг повезет?
Катя так и сделала. Поначалу, чтобы убедиться, что солнышко ее не подведет, она пробежала немного вперед, в лес - так далеко, чтобы речка уже совершенно скрылась из виду - и специально покружила некоторое время меж деревьев, чтобы забыть, в какой стороне осталась речка. Потом подняла голову, определила, откуда примерно светит солнце (из-за деревьев его было плохо видно), встала так, чтобы солнце осталось справа и чуть сзади, и быстро пошла вперед. Действительно, очень скоро она вышла почти к тому самому месту возле речки, где была только что. Ободренная успехом, Катя твердо решила сразу же, не откладывая двинуться на поиски собачек. Лишь бы только солнышко не спряталось за какую-нибудь тучку! Но небо было чистым, так что особенно беспокоиться не стоило.
Долго и терпеливо шла Катя вглубь леса, каждую минуту надеясь увидеть ту самую поваленную сосну, возле которой судили ее вчера собачки. Время от времени она поглядывала наверх, стараясь не терять из виду то место, где должно было находиться солнце. В конце концов она почувствовала, что начала уставать. Поваленной сосны нигде не было видно, и вообще лес казался каким-то незнакомым. Впрочем, всякий лес, в котором человек бывал всего однажды, кажется незнакомым, даже если пойдешь той же самой дорогой, что и в первый раз.
Что оставалось делать Кате? Идти дальше было страшновато, возвращаться назад "несолоно хлебавши", как говорит иногда бабуля, не хотелось. Разве что попытаться позвать собачек? Быть может - услышат, и кто-нибудь из них все-таки прибежит спросить, что ей нужно? И Катя сперва негромко, а потом все громче и настойчивей принялась кричать, прислушиваясь, не донесется ли что-нибудь ей в ответ:
- Соба-ачки-и-и! Чичимо-о-опс! Колобо-о-оче-е-к! Кня-а-азь! Где-е-е
вы-ы? Ау-у-у!
Но лес молчал. Эхо катиного голоса тонуло в чаще, а в ответ неслось лишь еле различимое жужжание да стрекотание местных обитателей - жучков, букашек, птиц. Не помнила Катя, как долго она звала и как долго молчал в ответ лес. В конце концов она начала понимать, что вся ее затея бесполезна, что собачки, даже если слышат ее, не захотят с нею встретиться - им ведь не нужны люди, и она, Катя, тоже им не нужна. Пршлось Кате повернуться и пойти обратно. Она брела медленно, понурив голову, изредка машинально следя за тем, чтобы солнышко оставалось справа и чуть позади нее. В руках она попрежнему держала теперь уже никому не нужные бинты с ватой, кулек с подорожником да бутылочку с дедушкиной настойкой. И лишь когда глаза ее совершенно неожиданно уткнулись в серого пса, невесть откуда появившегося на ее пути, она даже не сразу осознала, что этим псом был не кто иной, как Чичимопс...

5. КНЯЗЬ ВЫЗДОРАВЛИВАЕТ

Бинты, кулек и бутылочка едва не выпали из катиных рук.
- Чичимопсик, - прошептала она. - Это... ты?
- Здравствуй, Катя, - приветливо ответил Чичимопс, слегка повиливая хвостом. - Ты, кажется, звала нас?
- Да, да-да! - закивала Катя, не сводя с Чичимопса широко раскрытых от радости глаз. - Я хотела помочь Князю, ему ведь очень больно, он вчера скулил, я слышала.
Чичимопс молча разглядывал Катю. Хвост его все так же чуть подрагивал из стороны в сторону, глаза поблескивали серьезно и приветливо. Потом он сказал:
- Ты добрая, Катя. Ты совсем не такая, каким был мой бывший хозяин Борька. А что касается Князя - ему, конечно, несладко, но ничего, скоро он должен поправиться. Ты же знаешь, как люди иногда говорят: "Заживет как на собаке".
Катя растерялась: выходит, зря она всё затеяла? Выходит, она просто навязывается собачкам? Не зная, куда девать глаза от смущения, Катя пробормотала:
- Да, конечно... Только я думала: раз ему больно, то лучше, наверное, помочь...
Чичимопс потоптался на месте, соображая что-то, и вдруг махнул лапой:
- Ладно, пошли. Быть может, с твоими лекарствами дела у Князя пойдут лучше.
Довольно скоро они оказались возле той самой поваленной высохшей сосны, где произошли вчерашние удивительные события. Здесь Чичимопс остановился:
- Катя, ты никому не говорила про нас?
- Нет! Клянусь, Чичимопс, что никому не говорила и никогда никому не скажу про вас - даже если меня будут бить!
- Та-ак... - протянул Чичимопс удовлетворенно. - Ну, давай за мной! - и перескочил через сосну.
Катя опасливо заглянула по ту сторону сосны. Там была неглубокая ложбина, которая уходила дальше в лес. Катя перелезла через сосну, ступила на дно ложбины и пошла вдоль нее следом за Чичимопсом. Вскоре ложбина незаметно превратилась в довольно глубокий овраг, и наконец овраг этот закончился похожей чем-то на лунный кратер широкой впадиной, по краям которой стояли высокие сосны, а дно было ровным, словно площадка. Катя огляделась и увидела много нор, вырытых кем-то по склонам впадины, меж корней растущих поверху сосен.
- Ну вот, прибыли. - сказал Чичимопс, и так же точно, как вчера, заложив лапу в пасть, лихо свистнул.
Тотчас из нор повысовывались любопытные собачьи морды, и постепенно вокруг Кати и Чичимопса стали собираться вчерашние катины знакомые. Одни здоровались с Катей, другие недоуменно поглядывали на нее - дескать, какими судьбами? - а двое псов даже подозрительно обнюхали. Потом сквозь толпу собравшихся протиснулся Колобок. Он важно, как давней знакомой, подал Кате лапку и смешно пропищал:
- При-вет!
- Здравствуй, мой хороший! - ответила Катя обрадованно, присела, отложила бинты в сторону, чтобы освободить руку, и взяла протянутую Колобком лапку. - Как ты поживаешь, Колобочек?
- З-з-замечательно! - отчаянно замотал головой Колобок - видно, слово это произнести ему было непросто.
- А где Князь? - подняла голову Катя. Собаки стояли вокруг нее и все еще недоуменно переглядывались: с какой стати вчерашняя девчонка появилась здесь, в святая святых ихней республики? Пришлось вмешаться Чичимопсу.
- Герои! - обратился он к собравшимся, встав рядом с Катей. - Вы удивлены, я понимаю, потому что вот уже более двух лет - с тех пор, как мы организовали нашу республику - на это место (он топнул задней лапой) не ступала нога человека.
Собаки внимательно слушали, а Чичимопс продолжал:
- Я решил взять на себя всю ответственность за то, что привел сюда эту девочку. Кстати, зовут ее Катей. Так вот: я сделал это потому, что прочел в ее глазах решимость помочь одному из нас в беде. Это значит, что девочка хочет стать нашим искренним, преданным другом, а преданный друг никогда не бывает предателем. Вот почему я убежден, что Катя ни за что на свете не выдаст нашей тайны. Согласны ли вы со мной?
Собаки охотно закивали головами - было видно, что они доверяют своему вожаку и к его мнению относятся с уважением.
- Катя решила помочь нашему уважаемому Князю, геройские раны которого пока еще не зажили и причиняют ему немало страданий. Кстати, а где Князь? - поискал глазами Чичимопс.
Выяснилось, что Князю сегодня стало хуже: его разодранный бок нагноился, а опухоль возле глаза никак не спадала. Потому-то его и не было среди собравшихся. Катю провели к норе, в которой жил Князь, и хором стали уговаривать его, чтобы он доверился Кате. Князь недовольно проворчал что-то вроде "Умереть спокойно - и то не дадут!", но из норы кое-как вылез и недоверчиво покосился на Катю:
- А-а, старая знакомая!
- Здравствуй, хороший мой Князь, - нежно сказала Катя. - Пожалуйста, не бойся меня. Мне кажется, вот это, - она показала всё, что держала в руках, - поможет тебе.
Остальные псы снова принялись уговаривать Князя не упрямиться, и тот, измученный своей болью, быстро сдался. Катя прикоснулась к носу Князя - нос был горячий. Катя от кого-то слышала раньше, что у здоровой собаки нос всегда холодный, а горячий и сухой нос означает, что собака заболела. Затем Катя осторожно протерла дедушкиной настойкой бок Князя (йод она не догадалась взять с собой, и пришлось воспользоваться настойкой). После этого она попросила Князя лечь на бок и приложила к ране все листики подорожника, которые у нее были, сверху положила вату, снова попросила Князя встать и, придерживая вату, осторожно перебинтовала его поперек туловища, так что он в конце концов стал похож на маленькую лошадку, покрытую попоной. Перевязав рану, Катя уговорила Князя потерпеть, смочила ватку настойкой и приложила к опухоли на глазу, стараясь, чтобы ни капли не попало в глаз (еще защиплет!), и остатками бинта повязала примочку вокруг головы Князя. Теперь пес стал похож на городского катиного соседа Петра Филипповича, пожилого пенсионера, у которого часто болело ухо и который потому вечно ходил с такой же повязкой вокруг лица.
Процедура была окончена. Князь поблагодарил Катю и, слегка поскуливая, вернулся в свою нору. А Катя попросила Чичимопса отвести ее назад к речке, сказав, что завтра придет снова, чтобы сделать Князю перевязку. И еще она попросила Чичимопса, чтобы он назавтра встретил ее, а то она не знает, как добираться до их республики.
На этот раз Чичимопс привел Катю прямо к мосту, и шли они не сквозь кусты, а прямиком через лес. Возле моста Чичимопс приветливо попрощался с Катей, сказав, что завтра после обеда будет ждать ее здесь же, неподалеку, и чтобы она, как придет, позвала его.
Подходя к бабулиному дому, Катя усиленно размышляла над тем, где же ей теперь достать еще бинта? И вообще: как сказать бабуле, что те две пачки, которые бабуля дала ей, она уже израсходовала? Говорить правду она не могла, неправду - не умела. Вот если бы она была взрослой и зарабатывала деньги, она, возможно, съездила бы на автобусе в тот город, что поблизости от бабулиной деревни, и купила в аптеке столько бинта, что хватило бы на целый год! Но сейчас... Что было делать сейчас?
Катя незаметно проскользнула в комнату к своим куклам, развязала все забинтованные у них ручки и ножки, но этого бинта оказалось так мало - тем более кусочками! - что Катя совсем приуныла. Завтра Князю обязательно нужно сделать перевязку! Конечно, можно было бы использовать тот же самый бинт, но Князь, наверное, испачкает его, и прежде чем снова бинтовать, нужно будет этот старый бинт хорошенько постирать и высушить. Всё это она, конечно, сделает, но уже дома, а Князя нужно будет перевязывать сразу же. И не найдя иного выхода, Катя скрепя сердце решила обратиться к бабуле еще раз.
Бабуля сидела в своей комнате возле окна и слегка прищурив глаза читала книжку (Катя почему-то всегда с затаенной гордостью рассказывала своим знакомым ребятам о том, что ее бабуля запросто, без очков читает или, скажем, вдевает нитку в иголку). Катя постояла у порога, нерешительно переминулась с ноги на ногу, но отступать было поздно, да и некуда.
- Бабуля... - тихо произнесла Катя и сама не узнала своего голоса.
Бабуля вопросительно глянула на нее.
- Бабуль, - повторила Катя. - Мне нужно... Мне... еще бинта. - Катя вся напряглась, ожидая, как отреагирует бабушка на ее дерзкие слова.
Бабуля медленно закрыла книгу.
- Подойди-ка, - сказала она тихо.
Катя молча повиновалась, не спуская с бабули виноватого взгляда.
- Катюша, - бабуля очень внимательно посмотрела Кате прямо в глаза. - Ты что-то скрываешь от нас.
Катя опустила глаза.
- А ну-ка скажи, для чего тебе столько бинта? И куда ты подевала те две пачки?
Это был вопрос, которого Катя боялась больше всего на свете. Бабуля молча ждала ответа, а бедная Катя вся дрожала от смятения.
- Так как же? - продолжала настаивать бабуля, и Катя сжалась еще сильнее, как от удара хлыстом, но упорно молчала.
- Ну хорошо, придется позвать маму, и начнем разбираться вместе.
Бабуля встала, выглянула в окно и окликнула маму:
- Лена! Поди-ка сюда.
Мама загорала в саду и тоже читала какой-то толстый журнал. Быстро накинув на ходу халатик, она вошла в дом и увидела бледную, вконец растерянную Катю, готовую вот-вот заплакать.
- Что тут у вас происходит? - обратилась мама не то к Кате, не то к бабуле.
- Да вот, Катюша требует еще бинта, - кивнула бабуля на Катю.
- Зачем? - удивленно вскинула брови мама.
- А это ты у нее спроси. Быть может, тебе она скажет, а мне говорить не хочет, - сказала бабуля обиженным тоном.
Мама подошла к Кате, попробовала приподнять ей голову, но Катя упорно глядела себе под ноги.
- Катенька, мы же дали тебе бинт, и всё, что ты просила. По-моему, для игры этого вполне достаточно.
- А мне не для игры... - неожиданно вырвалось у Кати. Она прикусила язык, но было уже поздно.
- Не для игры-ы?! - чуть ли не в один голос протянули мама и бабушка. -Тогда для чего же еще? - спросила мама, и поскольку Катя продолжала все так же угрюмо молчать, мама присела перед ней на корточки и попросила:
- Ну-ка, доченька, погляди мне в глаза.
Катя поглядела, и мама едва не отшатнулась - столько было в этом взгляде горести, мольбы и еще чего-то такого, что трудно передать словами.
- Ну, дочуля, - ласково погладила мама Катю по лицу. - Скажи нам, что тебя так угнетает?
- Не могу, мамочка... - с усилием выдавила Катя. - Я слово дала...
- Кому? - еще более удивленно вскинула брови мама.
Катя снова подняла на маму глаза, полные страдания:
- Мамочка, милая... Я тебя люблю больше всего на свете, тебя и бабулю! Я бы всё-всё вам рассказала, но я не могу. Не имею права. Помогите, пожалуйста. Мне очень нужен бинт!
Катя в отчаяньи ждала, что скажут взрослые, не потребуют ли они от нее невозможного - чтобы она непременно всё им рассказала? Но мама, кажется, поняла что-то очень важное, потому что неожиданно поднялась, выпрямилась, тепло посмотрела на Катю и обратилась к бабуле:
- Мам, есть у тебя еще бинт? Завтра мы купим, если понадобится.
Бабуля удивленно пожала плечами:
- Да есть еще один. Только... - Потом махнула рукой: - Ладно уж, пускай берет, разве мне жалко?
Бабуля принесла последнюю пачку бинта и передала ее почему-то не Кате, а маме. Мама протянула бинт дочери:
- Катюша, только ты обещай нам, что ничего дурного из твоей тайны не будет. Тогда мы не станем тебя ни о чем расспрашивать.
Катя, растерявшаяся от счастья и от жгучего чувства благодарности ко взрослым, нерешительно взяла протянутую ей пачку, тихо сказала "Спасибо", а потом, спохватившись, быстро и сбивчиво начала уверять маму и бабулю, что тайна ее "очень хорошая", что она, Катя, делает доброе дело, и что не может быть и речи о чем-то дурном. Мама мягко остановила ее:
- Хорошо, доченька, мы тебе верим. Поступай, как считаешь правильным.
Едва Катя вышла из комнаты, бабушка неуверенно глянула на маму:
- Может, проследить потихоньку, куда это она всё бегает? Что там у нее за интерес на той речке? А то как бы девонька беды какой не натворила. Тревожно мне...
- Ничего, мам, не волнуйся, - ответила бабуле мама. - Девчонка у меня правильная. Я ей верю. А если выслеживать начнем, обидим до смерти. Нужно будет - сама всё расскажет. Ну, а не расскажет - значит, справляется.
К вечеру поднялся сильный ветер. Ждали дождя, но он так и не начался - ни вечером, ни ночью. И когда утром поднялись, земля попрежнему была сухой. Ветер славно погулял за ночь, расшвыряв по двору всё, что мог сдвинуть с места, и к обеду следующего дня совсем обессилел, лишь изредка порывами шевелился да вздыхал напоследок.
Всё утро Катю не покидала тревога за своих новых знакомых: как они там? Вдруг ветер что-нибудь натворил в их республике? Впрочем, они забрались в лес довольно далеко, куда ветер просто не доберется: будет гулять по верхушкам сосен, но внизу ничего сделать не сможет. Успокоившись, Катя стала ждать условленного послеобеденного часа, и когда, наконец, это бесконечное ожидание кончилось, Катя наскоро съела тарелку борща, проглотила две ложки пюре, сказав, что больше не хочет, отпила совсем чуть-чуть компота и помчалась вон из дому.
Добравшись до речки, она перешла мост, вспомнила, что Чичимопс просил вчера позвать его, как только она придет сюда и, оглядевшись, негромко окликнула:
- Чичимопсик...
Никто не отозвался, и Катя, боясь, что ее не услышали, позвала громче. И снова никакого ответа, так что Кате стало вдруг не по себе: а что если Чичимопс только из вежливости пригласил ее придти еще раз, но на самом деле собачки не хотят с нею знаться? Конечно, она помогла Князю, но... Как говорит иногда бабуля: "Береженого Бог бережет". Про "Бога" - это, наверное, просто так говорится, а на самом деле слова эти означают, как объясняет бабуля, что иногда в жизни нужно быть лишний раз осторожным. И особенно, например, в городе, когда переходишь улицу: лучше несколько раз посмотреть, нет ли поблизости машин, лучше не спешить. Про машин Катя вспомнила потому, что два года назад ее чуть было не сбил грузовик. Шофер тогда сильно ругал ее, а она стояла белая от испуга и даже плакать не могла... Так вот, собачки, должно быть, тоже знают эту самую бабулину истину, и после того, как вчера Катя ушла от них, они, наверное, посовещались и решили на всякий случай больше ее к себе не приводить. Да и Князю, пожалуй, уже лучше - настойка дедушкина помогает. Так что вряд ли она, Катя, нужна им теперь со своей помощью. Обидно и жалко, конечно, но что поделаешь! Собачки же не виноваты, что каждая из них видела от людей больше зла, чем добра. Неудивительно, что Кате они не доверяют.
От этих мыслей Катя совсем приуныла, потом решила на всякий случай позвать Чичимопса еще один, последний раз, но едва раскрыла рот, как тотчас заметила, что по тропинке, уходящей от моста за лес, навстречу ей во весь опор несется что-то маленькое и белое. Мгновение спустя она поняла, что это был не кто иной как Колобок. Он несся с такой скоростью, что едва успел притормозить, заметив Катю, и чуть было не проскочил мимо нее. Дышал он часто-часто, язык у него свисал едва ли не до земли, и Кате даже показалось, что он похудел. Колобок затявкал, потом, опомнившись, пропищал:
- Ой, Катя! Я... Мы... Там такое! Там у нас та-кое! ЧичИ... Чичимопс не смог. Он руководит. Послали за тобой меня - я самый маленький, а те... большие... все заняты! Бежим скорей! Надо спасти... - и не дожидаясь катиного ответа, бросился обратно.
Катя поняла, что расспрашивать Колобка о чем бы то ни было сейчас бесполезно - да ей и без расспросов было ясно, что у собачек какая-то беда и нужно срочно кого-то спасать. Она побежала изо всех сил за Колобком, и хотя тот был маленьким, Катя едва поспевала за ним. Скоро ей стало трудно дышать, потому что бежали лесом, ноги то путались в траве, то спотыкались о корни и сучья. Катя почувствовала, что теряет силы, потом вдруг, запнувшись обо что-то, упала и выронила из рук пакет, в котором был новый бинт и всё необходимое для перевязки. Она с трудом поднялась на ноги и едва не заплакала, потому что Колобка нигде не было видно.
- Колобо-оче-ек, посто-ой! - закричала Катя, едва переводя дыхание.
Из-за деревьев послышалось отдаленное тявканье, и вскоре появился Колобок.
- Ну! Что же ты? - тряхнул он своей лопоухой головой.
- Прости, Колобочек... Сил нет. Устала я очень, - виновато ответила Катя.
- Ах ты, го-осподи! - топнул лапкой Колобок и от досады вертанулся один раз вокруг себя. Потом забегал возле Кати, наскочил на валявшийся у ее ног пакет, нетерпеливо обнюхал его и фыркнул:
- Фр-р! Это что - для Князя?
Катя кивнула.
- Ха! Князю, наверное, уже не понадобится...
- Что?! - вскинулась Катя. - Что ты сказал, Колобочек? Что случилось с Князем??
- С Князем-то ничего не случилось. Князь выздоравливает. А вот те трое...
- Какие трое??
- А! - махнул лапкой Колобок. - Некогда мне рассказывать. Бежим скорей - сама всё увидишь. Тут уже недалеко.

6. ПРО ИНФУЗОРИЯ

Еще издали Катя услышала многоголосый лай и визг и заметила, что над местом, где обитали ее друзья, поднимается густой столб пыли. В первый момент ей даже показалось, что это дым от пожара, и хотя сил бежать у нее почти не осталось, невольно прибавила шагу. И вот, когда Катино сердце от бешеного стука готово было совсем выскочить наружу, глазам ее открылось странное зрелище. Она даже не сразу разобралась, что происходит.
В ложбине, где жили собачки, наклонно лежала, упершись верхушкой в дно, одна из тех сосен, которые росли поверху. Вывороченные из земли корни торчали кверху, напоминая огромного паука или осьминога. А чуть пониже корней, поднимая пузатые клубы пыли, с отчаянным лаем копошились катины знакомые. Собаки, похоже, лихорадочно выкапывали что-то из-под свалившегося дерева, нещадно толкаясь и мешая друг другу.
Катя, напуганная увиденным, хотела было узнать у кого-нибудь, чтО здесь происходит? Но ее никто не слушал. Тогда Катя начала сама приглядываться, стараясь понять, что же здесь все-таки случилось? Почему упало дерево? Неужели его повалил ночной ветер? Но как он сумел это сделать? Для чего собачки так яростно копают землю? И вдруг до нее дошло: Колобок сказал ей про каких-то "троих"! Неужели... неужели их придавило деревом?! Какой ужас!! Катя почувствовала, как по спине пробежала холодная змейка, а на глаза навернулись крупные слезы. Что же делать?.. Чем можно помочь этим троим? Неужели ничем уже не поможешь? А может быть, они еще живы? Может, их просто завалило, и можно еще их спасти? Надо хоть чем-нибудь помочь остальным! Но чем? Ах, как это тяжело - понимать, что должен помочь, и не знать, чем именно!
Тут Катя заметила Чичимопса, который изо всех сил старался внести хоть какой-нибудь порядок в отчаянную, но беспорядочную деятельность остальных. Он яростно лаял, пытаясь что-то втолковать толкавшимся псам, потом даже тяпнул кого-то за ухо и отвесил двум другим затрещины, после чего несколько псов нехотя отошли в сторону. Остальным стало легче копать, потому что они уже не мешали друг другу, и работа пошла быстрее. В скором времени по сигналу Чичимопса отдохнувшие псы сменили разгребавших землю, и те, широко раскрыв пасти и свесив языки, улеглись неподалеку от работающих. Гора вырытой земли росла на глазах, а нора под корнями увеличивалась. Пыли стало меньше, потому что земля пошла уже не такая сухая, как вначале. Морды у отдыхавших псов были грязные. Псы дышали часто и тяжело. И тут Кате пришло в голову: они же хотят пить! Надо принести им воды! Но в чем принести? И откуда? Ага! Есть в чем нести воду! Ведь пакет, который она принесла с собой, пластиковый!
Катя вытряхнула из мешочка его содержиоме и остановилась в растерянности: откуда же теперь взять воду?.. Быть может, Колобок знает? Или хотя бы проведет ее назад к речке. Правда, речка далеко, но делать нечего - собачкам очень нужна вода!
Катя с трудом поймала Колобка, который возбужденно носился позади работающих: для него не оставалось среди них места, он возмущался, но на него никто не обращал внимания.
- Колобочек, послушай меня, есть важное дело.
Колобок, который едва не цапнул Катю за руку, когда та схватила его, опомнился и нетерпеливо взвизгнул:
- Какое еще дело?!
- Смотри, - показала ему Катя на отдыхающую смену. - Они хотят пить. Мы должны принести им воды! Есть где-нибудь поблизости вода?
До Колобка дошло, наконец, чего от него хотят. Он перестал брыкаться, Катя опустила его на землю, и Колобок метнулся куда-то в сторону, успев тявкнуть Кате:
- Пошли!
Действительно, вода была не очень далеко: собачки, видно, не хотели терять времени на то, чтобы добежать до ручья, к которому привел Катю Колобок. А может, им просто было не до того - забыли про воду, потому что спасали своих товарищей.
Колобок стал жадно лакать из ручья, а Катя набрала воды в мешочек, который сразу стал тяжелым и похожим на пузырь. Минут через пять они вернулись. К этому времени смены опять поменялись местами. Катя стала подносить мешочек с водой каждому из отдыхающих псов. Те, не вставая с земли и благодарно косясь на Катю, делали по нескольку глотков из мешочка, который Катя с трудом, но осторожно, боясь пролить воду, поддерживала одной рукой снизу, а другой за верхний свободный край.
Воды едва хватило тем, кто отдыхал, и как только мешочек опустел, Катя с Колобком снова помчались к ручью: нужно успеть напоить следующую смену. Так они бегали неизвестно сколько раз - Катя сбилась со счета - пока, наконец, не послышалось радостное повизгивание, и под общий восторг из-под дерева извлекли двоих погребенных: Джека, большую старую дворнягу с добрыми глазами, и Ворчуна, низкорослого рыжего пса неизвестной породы, с виду обычно очень сердитого, но сейчас испуганного и растерянного. Джек и Ворчун были друзьями с детства, и здесь, в республике жили вдвоем в одной норе. Когда упала сосна, они, как выяснилось впоследствии, спали, и проснувшись от глухого удара в землю, не сразу поняли, чтО случилось и почему так темно. Кинулись к выходу - выхода не было, его завалило землей. Вскоре стало трудно дышать, и они поняли, что могут погибнуть от удушья. Из последних сил друзья отчаянно рыли лапами землю изнутри, пока не выдохлись. И когда уже не оставалось никакой надежда на спасение, до них донеслась какая-то возня снаружи. Они догадались, что их спасают и, уже задыхаясь, все-таки стали рыть навстречу своим спасителям.
Едва улеглись первые страсти, как Чичимопс заливисто и беспокойно пролаял что-то, обращаясь к остальным, и работа возобновилась с еще большей скоростью. Катя вспомнила, что Колобок говорил ей о "троих", и поняла, что сейчас нужно во что бы то ни стало спасти третьего. Двое спасенных, оказавшиеся, к счастью, целыми и невредимыми, понемногу приходили в себя и, похоже, также рвались к работе. Катя успокаивала их как могла, напоила остатками воды, но Джек едва удерживался, чтобы не сорваться с места.
- Там же Инфузорий, наш сосед! - возбужденно пытался он втолковать Кате.
Катя не знала, кто такой Инфузорий, лишь успела подивиться столь странному имени. Но пластиковый мешочек был пуст, нужно было снова бежать за водой, и она бросилась к ручью. Когда она вернулась и стала поить очередную смену, ей вдруг послышалось, что кто-то - очень далеко! - глухо и жалобно произнес:
- Мяу!
Катя чуть не выронила из рук мешочек с водой. Неужели ей померещилось? А может, кто-нибудь из собачек просто шутя подделывается под кошку? Впрочем, какие сейчас могут быть шутки! Надо ведь спасать Инфузория! Но кто же все-таки сказал "Мяу"? Катя успела лишь заметить, что после этого "мяу" собаки с удвоенной энергией принялись выбрасывать землю из огромной дыры, которую успели уже вырыть под упавшей сосной.
Катя начала было забывать про "мяу", как вдруг снова - уже отчетливей!- - услышала его. Тут не сдержались даже те псы, которые отдыхали, их как-будто пружиной подбросило! Они кинулись к дыре и стали беспокойно топтаться позади работающих, потому что внутри для них не оставалось места.
Едва успела Катя удивиться во второй раз, как этим самые "мяу" стали повторяться всё чаще и чаще, и вместе с ними росло возбуждение среди псов. "Боже мой! - подумала Катя. - Откуда под землей кошка? Они же сейчас разорвут ее на куски!". Еще не сознавая, что делает, Катя подбежала к дыре.
- Остановитесь, - закричала она. - Остановитесь, прошу вас!
Но ее никто не слушал. "Бедная киска! Она пропадет! Что же мне делать? Что делать?.." - лихорадочно думала Катя. Она попыталась протиснуться вперед, даже машинально схватила кого-то из псов за хвост, чтобы освободить себе дорогу. Пес нехотя огрызнулся, но продолжал стоять, как скала. А "мяу" становились всё отчаяннее, и Катя от бессилия и страха за обреченную киску опустилась на землю и заплакала.
- Ты чего? - тронул ее кто-то за локоть.
Она подняла голову. Рядом стоял Чичимопс и заглядывал ей в лицо.
- Чичимопсик! - вскинулась Катя. - Ты же вожак, ты самый старший! Останови их!
- Зачем? - удивленно шевельнул ушами Чичимопс.
- Как зачем?! Они же растерзают бедную кошку!
- Ха!.. - воскликнул Чичимопс и поглядел на Катю как-то искоса и загадочно. И тут случилось такое, чего Катя ну просто совсем не могла предположить. Раздался неистовый вопль восторга, и Катя, широко раскрыв изумленные глаза, увидела потрясающую картину: из глубины ямы, толкаясь и визжа, гурьбой высыпали собаки, а на их спинах... о, чудеса!.. стоял, выгнув спину и взъерошив шерсть, здоровенный, почти весь черный кот! Собаки "отвезли" кота метра на три от ямы, затем окружили, подхватили его на лапы и стали подбрасывать вверх. Шум стоял невообразимый! Кот мяукал, псы лаяли во всю силу своих легких. А Чичимопс, еще раз хитро глянув на Катю, вдруг подскочил к толпе, поднял лапу и гаркнул:
- Да здравствует наш Инфузорий! Ура герою Инфузорию, победившему смерть!
При этих словах кот взвыл, а псы, вторя кошачьему вою, залаяли, завизжали, а кое-кто даже закричал по-человечьи "ура". И только тут дошло до Кати, что Инфузорий - не кто иной, как этот самый кот! Да-а... Всего могла ожидать Катя после того, как услышала, что собаки говорят человеческими голосами. Но чтобы в собачьей республике жил кот!.. Странно, однако, что раньше она не заметила его среди остальных. Видно, он не такой уж любопытный, и вчерашнее катино появление здесь ничуть его не тронуло, так что он даже не соизволил вылезти из своей норы. А может быть, в тот момент он просто охотился где-нибудь поблизости.
Любопытство Кати росло по мере того, как она наблюдала, что же будет дальше? Псы опустили Инфузория на землю и расселись напротив него большим веером. Кот, выгнувшись и высоко задрав хвост, подходил к каждому из сидящих, терся о его нос и громко мурлыкал. Псы, повиливая хвостами, обнюхивали Инфузория, как бы убеждаясь лишний раз в том, что он жив, а кое-кто даже лизнул кота раз-другой. Сцена была трогательная, тем более, что еще минуту назад Катя до смерти боялась, что собаки растерзают "бедную киску". Но любопытство требовало удовлетворения, и Катя решила расспросить Чичимопса про всю эту необычную историю.
- Чичимопсик, - позвала она. - Можно тебя на минутку?
Чичимопс неспеша подошел к ней.
- Скажи, пожалуйста, как это возможно, чтобы среди стольких собак жила одна кошка и никто ее не трогал?
- Да очень просто, - улыбнулся по-собачьи Чичимопс. - Знаешь, Катя, общая беда может и больших врагов друзьями сделать. Инфузория мы нашли в лесу. Он был тогда худой, как скелет, и шерсть на нем вся повылезла. Он увидел нас и бросился наутек. Но далеко ли убежишь, когда еле на ногах держишься, верно? Он успел заскочить на дерево, но был такой слабый, что свалился оттуда - лапы не удержали. Трудно было заставить его довериться нам. Человеческим языком он разговаривать не умел и, кстати, до сих пор не умеет, собачьего не понимал. Двое наших остались возле него, а третий побежал за пищей. Накормили мы его. Он хоть и шипел на нас, да голод взял свое - съел всё, что ему принесли, даже подобрел после этого. Потом увязался за нами, но близко к себе не подпускал: фыркал и шерсть на загривке топорщил. Три дня бродил возле нашей республики. Мы его подкармливали. Потом привык. Начал мышей ловить - они нам продукты портили. Словом, полезным стал. Да и неплохой он сам по себе, не жадный: рыбешку поймает, сам ни за что не ест, нам тащит. Вскоре начал поправляться, округлился, шерсть заблестела. Поселили мы его в отдельной норе, так он спать ложится позже всех, а встает первым. Всех обойдет, ко всем в норы заглянет - здоровается. Не знаю, как это его такого хозяева могли выгнать? Мы тут кое-как научились с ним объясняться. Он ведь почти всё понимает, если говорить ему по-человечьи, да только сам разговаривать не умеет: всё "мяу" да "мр-р", и ни слова больше. Так мы ему просто вопросы задаем, а он отвечает: если "мяу" - значит "да", а если головой помашет в стороны - значит "нет". Как-то раз мы собрались вечером, и давай ему вопросы задавать - надо же было узнать, кто он да откуда? Несколько вечеров сидели, но все-же разузнали его историю.
Жил он раньше в городской квартире. Его взяли туда уже взрослым котенком. У хозяйки и хозяина сын рос, настоящий разбойник! Животных хозяйка не очень любила, но сын потребовал котенка - и они взяли Инфузория к себе. Хуже всего приходилось Инфузорию, когда он оставался с мальчишкой наедине: тот начинал изобретать всякие дурацкие игры, в которых непременно должен был присутствовать какой-то "враг". Роль "врага" всегда доставалась Инфузорию (кстати, "Инфузорием" назвал его хозяин, неизвестно почему назвал. Но - что поделаешь! - к имени своему привыкаешь, каким бы странным оно ни казалось, и менять его не хочется). Чего только не вытворял этот мальчишка! Он обстреливал Инфузория из рогатки, кидал в него картошкой, крича при этом: "Гранаты кончились!" или "Есть еще один ящик гранат!". Потом, положив чемодан на старые хозяйкины счеты, усаживался верхом и гонялся за Инфузорием, вопя истошным голосом: "Броня крепка, и танки наши быстры!". Под Новый Год этот изверг бенгальским огнем сжег Инфузорию шерсть на спине, и даже умудрился обрезать ему ножницами брови - к счастью, до усов дело не дошло, хозяин вовремя вмешался.
Бедный Инфузорий не знал, куда спрятаться от своего мучителя. Когда возвращалась домой хозяйка, было не лучше. Она кричала на кота за то, что тот сбивал половики, когда резвился (если оставался дома один), или повисал на занавесках. Кормить его иногда забывали, а когда он начинал среди ночи мяукать от тоски и голода, в него швыряли тапками и обзывали "мерзавцем" и "проклятым котом". А какой же он "проклятый"? Он был просто голодным и несчастным. Хозяин, правда, относился к нему лучше, чем те, другие, но ласки и от хозяина было немного. А котята ведь так любят, когда их гладят!
Однажды, примерно уже через год такой невеселой жизни Инфузория, кто-то из друзей хозяина, музыкант, забыл у них свою трубу. Мальчишке не терпелось взять эту трубу в руки (тем более, что ему запретили это делать - труба-то чужая). Едва старшие ушли из дому по делам, мальчишка, разумеется, схватил трубу и дунул в нее. Звук получился визгливый и неприятный, так что Инфузорий невольно вздрогнул. Мальчишка, на беду, заметил это, направил трубу прямо на Инфузория и снова дунул в нее. Тот же самый звук, только еще более непрятный, потому что прозвучал над самым ухом, поверг Инфузория в смятение. Он отпрянул и забился в угол, а затем под диван. Мальчишка же весело заржал, лег на пол, засунул трубу под диван и еше раз дунул в нее. Так продолжалось довольно долго. Бедный Инфузорий метался по квартире, и всюду настигала его страшная труба. В конце концов кот испустил вопль ужаса, но и это не остановило мальчишку. И все же чаша терпения Инфузория переполнилась до предела, так что когда мальчишка сунулся было к нему еще раз - посмотреть, куда кот забился - Инфузорий зашипел и тяпнул мучителя лапой по носу. От неожиданности тот выронил трубу, сел на пол, схватился рукой за нос, и когда обнаружил на пальцах кровь, ударился в такой рёв, что Инфузорию стало жутко и жалко его одновременно. Так и застали их хозяин с хозяйкой. Увидав сына с заляпанным кровью и залитым слезами лицом, хозяйка едва не лишилась чувств. Когда разобрались в том, что произошло, Инфузорию задали такую трепку, какая ему и во сне не снилась. Разъяренная хозяйка поклялась "задушить этого проклятого кота", а поостыв немного, совершенно категорично заявила мужу, чтобы тот делал с котом всё, что угодно, лишь бы в доме больше "и духу кошачьего не было". Хозяин пытался успокоить ее, но безуспешно, она и слышать ничего не хотела. Пришлось хозяину взять Инфузория в охапку, сесть в свою машину и отправиться за город. Там, недалеко от одной деревни, он и высадил Инфузория - в надежде, что того подберут какие-нибудь сердобольные люди. Но после всего пережитого Инфузорий панически боялся людей. Добывать же пищу самостоятельно он не умел: вся охота заканчивалась для него неудачей, так что через несколько дней он совершенно ослаб. Тогда-то мы его и обнаружили. Живя у нас, он быстро освоился, и вскоре даже научился, как я уже сказал, ловить рыбу. Особенно подружился со своими соседями - Джеком и Ворчуном. А сегодня незадолго до обеда случилась эта беда: неизвестно почему упала сосна. Наверное, гнилая была или корни у нее подмыло; ветер ее всю ночь раскачивал, но остальные сосны устояли, а эта вот взяла да и завалилась. А норы у Инфузория и Джека с Ворчуном были как раз под этой сосной. Ну и засыпало землей всех троих. - Чичимопс перевел дух. - Я только собрался бежать за тобой, и тут - бух! Мы уж подумали, что конец им пришел. Кинулись рыть и, как видишь, ничего-о, откопали! - Чичимопс с затаенной гордостью поглядел в сторону спасенных. Те сидели в окружении нескольких псов и что-то обсуждали. Оказалось: решают, где вырыть две новые норы.
Вдруг Катя вспомнила, для чего пришла сюда. Поискала глазами то место, куда вытряхнула содержимое пластикового пакета, затем спросила у Чичимопса:
- Чичимопсик, а где Князь? Колобок говорил мне, что он уже выздоравливавет. Это правда?
- Правда... Но его пришлось арестовать.
- Что?? Как это - "арестовать"?
- Когда дерево упало, мы все переполошились, Князь тоже выполз из своей норы. Как только мы разобрались, в чем дело, сразу же начали рыть землю. И Князь за нами увязался: лезет туда же, куда все. Тут и без него тесно, а он с больным боком. Один раз даже взвыл от боли. Мы его отогнали, а он все-равно лезет, кричит: ни за какие деньги, мол, друзей в беде не оставлю! Пришлось силой утащить его в нору и привязать там. Э-э, да вот и он!..
Из норы, что была неподалеку, справа от упавшей сосны и откуда уже долгое время доносилось слабое поскуливание, выскочил взъерошенный Князь. На шее у него болтался обгрызанный кусок бельевой веревки. Повязки на голове не было - вероятно, потерял ее где-то, а бинт, которым Катя повязала ему вчера бок, съехал назад, свалялся и был грязным. Требовалось срочно перевязать Князя, что и было сделано несколько минут спустя. Попутно Катя отметила про себя, что затекший глаз Князя уже немного приоткрылся и опухоль начала заметно спадать. Перевязанный Князь снова стал похож одновременно на маленького пони и на катиного соседа Петра Филипповича. Правда, на Катю он смотрел уже куда более дружелюбно, и даже во время перевязки поднимал то одну лапу, то другую, чтобы Кате удобнее было бинтовать.
И снова спохватилась Катя, едва окончила перевязывать Князя: прошло уже, наверное, много времени, опять мама и бабуля будут волноваться!
Быстро-быстро, лесом провел ее Чичимопс к мосту. Так же быстро они распрощались, и только в самый последний момент Катя нерешительно спросила:
- А можно... я и завтра к вам приду?
- Можно, Катя, конечно можно! - ответил Чичимопс, затем подал ей лапу на прощанье, и когда Катя присела, чтобы взять ее, легонько лизнул ее в нос.
- Спасибо тебе за всё, Катя. Я никогда в своей жизни не встречал такого доброго человека, как ты.
- Дети все добрые, Чичимопсик, - попыталась возразить Катя, забыв о том, чтО рассказал ей Чичимопс про Инфузория.
- Ну-у уж не скажи! - возразил Чичимопс. - А, ладно! - махнул он лапой. - Приходи завтра пораньше, я расскажу тебе свою историю.
И они договорились, что Катя придет к мосту вскоре после завтрака, когда солнышко начнет подниматься как раз над вершинами леса.


7. О ЧЕМ РАССКАЗАЛ ЧИЧИМОПС

Завидев Катю, бабуля укоризненно покачала головой, но ни о чем расспрашивать не стала. Ей, конечно же, было обидно, что Катюша, ее любимая внучка, которая всегда была с нею так откровенна, теперь вдруг замкнулась в себе и явно что-то скрывает. Раньше, бывало, "бабуля - то, бабуля - сё": расскажет, что видела, о чем думала, что собирается делать, и спрашивает без конца - чтО, как да почему? А сейчас? Приехала неделю назад, девочка как девочка. Похвастала, что в третий класс перешла. Ну, выросла за год, конечно, заметно выросла. И вдруг такая странная перемена! Никогда прежде Катя не бывала столь замкнутой, как после вчерашнего дня. Позавчера пропадала неизвестно где, пришла озабоченная, а вчера - эта странная фантазия с детской больницей и прочие выдумки. Наконец, какая-то непонятная тайна. Или уж возраст такой? Подумать только: трех дней не прошло, а внучку словно подменили!
Бабуля терялась в догадках, но спрашивать Катю о чем бы то ни было так и не решилась. Вскоре вернулась мама, она ходила к бабулиным соседям спросить, нет ли у них дрожжей? Бабуля пошепталась с нею о чем-то, указав глазами на Катю, но мама, внимательно посмотрев в сторону Кати, вполголоса ответила:
- Да не волнуйся ты, мам! Ничего страшного с нею не случилось. Мало ли какие у нее дела? Я ж тебе говорила: если нужно будет - сама всё расскажет.
А Кате, увлеченной думами о своих необычных друзьях, похоже, ни до кого теперь не было дела. Она, как и раньше, старалась помогать бабуле, но была молчаливой и рассеянной, никого ни о чем не спрашивала. Когда же обращались с вопросами к ней, отвечала односложно "да" или "нет", и только мама, пожалуй, догадывалась, что в душе дочери происходит какая-то небывалая и очень непростая работа. Тонкое чувство уважения к детской тайне заставляло маму делать вид, что она не обращает на Катю внимания - Кате меньше всего хотелось сейчас чьей бы то ни было назойливости.
Так прошел день. К вечеру бабуля с мамой напекли пирогов, но даже пироги не вызвали у Кати обычного в таких случаях восторга. Глаза ее, правда, блеснули живой искоркой, и один раз она даже сказала: "Как вкусно!", но после ужина, поблагодарив, молча ушла к себе в комнату. Бабуля, поглядев ей вослед, в полном недоумении пожала плечами и уж совсем обиженно махнула рукой.
Катя долго не могла уснуть, всё думала: как там сейчас ее собачки? А вдруг еще одно дерево упало - что тогда? Ведь так, пожалуй, кто-нибудь из них и погибнуть может! От этой мысли Кате стало настолько неуютно, что она даже села в кровати. Может быть, именно в этот момент в республике ее друзей случилось какое-нибудь новое несчастье?! Может быть, им очень нужна помощь! А что если прямо сейчас взять да и пойти туда, в лес? Правда, уже темно, и на небе, как назло, нет даже Луны, только звезды выглядывают кое-где из-за невидимых туч. Все же мысль показалась Кате до такой степени заманчивой, что она не сразу сообразила, насколько это нереально: найти среди ночи такое место в лесу, до которого она даже днем не знает как добираться. Всё больше увлекала ее идея: вот прямо сейчас пойти к собачкам и хотя бы убедиться, что у них всё в порядке. И Катя даже не заметила, как оделась и бесшумно выскользнула на улицу.
Во дворе было очень темно и очень тихо, если не считать тонкого стрёкота не то кузнечиков, не то сверчков, который висел в воздухе почти так же, как висит по утрам туман, с той лишь разницей, что туман висит "для глаз", а коллективная песня сверчков висела над невидимой землей "для ушей" - так успела подумать Катя, прежде чем решилась двинуться по тропинке, ведущей к мосту.
Сначала Кате было немного боязно, когда же она отошла от дома на два десятка шагов, ей стало страшновато. Чуть дальше - еще страшнее, и наконец когда бабулин дом совсем растворился в темноте, Кате стало по-настоящему страшно. Она остановилась в нерешительности: зачем она здесь? Почему не в постели? Что заставило ее выйти на улицу в тот час, когда не спят одни только сверчки? Ах, да... Ее друзья там, в лесу, и у них, наверное, беда... А кто, собственно, сказал ей, что у них беда? Что же: два года они жили спокойно, и никакое дерево на них не падало, а тут вдруг в один день непременно должно упасть сразу два дерева? Выдумки всё это, просто ее, Катина фантазия. Да нет, не потому она себя успокаивает, что ей страшно: если бы она точно знала, что у собачек беда, никакой страх не остановил бы ее. Но зачем же выдумывать? Ну, допустим, она могла бы сделать невозможное: найти сейчас, ночью то место, где живут ее друзья. Что из того получилось бы? Собачки все спят, отдыхают, может быть даже кто-то из них сторожит сон остальных. И вдруг среди ночи возле их республики появляется человек! Значит - тревога, переполох, паника! И вообще: ночью все собаки недоверчивы, об этом Катя читала в одной книжке. Пока разберутся, что это она, Катя, мало ли что может случиться, мало ли каких страхов понатерпятся ее друзья! А если и разберутся, чтО она им скажет? Зачем пришла к ним, чтО ей нужно от них среди ночи? Допустим, она им ответит: "Ничего. Просто, мол, пришла посмотреть, нет ли у вас какой беды?". Очень приятно, спасибо за заботу, Катюша! Спасибо за то, что испортила нам отдых! - не это ли вправе будут ответить ей собачки? Надо же, и как она сразу не сообразила, что делает большую глупость! Ведь Чичимопс сказал ей коротко и ясно: приходи утром! Чего же она фантазирует?
Пришлось повернуть назад, к дому, что Катя и сделала не без тайного удовольствия: все-таки одной среди ночи очень страшно, а дома - другое дело. К счастью, ни мама, ни бабуля не заметили ее исчезновения, обе крепко спали, и Кате удалось так же бесшумно вернуться в свою комнату. На этот раз она заснула быстро, и ей снова приснился какой-то сон. Но сон был беспорядочным и беспокойным, и когда Катя наконец проснулась, постель ее была так измята, а простыня так скручена, будто Катю всю ночь кто-то кусал. Сон она почти не запомнила, помнила только, что все время бежала куда-то по очень темному лесу, и на нее валились деревья, так что она в страхе едва успевала увертываться от них. Потом впереди блеснуло красное зарево, и Катя услышала крики: "Пожар! Пожар!". Тут прямо перед нею упало еще одно дерево и прищемило ей платье, Катя рванулась, оставила кусок платья под свалившимся деревом, перескочила через него, и ноги ее погрузились во что-то вязкое и липкое, пахнувшее почему-то пирогами. И только успела Катя подумать, что провалилась в варенье, как слева упало еще одно дерево, кто-то пронзительно закричал "Ай-яй-яй!", а Катя закрыла лицо руками и прошептала: "Они все погибли!".
На этом месте она проснулась и с удивлением обнаружила, что и в самом деле закрывает лицо руками. Отняла руки, увидела знакомую обстановку своей комнаты, быстро соскочила с кровати и побежала смотреть, который час? Стрелкам немного не хватало до десяти, и Катя кинулась во двор - смотреть, высоко ли поднялось солнышко? Увы, оно поднялось уже много выше горизонта. Неужели опоздала?
Катя лихорадочно натянула на себя юбку и кофточку - даже пуговички не стала застегивать, босыми ногами влезла в туфельки и помчалась вон из дому. Еще не добежав до моста, снова с тревогой посмотрела на солнышко: оно действительно поднялось уже выше вершин леса. Опоздала... Если Чичимопс не дождался ее, значит, она не услышит сегодня его рассказа. Какая досада! Неужели ушел?
Но Чичимопс не ушел. Он лежал в тени того самого куста, что рос ближе всего к мосту, отмахивался от надоедавших ему букашек и терпеливо ждал, недоумевая, почему Кати так долго нет? Может быть, заболела? Сходить, что ли, к ее дому да разузнать? Ну уж нет! Два года - с тех пор, как его жестоко и несправедливо отколотил неумный хозяин - Чичимопс видел людей очень редко и только издали (Катя была единственным исключением). Чтобы он так просто подошел бы теперь к жилью человека да еще поинтересовался кем-нибудь - нет уж, увольте! А вдруг кому-нибудь из людей вздумается пнуть его ногой? Он, конечно, не выдержит и цапнет этого человека, и тогда его побьют до крови, или назовут "бешеным", поймают и отправят туда, откуда собаки уже не возвращаются и куда чуть было не угодил бедняга Князь. Правда, в доме катиной бабушки, наверное, нет злых людей, способных обидеть незнакомую собаку. И все же ему почему-то не хотелось подходить близко к этому дому. Чичимопс решил подождать еще немного, не появится ли Катя, а уж потом будет видно, идти ему к катиному дому или возвращаться в лес. В этот момент он и увидел Катю, которая неслась к мосту так, словно за нею гнались голодные волки.
Миновав мост, Катя остановилась, тяжело дыша. Лицо ее горело, кофточка была застегнула не на ту пуговицу, потому что Катя нащупывала пуговицы на бегу и не глядела на них. И лишь увидав Чичимопса, она едва заметно улыбнулась и устало прислонилась к перилам моста.
- Чичимопсик... Прости, пожалуйста. Проспала я... Поздно заснула, плохой сон видела, вот и проспала, - оправдывалась Катя, едва успевая переводить дыхание. - Я уж думала, ты меня не дождался...
Чичимопс подошел к Кате, молча протянул ей лапу, и когда Катя пожала ее, коротко и приветливо произнес:
- Пойдем.
Когда они вошли в лес, Чичимопс обернулся и сказал:
- Запоминай дорогу.
И Катя очень обрадовалась, потому что эти слова означали, что сам Чичимопс доверяет ей!
Катя шла и старалась запомнить, в каком месте они свернули с первой тропинки, как долго шли среди низкорослых елочек, которые доставали Кате до плеча, возле какой сосны вышли на вторую тропинку и когда именно эта тропинка ушла дальше, а они еще раз свернули в сторону и, наконец, пришли к тому самому сухому бревну, возле которого Катя впервые увидела собачек. За этим бревном начиналась республика ее друзей.
Появление Кати вызвало у обитателей республики радостную реакцию. Псы, окружив ее, по очереди подавали лапы или в знак уважения тыкались холодными носами ей в колени. Колобок вообще не отходил от Кати и вертелся вокруг нее, по-ребячьи немного ревнуя к остальным. Позади других неуверенно топтался Князь. Вчерашняя повязка держалась на нем хорошо, но Катя с сожалением подумала, что ей нужно было бы еще накануне любыми путями достать новый бинт и принести его сюда, или хотя бы выстирать и высушить старый, который она, увы, не догадалась вчера забрать отсюда домой.
- Здравствуй, хороший мой Князь, - сказала Катя, смутно ощущая себя виноватой. - Как ты себя чувствуешь?
Князь молча подошел к Кате. Другие псы дали ему дорогу, стараясь не задевать его перебинтованного бока. Князь покосился на Катю здоровым глазом и протянул ей лапу, которую Катя как можно бережнее пожала.
- Давай посмотрим, как дела с твоим глазом? - предложила Катя, и Князь все так же молча повиновался.
Повязку с глаза сняли, и оказалось, что глаз выглядит совсем неплохо: опухоль пропала, и боли Князь почти не чувствовал. Да и бок болел гораздо меньше. Но бок перебинтовывать не стали, чтобы не тревожить рану - пускай себе заживает.
Князь попрежнему молчал, но в глазах его Катя уловила благодарность и признательность, невольно ее тронувшие. Еще бы! Князь, тот самый Князь, который три дня назад требовал "наказать девчонку", потому что ненавидел весь род человеческий, признал Катю и готов был видеть в ней друга! Было чему радоваться, и Катя невольно ощущала себя победительницей. Тем более, что собачки, уважавшие Князя за перенесенные страдания, с не меньшим уважением относились теперь и к Кате - не потому ли, что именно она (первая из людей!) помогла Князю в трудную для него минуту? Причем не ждала, когда ее попросят (да ее никто и не собирался ни о чем просить), а пришла к ним сама и предложила свою помощь. Да, Катя имела право гордиться и радоваться: ей доверяли теперь, и доверяли заслуженно.
Повиливая хвостами и поглядывая на Катю добрыми глазами, псы понемногу разошлись кто куда. Катя осталась наедине с Чичимопсом.
- Погуляем? - предложил Чичимопс. - По пути я расскажу тебе то, что обещал.
Они выбрались из ложбины и неспеша пошли по лесу.
- Два года назад, - помолчав, начал Чичимопс, - был у меня хозяин, Борька. Учился он, помню, плохо, зато в футбол здорово играл и в этот... как его... хоккей. И еще из рогатки метко стрелял. Бывало, насыплет хлебных крошек, сам где-нибудь в кустах засядет и ждет, когда воробьи соберутся. А потом да-авай по ним из этой самой рогатки лупить! Подобьет какого-нибудь, а меня посылает: "Неси сюда!". Я-то хоть живых воробьев и гонял, да то ж просто весело было. Знал, что все-равно не поймаю. А когда Борька подстрелил одного из них на моих глазах, я подбежал к раненому, а воробей этот смотрит на меня так жа-алобно, и чирикает тоже жалобно. "Эх, - думаю, - Борька, ну зачем тебе всё это?". Не стал я ему того воробья тащить, отошел в сторону, уши опустил и на Борьку не гляжу. А он всё кричит: "Неси сюда, кому говорю!". Побил он меня тогда... Обидно было до слез! Я ж его, помнится, любил, как своего хозяина, а он мало того, что воробья-то ухлопал, так еще и мне тумаков надавал - за то, выходит, что я не могу быть жестоким, как он... Сколько он после ни заставлял меня таскать ему подбитых воробьев, я ни разу не подчинился. Он сначала частенько бил меня за это, потом бить перестал и просто начал называть меня дураком: "Ты, говорит, Чичи, дурак. Сразу видно, что беспородный". И добавлял, бывало: "Эх, мне бы настоящего породистого пса, мопса хотя бы! А ты просто дурак и крокодил" (было у него такое любимое словечко - "крокодил"; он всех друзей, если поссорится, "крокодилами" обзывал). Правда, когда он однажды случайно подстрелил скворца, то даже растерялся: "Эх, говорит, и крокодил же я!".
Очень скоро я перестал уважать Борьку. Но мне некуда было уйти - он все-таки кормил меня, и потому я терпел все его выходки и обиды. Но одну обиду я так и не смог ему простить. А случилось это вот как. Он и его школьный дружок Васька, который был таким же шалопаем, задумали пойти в поход. Взяли с собой воды, сделали бутерброды, положили всё это в сумку. Борька позвал меня, и мы втроем отправились за город, в лес. Мне было, конечно, тоже интересно: все-таки лес! Там столько новых запахов! Так вот: бродили мы долго, устали. Борька и Васька нашли какой-то пенек, достали свои бутерброды и едят. А мне тоже есть хочется, но неудобно как-то просить. Да и обидно стало, что Борька о себе подумал, а обо мне нет. Сел я неподалеку, поглядываю на них, облизываюсь украдкой. Васька свой бутерброд быстро проглотил, а Борька к тому времени съел только половину. И тут в кустах что-то странно так зашуршало и запыхтело. Я насторожился, Борька с Васькой - тоже. Борька встал, прислушался, положил недоеденный бутерброд на пенек и говорит: "Ну-ка, погляжу, что там такое?", и полез в кусты. А Васька тем временем - хлоп! - и проглотил недоеденный борькин бутерброд, потом встал и пошел за Борькой. Борька повозился в кустах и вытащил оттуда ежа: он его в куртку завернул, чтоб еж не кололся. Возвратился Борька к пеньку, и глаза вытаращил: "А где мой бутерброд?". А Васька, мерзавец, руками разводит: "Н-не знаю...". А потом вдруг на меня кивнул: "Это, говорит, друг твой, наверное, постарался..". Борька рассвирепел и кинулся на меня: "Вор, - кричит, - негодяй! Обжора!!". А я и рад бы оправдаться, да не умел тогда еще на человеческом языке говорить - после уж научился. Пнул меня Борька ногой что есть силы, ох и больно же было! Я завизжал, и в сторону. А он за мной и орёт: "Я тебя убью, вор проклятый!". Убежал я от него, нашел какую-то нору, забился туда и пролежал до вечера. Обидно было, как никогда, и бок сильно болел. От досады и боли повизгивал, даже подвывал иногда. Но что было делать? К Борьке я решил не возвращаться. Кое-как переночевал, а голодный был, как волк! Утром пустился бродить по лесу. Целую неделю голодал, а потом встретил товарища по несчастью, тоже бродягу. Вместе нам стало веселее. Набрели мы, помню, на одну деревню, да только людей видеть не хотелось - слишком большая обида была и у меня, и у моего нового товарища. Там, в деревне, ночью кое-чем поживились, там же, возле той деревни встретили еще одного бедолагу, и дальше уже путешествовали втроем. Примерно через месяц нашли вот это самое место - тихое, безлюдное, уютное. Обжились здесь, и вскоре нашего полку стало прибывать: то одного бродягу встретим, то другого. Всех к себе приглашали, потому что на собственной шкуре испытали, каково это - скитаться одному. Так и набралось нас со временем столько вот. Люди, я знаю, такое скопище собак называют "сворой"... Обидное слово какое-то. Во всяком случае, мы себя сворой не считаем. Мы - республика! Ты улыбаешься, Катя? Ну конечно: где это видано, чтоб существовала "собачья республика"? И тем не менее мы именно республика! Мы независимы, у нас все равны, лодырей мы не терпим, и если такие попадаются - быстро перевоспитываем их, потому что "хлеб" наш достается нам непросто. Мы ведь не умеем "работать руками", как вы, люди: у нас нет рук, поэтому нам труднее. Но ничего, справляемся. Зато мы свободны! Нас никто не бьет и не оскорбляет, мы ни от кого не зависим, и нам неважно, что почти все мы беспородные. Главное, по-моему, не порода, а то, что все мы живые существа.
Катя слушала Чичимопса не перебивая. Слушала и недоумевала: откуда берутся такие жестокие дети, как бывший хозяин Чичимопса Борька, как этот глупый врун Васька, борькин так называемый "друг"? Разве настоящий друг может быть обманщиком? Даже люди незнакомые, если они настоящие люди, в беде делятся с другими последним куском хлеба. А этот подлый Васька поступил как самый настоящий вор, да еще свалил всю вину на Чичимопса, который в тысячу раз умнее и честнее его самого! Впрочем, все-равно ведь Катя не знала, где живут Борька с Васькой или тот мальчишка, который издевался над Инфузорием, не знала и не могла поэтому высказать им всё, что о них думает. Вот если бы написать про них в газете, тогда, наверное, им всем здорово попало бы! Но она не знает, как это делается. А жаль! Катя решила, что еще подумает над этим, но сейчас ей хотелось узнать от Чичимопса одну подробность, и она, убедившись, что Чичимопс закончил свой рассказ, обратилась к нему:
- Чичимопсик, можно тебя спросить?
- Конечно.
- А ты не обидишься?
- На тебя? С какой стати?
- Ну... - Катя смущенно опустила глаза. - Вопрос у меня немножечко... неделикатный.
- Спрашивай, не стесняйся.
- Почему у тебя такое... странное имя?
Чичимопс поглядел на Катю и расплылся в улыбке:
- А знаешь, я уже настолько привык к своему имени, что совсем не замечаю, какое оно странное. Вообще-то сначала, когда я появился у Борьки, меня называли просто ЧИча. Случилось это так: борькин маленький братишка очень плохо выговаривал слова - считай, совсем не умел говорить, потому что ему не было и двух лет. И вот, когда он увидел меня в первый раз, то показал на меня своим крохотным пальцем и пробормотал что-то невнятное. И получилось у него нечто вроде "чи-ча". Говорят, раньше он видел только кошек, и никогда не встречал собак, так что, может быть, увидав меня, он хотел сказать "киса"? Ну, не знаю, чтО он там хотел сказать, но Борька в этот момент находился рядом. Слово "чича" ему почему-то понравилось. Он закричал, обращаясь ко мне: "Чича! Ха! Чича, поди сюда! К ноге, Чича!". Вскоре я начал привыкать к "Чиче", но Борька, я тебе уже рассказывал, мечтал иметь мопса, хотя, мне кажется, понятия не имел об этой породе собак. Просто ему нравилось слово "мопс". Однажды его потянуло на фантазии и он сказал мне: "Вот если бы ты, Чича, был мопсом! А? Чича - мопс! Неплохо? Ха-ха! Чича - мопс!". Ему понравилось сочетание этих слов, и он тут же стал меня дразнить: "Чичамопс! Чичамопс!". Потом он частенько называл меня "Чичамопсом", и это слово постепенно превратилось в "Чичимопса", потому что "Чичимопс" выговаривать легче, чем "Чичамопс". Иногда он называл меня коротко - ЧичИ, но когда представлял меня своим друзьям, то непременно говорил: "Это мой пёс Чичимопс". Очень уж нравилось ему слово, которое придумал он сам. Ну, а я постепенно привык к своему имени, так что теперь и отвыкать не хочется.
Катя и Чичимопс попрежнему шли лесом, но уже возвращались назад, в республику. И тут Кате пришел в голову еще один вопрос:
- Скажи, Чичимопсик, а ваша республика как-нибудь называется, или она без названия?
- Почему же без названия? - важно возразил Чичимопс. - Мы назвали свою республику "ГАВ-ГАВ".
- Гав-гав? Как интересно! - вдруг обрадовалась Катя. - А почему именно Гав-гав? А-а-а, понимаю! Вы же все - собачки!
- Н-ну, не совсем по этой причине, я бы даже сказал - совсем не по этой. ГАВ-ГАВ - сокращенное название. Мы его сами придумали. Собрались однажды, посовещались и решили: во-первых, республика должна как-то называться, не то мы действительно будем похожи на стаю бездомных собак; во-вторых, название должно быть таким, чтобы каждому из нас оно нравилось и каждому подходило бы. Предложений было очень много, нам никого не хотелось обидеть невниманием, но в то же время следовало выбрать самое лучшее, самое точное название. Мы долго спорили, и в конце концов сошлись на том, что каждый из нас по-своему герой, потому что решил остаться в лесу и жить отдельно от людей, не стал унижаться и терпеть оскорбления ради куска хлеба; потом все согласились и с тем, что мы - гордые и немножечко отчаянные собаки; наконец, мы свободны и очень дорожим своей волей. Поэтому мы назвали свою республику так:
Герои, Аставшиеся Влесу -
Гордые, Атчаянные, Вольные,
а сокращенно - ГАВ-ГАВ.
Услышав последнюю фразу, Катя сперва ухмыльнулась, потом не выдержала и рассмеялась:
- Ой, Чичимопсик, а ведь в вашем названии три грамматических ошибки! Слово "оставшиеся" начинается с буквы "о", а не с "а", и слово "отчаянные" - тоже, а предлог "в" пишется отдельно от слова "лес". Выходит, что ГАВ-ГАВ не получается, - неосторожно заключила Катя и тотчас пожалела об этом, потому что поняла, что допустила бестактность.
Чичимопс обиделся, а Катя растерялась. Да что же это она, глупая, сказала! Сама в школе учится, грамматику изучает, а откуда Чичимопсу знать грамматику? Он и без того удивительный молодец, что научился говорить сам, да и других собачек обучил человеческой речи. Кате стало так стыдно, что кровь бросилась ей в голову и лицо запылало.
- Чичимопсик... Простите меня, - еле слышно пробормотала Катя, невольно назвав Чичимопса на "вы". - Я не хотела вас обидеть. Название вашей республики действительно замечательное, мне оно нравится - честное слово!
Чичимопс молчал, глядя в сторону, а Катя уж и не знала, что теперь говорить. Подавленная, она стояла перед Чичимопсом, опустив голову и машинально теребя пуговицу на кофточке. Но Чичимопс был действительно очень умным псом, и Катя с облегчением заметила, что он, наконец, обернулся, покосился на нее и сказал:
- Ладно... Не будем об этом. - А Катя подумала: "Чтобы я еще когда-нибудь в жизни так неосторожно смеялась над чьей-то неловкостью или незнанием - ни за что! Тем более гадко смеяться над друзьями!".


8. У СОСЕДЕЙ

Они были уже совсем рядом с республикой, когда с той стороны послышался шум и лай. Чичимопс замер с поднятой лапой, прислушался, потом неспеша двинулся дальше.
- Что там случилось? - тревожно спросила Катя.
- Да так... Ничего особенного. Наши немного развлекаются, - усмехнулся Чичимопс.
"Наверное, игру какую-нибудь затеяли, - подумала Катя. - Интресно бы посмотреть". Она слегка прибавила шагу, но собачий гомон, похоже, двигался им навстречу. Не прошло и полминуты, как изумленная Катя увидела странную картину: более десятка псов, столпившись, облаивали что-то серое, то и дело вздрагивавшее, едва кто-либо из "героев" прикасался к нему лапой. "Еще одна кошка?" - подумалось Кате. Но в следующее мгновенье это серое (очевидно, заметив приближающуюся Катю) подскочило и стремительно кинулось в сторону, мелькнув длинными ушами и не менее длинными задними лапами.
- Заяц! - невольно вырвалось у Кати.
Но зайцу не удалось удрать, псы были начеку. Едва он приземлился, как тотчас снова оказался в окружении своих преследователей. Заяц в отчаяньи сделал новый мощный скачок - и опять безрезультатно. Создавалось впечатление, что преследователи превосходно знают свое дело. Бедный зайка, прижатый к земле несколькими собачьими лапами одновременно, обреченно зажмурился и притих.
- Что они делают? - с беспокойством спросила Катя Чичимопса. - К чему всё это?
- Да ничего страшного, - беззаботно ответил Чичимопс. - Тот серый - наш сосед. У них здесь неподалеку целая заячья колония. Как-то прошлой осенью они стащили у нас несколько кусков хлеба. Вот мы с тех пор и гоняем их иногда для острастки, чтоб не распускались.
- Ну-у, зачем же так? - сказала Катя не то Чичимопсу, не то остальным псам. - Ему ведь страшно. Лучше отпустите его.
Псы расступились перед Катей, а заяц совсем вжался в землю и закрыл глаза - решил, наверное, что пришел его конец: бежать-то все-равно бесполезно! Эти собаки, на беду, так натренировались преследовать их, зайцев, что стоит кому-либо из них нарваться на псов, и бедняга уже не в состоянии вырваться из окружения. Старые зайцы из колонии давно уже обходят стороной собачью республику - знают, что собаки не могут простить им прошлой кражи и если встречают кого-то из зайцев в лесу, то задают ему жуткую трепку. Правда, всё обычно заканчивается одним лишь испугом, но все-равно: не очень-то приятно ощущать, как за тобой охотятся. Бедный заяц с тоской подумал о том, что зря его занесло в эти края. Не поверил своим товарищам, любопытство одолело. Вот и попался! Он почувствовал, как кто-то погладил его по голове, затем чьи-то руки подняли его с земли. От страха он был почти что в беспамятстве, поэтому не сопротивлялся и не брыкался, лишь теснее прижал уши к спине и накрепко зажмурил глаза.
Катя почувствовала, как бешено колотится у нее под рукой зайкино сердечко.
- Ну что ты, глупышка? Успокойся. - Катя осторожно гладила зайца по длинным ушам и мягкой спинке. - Они тебя не тронут. Я сейчас отпущу тебя, и ты спокойно побежишь домой. - И Катя даже поцеловала зайца в лоб.
Заяц наверняка не умел говорить по-человечьи, и даже, скорее всего, совсем не понимал языка людей, но теплые интонации катиного голоса, похоже, успокоили его. Он чуть приоткрыл глаза, но снова зажмурился, увидав, сколько собак окружили Катю и, задрав морды, глядят на него. Катя попросила собачек отойти от нее ("а то зайчик боится"), сделала несколько шагов вперед, бережно опустила зайца на траву, погладила еще раз:
- Ну, беги домой.
Заяц, не веря еще в свое спасение, боком попятился от Кати, потом сделал два-три робких шажка. В этот момент кто-то из псов свистнул, за что тут же получил от Чичимопса подзатыльник. Но заяц, услыхав свист, подскочил, как рыба на раскаленной сковороде, и пулей кинулся прочь - только его и видели.
- Ай-яй-яй! - строго посмотрела на свистуна Катя. Тот сидел, виновато опустив нос, поэтому Катя не стала читать ему морали - с проказника достаточно было чичимопсовой затрещины.
Когда всей гурьбой вернулись в республику, Катя вдруг почувствовала, что очень хочет есть и вспомнила, что не успела позавтракать. Мало того: бабуля и мама, скорее всего, опять в беспокойстве: ведь она исчезла неизвестно куда, не сказав никому ни слова! Кате стало тревожно, она попросила Чичимопса, чтобы тот еше раз провел ее к мосту (дорогу в республику ГАВ-ГАВ она так и не успела запомнить твердо).
Пока шли, Катя о чем-то сосредоточенно размышляла. А возле моста сказала:
- Чичимопсик, у меня есть одна идея. Ты не возражаешь, если я после обеда снова приду к вам?
Договорились, что через час Чичимопс встретит ее на том же месте.
Подходя к дому, Катя невольно поежилась: похоже, сейчас опять начнутся недоуменные расспросы - где была да почему не позавтракала? - а то и упреки, чего ей хотелось меньше всего на свете. Даже бабуля, ее лучший друг, которого она, Катя, всегда любила и продолжает любить - даже бабуля могла совершенно не к месту начать расспрашивать ее о таких вещах, которыми Катя ни с кем не желала делиться. Да, бабуля - друг, но вот оказывается, что и друг не всегда способен понять, что тебе нужно остаться наедине с собой. И какая же молодец мама! Катя, бывало, не ладила с мамой, особенно если та заставляла ее дома делать что-нибудь против катиного желания, а то и сердилась на маму, чего никогда не бывало в отношениях с бабулей, стоило только Кате приехать к ней в гости. Казалось, нет человека лучше и ближе бабули. А вот поди ж ты! Получается, что когда ей, Кате, стало очень трудно, мама смогла ее понять, а бабуле это не удалось. Что ж, бабулю она все равно будет любить, как и раньше, но зато маму теперь начнет уважать в сто раз сильнее! "Какая все-таки она умная, моя мамочка!" - подумала Катя, невольно желая, чтобы первой на глаза ей попалась именно мама, а не бабуля.
Так и случилось. Мама как раз выходила на крыльцо и увидела Катю. Мамины брови по привычке вскинулись вверх:
- Катюша, доченька! Здравствуй! А мы ведь тебя потеряли.
Катя остановилась, как вкопанная, боясь поднять на маму глаза. И, конечно же, не знала, что ответить. А мама, поглядев с полминуты на растерянную дочь, вдруг широко улыбнулась и очень тепло спросила:
- Ну, как твои дела? Всё в порядке?
Катя недоуменно уставилась на маму: очень уж было похоже, что мама всё знает. Неужели... Неужели они следили за ней?! От этой ужасной мысли Катя даже попятилась. Но мама смотрела на нее очень дружелюбно и никаких других вопросов не задавалав, так что Катя почти машинально ответила:
- Всё хорошо, мамуленька, - а про себя решила, что ее мама никогда не позволила бы себе кого-то выслеживать.
Мама, как ни в чем не бывало, пригласила Катю к обеду, и когда бабуля, завидев внучку, попыталась спросить ее о чем-то вроде "где ты пропадала?", мама очень ловко и незаметно перевела разговор на другую тему, чем избавила Катю от необходимости отвечать на бабулины расспросы. Когда же Катя, пообедав, вновь направилась в сторону речки, не сказав никому ни слова, бабушка не выдержала и напустилась на маму:
- Не обижайся, Лена, но ты все-таки даешь ей много воли! Где ж это видано, чтоб ребенок сочинял всякие небылицы, вытворял невесть что, а взрослые молча терпели его выходки? Откуда тебе знать, куда она бегает? Чем занимается там одна? А вдруг ее кто-нибудь дурачит? Не-ет, ты меня извини, но ты - мать, и обязана отвечать за своего ребенка. В конце концов, мне ведь тоже не безразлично, - совсем выпрямившись, с холодком в голосе закончила бабушка.
Мама посмотрела бабушке в глаза долгим взглядом, наконец вздохнула:
- Ты думаешь, меня червяк не точит? Тоже тревожно... Да только Катеньку свою я душой чувствую, понимаешь? По глазам вижу, что нельзя сейчас лезть к ней с расспросами. И еще вижу и чувствую: правильно она поступает, чем бы там ни занималась в этом своем лесу или на речке.
Бабушка поворчала еще с минуту, но так и не нашла, что возразить маме.
А Катя тем временем дождалась Чичимопса, и когда они добрались до республики ГАВ-ГАВ, попросила всех собачек собраться вместе.
- Друзья, - обратилась к ним Катя, когда все были в сборе. - Я хочу предложить вам сделать одно очень доброе дело.
Собаки сидели перед Катей рядами, как в тот день, когда она увидела их впервые. Слушали внимательно: понимали, что по пустякам Катя собирать их не стала бы - не такой она человек.
- Я видела, как вы гоняли того несчастного зайца, - продолжала Катя; при этих словах по рядам псов прошел ропот и они стали недоуменно переглядываться. - Нет, вы не думайте, я не хочу вас ругать за это. Чичимопс рассказал мне, что зайцы украли ваш хлеб. Но... может быть, их уже можно простить? - Катя неуверенно переводила взгляд с Эдуарда на Князя, затем на Ренату, на Джека, Ворчуна и прочих ее дрвузей, и в конце концов остановилась на Чичимопсе, который сидел справа от нее. Она ждала ответа. Поскольку все молчали, пришлось начать Чичимопсу.
- Так чтО мы ответим на это, герои? - оглядел он присутствующих. - Можно ли простить зайцев?
Вперед выступил Князь - как обычно, сердитый в подобных случаях.
- Я вот что думаю: даже у людей за воровство наказывают, сажают в тюрьму. У нас тюрьмы нет, и потому если этим воришкам не задавать время от времени трепку, они обнаглеют. Я уважаю Катю, но сейчас согласиться с нею не могу.
Среди псов поднялся ропот: одни, в том числе Ворчун, согласно закивали головами, другие недоуменно разводили лапами, некоторые же помалкивали. Чувствовалось, что вопрос сложный, и Катя поняла это. Ее друзья были трудолюбивы и очень честны, поэтому не могли так легко простить воровство.
- Кхе-кхе, - кашлянул лопоухий Эдуард и поднял лапу. - Разрешите мне.
Все повернулись к нему.
- Я очень хорошо понимаю Катю: ей жалко зайцев, потому что она добрая девочка. Но уж если решать - прощать или не прощать, то нельзя обойтись без выяснения: кто же именно из зайцев и почему совершил кражу? Если бы мы наверняка знали это, нам было бы легче решить, соглашаться с Катей или нет.
- И что ты предлагаешь? - спросил Эдуарда Чичимопс.
- Неплохо было бы кому-нибудь из нас сходить к зайцам, в их колонию, и попытаться объясниться с ними...
- Правильно! - не сдержавшись, воскликнула Катя. - Именно это я и хотела вам предложить! То есть... почти это же самое...
Катя смущенно замолчала, почувствовав, что без разрешения прервала Эдуарда. Но Эдуард терпеливо переждал катино вмешательство и продолжал:
- Конечно, зайцы не говорят на человеческом языке, да и собачьего наверняка не понимают, и нам с ними будет очень трудно объясниться. Но попробовать все-таки нужно.
- Герои! - неожиданно выскочил вперед кудлатый черный пёсик. - Мне кажется, я смогу вам кое-чем помочь.
Все недоуменно уставились на пёсика, который в сильном возбуждении забегал взад-вперед перед сидящими, как генерал Лимон перед строем солдат-лимончиков из мультфильма про Чиполлино. Пёсик обстоятельно затявкал что-то, но Чичимопс остановил его:
- Чап, ты Катю уважаешь?
- Конечно! - вскинулся Чап.
- А как думаешь, она понимает, о чем ты нам говоришь?
- Ой, прости, Катя! - растерялся Чап и, встав на задние лапы, потешно поклонился ей.
Катя улыбнулась, а Чап снова заговорил по-человечески, обращаясь почему-то к одной Кате - видимо, другие уже знали, о чем речь.
- Дело вот в чем, Катя. Я несколько лет служил при хозяине, который был сторожем: мы с ним охраняли подопытных кроликов. Потом хозяин умер, и я после него стал никому не нужен. Но речь не о том. Главное, что за несколько лет я научился понимать этих самых кроликов. Они хоть и глупые, но каким-то образом друг с другом объясняются: то верещат, то позы всякие делают. Так вот: кролики и зайцы - это же родня! Год назад я попал к нам в республику, и когда мы стали гонять наших соседей-воришек, я почувствовал, что иногда понимаю, о чем они переговариваются между собой. Короче, я мог бы попробовать стать переводчиком, когда мы придем в колонию зайцев.
- Так это же замечательно! - воскликнула Катя, а несколько псов одобрительно похлопали Чапа по холке.
- Значит - решено, - сказал Чичимопс. - А кто пойдет к зайцам?
- Все пойдем! - рявкнул вдруг молчаливый Джек.
- Хм! - Чичимопс задумался. - Представляете, какой у них поднимется переполох? Подумают, что мы идем на них войной и разбегутся. Не-ет, так ничего не выйдет.
- А почему бы и нет, Чичимопсик? - повернулась к нему Катя. - У меня есть идея: мы пойдем к зайцам все, но чтобы их не напугать, кого-нибудь вместе с Чапом пошлем к ним первыми, для переговоров. Зайцы поймут, что мы пришли с миром, и не станут разбегаться.
Предложение понравилось всем. Тотчас решили, что на переговоры к зайцам пойдут Чичимопс, Катя и, конечно, Чап. Катя очень обрадовалась, что ее тоже "выбрали", потому что, во-первых, лишний раз убедилась в том, насколько уважают ее собачки, а во-вторых - ей уж очень хотелось первой начать примирение ее друзей с зайцами.
До заячьей колонии было довольно далеко. Договорились, что Катя, Чичимопс и Чап будут идти первыми, примерно в ста шагах от остальных - чтобы какой-нибудь случайный заяц, увидав всю республику ГАВ-ГАВ в сборе, не поднял бы тревогу в своей колонии и не сорвал бы тем самым переговоры. Шли молча, стараясь по возможности не шуметь. Полчаса спустя Чичимопс остановился и сделал знак остальным, бежавшим далеко позади, чтобы те не двигались с места. Затем шепотом обратился к Кате:
- Видишь во-он ту березку там, на пригорке?
Катя кивнула.
- Это граница их колонии, - все так же шепотом сказал Чичимопс. - Место здесь очень удобное: с одной стороны отличный лес, в котором всё есть, с другой - поле, видно до самого горизонта. Я был здесь один раз, из кустов наблюдал за зайцами: живут себе спокойно, никто им не мешает - ни тебе охотников, ни собак, только иногда далеко-о машины шумят, тракторА там или комбайны. Они привыкли к такому шуму.
Чичимопс замолчал, поглядел на Катю и Чапа и спросил:
- Что будем делать?
- То есть как это "что"? - вскинул голову Чап. - Пойдем туда, к зайцам!
- Это не так просто, - возразил Чичимопс. - Даже если мы появимся там только трое, паники не миновать. Зайцы разбегутся, и никаких переговоров у нас с ними не получится. Я же говорю: их тут абсолютно никто не тревожит, и вдруг - мы! Не-ет, при первом же нашем появлении разбегутся, я их знаю. Они
не то, что мы: мы-то хоть умеем лаять да кусаться, себя защищать, а они чаще всего удирают.
- А знаете что, ребята? - Катю осенила новая идея, и она не заметила, как назвала Чичимопса и Чапа "ребятами". - Я предлагаю сделать так: мы как можно незаметнее подберемся к колонии зайцев, понаблюдаем из кустов, чем они там занимаются, а потом Чап, не появляясь, крикнет им что-нибудь по-заячьи. Ну, к примеру: "Зайцы, не бойтесь нас, мы пришли с вами поговорить".
Всё точно так и сделали: неслышно подобрались к заячьей колонии, осторожно выглянули из кустов и увидели зайцев. Те, ничего не подозревая, занимались кто чем: одни валялись на траве без дела, лишь изредка пошевеливали ушами, другие скакали с места на место, третьи сосредоточенно грызли какие-то овощи - отсюда, из кустов, невозможно было разобрать, какие именно. Несколько зайчат шныряли среди взрослых зайцев: похоже, играли в салочки.
Чичимопс обернулся к Чапу, прошептал:
- Давай!
И Чап чуть было всё не испортил. Помня о том, чтО сказала ему Катя, он набрал в легкие воздуху и рявкнул человеческим голосом:
- За-айцы-ы-ы! - Рявкнул, и тотчас прикусил язык. Как же это он перепутал?! Ему ведь следовало кричать слова по-заячьи!
Зайцы, конечно же, услыхали Чапа, мигом побросали свои дела и настороженно замерли, поводя ушами. Вряд ли они поняли то слово, которое прокричал Чап - скорее всего, они восприняли его просто как неожиданный и тревожный шум.
Чап не знал, куда деваться от смущения, поджал хвост и виновато поглядывал то на Катю, то на Чичимопса, которые испугались, наверное, не меньше зайцев. К счастью, зайцы не разбежались и довольно скоро успокоились. Выждав минуты две, Чап сосредоточился, встал в позу и, вытянув губы, вдруг заверещал странным тоненьким голоском, даже прикрыл от удовольствия глаза. Видно, ему очень нравилось говорить по-заячьи, а может быть, его переполняла гордость за то, что он пригодился в таком важном деле.
По зайцам будто прокатилась волна: они снова замерли, потом засуетились, завертели головами в разные стороны и всё пытались понять, кто и откуда зовет их?
- Что ты им сказал? - шепотом спросил Чичимопс.
- Я им сказал: "Зайцы! Не разбегайтесь! Мы пришли к вам с миром".
- Молодец! - вырвалось у Кати, и она неожиданно для Чапа чмокнула его прямо в нос. Чап облизнулся, сказал почему-то "спасибо" и снова принял прежнюю позу: зайцы все еще продолжали волноваться и оглядываться, поэтому надо было говорить дальше. Чап проверещал им что-то, отчего зайцы сперва шарахнулись по сторонам, но потом опомнились, и после того, как Чап закончил, собрались в кружок - видимо, обсудить услышанное. Пока они решали, что ответить, Чап, не дожидаясь вопросов, пересказал Кате и Чичимопсу всё, о чем говорил зайцам. Он сказал им: "Нас здесь трое. Не бойтесь. Мы из республики ГАВ-ГАВ (именно после этих слов зайцы шарахнулись по сторонам). Да не бойтесь, кому говорю! Мы пришли не трепать вас, а заключить с вами мир. Ждем вашего ответа".
Ждать пришлось недолго. От кружка отделился рослый заяц, одно ухо которого торчало точно вверх, а другое слегка в сторону, и что-то пискнул.
- Что, что он сказал?? - в один голос нетерпеливо спросили Катя и Чичимопс.
- Он спрашивает, где мы прячемся и почему не выходим? - Чап поскреб лапой затылок, подумал, проверещал зайцу ответ и тут же перевел:
- А я ему отвечаю: "Спрятались потому, что не хотели пугать вас своим появлением. А выйдем к вам в том случае, если пообещаете не ударяться в панику".
- Ну и умница же ты, Чапик! - восхищенно сказала Катя.
Зайцы опять посовещались, и тот самый рослый заяц снова коротко пропищал что-то.
- Он просит, чтобы мы вышли к ним, - перевел Чап, и они с Чичимопсом тронулись с места.
- Погодите! - остановила их Катя.
- В чем дело?
- А как же я?
- Что "как же ты"?
- Зайцы наверняка думают, что мы - три собаки, и если увидят меня, человека, то могут решить, что их обманули, и снова будет паника.
- Ясно! - махнул головой Чап. - Я сейчас скажу им об этом.
Зайцы, услышав о Кате, снова начали совещаться, и вскоре Чап получил такой ответ: "Мы уже знаем, что среди вас недавно появилась девочка. Если у нее нет с собой ружья - пускай выходит вместе с вами".
Услыхав про "ружье", Катя невольно улыбнулась, но тотчас подумала: бедные зайцы тоже живут в страхе за свою жизнь! И разве не простительна им такая наивность? Они же не знают, что взрослые никогда не доверяют детям оружие, а у девочки тем более не может быть никакого ружья, даже игрушечного.
Чичимопс, Катя и Чап вышли из-за кустов и приблизились к зайцам. Катя невольно отметила про себя, что некоторые зайцы дрожали - должно быть, от страха (именно этим зайцам, скорее всего, досталась в свое время трёпка от "героев"). Несколько малышей с любопытством уставились на незнакомцев, а один зайчонок, особенно любознательный и доверчивый, подскочил к Кате вплотную, встал на задние лапки и задрав мордочку принялся разглядывать ее. Рука Кати невольно потянулась к зайчонку - погладить его, но тут из толпы зайцев выскочила толстая зайчиха и с криком оттащила зайчонка прочь. Да-а... Неосторожно это было со стороны Кати. Зайцы ведь пока что не доверяют пришельцам, переговоров еще не было. Катя виновато пробормотала зайчихе "Извините", забыв, что та не понимает человеческой речи.
А Чап тем временем продолжакл объяснятьсяы с Главным Зайцем. Тараторили они довольно долго, так что Чичимопс начал нетерпеливо ёрзать на месте, да и Кате было очень уж интересно узнать, о чем идет разговор. Зайцы, конечно, понимали всё и реагировали по-разному: одни с любопытством переглядывались и переговаривались друг с другом, иные, наоборот, дрожали то слабее, то сильнее, а наиболее воинственные время от времени возмущенно хлопали задними лапами по траве и даже скалили свои зубки-резцы. Минут через пять Чап с зайцем разошлись по сторонам, и Чап коротко рассказал, о чем они беседовали.
- Я ему говорю: мы пришли, чтобы мир с вами заключить, а он мне не верит. Почему, говорит, сегодня утром одного нашего загнали так, что он чуть не заболел? Я ему: это, мол, в последний раз; скажи спасибо нашей Кате - она упросила нас, чтобы мы прекратили всякие преследования. Мы так и сделаем, но с одним условием: нам нужно знать, почему вы украли в прошлом году наши припасы? Он мне говорит: я, мол, точно не знаю, как это случилось. Тогда, говорю, пойди и выясни это у своих.
- А про остальных наших не сказал? - спросил Чичимопс. - Про то, что они все здесь?
- Нет, рано еще. Скажи им - перепугаются, как мыши, и никаких тебе переговоров не получится.
- Чап, милый, да ты прирожденный дипломат! - воскликнула Катя.
- Да уж... стараюсь! - махнул лапой Чап.
Главный Заяц выяснил, наконец, все подробности, и они с Чапом снова сошлись для беседы. Чап показал лапой в сторону Чичимопса, Главный Заяц вежливо поклонился и Чичимопс ответил ему таким же вежливым кивком головы.
Минуту спустя Чап вернулся.
- Этот, главный ихний, говорит: да, кражу действительно совершил один из зайцев. Сам главный не знал подробностей, потому что главным стал у них недавно. Полгода назад он удрал из зоопарка, случайно попал сюда, в их колонию, и его, как самого умного и опытного, выбрали вскоре вожаком. А про воришку говорит так: он у них бестолковый какой-то был. Вся колония с ним мучилась. Работать не хотел, безобразничал, а выгонять было жалко - свой все-таки. Когда он наш хлеб стащил, мы его, я помню, сразу не догнали. Своим про кражу он ничего не сказал. И только когда мы их стали преследовать ("то одного погоняем, то другого - все ведь летом серые, а зимой белые, поди разбери, тот украл или не тот", - объяснил Чап Кате), так вот, когда мы стали их гонять по одному, тогда-то они всполошились: в чем дело? Почему вдруг собаки так обозлились на них? Подозрение пало на воришку, его прижали - и он сознался. Вот тогда они за него крепко взялись, грозили выгнать из колонии, если будет продолжать гадости делать. Ну, воришку того они, кажется, все-таки перевоспитали, а как объясниться с нами - не знали, и просто решили обходить нашу республику стороной. Разумеется, приносят извинения за то, что всё так случилось.
Чап по привычке почесал лапой затылок:
- Ну так как, сказать им, что все наши здесь?
- Давай, говори, - махнул лапой Чичимопс. - А я позову наших.
Чап передал зайцам от имени республики ГАВ-ГАВ, что все собаки будут рады узнать о перемирии и о том, что зайцы фактически не виноваты в краже, а также сообщил, что с минуты на минуту сюда явится вся республика, чтобы закрепить перемирие.
Чичимопс тем временем выскочил за пределы колонии, свистнул так, как умел свистеть только он один, и не прошло и минуты, как вся республика ГАВ-ГАВ была в сборе.
Зайцы и псы сели рядами друг против друга. Чап, Катя, Чичимопс и Главный Заяц расположились между заячьей и собачьей шеренгами. Чичимопс быстро и коротко, на собачьем языке рассказал псам обо всём, что тут произошло. При этом псы радостно завопили и задрали лапы кверху, приветствуя зайцев. Затем Чап, посовещавшись с Чичимопсом, Катей и Главным Зайцем, попросил тишины и внимания и произнес речь, сразу же переводя сказанное на заячий язык:
- Герои и наши уважаемые соседи! Я думаю, все согласятся со мной, если я скажу: мы - зайцы и собаки - рады тому, что недоразумения в наших отношениях кончились. Мне кажется, что отныне колония зайцев и республика ГАВ-ГАВ могут стать друзьями.
При этих словах сперва псы, а следом за ними и зайцы восторженно захлопали и закричали что-то каждый на своем языке. А Чап снова попросил тишины.
- Я считаю, что большАя заслуга в перемирии между нами принадлежит нашему другу, всеми нами уважаемой Кате!
Псы загалдели и загавкали с таким неописуемым восторгом, что зайцы невольно поприжали уши и притихли, а Катя, смущенная и раскрасневшаяся, подняла руку, пытаясь успокоить разбушевавшихся друзей:
- Тише, дорогие мои, тише! Вон, глядите, напугали зайчиков. Огромное вам спасибо, но, по-моему, больше всех из нас потрудился Чап. Так ведь, Чичимопсик? Скажи им, ты свидетель.
Чичимопс важно кивнул, но заметил:
- Все равно, Катя, ты первая подсказала нам, как и что мы должны делать.
Чап в третий раз попросил тишины и закончил свою речь такими словами:
- Мне кажется, теперь нам остается только одно: познакомиться ближе и начать ходить друг к другу в гости. Да здравствует наша дружба!
Собаки закричали "Ура!", зайцы заверещали что-то в ответ, размахивая лапами, и обе шеренги сошлись вместе. Псы и зайцы протягивали друг другу лапы, дружески похлопывали и подталкивали один другого, и перед глазами у Кати запестрела мозаика из задранных кверху виляющих хвостов и заячьих ушей. Зрелище было потешное и радостное. Правда, в стороне от остальных Катя заметила кота Инфузория, который скромно сидел, обвив себя хвостом, и щурился, безучастно взирая на этот хоровод хвостов и ушей. Похоже, черный кот чувствовал себя здесь белой вороной, то есть лишним, никому не нужным. Но вот к Инфузорию подскочил крохотный зайчонок, запрыгал вокруг него. Инфузорий равнодушно покосился на зайчонка, а тот, остановившись напротив Инфузория, потянулся к нему мордочкой. Инфузорий мягко тронул зайчонка лапой, тот отскочил, затем снова сунулся к Инфузорию - и между ними завязалась в конце концов веселая погоня друг за другом. Затем к ним присоединился Колобок и несколько зайчат. Возня получилась такая же, как в зоопарке на площадке молодняка.
И тут в голову Кате пришла еще одна, как ей показалось - чрезвычайно интересная идея. Катя отозвала Чичимопса и Чапа в сторону, поскольку шум, поднятый возбужденными зайцами и собаками, не позволял говорить нормальным голосом и приходилось кричать.
- Ребята, - сказала Катя и опять не заметила, что назвала псов "ребятами". - Есть предложение.
Псы ждали, глядя на нее снизу вверх.
- Дело вот в чем, - продолжала Катя. - Ты, Чап, сказал, что нужно ходить друг к другу в гости. - Чап кивнул. - А чтО если мы пригласим зайцев назавтра к нам в республику? - И снова не заметила Катя, как сказала "к нам", но Чап с Чичимопсом даже бровью не повели - настолько естественно прозвучало это "к нам".
- Понимаете, - убеждала Катя, - мы же сможем устроить какую-нибудь игру, даже соревнование! Вот было бы здорово!
Мысль понравилась обоим псам. Чап разысал Глвного Зайца и перевел ему катино предложение. Заяц закивал головой, давая понять, что согласен. Тотчас попросили внимания у всех собак и зайцев. Чап обратился сперва к собакам, и когда те дружно загалдели, узнав про катину идею, передал зайцам, что республика ГАВ-ГАВ приглашает колонию зайцев пожаловать завтра во второй половине дня в гости. Зайцы отреагировали на сообщение так же дружно и радостно, как и "герои".
Наконец страсти улеглись, и республика ГАВ-ГАВ собралась в обратный путь. Зайцы долго провожали псов и Катю; по всему чувствовалось, что они рады примирению даже больше, чем "герои" - им ведь почти год не давали покоя, преследовали то одного, то другого, а они, бедняги, не знали, как оправдаться перед собаками и чем заслужить их доброе отношение. Теперь все тревоги позади, и они неожиданно для самих себя приобрели сразу стольких друзей и даже, пожалуй, защитников. Как тут было не радоваться! И зайцы еще долго махали лапами вослед удаляющимся псам и Кате.


9. О ТОМ, ЧТО БЫЛО ПОТОМ

Усталая и счастливая возвращалась Катя домой. Даже встреча с бабулей нисколько не страшила ее, так что когда она, вся сияя, появилась на пороге, мама и бабуля только удивленно развели руками. Бабуля просто не нашла, о чем спросить, а мама ничего и не собиралась спрашивать - ей достаточно было того, что дочка улыбается.
Катя ушла к себе в комнату и, тихо напевая "Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам", принялась за уборку: вычистила все уголки комнаты, протерла окно, поправила подушки на кровати, прибрала на столе. И всё это время думала и думала о чем-то своем, затаенном, не переставая мурлыкать популярную среди детей и взрослых песенку. Затем взяла лист бумаги и карандаш.
Когда мама украдкой заглянула в комнату, Катя сидела за столом и сосредоточенно не то писала, не то рисовала, поднимая время от времени голову и нашептывая что-то. Мама подивилась тому, что дочь неожиданно решила навести в комнате порядок. Впрочем, маме была хорошо известна эта особенность катиного характера: если у Кати хорошее настроение, она, не дожидаясь, когда попросят, старается сделать что-нибудь полезное, чаще всего такую работу, которая хоть и неинтересна, но нужна и от которой все-равно никуда не денешься - надо ли сходить в магазин, чтобы купить какие-нибудь продукты, или помыть посуду, прибрать в квартире, что-нибудь постирать или даже сготовить... Да мало ли бывает необходимых дел! Катя, как правило, никогда не ленится, и жаловаться на нее не за что. Но дети есть дети: иной раз уйдет с головой во что бы то ни было - книгу ли, игру или какую-нибудь свою фантазию - и уж тут не подходи! Как бы мягко ни обратился, все равно с большой неохотой отрывается от своего увлечения. Приходится постоянно изобретать, с каким словом подойти к дочке, как настоять на том, что необходимо (хотя, может быть, и совсем "не хочется") делать. А как же иначе? Ребенок - это же "маленький взрослый", а вряд ли найдется такой взрослый человек, которому понравилось бы, когда лезут к нему в душу.
Мама неслышно притворила дверь и задумалась: "Что-то Катюша моя изобретает? Надо же! Недели не прошло, а уж как изменилась, какой серьезной стала. Иной раз кажется - не она это восе. И чтО за события происходят у нее на той речке? А, ладно. Расскажет, наверное, когда вернемся в город".
К ужину бабуля сделала пюре и сварила сарделек, и Катя, внезапно загоревшись какой-то идеей, попросила, чтобы ей положили две сардельки, хотя обычно не съедала и одной. Пюре она ела очень медленно, и к сарделькам почему-то не притрагивалась. Вскоре бабуля ушла смотреть по телевизору спектакль, и когда мама, также отлучившись на минуту, вернулась, то увидела, что обеих сарделек как не бывало.
- Что, съела уже? - машинально спросила мама.
Катя молча кивнула, не сводя с мамы широко раскрытых глаз - и мама поняла, что сардельки не съедены, а зачем-то припрятаны. Но мама поняла также, что ей н е л ь з я сейчас "догадываться", куда именно подевались сардельки, и потому она спокойно сказала Кате:
- Ну, молодец. - А про себя подумала: "Ох, счастье твое, доченька, что бабуля всего этого не видит!".
Рано утром, еще до завтрака, Катя надергала с грядок морковки, выбрала несколько самых крупных морковин, украдкой помыла их, отнесла в свою комнату и спрятала под кровать. Во время завтрака она снова спросила, можно ли положить ей в тарелку две сардельки? При этих словах бабуля почему-то насторожилась, но мама даже бровью не повела, лишь сказала:
- Можно, Катюша, конечно можно.
Мама, пожалуй, разрешила бы Кате взять и три сардельки, и четыре - понимала, что они очень нужны ей для чего-то, но этого не следовало делать. Катя не должна знать, что мама о чем-то догадывается, так будет лучше. Да и бабушке мама не смогла бы объяснить, с чего это у Кати вдруг прорезался такой аппетит.
После завтрака Катя снова уединилась в своей комнате и стала перебирать вчерашние листки бумаги, исчерканные карандашными линиями и какими-то цифрами. Две не тронутые за завтраком сардельки она взяла с собой, сказав при этом маме и бабуле, что съест их потом. Бабуля, услыхав это, раскрыла от удивления рот, но и тут на помощь Кате пришла мама, сказав: "Конечно, доченька. Съешь, когда захочешь".
Поразмыслив над исписанными листами, Катя вдруг попросила у мамы конфет, "какой-нибудь шнурок подлиннее" и ножницы - отозвала маму в сторону (так, чтобы бабуля не видела и не слышала) и попросила, глядя на нее всё теми же широко раскрытыми умоляющими глазами. Мама без лишних слов собрала все конфеты, какие нашла в буфете, взяла у бабули ножницы, моток тесьмы и принесла всё это Кате в комнату.
- Столько хватит? - спросила она, указав глазами на тесьму и кулек с конфетами.
Вместо ответа Катя поглядела на маму каким-то очень уж взрослым взглядом, в котором было столько молчаливой благодарности, что последние мамины сомнения растаяли, как легкий дымок в морозном небе: не напрасно помогает она Кате в таинственном "деле". ЧтО бы ни происходило там, на речке или еще где-то, чем бы там Катюша ни занималась, она творит добро. Ей, видно, нелегко это дается - не зря же она так повзрослела за последние дни. Но опасаться за нее, пожалуй, не следует, тем более - мешать. Наоборот: незаметно и ненавязчиво поддерживать, по крайней мере идти навстречу всему, о чем бы она ни попросила. Так нужно сейчас, потому что так - правильнее всего.
А Катя тем временем занялась чем-то, на посторонний взгляд довольно-таки странным: отрЕзала ножницами несколько не слишком длинных кусков тесьмы и стала привязывать их петлей к морковкам и тем четырем сарделькам, которые оставила от ужина и завтрака. Сардельки и морковины пришлось проткнуть, так было легче вязать петлю: продел один конец - и вяжи узлом с другим. Сперва Катя приделала петли к четырем морковинам, но поразмыслив, привязала тесьму и к пятой, последней. Наконец, всё было готово. Катя украдкой взяла на кухне старую продуктовую сумку, уложила в нее маленькую кастрюльку и ложку, все сардельки и морковки, на которых были завязаны петли, затем, подумав еще немного, сунула туда же несколько морковок поменьше, без веревочных петель, сверху положила кулек с конфетами, потом оставшуюся тесемку и ножницы и, наконец, прикрыла всё это своими исписанными и изрисованными вчера листами бумаги.
Было уже около одиннадцати часов утра, когда Катя, держа в руках упакованную сумку, незаметно выскользнула из дому, оставив на столе в своей комнате записку:

Мамочка и бабуля!
Наверное, к обеду я опоздаю,
а может быть вообще обедать
не приду. Не волнуйтесь, всё
в порядке. Просто я буду
очень занята.
Катя

Когда мама примерно через час зашла в катину комнату и прочла записку, она подивилась и не без тревоги подумала, что Катя, вероятно, собралась куда-то далеко: не потому ли ей понадобились те самые четыре сардельки, чтобы перекусить в дороге? Но дальше предположений дело не пошло, и мама, вздохнув, решилась - в который уж раз за последние дни! - просто поверить дочери на слово, поверить тому, что сказано в этой самой записке, то есть понадеяться, что у Кати всё будет хорошо. Бабуле про записку она ничего не сказала, чтобы не волновать ее понапрасну.
А в ту самую минуту, когда мама размышляла над запиской, Катя и Чичимопс уже вовсю распоряжались, готовясь к приему гостей. Катя, держа в руках вчерашние свои листочки бумаги, советовалась с Чичимопсом, какие спортивные соревнования устроить между "героями" и гостями и где именно их проводить. На листочках были перечислены игры, которые Катя предлагала провести, а местами неумелой катиной рукой было нарисовано, как примерно должны выглядеть разные "спортивные снаряды". Не зря же весь вчерашний вечер просидела Катя с карандашом над листочками бумаги!
По заданию Чичимопса все псы рыскали сейчас по лесу в поисках толстых и тонких сучьев сухого валежника. Место для игр подобрали неподалеку от республики ГАВ-ГАВ. Сосны там росли редко, так что между ними вполне можно было устроить спортплощадку.
Довольно скоро возле будущей спортплощадки стала вырастать куча валежника. Псы тащили сучья и ветви в зубах. Кто справлялся, нёс находку один, а валежины потолще и потяжелее тащили вдвоем или даже втроем. Катя с Чичимопсом договорились, наконец, какие именно игры и "спортивные снаряды" к ним выбрать. Решили оставить бег на сто шагов, бег-пятнашки - это вроде эстафетного бега у настоящих спортсменов, то есть у людей; потом еще бег "змейкой" - между деревьев или прутиков, воткнутых в землю и, наконец, бег с препятствиями. Для бега с препятствиями нужно было сделать такие же стойки, какими - Катя видела - пользуются на стадионах, когда спортсмены бегут и одновременно прыгают через барьеры. Разумеется, никто из собачек, да и сама Катя не смогли бы изготовить такие стойки. Но поскольку соревнование в беге с препятствиями обещало быть интересным, решили, что вместо стоек барьерами будут служить несколько отдельных куч хвороста, которые нужно сложить на равном расстоянии друг от друга. Быстро выбрали место для бега с прпятствиями, и "герои" принялись соружать барьеры.
После бега Катя предлагала соревноваться в прыжках в длину, высоту, в сторону и назад. В высоту и длину, она знала, прыгают даже на Олимпийских играх, а в сторону и назад они с подружками прыгали иногда на переменках в школе. Веселые это были соревнования! Но самое интересное, что даже в таких прыжках, оказалось, могут быть свои чемпионы. Поэтому Катя и предложила эти смешные прыжки для состязания.
Работа по сооружению "барьеров" была в разгаре. А Катя с Чичимопсом выбрали тем временем место для состязания в беге "змейкой". Через каждые три шага Катя воткнула в землю прутик - всего получилось примерно двадцать прутиков в ряду. В пяти шагах сбоку Катя сделала еще один точно такой же ряд прутиков. По этим двум рядам, виляя между прутиков, должны были одновременно бежать те, кто станет соревноватьтся в беге "змейкой".
Наконец, осталось изготовить последний снаряд - бревно - для увлекательной игры, в которую, Катя видела, очень любят играть мальчишки: двое становятся на бревно и начинают сталкивать с него друг друга. Кто останется на бревне, тот победил. Для "бревна" выбрали самую толстую и не очень корявую валежину; несколько псов быстро нарыли две высокие кучи земли, валежину уложили на них, и получилось очень даже неплохое "бревно"!
Часа через полтора спортплощадка была готова. Катя и Чичимопс в последний раз проверили, всё ли сделано так, как было задумано? Изо всех игр, которые предложила Катя, не были приняты только прыжки с шестом, перетягивание каната и бег на ходулях: собачки и зайцы не могли "держать в руках" ни шест, ни ходули, ни канат, потому что у них (и как это Катя вчера забыла про это!) просто-напросто не было рук, а значит и пальцев на руках; и потом - канат все равно негде было достать, и ходуль тоже не было, сделать же их Катя не смогла бы при всем желании (это дедушка, пока был жив, мог запросто отпилить да отстрогать любую рейку или доску, причем получалось у него всё ладно да красиво. И уж ходули-то он мог бы сделать в два счета!).
Итак, всё было готово к приему гостей. "Герои" собрались вместе, с удовольствием осмотрели плоды своего труда и гурьбой двинулись к себе в республику, чтобы окончательно навести там порядок.
А вскоре появились и гости. Зайцы во главе со своим старшим не спеша заполнили дно ложбины, в которой разместилась республика ГАВ-ГАВ. Пришла вся колония, и оказалось, что зайцев почти в два раза больше, чем было вчера. Многие из них при вчерашних событиях просто не присутствовали - то ли боялись показаться на глаза собакам, то ли просто бродили где-нибудь по лесу.
Псы радостно приветствовали зайцев, а те, в свою очередь, оживленно подскакивали и крутились вокруг "героев", и вскоре перед глазами у Кати запестрела уже знакомая мозаика из хвостов и ушей. Зайцам показали и с помощью Чапа рассказали всё, что могли: ктО как в республике живет, где и что хранится, чем "герои" занимаются, когда отдыхают и что делают, когда работают. Чап едва успевал переводить, поворачиваясь то к зайцам, то к собакам. Наконец, когда всё было показано и рассказано, Чап, отдуваясь, отошел в сторону и улегся на траву, чтобы передохнуть и отвлечься - нелегко, оказывается, быть переводчиком!
А десять минут спустя псы и зайцы, построившись в две длинные шеренги, направились к "спортплощадке". Впереди всех шли Чичимопс, Катя, Главный Заяц и Чап. Чичимопс и Главный Заяц через Чапа вполголоса переговаривались о чем-то. Катя немного волновалась, в последний раз прикидывая в уме, всё ли они предусмотрели для соревнований, не сорвется ли что-нибудь? В руках у нее была всё та же сумка, содержимое которой Катя никому не показывала, хотя кое-кто из "героев" к этой сумке уже принюхивался.
На спортплощадке обе шеренги распались. Зайцы и псы собрались в группы, чтобы обсудить, кто примет участие в соревнованиях, а кто останется зрителем. Желающих соревноваться оказалось довольно много, и чтобы никому не было обидно, решили сделать так: в некоторых играх сначала выяснить, кто лучший среди своих, а уж потом эти двое лучших померяются силами между собой.
Самым перым из соревнований был бег. Когда Катя час тому назад отмерила сто шагов в длину, выяснилось, что это не так уж много, и они с Чичимопсом решили, что совсем необязательно нужно бежать именно сто шагов. Оказалось, что длина "спортплощадки" - двести с лишним шагов, поэтому решили бежать на двести шагов. И вот наконец все, кто хотел участвовать в беге, собрались возле стартовой черты, которую Катя выложила мелкими камешками. Зрителям, конечно же, было интересно, кто окажется победителем, поэтому они столпились по другую сторону спортплощадки, там, где был финиш и где Катя натянула на прутиках тесемку - финишную ленточку. Чтобы не вызывать споров, выбрали четырех судей: двух зайцев и двух "героев". Как зайцы, так и "герои" постарались избрать судьями самых умных своих товарищей, так что Катя не удивилась, узнав, что одним из судей стал лопоухий пес Эдуард.
Едва Катя дала "гонг" - стукнула ложкой по кастрюле - как бегуны, которых всего набралось около двадцати, сорвались с места и понеслись впред, словно угорелые. Катя плохо различала, что творится там, впереди, на дистанции, но по нарастающему крику зрителей догадалась, что борьба за первенство идет отчаянная. Желая видеть, кто же все-таки придет первым, Катя даже приподнялась на цыпочках. Возле финиша творилось что-то невообразимое, так что толком Катя ничего не разобрала. Кто-то из бегунов кажется упал, а те, что мчались сзади, наскочили на него, получилась небольшая свалка. Один из зайцев помчался куда-то в сторону от финиша, а за ним, вплотную наседая на пятки, увязался пёс, внешне похожий на охотничью собаку. Взрыв восторга среди зрителей тем не менее засвидетельствовал, что кто-то все-таки пришел первым и, судя по всему, то был заяц, потому что именно зайцы бесновались пуще всего и тискали кого-то в своих объятиях. Так и оказалось на самом деле: победил заяц, но вторым все-таки пришел один из "героев", высокий худющий пес, похожий на дога. В республике ГАВ-ГАВ все звали его "Шуриком", хотя Катя была убеждена, что к этому воинственному "почти-догу" его имя ну никак не подходит!
Но вот судьи, наконец, официально объявили тяжело дышавшего и счастливого зайца победителем. Его водрузили на пенек, и Катя под шум и крики зрителей надела ему на шею "медаль" - морковку, привязанную к тесемке. Зайца же, сошедшего с дистанции и пса, который его преследовал, общими усилиями поймали, успокоили, и судьи дисквалифицировали обоих "за отсутствие выдержки". Спортсменам-неудачникам пришлось перейти в зрители.
Все присутствующие находились еще под впечатлением первого состязания, а спортсмены уже готовились ко второму. Нужно было пробежать дистанцию примерно в сто катиных шагов и при этом перескочить через все барьеры - десять куч хвороста, каждая чуть ли не вдвое выше самого высокого пса (а самым высоким в республике был как раз Шурик). Но сразу всем соревноваться в беге "с барьерами" было нельзя: самое большее рядом могли бежать только двое, потому что "барьеры" получились довольно узкими. Тогда решили сначала узнать, кто же из спортсменов сможет лучше других преодолеть такую дистанцию? С четверть часа то псы, то зайцы по очереди, парами сигали через десять куч хвороста, и в конце концов выяснилось, что даже с барьерами лучше всех бегают все те же двое: среди собак пёс Шурик, а среди зайцев - тот самый заяц, который получил "медаль" в беге на 200 шагов. Но эти двое так выдохлись, пока отвоевывали себе право соревноваться в беге с барьерами, что на них было жалко смотреть. Судьи постановили: Шурику и зайцу-победителю дать возможность отдохнуть перед решающим поединком. Шурик и заяц, покачиваясь, отошли в тенек и улеглись на траву рядом, голова к голове. Отдыхая, они изредка косились один на другого - все-таки соперники, что ни говори! Надо же было присмотреться друг к другу.
Остальные спортсмены тоже порядком устали, но дух соперничества захватил их настолько, что они все-же решили, не откладывая, начать подготовку к следующему состязанию - бегу "змейкой". Здесь, как и в беге с барьерами, право на чемпионство могли оспаривать только двое лучших: один заяц и один "герой", так что пришлось и на этот раз выяснять, кто же именно станет этими лучшими?
Псы и зайцы попеременно выходили парами "на старт", и едва Катя давала сигнал - стукала ложкой по кастрюльке - кидались сломя голову вперед, виляя меж воткнутых в землю прутиков. Желание попасть в число первых было столь велико, что двое псов в спешке повалили чуть ли не половину прутиков, а один из зайцев, "вильнув" всего два раза, решил, что этого вполне достаточно и помчался к финишу по прямой, не разбирая дороги. Нарушители, разумеется, не попали в число "первых" - строгие судьи не допустили несправедливости. Потом между собой соревновались первые - их осталось четверо среди "героев" и шестеро среди зайцев. Из четверых "героев" довольно скоро определился самый лучший в беге "змейкой" - то была дворняжка Куся. Больше года тому назад она потеряла своего хозяина на вокзале. Хозяин научил Кусю довольно интересному трюку, который Катя видела однажды в цирке: когда хозяин шел пешком, он иногда говорил Кусе "АллЕ!", и Куся по этой команде начинала быстро-быстро вилять между его передвигающимися ногами. Прохожие удивлялись и восторгались, а довольный хозяин обычно угощал Кусю за хорошую службу сахаром или конфетами.
У зайцев же возник спор по поводу того, как определить, кто лучший, кого допустить к решающему поединку? Дело в том, что из тех шестерых, которые оказались первыми, самых лучших осталось трое. Но как узнать, кто же из троих "самый-самый" лучший? Ведь Катя сделала всего два ряда прутьев, а зайцев было трое. Судьи посовещались и решили, что справедливее всего будет сделать еще один, третий ряд прутьев, чтобы все трое претендентов бежали одновременно. По команде Чичимопса "герои" быстро разыскали нужное количество прутьев, и с помощью Кати третий ряд прутьев был установлен.
Три зайца замерли у стартовой черты, ожидая сигнала и шевеля от нетерпения ушами. Катя стукнула ложкой по кастрюле - и всех троих как ветром сдуло. Они мчались к финишу со всех ног и "виляли" так быстро, что зрители, следя за ними, только успевали поводить глазами. И все-таки победил один из троих - стройный поджарый заяц, у которго на левой лопатке остался след от выдранного кем-то клочка шерсти. Заяц "вилял" очень здорово, со знанием дела. Уже потом, к вечеру, Катя узнала через Чапа, что этому зайцу однажды крепко досталось. Он случайно забрел в одно село, далеко от здешних мест, а в том селе строили новый забор и вкопали много стролбов в ряд. Случилось так, что зайца заметили местные мальчишки - заметили и погнались за ним с палками. К мальчишкам присоединились несколько тамошних дворовых псов, ленивых и откормленных. Заяц убегал от них вдоль нового забора. И вдруг забор этот кончился, остался только длинный ряд столбов. Преследователи разделились на две группы и бежали по обе стороны от столбов. Бедный заяц мчался вперед, шарахаясь с одной стороны будущего забора на другую. Получалось так, что он невольно "вилял" между столбами, что сильно забавляло мальчишек и придавало ярости дворовым псам. Один из них догнал-таки зайца и цапнул его за левую лопатку. Заяц рванулся, оставив в зубах у пса клок своей шерсти. Но тут, к счастью, столбы кончились, впереди было поле и за ним - желанный лес. Заяц, подстегиваемый страхом, легко ушел от своих преследователей, но с тех пор смертельно боялся и людей, и собак. С большим трудом ему удалось вчера пересилить в себе страх перед "героями" и Катей, поверить в то, что они - друзья, и придти сегодня в гости сюда, в республику ГАВ-ГАВ. И вот теперь зайцу предстояло соревноваться в беге "змейкой" с дворняжкой Кусей. Правда, он сильно устал, так что ему тоже дали возможность отдохнуть.
А тем временем пес Шурик и его соперник - другой заяц - набравшись сил, с нетерпением ожидали, когда же им дадут возможность решить, кто из них станет победителем в беге с барьерами? Нетерпение росло и среди зрителей, тем более, что у зайца-победителя уже была одна "медаль", а Шурик отстал от него в первом состязании всего на чуть-чуть.
Зрители, наконец, утихомирились. Катя подняла свой "гонг"-кастрюлю, сказала "На старт! Внимание!.." и при слове "Марш!" стукнула ложкой. Зрители сразу же закричали. Пёс Шурик и заяц понеслись вперед совсем рядом, голова к голове, одновременно перескакивая через кучи хвороста - "барьеры". Шурик прыгал высоко и грациозно, заяц же немного суетился, но бежал все-равно быстро, очень быстро, так что на половине дистанции успел даже немного вырваться вперед. И тут из рядов "героев" раздался тоненький, срывающийся до визга голосок:
- Шу-урик! Да-ава-ай!
То кричал взвинченный до предела Колобок. Его держали двое взрослых псов, потому что он все время порывался выскочить из рядов зрителей и помчаться навстречу бегунам. Колобок снова изо всех сил крикнул:
- Шу-рик! Да-вай! - и тотчас его слова подхватили остальные "герои", начав хором скандировать:
- Шу-рик! Да-вай! Шу-рик! Да-вай!
Шурик услышал, сделал мощный рывок, догнал зайца, и уже перед самым последним барьером прыгнул так высоко, что даже перескочил через зайца и приземлился совсем рядом с финишной ленточкой. Еще один, последний рывок - и Шурик стал победителем.
Что тут поднялось!! "Герои" набросились на чемпиона и принялись так тискать и швырять его вверх, что пришлось вмешаться судьям: бедный чемпион, помятый и немного испуганный, судорожно раскрывал пасть - ему не хватало воздуха. Шурика бережно отнесли в сторонку, дали возможность придти в себя, и затем Катя при всех нацепила ему на шею другую "медаль" - сардельку, перевязанную тесьмой. Счастливый пес лизнул Катю в лицо, а заяц, который соревновался с Шуриком, еще не успев как следует отдышаться, подошел к победителю, пожал ему лапу двумя своими лапками, и они, обнявшись, вместе приветствовали зрителей. Катя, глядя на обоих чемпионов, сильно пожалела, что некому сфотографировать эту сцену.
А на старте перед воткнутыми в три ряда прутиками уже беспокойно топтались Куся и заяц с выдранным на боку клочком шерсти. Одного из них ждала вскоре награда: восторги зрителей и "медаль" - либо морковка, либо сарделька, смотря кто из них выиграет. Кто же все-таки станет победителем? Кто докажет, что бегает "змейкой" лучше всех?
Вот снова притихли зрители, заметив, что Катя подняла руку: "На старт! Внимание!.." - но не успела она сказать "Марш!", как Куся сорвалась с места и кинулась к финишу. Ах, как хотелось ей завоевать такую аппетитную сардельку!
Зрители зашумели, судьи замахали лапами, и озадаченной Кусе пришлось возвратиться назад. Когда Катя во второй раз сказала: "На старт! Внимание! Марш!!" и стукнула в "гонг", Куся уже не выскочила вперед раньше времени. Но заяц успел опередить ее и принял старт первым, сразу же после гонга. Куся опомнилась, рванулась за ним вослед, и ее вдруг обуял охотничий азарт: она побежала не по своей дорожке, а по той, по которой "улепетывал" (как ей казалось) соперник, и всё старалась догнать зайца, даже залилась лаем. Заяц же наддал жару, потому что состязание вдруг живо напомнило ему прошлую погоню. Он несся вперед так, словно под ногами у него был не песок, а раскаленные угли, несся и "вилял" меж прутьев столь искусно, что ни один из них не шелохнулся. Куся отставала все больше и больше, даже тявкать перестала. И, конечно, заяц пришел первым. Куся же, хотя и поняла, что проигрывает, старательно закончила бег и нисколько даже не была расстроена. Наоборот, подбежала к зайцу, тронула его лапой и вильнула хвостом - дескать не обижайся, что я погналась за тобой.
Катя торжественно вручила зайцу медаль-морковку, и вместе с Чапом объявила о новом состязании: беге-пятнашках. Все спортсмены, в том числе и первые чемпионы, с радостью согласились участвовать в этом беге. Обе команды - и "герои", и зайцы - выстроились в две цепочки у той самой черты, выложенной мелкими камешками, от которой начали свое первое состязание. На этот раз каждому спортсмену команды по очереди нужно было пробежать сто шагов вперед, затем то же расстояние обратно, и бегущий, едва возвратившись, должен был поскорее "запятнать" следующего товарища по команде - коснуться его лапой, после чего второй, как и первый, бежал туда и обратно. И так до последнего.
Едва Катя произнесла "Марш!", как началась неразбериха: из зайцев вперед рванулись сразу двое, а увидав это, "герои" не растерялись и ринулись к финишу всей гурьбой, подняв страшную пыль. Кто-то в суматохе налетел на кого-то, послышался визг, лай и подвывание. "Герои" устроили настоящую свалку, и судьям пришлось срочно вмешиваться. Незадачливых бегунов - и псов, и зайцев - вернули на место (к счастью, никто серьезно не пострадал), терпеливо разъяснили им еще раз правила состязания и предупредили, что если чья-нибудь команда снова их нарушит, ей засчитают поражение.
Спортсмены, наконец, утихомирились, снова собрались у стартовой черты, и когда Катя еще раз дала сигнал, начали состязание как полагается. Поначалу вперед вырвались зайцы: третий заяц "запятнал" четвертого как раз в тот момент, когда третьему "герою" оставалось добежать до четвертого около трех метров. Но четвертым в цепочке "героев" стоял чемпион Шурик; он быстро догнал четвертого зайца, затем обогнал его, и когда возвращался, чтобы "запятнать" пятого "героя", нерасторопный заяц остался довольно далеко позади. Но пятым в цепочке был недавний соперник Шурика - чемпион по бегу, и он почти догнал пятого "героя". Зайцы вот-вот могли снова вырваться вперед, потому что седьмой заяц и седьмой пес передали пятнашки последним, восьмым своим товарищам по команде в одно и то же время. Зрители бесновались и чуть не повыскакивали на беговую дорожку, когда восьмые, последние из бегунов, заканчивали бег. Они очень старались, но все-равно бежали совсем рядом, и невозможно было понять, кто же все-таки победит? Судьям и Кате стоило больших трудов удержать зрителей от того, чтобы они не мешали бегунам, но едва те пронеслись мимо, как псы и зайцы вперемежку бросились следом за ними к финишу. Бегуны не поняли, что произошло, почему за ними гонятся, и с перепугу чуть было не кинулись по сторонам, но вовремя опомнились: нужно было во что бы то ни стало вырвать победу для своей команды! В последнем отчаянном рывке они попытались обогнать один другого, но из этого ничего не получилось, и они пришли к финишу вместе.
Судьи схватились за голову: как же теперь быть? Кого назвать победителями? Зрители обеих сторон исступленно наседали на судей, пытаясь доказать, что победила именно их команда. Обстановка накалялась. Катя почувствовала, что вот-вот могли начаться стычки - и тогда всё пропало. И тут ее осенила новая счастливая идея. "Это же прекрасно, что никто не выиграл!" - пронеслось в ее голове.
- Стойте! Подождите! - воскликнула Катя, пытаясь перекричать разбушевавшуюся публику.
Авторитет Кати сделал свое дело, тем более, что к ней и к судьям присоединились Чичимопс, Главный Заяц и Чап. Зрители и спортсмены немного утихомирились и выжидающе уставились на Катю.
- Друзья мои! - обратилась к ним Катя. - Мне кажется, что победили сейчас обе команды. Непонятно? Ну, это означает - ничья. То есть и зайчики, и собачки получат приз.
Судьям, зрителям и даже самим спортсменам понравилось Катино решение. Обе команды выстроились рядом, и Катя торжественно вручила им награды. Каждому зайцу досталось по морковке - из тех, которые Катя не обвязывала тесемкой, а каждый "герой" получил по две конфеты: кому-то достались леденцы, кому-то шоколадные или фруктовые - Катя у каждого спросила, какие он любит больше. К счастью, оказалось, что конфеты любят все "герои" из команды, поэтому обиженных не было. Довольные и счастливые, победители обеих команд разошлись по сторонам - отдохнуть и посмотреть, чтО будет дальше?
А дальше было вот что. К одной из сосен Катя привязала свободной петлей тесемку - так, чтобы эту петлю можно было передвигать по высоте - взялась за свободный конец тесемки и отошла от сосны настолько, чтобы тесемка натянулась. Чап объявил, что начинаются соревнования по прыжкам в высоту.
Желающих померяться умением прыгать оказалось много, в том числе среди зрителей. Катя, однако, начала уже понемногу уставать - сказывалось напряжение. Ее внимание несколько притупилось, и она лишь машинально передвигала тесемку чуть повыше, когда требовалось увеличить высоту. Зайцы и псы поочередно прыгали через тесемку. Первую высоту преодолели все. Но дальше дело пошло хуже, и когда Катя держала кончик тесемки уже чуть выше своей головы, прыгунов осталось всего трое: два зайца и один пес. Этим троим до сих пор удавалось перескакивать через тесемку, не задев ее.
Когда Катя подняла тесьму еще на ладонь выше, один заяц и пес с трудом, но перескочили через нее, другой же заяц прыгал дважды - и оба раза неудачно. В первый раз он навалился на тесьму животом, так что Катя даже вздрогнула от неожиданности, а во второй раз он вообще зацепился задними лапами и повис вниз головой - Катя едва удержала конец тесьмы и постаралась осторожно ослабить ее, опустив зайца на землю так, чтобы тот не ударился головой. Заяц, коснувшись ушами земли, почему-то чихнул, потом сел, почесал свой затылок и, махнув лапой, ушел к зрителям. Оставшиеся пес и заяц соревновались недолго - уже следующую высоту заяц перескочить не смог. Победителем стал пес Бурляй, который был одним из самых рослых в республике ГАВ-ГАВ и уступал в росте разве только Шурику. Бегал он, конечно, хуже Шурика, но вот прыгал, пожалуй, лучше. Впрочем, Шурик не участвовавл в прыжках - сказал, что устал и вообще хочет побыть немного зрителем. И все-таки Бурляй прыгал лучше всех - быть может, потому, что волей-неволей, а тренировался едва ли не с самого детства.
Надевая "медаль" на шею Бурляю, Катя невольно вспомнила всё, что знала о его судьбе. У бывшего хозяина Бурляя была страсть: учить пса прыгать через всё, что ни попадется. Однажды по команде хозяина Бурляй перескочил через колючую проволоку и ободрал себе брюхо. В другой раз пришлось прыгать в котел, на дне которого осталась еще горячая черная смола: хозяину показалось, что смола давно остыла, а проверить, так ли это на самом деле, он почему-то не догадался. Бурляй увяз лапами в этой смоле и чуть не стал калекой. Хорошо, что хозяин испугался и мигом сообразил вытащить пса из котла. Потом хозяин женился, переехал из старого деревянного домика со двором в благоустроенную городскую квартитру, в которой для беспородной собаки почему-то не нашлось места: жена хозяина наотрез отказалась держать Бурляя в квартире. Что случилось с Бурляем дальше, где он скитался и как попал в республику ГАВ-ГАВ - обо всем этом Катя могла только догадываться, потому что Бурляй не любил вспоминать свои прошлые черные дни.
Зрители одарили нового чемпиона своими восторгами, а потом все, кто хотел, стали прыгать в длину. Но Катя против воли становилась все более безучастной ко всему происходящему - она вдруг почувствовала, как сильно устала за последние два дня: столько было всяких волнений, сомнений и переживаний, сколько Катя не испытывала еще ни разу в своей жизни. Нет, ей нисколько не надоело всё это! Но... хорошо бы сейчас пообедать да поспать! И уже совсем расслабившись, Катя отошла в сторону, уселась позади зрителей и стала ждать конца соревнований.
Из всего, что было после, Катя запомнила лишь, что в длину дальше всех прыгнул заяц. Ему Катя и вручила третью медаль-морковку. Потом были прыжки в сторону: псы и зайцы под смех зрителей неуклюже скакали с места, но и здесь в конце концов победил заяц. Катя узнала его - это был тот самый бедняга, которого вчера она отбила у собачек и отпустила домой. А победил он совершенно нечаянно: кто-то громко чихнул у него над ухом, он испугался и внезапно сделал такой прыжок в сторону, что остальные уже и не помышляли прыгнуть дальше него. Катя вручила четвертую медаль-морковку своему "крестнику", после чего у нее оставались еще одна морковка и две сардельки.
Когда стали соревноваться в прыжках назад, зрители вообще покатывались со смеху - до того нескладно получались эти прыжки у спортсменов: некоторые из них никак не могли взять в толк, как это вообще можно прыгать назад? Они подскакивали на месте, сердились, но ничего у них не получалось. Неожиданно для всех чемпионом в этих прыжках стала Рената, старая катина знакомая.Оказалось, что она умеет делать кульбиты, так что когда ей пришло в голову сделать кульбит назад, она приземлилась на передние лапки дальше всех. Никто из псов и зайцев делать кульбиты не умел, лишь Колобок настолько заинтересовался успехом Ренаты, что решил попробовать сделать то же самое. Ничего у него не получилось - он несколько раз бухнулся на спину и один раз стукнулся о землю носом, после чего окончательно убедился, что побить рекорд Ренаты ему не удастся.
Катя, уже совсем разбитая от усталости, тем не менее с улыбкой нацепила Ренате на шею медаль-сардельку, чуть не перепутав ее по рассеянности с морковкой, и пожав Ренате лапку, сказала:
- Поздравляю тебя, Рената!
Когда же осталось провести самое последнее состязание - бои на бревне - оно получилось таким захватывающим, что Катя невольно забыла на несколько минут про свою усталость.
Сначала всё походило на шутку: зайцы и псы парами залезали на бревно и, балансируя, пытались сбить друг-друга под одобрительные возгласы зрителей. Победитель оставался на бревне и ждал очередного соперника. И вот вскоре Катя начала замечать, что на бревне все чаще остаются наименее трусливые и наиболее воинственные зайцы. В конце концов один из них, самый крупный, прочно закрепился на бревне, и вот уже восьмой из "героев" никак не мог сбить его оттуда. Заяц был настолько ловок и хитер, что простым сильным ударом его невозможно было взять. Ага! Вот и восьмой пес, промахнувшись, не удержал равновесия и полетел с бревна. Кажется, у этого зайца нет достойного соперника. Рука Кати невольно потянулась к последней морковке-медали. Заяц ждал, кто еще из "героев" рискнет сразиться с ним? Похоже, желающих не находилось, и зрители-зайцы уже неистовствовали, собираясь чествовать нового победителя. Но тут неожиданно на бревно вскочил кот Инфузорий...
Вот это был бой! Сначала Инфузорий выгнул спину и долго и пристально глядел на зайца, который, впрочем, нимало не смутился. Затем они обменялись легкими тумаками, но оба промахнулись. Инфузорий прекрасно удерживал равновесие, и заяц понял, что перед ним сильный противник, которого одной хитростью не возьмешь. Тогда заяц перешел в наступление и отвесил Инфузорию обеими лапами целую серию шлепков и оплеух, так что внешне было похоже, будто заяц играет на барабане. Инфузорий прижал уши и слегка ретировался, потом вдруг зашипел так, что заяц отпрянул и недоуменно уставился на него - что это еще, мол, за новости? Однако секунду спустя заяц снова кинулся в атаку. Но Инфузорий был начеку: сначала он тяпнул зайца несколько раз обеими лапами, потом вдруг прижался к бревну, чего заяц никак не ожидал. Заячьи лапы замолотили воздух и заяц покачнулся, теряя равновесие. И удержался бы, если б Инфузорий не воспользовался его ошибкой: отскочив назад, Инфузорий снова прижал уши, издал громогласный вопль "Мяу-у!!", и в тот момент, когда заяц, махая лапами, пытался сохранить равновесие, стукнул его своей лапой по спине, что и решило исход боя: заяц свалился с бревна. Победа была полной и неожиданной для всех зрителей и для Кати. Но когда "герои", поняв, чтО случилось, завопили и кинулись гурьбой к Инфузорию, у победителя сработал инстинкт самосохранения и он в один миг очутился на дереве. Псы бесновались внизу, требовали, чтобы Инфузорий спустился к ним и они смогли бы расцеловать его. Инфузорий отрицательно мотал головой - дескать, не согласен, и Кате пришлось подключиться к уговорам. Наконец, Инфузорий сдался, прыгнул с сосны прямо Кате на плечо, и едва Катя надела ему на шею медаль-сардельку, псы тотчас окружили кота и с криками "Ура!" принялись подбрасывать вверх - совсем как в тот день, когда откопали его из-под земли.
На этом соревнования и закончились. У Кати, правда, осталась еще одна медаль-морковка, но она уж не стала никому говорить про нее, пускай останется на память.
Половина из "героев" вызвалась провожать зайцев, остальные проводили Катю до речки. Катя поблагодарила всех за то, что провела сегодня такой интересный день, а они, в свою очередь, никак не могли распрощаться с Катей, наперебой уверяя ее, что если б не она, таких захватывающих поединков у них не получилось бы. Пообещав, что придет завтра, Катя помахала им рукой и пошла к бабулиному дому. Если судить по солнышку, было уже около пяти часов вечера.

10. "МЫ ВСЕ РАВНЫ, МЫ ВСЕ ДРУЖНЫ..."

Едва Катя ступила на порог, как навстречу ей попалась бабуля. Оглядев смертельно уставшую внучку с ног до головы, бабуля всплеснула руками:
- Да что ж это такое?! Где тебя носит целый день?
Катя молча махнула рукой, давая понять, что не имеет ни малейшего желания говорить сейчас о чем бы то ни было, прошла в свою комнату, сняла запыленные туфли и кофточку, надела тапочки. Потом вышла на кухню, всё так же молча умылась и только после этого устало обратилась к бабуле:
- Бабуленька, покорми меня, пожалуйста.
Бабуля возмущенно покачала головой, но потом тоже махнула рукой и не стала ни о чем расспрашивать - поняла, видать, что бесполезно.
Поев, Катя снова отправилась в комнату, прилегла, не раздеваясь, на кровать и моментально уснула. Вскоре вернулась мама - она ходила на почту получать от папы перевод. Бабуля сказала ей, что Катя недавно вернулась. Мама осторожно заглянула в катину комнату. Увидав, что дочь спит, подошла к ней, машинально потрогала тыльной стороной ладони катин лоб - не горячий ли? Потом принесла из своей комнаты одеяло и накрыла им Катю. Поглядев на дочь еще раз, вздохнула и тихо вышла, притворив за собой дверь.
Катя проспала весь вечер и всю ночь и ни разу не проснулась. Когда она, наконец, открыла утром глаза, то сильно удивилась тому, что в комнате так светло - ей казалось, что она вот только что, минуту назад прилегла. Убедившись наконец, что уже утро, Катя села на кровати, свесив ноги, сладко потянулась и затем быстро встала. Во всем теле ощущалась бодрость и энергия. Вот, оказывается, как важно хорошо выспаться!
Катя подошла к столу. На нем лежало несколько изрисованных листов бумаги - черновиков, которые она не брала с собой в лес. Катя присела на стул, с интересом разглядывая эти листы, как будто увидела их впервые. Посмотрела в окно, задумалась о чем-то и улыбнулась. Затем, все так же улыбаясь, откинулась на спинку стула, охватила руками колено и, покачиваясь, стала тихонько напевать что-то. Наверное, ей вспомнился вчерашний день.
Из задумчивости вывела Катю мама: она вошла в комнату и чуть слышно окликнула ее. Катя перестала напевать, повернула голову и, увидав маму, спокойно и приветливо сказала:
- Доброе утро, мамуленька.
Потом они вместе позавтракали; не говорили ни о чем, только изредка переглядывались и улыбались друг другу (бабуля в это время была на огороде, отщипывала от помидорных кустов ростки-паразиты).
- Я пойду погуляю, - сказала Катя маме после завтрака. Мама молча кивнула.
И, конечно же, Катя снова пошла к друзьям, в республику ГАВ-ГАВ. Надо ли говорить о том, как хорошо ее встретили! Катя просидела с собачками часа два, слушала истории тех, кто еще не успел рассказать ей о себе. Много интересного и печального услышала Катя. "Бедные вы мои, хорошие! - думала она, глядя на своих друзей. - Как же всем вам досталось! Наверное, если бы вы были людьми, вам пришлось бы легче. Человек, например, может устроиться на работу, получить деньги и купить в магазине любую еду. А разве может также вот сделать собака, у которой нет хозяина? Если ее никто не покормит или она сама себе ничего не найдет, она ведь может умереть от голода! И потом: разве могут собаки быть злыми, если с ними хорошо обращаться? Не верю. Собаки очень добрые существа. Почему же бывают такими злыми люди? Неужели оттого, что с ними плохо обращаются? Но кто? У людей ведь нет "хозяев", они сами себе хозяева. Зачем же быть злыми, как некоторые бывшие хозяева моих друзей? Не понимаю. Надо будет спросить об этом у мамы".
Когда все истории были рассказаны, Катя почему-то подумала о том, что ведь она все-равно рано или поздно уедет отсюда. Подумала - и поежилась от этой мысли. Как же собачки останутся здесь без нее, одни, а тем более зимой? Впрочем, они ведь обходились без нее раньше. Но все-равно. Наверное, иногда им бывает скучно, потому что все дни у них похожи один на другой. Да, но теперь у них есть друзья - зайцы! Это хорошо. С друзьями живется всегда веселее. Колония зайцев и республика ГАВ-ГАВ будут ходить друг к другу в гости и помогать друг другу... А вот когда люди ходят в гости, у них всегда бывает музыка или они сами поют песни. Папины и мамины гости тоже любят песни. Эх, хорошо было бы, если б и собачки умели петь! Может быть, научить их какой-нибудь песне? Да, но вряд ли им будет интересно петь человеческие песни - они ведь не любят людей. Вот если бы у них была СВОЯ песня! А что если... взять да и сочинить ее?!
Катя даже привстала от неожиданности. Своя песня у собак? Разве так бывает? А почему бы и нет? Ну, скажем, это будет бодрая и веселая песня про их теперешнюю жизнь. Или нет, лучше всего, наверное, сочинить гимн. Конечно! Ну конечно же!! Гимн республики ГАВ-ГАВ!
Катя окликнула Чичимопса и, сбиваясь от нетерпения, объяснила ему свою идею. Чичимопс сказал: "Хм!", почесал лапой в затылке, потом буркнул:
- Не приходилось никому из нас стихов сочинять... Но попробовать можно - если всем вместе и если ты нам поможешь.
- Конечно помогу! - обрадованно воскликнула Катя.
Чичимопс объяснил всем катину идею, и многим она понравилась. Решили тотчас приняться за дело. Труднее всего, как выяснилось, было начать. Долго обсуждали, о чем должно говориться в гимне. Наконец решили, что в гимне, как и в названии республики, непременно нужно рассказать про то, как свободно живется "героям" здесь, в лесу. И еще про то, что в республике ГАВ-ГАВ все равны и что каждый из "героев" остальным - друг.
Кате приходилось раньше сочинять стихи для классной стенгазеты. Один из них она посвятила маме, даже правильнее сказать всем мамам - это когда весной их класс выпустил стенгазету ко дню 8 марта. Стих был, конечно, слабый, но зато Катя написала его своей рукой и от души, не потому ли она все еще помнила этот стих? Сначала он имел такой вид:

У мамы праздник, Женский день.
Все дарят ей цветы.
А я хочу ей подарить
Хорошие стихи.

Катя долго пыталась най ти рифму к слову "цветы", но у нее ничего не выходило, кроме "кусты", "торты" и "рты". Строчки же

"А я хочу ей подарить
Хорошие стихи"

нравились Кате, ей не хотелось их изменять, и тогда она с большой неохотой заменила слово "цветы" словом "духи". И продолжался стих сперва вот как:

Хочу, чтоб мамочка моя
Счастливою была,
И чтобы в жизни у нее
Шли хорошо дела.

Катя вспомнила, что последняя строчка тоже ей в тот раз не понравилась, так что пришлось очень долго думать, чем ее заменить? В конце концов Катя изменила и вторую строчку, и третью, и четвертую, и стих зазвучал так:

Хочу, чтоб мамочка моя
Была счастливей всех.
Чтоб нас почаще радовал
Задорный мамин смех.

А закончила Катя свой стих такими строчками:

И в светлый праздник наших мам,
Любимых и родных,
Мы обещанье им даем:
Быть гордостью для них!

Прежде чем поместить стихи в стенгазету, Катя, помнится, показала их учительнице литературы из старших классов, и той, кажется, понравилось.
Всё это Катя вспомнила не случайно: она прекрасно понимала, какая это трудная работа - писать стихи. А тут нужно было сочинить целый гимн! Правда, она будет сочинять его не одна, но разве собаки где-нибудь в мире и когда-нибудь сочиняли стихи? Короче говоря, Катя и не надеялась, что гимн получится легко и просто. Так и случилось на самом деле.
Сочиняли гимн часа три, и в конце концов здорово устали. Но он все-таки получился и понравился не только собачкам, но даже самой Кате. Правда, у Кати не было с собой ни бумаги, ни ручки или карандаша, поэтому пока гимн сочинялся, она записывала слова прутиком на песке, а уж когда гимн был окончательно готов, Катя постаралась затвердить его наизусть, чтобы дома тотчас записать на бумагу.
Пообещав собачкам, что попробует придумать к гимну мелодию, Катя пошла домой, повторяя по пути слова гимна и даже пытаясь напевать их:

Не первый год
В лесу живет
Отчаянный народ,
Без лишних слов
Себя назвав
Республикой ГАВ-ГАВ.

У нас любой -
Храбрец, герой.
И мы стоим горой
За гордый дух,
За вольный нрав
Республики ГАВ-ГАВ.

Мы все равны,
Мы все дружны,
Друг другу мы нужны.
И каждый счастлив,
Каждый - прав
В республике ГАВ-ГАВ.

Катя шла по лесу, без конца повторяя вслух и про себя слова только что родившегося гимна и попутно вспоминала, как нелегко он рождался. Вот первый куплет: они очень долго не могли начать его, не знали, как сделать первую строчку. Потом все-таки нашли это "Не первый год в лесу живет...". Со вторым куплетом справились легче. А вот с третьим было совсем трудно. Князь, помнится, предложил такую строчку: "Нам люди не нужны". Но Колобок тотчас подскочил к Князю и спросил его в упор: "А Катя?". Посовещались и решили, по предложению самОй же Кати, в третьей строчке написать "Друг другу мы нужны". Особенно долго обсуждали строчку "Каждый - прав". Эдуард, например, возражал против нее, доказывая остальным, что не бывает так, чтобы все одновременно были правы - тогда, мол, никто никогда не спорил бы. Но строчку все-таки оставили: Чичимопс предложил считать, что если в любом споре находится в конце концов такое решение, что большинство "героев" с ним согласно, это и означает, что правы все, а значит - прав каждый.
Но самое интересное - у гимна был еще один, четвертый куплет! Сочинил его Колобок. Но поскольку рифма в этом куплете была немножко странная, решили, что куплет будет петь только тот, кто захочет, потому что сам по себе куплет получился хороший, однако "официально" для гимна он не подходил, опять-таки из-за рифмы. Катя вспомнила слова этого четвертого куплета и улыбнулась: ей живо представилось, как уже в самом конце их коллективного творчества Колобок отошел куда-то в сторону и долго молчал, вздыхал о чем-то и хмурился. Потом внезапно подскочил на месте, как будто его пощекотали и, перебивая всех, закричал:
- Придумал! Я еще один куплет придумал!
И не дожидаясь, пока его попросят, выпалил:

И если в жизни у собак
Случится что не так,
Пускай приходят к нам сюда, в
Республику ГАВ-ГАВ!

При этом в третьей строчке Колобок сделал остановку на букве "в", так что у него получилось странное слово "сюдАв". Собачки засмеялись, а Колобок насупился и хотел было обидеться, но в этот момент Катя и предложила, чтобы четвертый куплет вошел в гимн "неофициально". На том и порешили.
Но - бедная Катя! Она спокойно приближалась к бабулиному дому и не знала, какая грустная весть ожидает ее там.

11. "ДО СВИДАНЬЯ, КАТЯ!"

Едва Катя увидела маму, как тотчас насторожилась: ей показалось, что мама посмотрела на нее какими-то странными глазами. Почему Кате так показалось, она не знала, но опасения ее сразу же подтвердились, потому что мама сказала:
- Доченька. Мы должны собираться в дорогу.
- Что?? - вскинулась Катя. - Как - в дорогу? Почему - в дорогу?
- Папа прислал телеграмму: меня срочно вызывают на работу.
- Но у тебя же отпуск!!
Мама улыбнулась почти что виновато:
- Бывают, Катюша, такие обстоятельства, когда даже из отпуска отзывают. Короче, завтра днем мы едем на вокзал.
- Я не поеду! - неожиданно для самой себя резко сказала Катя, так что мамины брови вскинулись вверх.
- Как же это не поедешь? Почему?
- Не поеду, и всё!
- Прекрасно... - улыбнулась почему-то мама. - Но все-таки объясни мне, почему ты не хочешь ехать домой? Ведь так или иначе, а через девять дней нам все-равно нужно было бы возвращаться.
- Я не могу уезжать сейчас, мамуля!
- Не можешь или просто не хочешь?
- Не хочу... - подтвердила Катя, но спохватилась и добавила: - И не могу.
Мама молча посмотрела Кате прямо в глаза:
- Значит, через девять дней смогла бы, а сейчас не можешь? Только честно говори.
Но Катя не выдержала маминого взгляда, и мама поняла, что это самое "не могу" - неправда.
- Ну так вот, Катюша, - уже серьезно сказала мама. - Если бы мы жили совсем рядом, я бы, возможно, смогла оставить тебя у бабушки хоть до самого сентября. Но поскольку нам с тобой нужно целые сутки ехать поездом, а потом еще и самолетом лететь, то специально за тобой приезжать сюда ни я, ни папа не станем - у нас есть дела поважнее. Тем более, что до школы тебе осталось всего три недели. Ты согласна?
Катя молчала, опустив голову. И когда мама слегка приподняла ей подбородок, то увидела, что Катя плачет.
- Что с тобой, доченька? - удивилась мама. - Разве тебе не хочется домой?
Катя, все так же плача и не поднимая глаз, качнула головой отрицательно.
- Нда... - только и сказала мама. Потом, помолчав, снова спросила: - Так что же нам в таком случае делать? Может быть, ТЫ мне посоветуешь?
Но Катя, разумеется, ничего не могла "посоветовать": она давно поняла, что уезжать придется, что иначе никак нельзя, и плакала оттого, что это случилось столь неожиданно. Разве могла она предположить сегодня утром, что видит своих друзей, быть может, в самый последний раз? Но нет! Они с мамой уезжают завтра днем, а утром она еще сможет навестить собачек в самый последний раз. И даже сегодня она, пожалуй, успеет сходить к ним - хотя бы для того, чтобы поделиться своим горем. Конечно! Вот сейчас пообедает, и пойдет в лес.
Но уйти оказалось не так просто. Покормив Катю, мама сказала, что сегодня вечером нужно собрать все вещи, прибрать дом, помыться и вообще быть готовыми к отъезду. Катя пришла в смятение. Как же сказать маме, что она, Катя, просто ОБЯЗАНА сегодня сходить к собачкам, и завтра - тоже? Тайну республики ГАВ-ГАВ она попрежнему никому не могла открыть. А если не объяснить маме, почему такая срочность, мама станет строгой, какой она бывает нечасто, и это будет означать запрет.
Катя несколько раз поднимала на маму умоляющие глаза, но всякий раз опускала их, лишь только мама встречалась с нею взглядом. В конце концов мама заметила, что с дочерью творится неладное.
- Катюша, - позвала мама. - Ну-ка, подойди ко мне.
Катя повиновалась.
- Что с тобой происходит? - И мама снова попыталась заглянуть Кате в глаза.
- Мамуля... - только и сумела вымолвить Катя, потому что из глаз ее крупными капельками покатились слезы.
- Ну-у, так не годится! - сказала мама, привлекла Катю к себе, и Катя, уткнувшись ей в плечо, уже не сдерживаясь зарыдала.
Подождав с минуту, пока дочь успокоится, мама отстранила ее от себя, достала носовой платок и молча вытерла Кате глаза и щеки.
- Успокоилась?
Катя всхлипнула и кивнула.
- А теперь расскажи, чтО тебя тяготит?
- Мне нужно... туда, - махнула Катя рукой в сторону леса.
- Понимаю, - кивнула мама, а потом осторожно спросила: - Но почему так срочно? Ты же, по-моему, сегодня уже была там?
- Я... должна сказать им... предупредить... что завтра уеду.
- Кому "им", Катюша? - медленно спросила мама.
- Моим друзьям, - подождав, так же медленно и тихо ответила Катя.
- И много их у тебя?
- Тридцать пять...
Мамины брови взлетели вверх так высоко, как ни разу еще не взлетали.
- Только прошу, мамуленька, не расспрашивай меня больше ни о чем! - Катя страстно прижала руки к груди. - Я не могу... Я слово давала... Может быть, дома я всё тебе расскажу. А сейчас мне очень, очень нужно туда, к ним. Только ты не обижайся...
- Н-ну что ж, - выдержав паузу, сказала мама. - Если нужно - иди. Только, надеюсь, будешь там недолго?
- Я только скажу им, только скажу - и сейчас же назад!
Катя рванулась к двери, но остановилась, подошла к маме, обняла ее и прижалась к ней щекой:
- Ты самая лучшая мама на свете!
... Когда Катя появилась в республике ГАВ-ГАВ, псы переполошились: в чем дело? Всего час назад девочка была здесь - и вдруг возвратилась, да еще такая расстроенная! Они окружили Катю, недоуменно поглядывали на нее, но вопросы задавать не решались. Катя сама всё объяснила:
- Собачки, родные мои! - голос ее дрожал, на глазах блестели едва сдерживаемые слезы. - Мне ужасно, ужасно не везет! Завтра мы с мамой должны ехать домой...
"Герои", услыхав такую новость, приуныли. Да и было отчего. С тех пор, как каждый из них пережил свою беду, люди перестали их волновать. Они прекрасно обходились без людей и не нуждались в них, потому что любой из "героев" - кто меньше, кто больше - на свой лад считал людей существами злыми и недостойными. И вот в их свободную, но однообразную жизнь вторглась Катя - человек (хотя и маленький), и каждый "герой" убедился на ее примере, что люди, оказывается, умеют быть и добрыми, и внимательными, умеют заботиться о собаках, помогать им и любить их по-настоящему. Они привязались к Кате, считали ее "своей". И вдруг она куда-то исчезнет! Жизнь без нее станет, наверное, не такой интересной. Спасибо ей хотя бы уж за то, что она примирила и подружила их с зайцами: все-таки веселее жить, если есть к кому в гости наведаться или если гости сами приходят к тебе.
Катя отерла слезы, но они набежали снова. Тут к ней подошел Колобок, тронул лапкой и, заглянув в глаза своими черными глазками-бусинками, протянул:
- Ка-ать, не уезжа-ай, а?
Катя подхватила Колобка на руки, подняла перед собой и поцеловала во влажный носик:
- Малыш ты мой! Да разве я хочу от тебя, от всех вас уезжать?! Но нельзя иначе, никак нельзя. Я обязательно постараюсь приехать к вам через год, а быть может даже зимой, в каникулы.
Краем глаза Катя заметила, что Чичимопс, Эдуард и Чап, отойдя в сторону, уже целую минуту о чем-то совещаются. Вот они согласно закивали головами, и Чичимопс подошел к Кате:
- Катя. Ты завтра сможешь придти к нам еще раз, перед отъездом? Хотя бы ненадолго?
- Обьязательно приду, Чичимопсик! Чего бы мне это ни стоило!
Так и договорились, что Катя любыми путями отпросится у мамы и придет к ним сюда утром, на часок. Потом вся республика ГАВ-ГАВ проводила Катю до моста, но ни Чичимопс, ни Чап с Эдуардом так и не сказали ей, о чем они совещались, а спрашивать было неудобно.
...Ночью Кате приснился еще один сон, из которого ей запомнилось только то, что она никак не могла дойти до республики ГАВ-ГАВ: перед нею были настолько густые ветви, что она без конца раздвигала их руками. Но ветви хлестали ее по рукам и лицу, цеплялись за платье и тянули назад, причем сзади кто-то заунывно тянул: "Домо-о-ой! Домо-о-о-ой!".
Проснулась Катя совершенно разбитая, вспомнила, что сегодня они с мамой уезжают, и снова чуть не заплакала. Но пересилила себя, молча встала, оделась, умылась и приготовилась к серьезному разговору с мамой - ведь она так и не сказала маме, что сегодня, сейчас ей нужно в самый последний раз сходить к своим друзьям, и теперь очень боялась, что мама, потеряв терпение (нельзя же без конца потакать дочкиным "тайнам"!), запретит ей отлучаться куда бы то ни было за несколько часов до отъезда. Катя долго маялась, прежде чем решилась подступиться к маме. Они только что окончили втроем завтракать - Катя, мама и бабуля. Катя, поблагодарив бабулю, шепнула маме на ухо:
- Мамочка, мне нужно с тобой поговорить. Если можно - в моей комнате.
Когда мама вошла вслед за Катей в ее комнату, Катя притворила за ней дверь, усадила на стул и, прерываясь от волнения, сказала:
- Мамуль... Я тебя очень люблю. Ты много раз помогала мне здесь... и раньше тоже. Я знаю, ты добрая.
Катя замялась, а мама терпеливо ждала, чтО ей скажут дальше.
- Понимаешь... - Катя опустила глаза и стала теребить пуговичку на кофте. - Я... обязательно расскажу тебе... потом... Всё-всё расскажу! А сейчас... Вчера... Вобщем, мне нужно последний раз сходить туда... - Катя еле заметно кивнула в сторону леса. - Они пригласили меня... попрощаться, наверное...
Мама помолчала с минуту, раздумывая над чем-то. Потом спросила:
- "Они" - это твои друзья?
Катя кивнула, не отрывая глаз от пуговицы на кофточке.
Мама вздохнула:
- Очень уж мне не хочется отпускать тебя сейчас. Посуди сама: автобус отходит через четыре часа. Следующий будет только послезавтра. А вдруг ты опоздаешь? И потом: я же все-таки не знаю, где тебя искать. А если с тобой что-нибудь случится?
- Мамочка, милая! - Катя мигом подняла глаза. - Я даю тебе самое-самое честное слово, что ничегошеньки со мною не случится! Тем более, что у меня самые замечательные в мире защитники... (Катя чуть было не сказала "собаки", но вовремя сдержалась). А на автобус я ни за что на свете не опоздаю: через час, самое большее через два я буду дома.
Словом, Катя в конце концов убедила маму разрешить ей напоследок сходить в лес...
И вот в который раз (но, увы, теперь уже в последний) она увидела ставшие для нее такими родными собачьи мордочки. "Герои" снова окружили ее, наперебой протягивали лапы, виляли хвостами, а некоторые уже поскуливали. Чичимопс попросил всех отойти, усадил Катю на некое подобие табурета, которого раньше Катя и в глаза не видела (наверное, собачки совсем недавно соорудили его каким-то образом из оставшегося на "спортплощадке" сухого валежника).
Республика ГАВ-ГАВ расселась в нескольких шагах напротив Кати. Вперед вышел Чичимопс, поднял лапу, прося тишины, и когда все умолкли, обратился к Кате:
- Дорогой наш друг Катя! Ты знаешь невеселые истории каждого из нас, знаешь о нашей обиде на людей. Ты первая доказала нам, что бывают и добрые люди, которые по-настоящему умеют любить собак. Правда, это еще не означает, что мы желаем вернуться к людям, тем более к своим хозяевам! Нам и здесь неплохо. И все же спасибо тебе. Мы все тебя полюбили, и нам жаль, что ты уезжаешь. Но мы очень надеемся, что ты не забудешь нас и приедешь сюда снова. Приедешь?
- Обязательно приеду, мои хорошие! - сказала Катя. - Потому что я всех вас очень люблю!
Псы оживились, а Чичимопс снова, подняв лапу, попросил тишины.
- У нас нет возможности, Катя, отблагодарить тебя каким-нибудь подарком, как это принято у людей. Собаки лучше всего умеют выражать благодарность своей преданностью. Но нам не хотелось бы отпускать тебя просто так, безо всякой памяти о нас.
- Что ты, Чичимопсик! - воскликнула Катя. - Я и без того никогда вас не забуду!
- И все же, - остановил ее Чичимопс, - нам очень хочется сделать для тебя что-нибудь приятное. Правда, ребята? - повернулся он к остальным, впервые назвав их, по примеру Кати, "ребятами". Те нестройным хором, но с готовностью ответили что-то малосвязное. Во всяком случае было ясно, что они полностью поддерживают мнение вожака.
- Так вот, - снова обратился к Кате Чичимопс. - Мы тут вчера, после твоего ухода, поговорили и решили, что нужно на прощанье показать тебе наш... концерт.
Катя удивленно подняла брови - совсем так, как это делает иногда мама. Должно быть, очень интересно хотя бы раз в жизни увидеть собачий концерт. Но как всё это будет выглядеть? Нет, невозможно представить. Лучше просто посмотреть. И Катя стала с интересом ждать, что будет дальше.
Но Чичимопс сказал еще не всё.
- Вчера, - продолжал он, - мы быстро разузнали, кто из нас умеет делать такие трюки и номера, которые годились бы для концерта. Когда выбрали и отрепетировали, получилось неплохо. Но чего-то не хватало... Подумали и решили, что недостает музыки. Но откуда было взять музыку? Чапу пришла в голову идея использовать вместо музыки хотя бы обычный ритм - ну, вроде ритма на барабане. И он же, Чап предложил попросить зайцев, чтобы они приняли участие в нашем концерте в качестве этих самых "барабанщиков". Сбегали к зайцам, объяснили им ситуацию. Они согласились. Тем более, Катя, что ты вчера забыла у нас свою кастрюлю. Когда эта кастрюля попалась на глаза Чапу, ему тотчас пришла в голову идея о "барабане".
Катя удивилась, что до сих пор так и не вспомнила про кастрюлю; а забыла ее здесь вчера наверное потому, что уж очень устала.
- Значит так, - продолжал Чичимопс. - Мы сейчас дождемся зайцев, а тем временем артисты подготовятся. О-о, да вот и зайцы!
Действительно, из-за деревьев робко высунулись три заячьи мордочки. Убедившись, что здесь "все свои", зайцы подошли к "героям". Оказалось, их пришло больше десятка, вместе с Главным Зайцем. "Барабанщиков" было трое, остальным просто захотелось поглазеть на концерт.
И вот, наконец, все присутствующие разделились на артистов и публику. Артисты уселись особняком, сбоку вдоль "сцены", а публика расположилась по обеим сторонам от Кати, которая все так же восседала на своем кресле, изготовленном специально для нее благодарными "героями". Рядом с Катей сели Колобок и Чичимопс: один слева, другой справа.
На сцену вышел Чап, встал на задние лапы и галантно поклонился публике. Катя невольно захлопала в ладоши, и ее несмелые аплодисменты подхватили остальные зрители. Чап дождался, пока аплодисменты стихнут и, глядя прямо на Катю, сказал:
- Уважаемая Катя, наш добрый друг! Уважаемая публика! Позвольте предложить вашему вниманию небольшой концерт, который мы посвящаем первому из людей, ставшему нашим искренним другом и помощником.
Зрители загалдели и зааплодировали, глядя на смутившуюся Катю. Но Чап попросил тишины, коротко перевел сказанное на заячий язык и продолжал:
- Сегодня вы увидите несколько номеров, подготовленных нашими энтузиастами. Правда, времени на репетиции у нас не было, поэтому просим публику судить не очень строго.
Чап вновь перевел для гостей сказанное, и объявил первый номер концерта:
- Выступает танцевальная пара в составе наших уважаемых героев Куси и Чижика. Они исполнят танец-шутку, который мы назвали так: "Чижик, Чижик... Где ж ты все-таки был?". Маэстро - музыка! - и Чап картинно махнул лапой в сторону зайцев-барабанщиков.
Зайцы не заставили себя ждать. Последовала вступительная нарастающая дробь на кастрюльке - и три зайца начали отбивать ритм:

Там, тА-та, там-та,
Там, тА-та, там.

Катя прислушалась, и с удивлением отметила, что под этот ритм очень даже свободно можно напевавть про себя знаменитого "Чижика-Пыжика". Она пригляделась к троим "музыкантам". В центре, зажав кастрюлю задними лапками, сидел заяц довольно маленького роста, а по бокам от него - двое покрупнее; каждый из этих двоих держал лапками сучок и стукал им по другому сучку, лежащему на земле, так что у того зайца, что сидел слева, звук от удара получался высокий, а у того, что справа - низкий. "Музыкальное сопровождение" выходило в общем-то неплохое, занятное.
Но вот под ритмичные "там, та-та, там-та" на сцену степенно выплыла Куся, а за нею Чижик - симпатичный песик пепельно-серого цвета, пушистый хвост которого свертывался бубликом и заканчивался на конце черной кисточкой. Катя знала, что Чижик был братом Куси и очень любил ее, так что когда Куся, потеряв хозяина, оказалась в республике ГАВ-ГАВ, она разыскала Чижика, поведала ему про то, как ей жилось раньше и как - теперь, и предложила переселиться сюда, в республику. Чижик долго раздумывал над предложеним сестры. Нельзя сказать, чтобы ему очень уж не повезло с хозяевами, хотя и хвастать тоже было нечем: хозяин иной раз наказывал его по пустякам, либо Чижик время от времени нечаянно попадался под горячую руку хозяйке, когда у той, допустим, сбегАло тесто. Конечно, у него были свой кров и пища. Но с другой стороны, он очень любил сестру. Тогда Чижик решил сперва просто сходить в гости к "героям", познакомиться с ними. А познакомившись, в конце концов переселился к ним - до того ему здесь понравилось.
Куся и Чижик исполняли танец мастерски и с юмором. Сперва они, встав на задние лапы, покружились вместе, затем Чижик, изображая кавалера, галантно обвел Кусю вокруг себя, держа ее изящную лапку своею крупной мохнатой лапой. Когда же музыканты застучали что-то резвое, Чижик вдруг засуетился, как-будто объясняя что-то Кусе, затем показал ей лапой куда-то в сторону, и едва Куся глянула туда (там, разумеется, ничего не было), Чижик с с с жуликоватым видом удрал на цыпочках со сцены и сделал вид, что спрятался (так, наверное, нужно было изобразить в танце). Куся, заметив исчезновение партнера, засуетилась, как бы ища его, и заметалась в такт всё учащающимся ударам "барабана" и двух сучков. Затем барабанная дробь внезапно смолкла, Куся замерла, и на сцену с виноватой миной выполз Чижик. Музыканты вновь застучали такт "Чижика-Пыжика", а Куся, подбоченясь, с грозным видом начала выплясывать вокруг Чижика всякие па. Танец закончился, под общий хохот зрителей, двумя символическими оплеухами, которые Куся как-будто бы влепила Чижику, после чего оба танцора раскланялись и удалилимсь, довольные оказанным приемом. Их сменил Чап, который объявил следующий номер:
- Вокальный дуэт! Я бы даже сказал - триэт... - Чап почесал лапой затылок: кажется, сказал что-то не то, в человеческом языке вроде бы нет такого слова - "триэт".
Катя, заметив замешательство Чапа, поспешила придти к нему на помощь:
- Наверное, Чап, ты хотел сказать - "трио"?
- Точно! - обрадовался Чап. - Итак: вокальное трио в составе Джека, Ворчуна и Инфузория исполнит... чтО же оно исполнит? - Чап снова почесал затылок. - В общем, упомянутое трио исполнит для вас кое-что! А что именно - судите сами, уважаемая публика. Маэстро! - обернулся Чап к зайцам. - Музыка!!
Под замысловатый перестук барабана-кастрюли и двух сучков-кастаньет на сцену степенно выступили Джек и Ворчун. Инфузория пока что не было видно. Двое друзей встали вполоборота один к другому, замерли, и вместе с ними замер барабанный перестук. Джек слегка вытянул губы, а Ворчун прищурил глаза - и в следующую секунду изумленная Катя услышала самый настоящий дуэт: Джек издал низкий густой звук наподобие ворчания, а Ворчун подвыл ему то-оненьким дискантом. Получилось, честное слово, красиво! Друзья сорвали аплодисменты, затем, всё более увлекаясь, начали выводить своими голосами всевозможные коленца, и незаметно в их сложный вокал вплелся тонкий ритм "барабанщиков", так что получилось еще красивее. Зрители вместе с Катей слушали затаив дыхание. И вот наконец одно из коленец завершилось неожиданным "Мяу!" - настолько неожиданным, что зрители охнули и разразились аплодисментами. Это к певцам подключился кот Инфузорий, который грациозно впрыгнул на сцену и замер перед Джеком и Ворчуном, слегка выгнув спину и распушив хвост. Дальше до самого финала пели втроем, хотя обязанности Инфузория сводились, в сущности, к тому, чтобы изредка вставлять свое "мяу", что, впрочем, получалось у него вполне удачно. Закончился номер также неожиданно: Джек и Ворчун вместе с "барабанщиками" внезапно замолчали, последовала секундная пауза, и Инфузорий, набрав в легкие воздуха, разразился прямо-таки гигантским "Мя-а-а-а-у-у-у-у!!". Потрясенные зрители, включая Катю, долго аплодировали, затем аплодисменты перешли в овацию, послышались крики "Браво!". Счастливые исполнители долго кланялись публике, но повторить номер отказались.
"Ах, какие же вы все у меня молодцы!" - восхищалась про себя Катя, не переставая хлопать в ладоши. Этот единственный в мире концерт всё сильнее увлекал ее.
Перед уходом со сцены Джек попросил внимания, потупил глаза и, слегка запинаясь, сказал:
- Мы тут... перед самым выходом... обсудили и решили назвать наш номер, который вы только что слышали... "Поэмой о свободе".
Едва он произнес эти слова, как Колобок вскочил на задние лапки и, подняв над головой переднюю, пропищал:
- Да здр-р-р-равствует наша свобода!
Возник легкий переполох с нестройными выкриками "Ура-а!", который лишний раз доказал Кате, что Колобок хотя и малыш, но уже умеет зажигать своих товарищей вовремя сказанным словом. И как знать, быть может он, когда вырастет, станет правой рукой Чичимопса?
Тем временем Чап снова вышел к зрителям, вежливо объяснил гостям, зайцам, чтО произошло, по какому поводу случился шум, и объявил следующий номер:
- А сейчас выступят акробаты, всем нам известные, я бы даже сказал - знаменитые в нашей республике Леший и Бантик!
Раздались аплодисменты, и Катя с интересом стала ждать, какой номер подготовили акробаты. Да, она знала и Лешего, и Бантика, слышала их истории. У Лешего судьба сложилась странно и печально. Ему "везло" в том смысле, что от него постоянно уходили хозяева. Почему так случалось, он не знал. Быть может, причина скрывалась в каких-нибудь роковых обстоятельствах? Возможно. Но факты оставались фактами.
Когда Леший был еще совсем маленьким щенком, от него вдруг ушла мать - просто исчезла в один "прекрасный" день вместе с тремя его братьями, такими же крошечными, каким был он сам. Он ждал их, ждал, но так и не дождался. Он сидел в кустах возле дороги и тоненько скулил, потому что в животе у него уже давно очень уж тоскливо что-то урчало и булькало. Потом кусты вдруг раздвинулись, и из них выглянуло удивительное существо, совершенно не похожее на маму. Существо издало какие-то странные звуки, протянуло к нему две не менее странные конечности, и Леший (который в то время еще не был Лешим) очутился в воздухе. От сильного испуга он закрыл глаза и приумолк. Существо вынесло его на дорогу и долго, очень долго не выпускало из своих конечностей. Щенок приоткрыл глаза и понял, что его куда-то "перемещают". Вскоре его перестали перемещать, опустили на землю, и в нос ему ударил запах, очень напоминающий чем-то мамино молоко. Он открыл глаза и увидел перед собой что-то белое. Понюхал - запах исходил от этого белого. Леший, разумеется, узнал, когда подрос, что это "белое" действительно было молоком, только не маминым, а коровьим. Залезая лапами в молоко и чихая, Леший напился-таки из миски, в которую ему налили молока, после чего тоскливое урчанье в животе ненадолго прошло. Леший повеселел, задвигал своим хвостиком, похожим на обрубок или на жирного червяка, и ему вдруг захотелось играть. Но - странное дело! - существо, которое вынесло его из кустов, как-то шумно вздохнуло, пробормотало что-то непонятное, затем влезло в нечто большое, и это большое, заворчав, стало двигаться по дороге в сторону от Лешего, и в конце концов исчезло из глаз. Леший остался сиротливо сидеть на обочине. Что ему было делать? Опять ждать маму с братьями? Это уж потом Леший узнал, что существо, вытащившее его из кустов, было человеком, а тО сАмое, большое и ворчащее, в котором существо умчалось от Лешего - то был легковой автомобиль. "Сердобольный" человек, обнаружив щенка, напоил его молоком, которое брал с собой в дорогу, но затем, повздыхав, что щенка ему девать некуда, утихомирил тем свою совесть, преспокойно сел в машину и укатил восвояси. Минуту спустя он уже начисто забыл про щенка, зато в душе у него осталось приятное сознание того, что он "добрый человек".
Леший вертел головой в разные стороны и не знал, чтО делать, куда идти? Так просидел он неизвестно сколько времени, всё чего-то ожидая, пока в животе у него не началось прежнее тоскливое урчание. Два или три раза мимо него проносились такие же, "большие", в каком уехал от него первый несостоявшийся хозяин. Потом ему стало невыносимо тоскливо, он заскулил и начал слегка подвывать. Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы поднявшийся слабый ветерок не донес до Лешего какой-то очень уж интересный запах. Леший принюхался, и решил идти на этот запах, который доносился не с той стороны, куда умчался человек в автомобиле, а с противоположной. Леший неуверенно заковылял вдоль дороги, и шел очень долго. Когда мимо пронеслись еще два автомобиля, он невольно припал к земле и прижал уши, потому что ему было все-таки страшновато.
Вскоре запах, на который шел Леший, усилился, и Леший поковылял вперед быстрее. Правда, он впервые в жизни путешествовал так далеко и так долго, ноги у него были еще слабые и невольно подкашивались. Отдохнув с минуту, Леший снова двинулся вперед: запах дразнил и звал его к себе. В конце концов он набрел на жилье. Оказалось, то была дача, в которой отдыхала летом одна городская семья. Впрочем, "не совсем" семья - там были только трое: взрослый мужчина и две женщины, одна из которых была очень пожилой, а детей не было совсем. Все трое сидели возле уличного камина и жарили на огне шашлык. Вот от этого самого шашлыка и шел такой дразнящий запах, который привел Лешего сюда.
Люди накормили Лешего, даже погладили его. На ночлег Леший устроился сам: выбрал себе удобнейшее место за сараем, в небольшом стожке соломы. Так прожил он возле дачи довольно долго, и люди каждый день хоть чем-нибудь кормили его. Леший был ненавязчивым щенком и не особенно ластился к людям, поэтому они, наверное, решили, что он просто приходил к ним в гости. Велико же было удивление Лешего, когда однажды он, выспавшись на своем заветном месте, обнаружил, что дом совершенно опустел. Все двери оказались запертыми, уличный камин был холодным и чужим, и от него не исходил больше аппетитный запах шашлыка. Покрутившись вокруг, Леший вышел на дорогу, посидел там час-другой, вернулся к дому - снова никого. Так же было и на второй день, и на третий. Бедный щенок, совершенно изголодавшись, еле держался на ногах, но в конце концов понял, что новые его "хозяева" больше не появятся и не накормят его. Пришлось идти прочь от дома, куда глаза глядят. На шестой день вконец измученного Лешего подобрал другой человек - сильный, бородатый, в огромных сапогах и с ружьем на плече. То был лесник. Он взял щенка к себе, и он-то и назвал его Лешим.
У лесника Леший прожил больше года. Он очень любил своего хозяина, хотя тот не слишком баловал его. Иногда лесник брал Лешего с собой на охоту. Правда, проку от Лешего в охотничьем ремесле было немного, просто хозяину с ним было веселее. Временами лесник уходил из дому на день-два, причем ружье с собой не брал, зато одевался во все чистое и выглядел нарядным. Лешему он оставлял провизию - несколько кусков мяса - и тот питался вдоволь, покуда хозяин не возвращался.
Но однажды хозяин исчез. Леший ждал его и три дня, и четыре. Он съел уже все запасы, которые оставил для него лесник, и начал голодать. На пятый день Леший не выдержал и решил пойти на поиски пропавшего хозяина. Следы от хозяйских сапог еще хранили слабый запах и привели Лешего к реке, к пристани. Очевидно, хозяин уплыл на пароходе. Впрочем, так бывало и прежде, когда он ездил в город один. Леший решил подождать хозяина здесь, на пристани. Но прошло еще двое суток, а хозяин всё не возвращался. Что случилось с ним, вернулся он домой или нет, Леший так никогда и не узнал, потому что он в конце концов забрался тайком на подошедший пароход, который привез его в город. Впрочем, то был, кажется, другой город, не тот, в который ездил его хозяин, потому что Леший, бродя по улицам, не обнаружил ни единого следа хозяина.
Много дней прожил Леший в том городе, кое-как утоляя свой голод чем придется. В конце концов его подобрал новый хозяин, который, как оказалось, был студентом и жил на окраине в старом бревенчатом домике. Он снимал комнату у деда и бабки, довольно добрых старичков. Через неделю после того, как Леший обрел нового хозяина, дед и бабка уехали погостить к своему сыну, жившему очень далеко, в совершенно другом городе, и Леший со студентом остались одни.
Студент изучал много разных наук, но больше всего обожал математику. Он попробовал придумать Лешему имя (потому что, разумеется, не знал, как того зовут, сам же Леший сказать ему этого не мог, потому что не умел разговаривать по-человечьи, пока не попал в республику ГАВ-ГАВ). Окончательного имени Лешему студент так и не придумал, хотя называл его то "Квадратом", то каким-то "Интегралом", и даже совершенно непонятным именем "Экстремум", которое Леший запомнил только благодаря тому, что новый хозяин иногда очень уж назойливо повторял это имя. Почти месяц жил Леший у нового хозяина. Питались они оба не слишком жирно, в основном хлебом да молоком. Иногда студент варил пельмени, и Лешему кое-что перепадало от пельменного супа. Но и новый хозяин в конце концов "ушел" от Лешего. Случилось это также совершенно непонятным образом: студент просто однажды не вернулся домой. Леший ждал его три дня и, разумеется, снова изголодался вконец, после чего и на этот раз решил отправиться на поиски, потому что покормить его было некому: хозяева дома - дед с бабкой - еще не вернулись.
С великим трудом Леший разнюхал, что следы хозяина ведут на городской вокзал. История с прежним хозяином, лесником, повторилась: Леший прождал студента на перроне до утра, потом тайком от проводника забрался в пассажирсий вагон, спрятался в нише, где хранится уголь, и поезд унес его неведомо куда. Проводник обнаружил несчастного голодного Лешего через несколько часов, накормил его колбасой и хлебом, но все-таки высадил из вагона на одном из ближайших довольно глухих полустанков, потому что бригадир поезда запретил "пребывание безбилетных собак" в пассажирском вагоне. На этом полустанке история скитаний Лешего завершилась, потому что, побродив по лесу несколько дней, он набрел, наконец, на одного из "героев", которым оказался Бантик, его теперешний партнер по выступлению, и вот уже скоро год, как он поселился в республике ГАВ-ГАВ. Здесь было хорошо, здесь не было хозяев - ни плохих, ни хороших - и Лешему можно было не опасаться, что рано или поздно он останется без еды и надзора.
Катя вспоминала всю эту историю, а глаза ее тем временем следили за акробатами. Вот Леший и Бантик, который был чуть ли не в три раза меньше своего товарища, раскланялись перед публикой, и под дробный перестук кастрюли и двух сучков повернулись друг к другу. Леший подставил свои передние лапы, Бантик ступил на них задней, Леший крикнул "АлЕ!", а Бантик ответил ему "Оп!" и сделал сальто-мортале назад. Зрители зааплодировали, Катя тоже. Акробаты показали еще несколько трюков, и всё получалось у них так ловко, что аплодисменты не успевали смолкать. Катя тоже не переставала хлопать в ладоши, и невольно вспоминала, что рассказывал ей о себе Бантик.
Имя такое ему дали по той причине, что когда он был еще малышом, мальчик, которому подарили щенка, однажды повязал ему на шею большой красный бант из шелковой ленты. И этот бант оказался до такой степени к лицу пёсику, что его тут же окрестили "Бантиком". Хозяева Бантика были цирковыми артистами, часто ездили на гастроли, брали с собой сына и, конечно, Бантика, которого знакомая дрессировщица взялась обучить некоторым трюкам. Дело дошло до того, что Бантик даже несколько раз выступал на манеже, правда, не с отдельным - сольным номером, а "в массовке". Но потом случилась беда. Однажды, когда вся семья была на гастролях в каком-то очень большом городе, Бантик заболел. Он стал раздражительным, похудел и потерял аппетит, и когда сын хозяев совершенно случайно наступил ему на хвост, причем наступил несильно, Бантик рассвирепел и едва не укусил мальчика за ногу, после чего пёсика решили отвести в местную ветеринарную лечебницу - на консультацию. Врач осмотрел его, покачал головой и сказал, что дело очень серьезное. Чт имел в виду врач, Бантик так и не узнал, но хозяев своих он больше не увидел: мальчик ушел домой без собаки, и хотя он даже плакал, Бантика ему не отдали - сказали, что нельзя. Какая судьба ожидала Бантика, он не знал, но при повторном осмотре другой врач вдруг назначил ему лекарство, и вскоре Бантик почувствовал себя значительно лучше. Его хотели вернуть хозяевам, но те, оказалось, уже уехали, и никто не знал куда. Что было делать? Пёсика решила взять к себе одна тетушка, санитарка. В конце рабочего дня она ласково потрепала Бантика за ухо, сказав: "Ну, братец, давай переселяться. Будешь теперь жить у меня" - и взяла его на руки. Очутившись на улице, Бантик стал вырываться из рук новой хозяйки. Та опустила его на тротуар, решив, что песик не любит, когда его переносят с места на место - и Бантик тотчас удрал от тетушки. Он решил во что бы то ни стало разыскать своих прежних хозяев. Искал он их очень долго и, конечно же, не нашел... Исхудавшего и совершенно убитого горем, его две недели спустя подобрали "герои" - подобрали в лесу, далеко-далеко от города, в котором Бантик последний раз видел своих хозяев.
А потом у Бантика появился самый близкий друг - Леший. Бантик научил Лешего некоторым трюкам, с которыми сам он выступал когда-то на арене цирка, и они забавы ради иногда демонстрировали своё умение остальным "героям". Вся республика ГАВ-ГАВ знала о дружбе Лешего и Бантика, так что друзья постепенно стали здесь знаменитыми, какими и назвал их Чап. Но в концерте, да еще с таким сложным номером, они выступали впервые - тем более в присутствии гостей! - и потому очень старались. Так что аплодисменты, которые практически не утихали во время выступления акробатов, были по справедливости заслужены ими, и закончив номер, они удалились со сцены совершенно довольные и собою, и приемом зрителей, которые несколько раз вызывали их на "бис".
А потом выступил сам Чап. Он сказал:
- Уважаемые зрители! Пока наши артисты отдыхают и готовятся к следующему номеру, мне хотелось бы предложить вам посмотреть то, что приготовил я сам. Номер называется "Голоса леса", или лучше - "Лесные голоса". Автор и исполнитель - ваш покорный слуга. - И Чап картинно поклонился.
Не прошло и минуты, как зачарованные зрители забыли про всё на свете и, затаив дыхание, слушали Чапа, потому что тот своим голосом выделывал такие чудеса, какие Кате, например, раньше и не снились... Оказалось, что Чап умеет изображать лесных зверей и птиц: он то ревел медведем, то ухал, как сова, то вдруг подвывал волком или верещал как белка, потом застрекотал сорокой, изобразил тетеревов, синиц и скворцов. А когда среди гостей-зайцев пробежала волна оживления, закончившаяся аплодисментами, Катя поняла, что Чап изобразил разговор зайцев и, видимо, сказал на заячьем языке что-то веселое. В репертуаре Чапа были голоса стольких зверей, что Катя в конце концов перестала узнавать, кого он в данный момент изображает. В довершение всего Чап пропел соловьем, после чего поклонился, дав понять, что выступление окончено. Но его не отпустили: зрители неистовствовали и требовали продолжения. Тогда Чап стал изображать домашних животных и птиц: корову, лошадь, овцу, козу, курицу с петухом, гусей и даже кошку. Едва Чап мягко и ласково замурлыкал, кот Инфузорий встрепенулся и, подскочив вверх, невольно ответил Чапу своим продолжительным "Мяу-у!", так что зрители засмеялись, а Чап тут же отпарировал Инфузорию коротким "Гав-гав!", как-будто бы "изобразил" еще одо домашнее животное - собаку. Зрители буквально покатились со смеху. Еще бы! Собака "протявкала собакой"! - и Чапа снова не отпустили со сцены, после чего он изобразил журчание ручейка, завыванье ветра, а потом вдруг, махнув лапой, прогудел машиной, проскрипел телегой, протрещал будильником и напоследок "выстрелил из ружья". Услыхав "выстрел", гости-зайцы повскакали с мест и кинулись было врассыпную, но поняв, что их провели, с хохотом повалились на землю и долго не могли придти в себя.
После Чапа выступила Рената. Вокруг пояса у нее была повязана тесемка с нанизанными длинными листьями подорожника - получилось нечто похожее на юбочку. Рената под спокойный перестук "барабана" и "кастаньет" исполнила что-тро похожее не то на испанский танец, не то на балет. Глядя на танцующую Ренату, Катя вдруг испытала странное ощущение: как-будто она уже видела где-то и Ренату в "юбочке", и ее танец. Но ощущение быстро забылось, и Катя продолжала смотреть концерт.
Рената неожиданно для всех закончила свое выступление кульбитом - тем самым, который помог ей выиграть медаль-сардельку на вчерашних соревнованиях. Зрители вежливо поаплодировали ей, и Чап объявил, что сейчас выступит группа артистов, которая исполнит драматическую пантомиму (он так и сказал: "драматическую пантомиму", и Катя в который уж раз подумала о том, что Чап очень развитой пёс. Она чуть было не сказала про себя "начитанный", но спохватилась: это уж совсем неправдоподобно, чтобы собака, пускай даже говорящая, читала книги! Скорее всего, Чап просто был очень наблюдательным и многое перенял в свое время от людей. "И для такого-то умницы не нашлось среди нас хозяина! Даже стыдно за род человеческий...", - подумалось Кате).
Между тем пантомима разворачивалась в стремительном темпе. Артисты суетились, размахивали лапами, разевали свои пасти и жмурились, потряхивая ушами, то и дело садясь либо срываясь с места, и Катя постепенно начала улавливать смысл этой безмолвной драмы. Ну конечно! Собачки изображали то, как безрадостно жилось им, беспородным, прежде, как оскорбляли или не понимали их хозяева, как они, бедняги, не умея отвечать людям, безропотно сносили многочисленные несправедливости, пытаясь покорностью и послушанием доказать своим хозяевам, что готовы уважать, любить их и служить им до самой смерти. Но хозяева (одного из них изображал сердитый Джек) оставались слепыми и равнодушными к собачьей верности, и в конце концов бедным псам ничего не оставалось, как оставить своих бездушных покровителей и предпочесть голодную волю сытому унижению.
Пантомима понравилась всем. Даже зайцы поняли ее без дополнительных разъяснений, но к концу пантомимы Катя заметила среди них какое-то шевеление, и когда Чап в последний раз предстал перед зрителями, намереваясь, кажется, объявить, что концерт окончен, Главный Заяц поднял вдруг лапу и, подойдя к Чапу, сказал ему что-то вполголоса - разумеется, по-заячьи. Чап кивнул, а потом объявил всем:
- Наши уважаемые гости решили напоследок также принять участие в концерте. Они исполнят... м-м-м... - Чап в раздумьи почесал затылок, но тотчас нашелся: - гимнастический этюд!
И зайцы действительно исполнили этот самый "этюд". Катя смотрела во все глаза, и то смеялась, то восхищенно хлопала в ладоши, потому что шестеро зайцев выступали с настоящим заячьим задором. Они то скакали друг через друга, демонстрируя свою ловкость и слаженность исполнения трюков, то вдруг замирали, изобразив какую-нибудь пирамиду или замысловатую композицию. Нет-нет, они не повторяли своим номером акробатов Лешего и Бантика! У них всё было по-своему сложно и красиво. "Ай да зайцы! - восхищалась про себя Катя. - Ай да молодцы! Никогда в жизни не подумала бы, что зайцы могут быть такими замечательными артистами!".
Весь этот необыкновенный концерт настолько увлек Катю, что она забыла: концерт-то ведь прощальный! Номер зайцев - последний в этом концерте, и через несколько часов она будет уже далеко от республики ГАВ-ГАВ. Словом, едва Чап объявил, что концерт окончен, Катя моментально вспомнила, почему она сидит здесь, и ей стало вдруг до того тоскливо, что она в одну минуту изменилась в лице. Ну почему, почему непременно сегодня нужно уезжать?! И это после всего, чтО она видела, после того, как открыла в своих друзьях столько талантов! Ах, если бы хоть на недельку отложить отъезд! Но Катя понимала, что никаких отсрочек не будет и быть не может, и от этой самой безнадежности ей стало еще горше.
Чап, Чичимопс и Колобок первыми заметили, что Катя сидит расстроенная и, кажется, вот-вот заплачет.
- Кать, ты чего, а? - тронул ее лапкой Колобок. Чичимопс и Чап помалкивали - видно, понимали, в чем дело. Остальные "герои", а также гости стали понемногу собираться вокруг.
Катя молча поглядела на Колобка, затем на остальных своих друзей, и глаза ее затуманились. Она опустила голову и смахнула рукой набежавшие слезы. Инфузорий подошел к Кате вплотную, замурлыкал и потерся мордочкой о ее ноги.
- Не хочу я уезжать... - еле выдавила из себя Катя, и слезы из ее глаз побежали быстрее.
"Героям" тоже стало грустно. Они топтались вокруг растерянные и не знали, чем бы утешить Катю? Наконец Чичимопс, коснувшись носом катиного колена, сказал:
- Катя, не огорчайся так сильно. Нам тоже грустно с тобой расставаться. Но мы будем ждать тебя, обязательно будем! Жаль, что у нас нет своей почты и мы не умеем читать и писать, иначе ты бы могла присылать нам письма, а мы писали бы тебе ответы. Но ты помни о нас и ОБЯЗАТЕЛЬНО приезжай почаще. Хорошо?
Катя молча закивала - говорить она не могла, потому что иначе расплакалась бы навзрыд.
- Катюша! - вдруг обратился к Кате Чап, назвав ее совсем так же, как величали ее мама и бабуля. - Давай-ка лучше напоследок станцуем все вместе! Глядишь, настроение у тебя и поднимется. - И не дожидаясь ответа, Чап принялся за дело: быстро организовал остальных "героев" и зайцев в круг, кивнул "барабанщикам", и под задорный перестук все катины друзья, обхватив друг друга лапами, стали водить вокруг нее хоровод. А Катя вдруг подняла голову - ей снова показалось, что она где-то уже ВИДЕЛА этот хоровод! Что за наваждение! Где, когда могла она все это видеть? Не во сне ли? Стоп! Ну конечно! Конечно же во сне!! В том самом, первом ее сне, в котором она увидела красивую полянку с домиками, и всех собачек, разодетых в удивительные наряды. Да-да-да! Собачки в том сне, взявшись друг за друга, водили вокруг Кати хоровод и напевали какую-то задорную мелодию. И вдруг Катя вспомнила эту мелодию! И ее тотчас осенила идея: если совсем немного изменить мелодию, то под нее можно будет спеть гимн республики ГАВ-ГАВ! Ведь она обещала собачкам подумать над мелодией, но дело до этого так и не дошло.
Катя заметно оживилась, стараясь напевать про себя слова гимна, а собачки, заметив перемену в ее настроении, также повеселели. Мелодия, наконец, получилась, и Катя, подняв руку, попросила внимания. Псы и зайцы притихли, а Катя сказала:
- Ребята! Я все-таки придумала мелодию для гимна. Давайте попробуем его спеть.
"Герои" радостно загалдели, а Катя, дождавшись тишины, напела им мелодию:

Ля-лЯ, ля-лЯ,
Ля-лЯ, ля-лЯ,
Ля-лЯ, ля-лЯ, ля-ля-а...

Когда собачки попытались повторить мелодию и когда у них стало, наконец, получаться, попробовали петь. И знаете, вышло совсем неплохо! Через четверть часа гимн могли уже исполнять хором, даже зайцы подпевали, только не словами, конечно, а простыми "ля-ля". Катя встала в общий круг, взяв за лапы Колобка и Чичимопса (причем Колобок повис в воздухе, потому что с другой стороны его поддерживал Бурляй, который, как и Катя, был высоким, если становился на задние лапы) - и они все хором два раза спели гимн республики ГАВ-ГАВ, одновременно водя хоровод вокруг того самого "кресла", сидя на котором Катя только что смотрела концерт. Пели даже четвертый куплет, который придумал Колобок, и сам Колобок, страшно гордый, старался больше всех.
А потом вся республика ГАВ-ГАВ вместе с гостями-зайцами проводила Катю до речки, до того самого моста, через который много раз ходила она с тех пор, как впервые познакомилась со своими друзьями. Шумная процессия остановилась напротив моста, и Катя попрощалась с каждым по очереди - и с "героями", и с зайчиками. Джек положил к ногам Кати ее кастрюльку, которую нес в пасти - эта кастрюлька всем сослужила хорошую службу. Катя подумала немного и решила подарить ее "героям": кто знает, вдруг им снова понадобится "барабан"? Правда, кастрюлька была бабулина, но у бабушки и без того много всякой посуды. А Катя потом объяснит ей всё в письме. И уж совсем было собравшись уйти, Катя вдруг остановилась.
- Чичимопсик, - обратилась она к вожаку. - Я много раз думала над тем, как смогла бы помочь всем другим собачкам, у которых плохие хозяева или которым очень не повезло в жизни. Ведь они не знают про вашу республику. Мне хотелось бы попросить вас о том, чтобы вы позволили мне... - Катя запнулась: вдруг не поймут, забеспокоятся? - В общем, я никому не скажу, где вы живете, - продолжала она, - но один мой знакомый дядя печатает в газетах статьи, и он мог бы... написать про вас, про то, как вам трудно жилось, как многих из вас обижали люди. Может быть, после того, как он напишет про вас, вашим обидчикам не поздоровится, или им хотя бы станет стыдно.
Катя замолчала, напряженно выжидая, что ответят ей Чичимопс и остальные. Чичимопс долго молчал, соображая что-то, потом спросил:
- Значит, мы можем надеяться, что наша тайна останется нераскрытой, что никто не навредит нам, даже если узнает про нашу республику?
- Конечно! - воскликнула Катя. - Я же не могу допустить, чтобы кто-нибудь навредил моим самым близким и самым дорогим друзьям!
Чичимопс обернулся к "героям":
- Что скажете, ребята? Князь, Эдуард, как считаете, можно ли разрешить Кате рассказать людям о нашей республике?
Князь исподлобья оглядел своих товарищей, потом буркнул:
- Не знаю... Катю я люблю, но людям не доверяю. Пускай решают другие.
Эдуард же глубокомысленно заключил:
- Мне кажется, Катя еще ни разу нас не подводила, так что мы спокойно можем довериться ей. Если то, что она задумала, принесет пользу многим нашим тоарищам по несчастью, почему бы нам и не разрешить ей рассказать про республику ГАВ-ГАВ? Только, Катя, ты уверена, что на этого твоего знакомого дядю можно положиться? Вдруг он из тех, для кого собака - то же самое, что вещь?
- Нет-нет! Он любит животных! И он, честное слово, ни за что не выдаст вашу тайну!
- Если так, я согласен, - сказал Эдуард, а вслед за ним дали свое согласие почти все "герои".
Катя поблагодарила их, затем в последний раз пожала всем лапы, попрощалась и медленно, нехотя пошла к бабулиному дому. Раза три она оборачивалась, и до тех пор, пока республика ГАВ-ГАВ не скрылась из глаз, могла видеть, что собачки и зайцы машут ей вослед лапами. Они так и не решились проводить Катю прямо до дому.

12. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА

Ни с мамой, ни с бабулей не обмолвилась Катя ни словом. Уединилась в своей комнате, молча собрала вещи в дорогу, и всё оставшееся до отъезда время тихо просидела возле окна. В половине второго мама заглянула в комнату и сказала:
- Доченька, пойдем обедать. Через полчаса придет автобус.
За обедом мама и бабуля обменивались последними наставлениями друг другу: мама говорила бабуле, чтобы та не слишком перетруждала себя, да чтоб почаще писала и не стеснялась просить их о чем бы то ни было, а то, говорит, как собираем посылку, так не знаем, чтО тебе пригодилось бы, тО ли шлём? А бабуля всё отмахивалась - ничего, мол, мне не нужно, и в свою очередь просила, чтобы они с папой за Катюшей получше присматривали да потеплее одевали бы ее зимой. "И скажи Саше (это папе, значит), - добавила бабуля, - что если на следующий год не приедет, сильно обижусь". "Ну-у, мам, - отвечала бабуле мама. - Не виноват же он, в самом деле. Так получилось: не отпустили, и всё тут". "Зна-аю я вас, - шутливо протянула бабуля. - Захотел бы повидаться, небось, отпустили бы".
Катя рассеянно слушала маму и бабулю. Ей всё было безразлично и ничего не хотелось. У нее даже возникло странное ощущение, будто она - это не она вовсе, что настоящая Катя осталась где-то там, в лесу, среди своих замечательных друзей. Теперь их нет рядом, значит, нет и ее, Кати.
Без четверти два бабуля засуетилась, замахала руками на маму, которая собралась было помыть посуду, оставшуюся после обеда. Потом все вещи - две сумки и кошелку - вынесли на кухню, присели на дорожку, и втроем пошли к почте, откуда должен был отправиться автобус. Там собралось уже человек пять пассажиров, и около десяти приехало в автобусе, который подошел к почте ровно в два часа дня.
Прощание было коротким, потому что автобус отправлялся тотчас же. Бабуля и мама крепко расцеловались, потом бабуля наклонилась к Кате и тоже поцеловала ее в обе щеки и в лоб.
- До свиданья, внученька... - сказала бабуля дрогнувшим голосом, потом, не выдержав, достала платок и приложила к глазам. Катя взяла бабулю за руку и сказала:
- Бабуленька, милая, не нужно плакать. Я обязательно, слышишь? - о-бя-за-тель-но приеду к тебе на следующий год!
Бабуля закивала, снова вытерла набежавшие слезы, поцеловала Катю еще раз, затем маму, и засуетилась, торопя их поскорее войти в автобус, потому что остальные пассажиры уже сидели на местах и ждали их.
Катя села к окну, и когда автобус тронулся, через стекло грустно улыбнулась бабуле на прощанье. Мама тоже помахала бабуле рукой. Автобус стал набирать скорость, и одинокая бабулина фигурка долго еще виднелась сквозь заднее окно, пока автобус не повернул и не скрылся за лесом.
Сначала Катя смотрела на деревья, кусты и канавы, которые проносились мимо автобуса и оставались позади. Потом это занятие ей надоело, она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Ей попрежнему всё было безразлично, даже думать ни о чем не хотелось. Но незаметно для себя она стала вспоминать недавние свои приключения в лесу и постаралась представить себе всех "героев" по очереди. Колобок, Чичимопс, Чап, Князь и Эдуард, а также кот Инфузорий представились ей очень живо. Остальные вспоминались хуже. "А через год я вообще забуду, кто из них как выглядит", - с грустью подумала Катя. - "Как же я смогу жить без них, не представляю. Взглянуть бы на них на всех еще один, последний разочек!" - и Катя вздохнула, понимая, что такое желание совершенно несбыточно.
Автобус слегка покачивало, и Катя, кажется, задремала. Вдруг до ее сознания донеслись слова, которые произнес сосед спереди - тучный солидный мужчина с добрым лицом и в очках:
- Глядите-ка! Вот так штука! Никогда ничего подобного не встречал. Нет, вы только посмотрите на эту компанию! Чудеса какие-то!..
Катя открыла глаза, нехотя глянула в окно и в первый момент недоумевала: в чем дело, куда это показывал мужчина? Но когда увидела, то просто онемела. Параллельно дороге, на почтительном расстоянии от автобуса неслась совершенно никому, кроме Кати не понятная ватага зверей. То были - Катя сразу поняла - "герои" из республики ГАВ-ГАВ и почти все зайцы из заячьей колонии. Зайцы и псы бежали дружно, вперемежку, бежали спокойно и быстро, без труда поспевая за автобусом и то и дело поглядывая в его сторону.
Пассажиры прилипли к стеклам окон, послышались возгласы удивления, потом посыпались шутки. А Катя вдруг сорвалась с места, кинулась к водителю и выпалила:
- Дяденька, остановите автобус, прошу вас! Ну миленький, ну пожалуйста! Я очень, очень прошу, просто умоляю!
Водитель не столько от самой просьбы, сколько от неожиданности машинально нажал на тормоз, автобус дернулся и застыл на месте. Столь же машинально водитель прижал пальцем красную кнопку, и двери открылись. Катя выскочила на дорогу, перепрыгнула через придорожную канаву и, спотыкаясь и размахивая руками, бросилась к "героям" и зайцам, на ходу крича им что-то. Удивлению пассажиров не было границ, когда они увидали, что ватага собак и зайцев, заметив девочку, остановилась, псы дружно завиляли хвостами, а зайцы принялись подскакивать на месте и поводить ушами. Лишь катина мама, наблюдая происходящее, вдруг прищурила глаза и задумалась о чем-то, машинально поглаживая висок кончиками пальцев. Брови ее слегка приподнялись и оставались такими всё то время, пока Катя прощалась с друзьями.
А Катя уж и не знала, смеяться или плакать ей от радости. Какие же они молодцы, ее друзья! Решили проводить автобус, в котором она поехала! Нет, она просто самая счастливая девочка на всем белом свете! "Герои" и зайцы окружили Катю, протягивая ей лапы, чтобы еще раз попрощаться. И Катя, едва успевая смахивать с ресниц слезы радости, всё пожимала и пожимала эти лапы и дрожащим голосом говорила:
- До свиданья, до свиданья, мои золотые! Счастья вам, самого большого! Ждите меня. Я обязательно приеду к вам. Обязательно приеду!
Автобус засигналил, поторапливая Катю, и она в последний момент подхватила на руки Колобка, подняла его, прижалась к нему щекой. Колобок грустно тявкнул, потом сказал:
- Кать... Я бы, конечно, поехал с тобой... Но я не могу их бросить. - И он показал лапкой в сторону "героев" и зайцев.
- До свиданья, мой самый лучший! - прошептала Катя, опустила Колобка на землю и погладила его. Колобок осторожно взял Катю своими зубками за палец и замер, глядя ей прямо в глаза.
Автобус, подстегивая Катю, снова засигналил - на этот раз еще нетерпеливее. Катя нехотя повернулась и пошла прочь, то и дело оглядываясь на друзей. Те несмело двинулись следом за нею, но не пройдя и полпути, все-таки остановились в нерешительности: одни боялись, а другие не хотели идти дальше. Третий гудок автобуса, очень длинный, заставил Катю броситься к нему бегом. Двери за нею закрылись и автобус тронулся.
Пробираясь мимо вконец озадаченных пассажиров и никому не отвечая на вопросы, Катя добралась до заднего окна. Собачки и зайцы длинной вереницей бежали следом за автобусом по обочине дороги. Впереди остальных Катя различила Чичимопса, Князя, Чапа и Главного Зайца. Она все махала и махала им рукой, покуда они, наконец, не отстали и не скрылись из глаз.
Пассажиры притихли и ни о чем уже не расспрашивали Катю, но продолжали все, как один, с интересом поглядывать на нее. А Катя подошла к маме и молча уткнулась лицом ей в плечо.
- Ну что, доченька, - тихо спросила мама. - Это были они?
Не отнимая лица от маминого плеча, Катя едва заметно кивнула. Мама погладила Катю по голове и сказала ей на ухо - так, чтобы никто не слышал:
- Хорошие у тебя друзья.
Потом, помолчав, добавила:
- И ты у меня замечательная. А теперь постарайся уснуть и ни о чем больше не думай. Всё будет хорошо, поверь мне.

* * *
Вот и подошла к концу эта необыкновенная история про республику ГАВ-ГАВ. Три дня спустя Катя и ее мама вернулись домой, в город, где они живут. А что случилось дальше - об этом расскажет вам автор.

От автора: Как и почему была написана эта история.

Я сидел за своим рабочим столом и читал интересную книгу. В книге рассказывалось про то, как в одной семье очень долго, больше двадцати лет прожила умная собака, которая была большим другом двум детям - мальчику и девочке, и их родителям. Она помогала взрослым няньчить малышей и не раз выручала всю семью из беды. Собака умерла своей смертью, потому что состарилась. И когда она умерла, мальчик и девочка, давно уже ставшие взрослыми, оплакивали ее, как оплакивают только самых близких и дорогих друзей. Я еще не закончил читать, когда в мою дверь постучали.
- А-а, Катюша! Заходи, будь гостьей. Ну, как вы с мамой съездили? Здорова ли бабушка?
Катя молча подошла к моему столу, посмотрела на меня совершенно новыми, взрослыми глазами, и я понял, что передо мной уже не прежняя Катя, моя добрая соседка, которую я знал три недели тому назад, а совсем другая девочка: серьезная, умная, знающая что-то такое, чего мне знать не дано. Я невольно подтянулся и посерьезнел, потому что понял: с ЭТОЙ Катей мне уже никак нельзя разговаривать в прежнем снисходительно-покровительственном тоне, в котором, увы, чаще всего беседуют с детьми взрослые.
- Дядя Юра, - тихо сказала Катя. - У меня к вам очень важное дело.
И знаете, еще даже не представляя себе, о чем пойдет речь, я почему-то сразу поверил, что дело действительно важное. Я отложил книгу, хотя мне оставалось дочитать в ней всего три странички, и приготовился слушать Катю.
- Дядя Юра. Папа говорил мне, что вы умеете писать в газету разные статьи и письма.
- Приходилось, - ответил я.
- Знаете... мне больше не к кому обратиться. Вам я очень верю, и мне кажется, что вы могли бы помочь мне... И им тоже...
- Кому "им"? - не понял я.
- Чичимопсу, Колобку, и Князю, и всем-всем другим. И еще тем, которые, наверное, придут туда, к ним в республику. А особенно тем, которые не знают, что эта республика существует, и что там им было бы хорошо - лучше, чем с людьми.
Пока что я ничего не понимал, но продолжал терпеливо слушать, будучи уверенным в том, что разговор предстоит о чем-то весьма важном. И должен вам сказать, я не ошибся.
Катя взяла с меня клятву (какую - я скажу вам позже), и когда я поклялся, она рассказала мне про всё, что произошло с нею совсем недавно, в том лесу, возле которого стоит дом ее бабушки. Я узнал от Кати и про умницу Чичимопса, и про его друзей - Князя, Эдуарда, Колобка, Чапа, Ренату, Джека, Ворчуна, Инфузория - про всю эту удивительную республику ГАВ-ГАВ, про колонию зайцев и про то, как зайцы и собаки стали друзьями. Но я узнал еще и про тех, по чьей вине собаки вынуждены были уйти от людей и начать самостоятельную жизнь, трудную, но зато свободную, пускай без ласки, но зато без оскорблений и побоев. Катя попросила меня:
- Дядя Юра! Напишите письмо в газету, пускай найдут этих бессовестных людей - и Борьку с Васькой, и хозяев Инфузория, и мучителей Князя, пускай их хоть кто-нибудь накажет!
Я пообещал Кате, что напишу письмо обязательно. Но когда взял лист бумаги и задумался, с чего начать, оказалось, что начать-то не так просто. Тогда я решил сперва записать для памяти всё, что рассказала мне Катя, и когда записал, то увидел, что получилось слишком много. Писать обо всем этом в письме - длинно. Такое письмо в редакции и читать-то будет некогда. Если же написать коротко, могут не понять, скажут: "Подумаешь! Обидели собачек! Ну и что? Нам каждый день пишут о том, что там-то и там-то людей обижают - не успеваем разобраться. А тут - собаки! Не мешайте нам со своими глупостями".
Ну что ж, решил я, в редакциях газет люди действительно заняты важным делом. Но как же мне быть в таком случае? Ведь я пообещал Кате, что обязательно напишу про всё, о чем она мне рассказала. И тогда меня осенила идея: а что если я попробую написать рассказ? Ну конечно! Рассказ - не письмо, его могут и напечатать.
Я посмотрел на листы бумаги, на которых записал катину историю, и увидел, что их все-таки чересчур много. Значит, и рассказ не получится... Ведь если я сокращу эту историю, меня опять не поймут! Или просто не поверят, скажут, что так не бывает. Я совсем уж было приуныл, но тут мой взгляд упал на обложку той самой книги, которую я не успел дочитать. На обложке было написано слово "повесть"... Да ведь это же как раз то, что мне нужно! Правда, повесть писать труднее, чем рассказ, и подавно труднее, чем письмо в газету. Но что делать, если обещал?..
Я позвал Катю, и мы с нею всё окончательно обсудили. Это было в прошлом году. И вот теперь передо мною лежит готовая повесть. Когда я закончил эту повесть, я дал ее почитать Кате. Она прочла, и ей понравилось. Она сказала мне, что ее друзья из республики ГАВ-ГАВ как раз такие, какими я их описал.

Скоро Катя снова поедет к своей бабушке и пойдет в тот самый лес, где ждут ее друзья. Мы с нею очень надеемся, что нашу повесть прочтут и Борька с Васькой, и бывшие хозяева Инфузория, и злые люди с ружьями, которые чуть не убили Князя, и многие, многие другие. И мы хотим верить, что добрых людей и добрых детей на белом свете в миллион раз больше, чем злых: пускай добрые остановят злых! Но пока этого не произошло, я сохраняю верность клятве, которую дал Кате: никому не рассказывать о том, где живет ее бабуля, чтобы никто, кроме Кати, не смог попасть в тот лес, в котором живут ее друзья.

К О Н Е Ц

1978 - ноябрь 2002