Пей, до дна!

Леония Берег
Свадебное платье, конечно, белое. Если б на нижнюю часть юбки и лиф кто-то сумел скопировать с морозного стекла узор! Это кропотливая ручная работа. Модель на тысячу американских зеленых! Не рановато ли я замуж собралась? Впереди лошади телегу ставлю и не первый раз!
- Нет, Наташа, полгода поживу без челки. Гладкий вариант выделит линию бровей, да и лбу благородный вид не в тягость. Вот астрочку контрастную на макушке сделай. Просто пряди уже банально.
 
Рита смотрела снизу вверх на парикмахера, критично оценивая отражение в зеркале. Черный пеньюар с абстрактным рисунком акцентировал внимание на аристократической бледности её лица и чувственности кораллового рта. Удовлетворённая увиденным, она отметила про себя: «Наивные мужчины как мотыльки готовы лететь на сочную непорочность женских губ. Их не волнует то, что за ними наблюдают осторожные глаза хищницы. Желание плоти рассеивать по свету гены вынуждает их пренебрегать осторожностью»…

 – Что? – Она вернулась к теме разговора. - Да, тон черного шоколада. Добавим горечи!
Наташа вытянула на голове клиентки тонкую макушечную прядь, прокрасила ее нужным оттенком и упаковала в фольгу.
- Так ты его еще не видела?
- Нет! Он приедет за два часа до празднования рождения Марины. На торжестве нас познакомят. Как говорит Марина, Виллэ-Пенти самый красивый в семье ее мужа и самый главный.
- Ты так хочешь уехать?
- Да… не знаю. У них воспитание получше, чем у наших. Да и близко здесь. Может, мы не понравимся друг другу. Наташ, руки у тебя волшебные!
Рита встала, тряхнув гривой огненных волос. Глаза вспыхнули томным тяжёлым пламенем.
- Довольна? – Рассмеялась Наташа.
- Через месяц, как обычно, загляну! Удачи тебе, дорогая!
Накинув меховой жакет, Рита вышла на холод. Подняла воротник, защищаясь от мороза.

Массивный джип, припаркованный поблизости, замигал аварийными огнями. Друг Михо, как и обещал, нашел время, чтоб позаботиться о сохранности ее прически. Времени оставалось в обрез.
- Отвези меня домой: я бездельничаю сегодня. Если повезет, скоро замуж выйду и заживу красиво. Будешь ко мне в гости наведываться! – Она с комфортом устраивалась на сиденье.
Он рассмеялся теплым, хрипловатым смехом, выруливая на Звенигородскую.
- Нравится мужчин дразнить?
- Нет, не дразню. Что ты куришь сегодня? Дай мне приличную сигаретку!
Она закурила, пристально вглядываясь в запорошённое дорожное покрытие.
- Ты мой лучший друг, Михо! Мне немного грустно, что ты женат.
- Мне тоже жаль…
- Ой, ли? Не говори такого. В жизни мужчине ничего не стоит обрести свободу. Расскажи, как ты женился?
- Я из Еревана. Приехал сюда. Мне уже подобрали подходящий вариант с квартирой.
- Пытаешься сказать, что жениться вынудили обстоятельства? У тебя же дочка!
- Дети неожиданно появляются… может и тебе пора завести ребенка?
- Ты смеёшься! Да что я с ним делать буду? Я детей боюсь как стихийного бедствия! Мне давно ясно, что женщины разделены природой на два вида – большинство из них созданы для продолжения рода человеческого, меньшинству материнство противопоказано. Я принадлежу, увы, ко второму виду. – Светофор дал разрешение на поворот, они въехали в стройный автомобильный поток Невского. - Приглашаю на кофе, но пить будешь один, пока я прихорашиваюсь. - Он покачал головой, отказываясь.
 
Она, не настаивала, вышла из машины и торопливо скрылась в плотной тени неосвещенной арки. Во дворе Рита поскользнулась: появившаяся недавно голая полоска льда на подходе к подъезду подхватила ее ноги и потащила вперед. Устоять не удалось. Неужели что-то не заладится? – Огорчилась она, стряхивая с одежды налипший при падении снег.

В соседней коммунальной квартире веселье набирало обороты. До вершины накала было еще далеко. Квартира, с избытком наполненная гостями, чем-то напоминала муравейник. «Правильно, что в брюках пришла» - отметила Рита удовлетворённо. Улыбающаяся Марина в порыве чувств налетела на нее и закружила в объятиях. Вспыхнула хрустальная люстра и, в наступившей внезапно тишине, именинница представила гостям долгожданную новенькую. Виллэ-Пенти, в смокинге, с ослепительной улыбкой голливудской звезды, вырос пред ней из толпы, всем своим видом демонстрируя несказанную радость от встречи. Рита на мгновение смутилась от всеобщего внимания, но этого никто не заметил.
- Мои дорогие! Вот обещанная вам, девушка Рита! Но, господа, игривые мысли выкиньте из головы, она предназначена моему финскому деверю. Надеюсь, никто из вас не вобьёт клин в новый интернациональный дуэт! Марти, - поискала она глазами мужа, - Марти! Шампанского всем!
Виллэ-Пенти исчез на мгновение и появился с наполненными бокалами.
- Риточка, тост! – Марина светилась радостью.
Рита задумалась чуть, усмехнулась, поймав за хвост нужную мысль:
- Со счастьем дело обстоит так же, как с часами: чем проще механизм, тем реже он портится. Марина, простого тебе житейского счастья полную чашу! Пей этот неиссякаемый дар по потребности сердца всю свою жизнь! Остальное приложится!
Гостям слова понравились. Под звон бокалов они в очередной раз за этот вечер устремились с поцелуями к возбужденной имениннице.

Расходились медленно, завершив торжество только к утру. Рита простилась последней. Ей понравился вечер и новый друг финских кровей - идеально красивый блондин, прекрасного сложения, будто с фотографии из каталога мужского белья.

На следующий день гость, желая закрепить знакомство, предложил поужинать в ресторане. Как и договорились, точно в семь, Марина в сопровождении мужчин, позвонила в Ритину дверь.
Пешая прогулка по Невскому устроила всех. Мужчины что-то громко обсуждали между собой, Марина выборочно переводила.
- Виллэ-Пенти будет нас угощать весь вечер. Он приехал только на три дня. По его мнению, пожив здесь неделю, обратно на родину можно отправляться уже в цинковом гробу. Его не устраивает качество нашей воды и продуктов. Дома он внимательно следит за здоровьем. Завтра он вернется в Тампере, чтобы жить в безопасности.
- А как же Марти? Он ест местное и ничего здоров пока!
Марина не обратила внимания на легкую иронию Риты.
- Да Марти первое время часто расстройством желудка страдал. Да ко всему привыкнуть можно.

Ресторан «Камелот» воспроизводил атмосферу средневекового замка. Столик на четверых ждал их в Каминном зале. Меланхолично тоскующая гитара, напоминала о давно пережитых страстях. Языки пламени неутомимыми бликами танцевали по стенам и потолку, то, притягивая друг друга, то отвергая. Чопорную интерьерную обстановку финны нарушили сразу и надолго. По-хозяйски выбрали для себя места. Первым устроился старший брат, потом младший - один против другого. Рита, подражая Марине, заняла оставшееся свободным место. Изысканный ужин не занял много времени: финский гость предложил поторопиться, чтобы не засиживаться весь вечер только здесь.
Официант принес счет. Сумма возмутила Виллэ-Пенти. Достав калькулятор, он, стремительно багровея, попытался пересчитать стоимость съеденного и выпитого. Марти, успокаивая брата, тоже раскрыл калькулятор. Цифры громко назывались то с одной стороны стола, то с другой. Рита попала в подобную ситуацию впервые, чтоб как-то деликатно отстраниться, неловко отодвинула тяжелый стул.
- Прошу прощения, я в дамскую комнату. Губы подкрасить, носик припудрить.
Марина догнала ее у туалетной кабины.
- Ты чего? Это нормально. Они всегда так. Ты вообще представляешь, как на них наживаются здесь? Думают, что они чухно, так можно в их счета слонов загонять.
- Нет, ничего. Непривычно как-то. – Промямлила Рита, ополаскивая руки.
Итоговая сумма совпала до копейки. Виллэ-Пенти, расплачиваясь щедрым жестом короля Артура, вновь подобрел и повеселел.
- Пиво! Пиво! Нас ждет теперь пиво!
Марина пояснила, что сейчас пора наведаться в пивной бар.

На улице почти не морозило. Выпавший снег слякотно раскисал. Они снова медленно шагали по Невскому, громко разговаривая. Рита не понимала чужой речи и потому молчала. Марина толкнула ее локтем в бок, заигрывая:
- Ну, чего ты, в самом деле? Сейчас пивка выпьем! Спать что ли хочешь? Кто еще тебя так, как мы, выгуляет?
 
Виллэ-Пенти уехал домой днём, когда Рита работала. «Хороший парень местами, - думала она, - но не орёл, это уж точно. А где найти лучше, я и сама не подарок! Скажем, нужно делать скидку на маленькие национальные особенности. Закидоны, время от времени, у каждого бывают, можно смотреть на них сквозь пальцы: иначе замужество не светит. Всю следующую неделю Марина не оставляла соседку в покое. Передавала телефонные новости от Виллэ-Пенти. Приглашала в гости, настойчиво просила пойти на ускоренные курсы финского языка.
 
В один из вечеров, Рита навестила семейную чету. Марти встретил ее, по-домашнему, тепло.
- Скажу тебе по секрету, когда я первый раз увидел Марину, на ней было пошлое польское платье.
Жена услышала это.
- Это почему пошлое?
- Потому, что польское!
- Ну и логика у тебя - все, что не в твоем вкусе, для тебя пошлое и польское! Приличное платье было, валютное. Ты сам-то как был одет? Много выпил, вот и не помнишь.
Супружеская перебранка выползла из неприметной шутки и раскалила комнатный воздух. Стремительная Ольга Павловна – мама Марины – выросла в пустоте дверного проема и застыла массивной колонной, сложив на груди руки. Разбираться из-за чего скандал не стала, приструнив зятя по-своему.
- Ты что это, суомен, мою дочь обижаешь? Живешь тут на птичьих правах на пособие, да еще рот разеваешь! Смотри, я быстро тебя выселю! Сообщу в консулатти, что надо и фюйть, за двенадцать часов выдворят тебя из Питера. Штаны в сумку покидать не успеешь!
- Мама, мама, я ничего! – Оправдывался Марти.
- Пойду домой, спокойной ночи. Не ссорьтесь: причины нет. – Рита отступила к выходу.
Марина, пряча довольную улыбку, пояснила.
- Видишь, какие они финны, из них веревки вить можно! Ты иди на курсы, не пожалеешь! Приедет через три месяца Виллэ-Пенти, бах, а ты уже разговариваешь с ним без посредников! Женится, как миленький, на тебе!
2.
Курсы финского отнимали много времени и сил. Рита занималась не только с преподавателем, но и каждое утро самостоятельно. Запутавшись в окончаниях, чувствовала себя бестолковой, ни на что дельное не способной. Прошло два месяца. Как-то в магазине, оплачивая покупки, она услышала финскую речь. Мужчины обсуждали лимонад, прикидывая, что лучше взять. Она поняла их дословно и счастливая, от такого открытия, позвонила Марине с новостью. Соседку это известие явно воодушевило.
- Заскочу к тебе вечерком, поболтаем. Приду сразу, как только Марти в баню уйдёт.

Она выполнила обещание, забежала на часок.
- Виллэ-Пенти свихнётся от счастья! Он как звонит сюда, так о тебе спрашивает! Не скрою, у меня корыстный интерес тебя в семью ввести. Ты ведь не знаешь, как я Марти на себе женила? – Рита отрицательно покачала головой. – Вот, то-то! А я расскажу тебе, пока никто не мешает.
- Марин, коньяк будешь?
- Хороший?
- «Рэми Мартан» есть.
- Ну, давай, за общую семью! Ты у нас теперь член! Невестка, то есть…
- Да ладно, глупости говоришь!
- Когда я чухонского кабанчика на себе женила, мне труднее было, а у тебя верные союзники есть – я и Марти. Так что к осени паспорт сменишь. Вилька, он ведь старший в семье, за отца. Что скажет, то законом и будет. Я замуж выходила за младшего брата. Вообще-то, их трое. Есть еще Хари – дурачок. Тот, вообще, на финна не похож. Увидишь, когда-нибудь. Ему себе и замухрышку не найти, да он и не ищет, это к слову. То на ипподроме деньги спускает, то на автомобилях, да мотоциклах. Все ненадёжно! Дурак и есть дурак! Одним днём живет!

Рита снова наполнила рюмки. Заедая горечь ломтиком консервированного ананаса, Марина основательно разоткровенничалась, не делая из прошлого тайны.
- Первый мой муж – русский. Я сама - с Западной Украины. Приехала сюда поступать в Педагогический. Поступила, училась на филфаке. Нужно было устраиваться прочнее. Вышла замуж, прописалась в комнате мужа. Очень хотела для надежности ребенка родить. Ну и родила! Мой Буйнов после этого загулял, по неделе дома не появлялся. Перешла на заочное, нужно было как-то деньги добывать. На Буйнове я крест поставила через три года, тем более что дом пошел под расселение. Быстренько в развод. Ему дали комнату, а мне двухкомнатную в новостройках. Среди русских мужа приличного найти, сама знаешь, непросто! Английский я неплохо знала со школы. Пошла на курсы английского и финского. Закончила, решила стать переводчиком. Уже с первого месяца валюту поимела, не обижали мальчишки, но останавливаться на достигнутом было рано, нашла холостого итальяшку. Засада полная! Тогда решила я поменять направление и проложить маршрут по новой трассе. Проще и неискушеннее финнов не найти: нация коматозная! А я, ты же видишь, брюнетка в теле! Нашла дядьку из столицы. Староват правда, но в Тунис на отдых с собой взял. Вернулась с моря, знойная, красивая, слов нет! Звонит приятельница, тоже переводчица, предлагает вечером в ресторан сходить на «отлов валюты». Я пошла. Помню, сидим мы за столиком и тут я вижу Марти, само собой, он на меня тоже внимание обратил. Пьяный уже был, как и его напарник! Мы подсели к ним, выпили вчетвером. И я потащила Марти к себе, отсыпаться. Сын у мамы был, так что нам никто не мешал. У меня такое ощущение, что я у него первая была! Ему только-только двадцать один исполнился. А я перед ним в поясочках, в чулочках! Он голову потерял: влюбился до одури, а ведь я на двенадцать лет его старше. Марти работал тогда в Питере по контракту. Пока гостиницу отделывали жил у меня, но потом пришло время возвращаться в Чухляндию. Уехал, я не удерживала. Да только не жилось ему там одному, как появлялась возможность, сюда назад, ко мне мчался, не разбирая дороги. А я жду его, супчик варю, думаю легче легкого приворожить на еде милого!
- И что, правда, приворожила?
- Да я ж с Западной Украины, там у нас без этого никак! Что замуж выйти, что со свету сжить! Да слушай ты, не перебивай. Решил Марти жениться! Отправились мы подавать заявление, а я ему: «Любимый, ты все равно узнаешь, я молчала раньше, чтоб тебя не потерять! Постарше я немножко, чем выгляжу, но это ведь не повлияет на твое решение?» Этот блин, я о разнице в возрасте, он проглотил и не моргнул. Дальше вмешалась его мама Анита, брякнула сыну в порыве любви: «Если ты решил жениться на русской битой молью проститутке, то я тебе больше не мать. Женись, но о доме забудь, чтоб ноги ни твоей, ни её здесь не было!» Марти упрямый, решился жить в Питере, у меня. Виллэ-Пенти единственный из семьи на нашей регистрации был, он мне и платье свадебное покупал. Приехали мы во Дворец на Петровской набережной, ждем своего часа. Я и говорю Марти: «Милый! Я не говорила тебе раньше, но у меня есть сын от русского мужа – маленький, маленький мальчик! Он – хороший, тихий, нам мешать не будет. Марти побледнел, тут нас и пригласили в зал. Ничего, автограф поставил без понуканий! Стали принимать поздравления, а мой сынок десятилетний взял да и нарисовался. Марти чуть умом не тронулся! Какой из него отец в двадцать два года! Я успокаиваю его, говорю, что не будет Костика с нами, он у мамы обоснуется, забудь о нем, любимый! С трудом успокоила, вот так-то!.. Ты у нас девушка без довеска, женим Виллэ-Пенти на тебе! Мне поддержка в семье нужна. – Марина посмотрела на часы.
- Марин, я таких расчетливых как ты, еще не встречала!
- Да ты и жизни-то не видела настоящей, на тарелке тебе никто ничего просто так не поднесет, невестушка! – Она покровительственно обняла Риту. Помахала рукой от своей квартиры, напоследок одарив будущую родственницу щедрым воздушным поцелуем.

Каждые три месяца Марти возвращался в Финляндию за пособием. В этот визит мать приняла его, наконец-то, дома, в присутствии старшего брата-посредника. Договорились больше не ссориться. После пятилетнего ожидания двери в семью распахнулись перед Мариной нежданно-негаданно. Ловкий ход «русской подругой» оказался выигрышным. Виллэ-Пенти хотел продолжения нового романа, авансом напомнив родственникам у кого бразды правления домом.
Теряя голову от свалившегося на нее известия, Марина как ни пыталась, заснуть не могла. До начала второго ночи возбужденно ворочалась, не находя себе места на приготовленном ко сну диване. Потом встала, набрала Ритин номер.
- Марти помирился с семьей! Нужно это отметить. – Рите не спалось тоже.
- Приходи. У меня сплин, наверное! Извертелась вся. Можно б фильм посмотреть, так нет ничего подходящего.
- Я днем взяла в прокате «Честную куртизанку». Красивый фильм, про таких как мы, только в шестнадцатом веке. Наслаждайся первая!

Не прошло и пяти минут, как Марина, облаченная в длинный шелковый халат, заглянула в освещенную кухню соседки.
- Давай так посидим. Крепкое к утру – это уж перебор!
- В кого ты хлипкая такая? Тебе бы с Марти пожить, он вечер не может провести без выпивки. Ладно, по граммульке, за мою победу!
- Он один вернется?
- Да приедет твой Виллэ-Пенти, не тоскуй! Так, через месяц, скорее всего!
- Я не тоскую. Ты мне еще не рассказала, как в наш дом жить переехала.
- Расскажу, давай повторим дозу! Надо выпить за триумф женщины в деле любой сложности! – Марина снова виртуозным жестом наполнила стопки до верха. – Стартуем, невестка! Ох!.. и финишируем! Да, в доме этом… сюда переехала сперва мама. Она, чтобы ко мне поближе быть сменяла, трехкомнатную распашонку в Ивано-Франковске на комнатку здесь. Кроме Мурашовых в квартире жил еще старик тогда. Как только он умер, я поговорила с наследниками и мы поменялись площадью. Я отдала им свою новую двухкомнатную, а они мне эту комнату в пятьдесят метров. Такой ценой я получила право контроля над нашей квартирой. Думала, у нас две трети территории, поднакопим денег и заберем всё. Не вышло! – Безудержно развеселилась она. – Марти без меня и часа прожить не может, ревнует страшно. Пришлось работу оставить, а на его пособие метры не выкупишь!
- И что теперь? Коротать век на кухне в две семьи?
- Чухонские родственники в беде не оставят! Главное - наладить отношения! Я не знала, с какого конца подступиться: слишком уж серьезные они.

Марти вернулся счастливым, с деньгами и с подарками. На вечеринку по поводу его возвращения пригласили и Риту. Угощали красной рыбой, наловленной за выходные Виллэ-Пенти. Марти завладел вниманием Риты, раскрыв перед ней дорогую книгу на финском. С выражением начал читать текст. Она слушала терпеливо, ничего не понимая.
- Ты разбираешься в тексте? – спросил он. Рите не хотелось его разочаровывать, но и обманывать было глупо.
- Два или три слова поняла. – Сконфуженно призналась она.
- Но ты же учишь финский? – Лукаво докапывался Марти.
- Значит, плохо учу! – Она смутилась окончательно.
- Не переживай! Это финский национальный эпос – Калевала. Язык древний, я сам мало что понимаю. Я привез из Тампере диск с красивой музыкой. Будем пить вино, и слушать разные мелодии. Брат передаёт тебе привет, скоро он будет у нас.

Виллэ-Пенти приехал в последней декаде апреля. Среди привезенных подарков был и свёрток для Риты. Она обрадовалась встрече. Подарок – кораллового цвета ажурный джемпер – был ей к лицу. Вечером шумно гуляли, отмечая появление в Питере старшего брата.

Виллэ-Пенти не отходил от Риты ни на шаг, явно надеясь на ночное свидание. В полночь Марина вытолкала их из квартиры, дав с собой бутылку сухого вина. Различие в языках больше Риту не заботило: она достаточно уже знала, чтоб общение на бытовом уровне не превращалось в проблему. Когда Рита вошла в сумеречную спальню, Виллэ-Пенти уже лежал на кровати. Все ее свечи были зажжены. Ароматы ландышей, яблок, лаванды смешивались, наполняя воздух излишне тяжелым благоуханием. Переливы гитары из золотой серии хитов волновали воображение, приглашая на залитый лунным светом морской берег. Рита, наблюдая за мужской реакцией, неуловимым движением скинула с себя короткий струящийся халат с кружевом. На ее теле больше ничего не было.
 
Прошёл день, и пришла новая ночь. Виллэ-Пенти был серьезен. Они снова занимались любовью.
- Рита, тебе нужно приехать в Финляндию. – Сказал он утром, прощаясь.
- Зачем? – Не поняла она.
- Я познакомлю тебя с мамой Анитой. Мы пойдем в ювелирный магазин и выберем тебе кольцо с бриллиантами.
- А ты не торопишься, Виллэ-Пенти? – Осторожно уточнила она.
- Нет, за себя я все решил этой ночью.
3.
Май загремел большими и маленькими оркестрами. Украсил себя тюльпанами и нежной листвой. Кто-то из горожан торопился на маёвку или демонстрацию, кто-то к электричке на вокзал, чтобы навестить садовый участок, а Марина устремилась за северную границу, в Тампере, к родственникам мужа.

Мама Анита, сердце своё открыла нараспашку перед невесткой. Марина новым знакомым рассказывала по-фински о Петербурге, много музицировала и пела. Горячие парни в Тампере завидовали Марти то ли белой, то ли черной завистью. Вернулись в Петербург, окрылённые, с ворохом подарков. К концу месяца обещал побывать у них средний брат. Это про Хари говорилось, что в семье не без урода!

В День рождения города Рита закончила работу раньше обычного. У подъезда вплотную стоял чужак - лимонного цвета Форд. Мужчины выгружали из него и вносили в подъезд объёмные коробки. Марти спустился за очередной порцией груза и в дверях наткнулся на Риту.
- Hei, Rita!
- Terve! – Ответила она.
- Saanko esitella… - Марти держал за рукав брюнета среднего роста.
Круглые очки с диоптриями не портили располагающее к себе лицо. Карие глаза незнакомца изучали Риту внимательно, но с долей флегматизма. Одежда стиля «милитари», подчеркивала, что ее обладатель не только лёгок на подъём, но и постоянно готов к преодолению испытаний. Она сообразила, что перед ней тот самый Хари, о ком неоднократно упоминалось в колоритных рассказах Марины.
- Hauska tutustua! Mina olen Rita. – Представилась она, устремив взгляд бирюзовых глаз сквозь очки финна.
- Рита, мой брат обычно дальше Выборга по России не ездит. В Петербурге он впервые.
«Совсем не похож на них, права Марина». – Рита в приветственном жесте протянула обе руки.
- Как дорога? Как настроение? Погода замечательная! Это ваша машина? Мне она нравится! Добро пожаловать в Петербург, Хари!

Средний брат, удерживая ее ладони, разглядывал девушку столь внимательно, точно встретил большую редкость.
- Дорога легкая. Настроение хорошее… - Произнес он звучным голосом. Его речь была музыкальной и чёткой.
Рита ощутила неловкость и скомкала разговор.
- Праздник города сегодня. У Петропавловки будет фейерверк. Сходите вечером на Дворцовую, оттуда красивый вид на зрелище. Хари, я уверена, Вам здесь понравится. – Она поднималась по лестнице, осязая спиной провожающий ее мужской взгляд.
Марина заставила Риту собраться и пойти с ними к Неве. Хари заговорил с ней, как только они оказались рядом. Десятки вопросов интересовали его.
- Ты будущая жена моего брата?
- Об этом рано говорить. – Уклонилась Рита.
- Ты отдохнула от работы?
- Да, немного… немного.
Хари взял ее за руку по-дружески просто, несмотря на то, что она была заметно выше его ростом.
 
Прошло почти три сотни лет, как Петр I «прорубил окно в Европу». За три века быстрого роста Петербург многого достиг. Как подтверждение этого десятки тысяч людей собрались на набережных отметить Рождение города и приобщиться к очередной исторической вехе. С каждым выстрелом от Петропавловки взлетали в небо фантастические многоцветья. Белая ночь не мешала этому великолепию. Залпы орудий, сопровождались сотрясающим воздух грохотом и разноголосым «Ура-а-а…». Гранитный парапет Невы превратился на время в импровизированный праздничный стол. Пили за великий город много и радостно, с неизгладимым отпечатком причастности к его истории. Возвращались домой пешком. Хари по-прежнему не отпускал Ритину руку. Он много говорил, но в шуме она не разбирала, что именно. Наконец, расслышала.
- Рита, хочешь шампанского?
- Чуть-чуть!
Завернули в «Елисеевский». Потом долго гуляли по праздничным улицам и набережным. Расставаться не хотелось. Было совсем уж поздно, когда Рита решила пойти к себе.
- Не уходи, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить. – Хари удерживал ее, но Рита, не слушая, попыталась высвободиться.
- Хари, я подруга твоего брата…
- Я люблю тебя, - умоляли его глаза. И будь, что будет! – Я люблю тебя, Рита! - Откровенно выпалил он и замолчал, сам, не ожидая от себя такого.
- Ты много выпил! Впечатления дня не позволяют тебе воспринимать меня адекватно. Завтра ты проспишься и ничего не вспомнишь. Иди спать, дорогой! – Она попыталась закрыть за собой дверь, но его ботинок не позволил ей это сделать. Он с силой потянул ее к себе за руку и, прижав к груди, поцеловал в губы глубоко и жадно. Рита почувствовала раскаленную вспышку сначала в сердце, потом в животе. Следом нахлынул озноб и снова горячий упругий ком прокатился по животу, сползая к стопам. – Хари, нет! Иди спать! – Все её тело, вопреки разуму, отдавалось этому мужчине. – До завтра, Хари!

Утром ей было гадко от выпитого, болела голова и тошнило. Неотложных дел набралось немного. Около одиннадцати в офисе показалась сияющая Марина.
- Риточка, на сегодня ты отработала своё. Скоро за нами заедут мальчики. Прокатимся по магазинам. Подарки купим финской родне.
- Не поеду, мне плохо.
- А я тебе говорила, если пить не умеешь, так и не пей, не переводи зря чужие деньги. А в магазины я без тебя не поеду, так что отпивайся соком и в путь!
Под окнами заклаксонил автомобиль. Рита разглядела сквозь жалюзи знакомый Форд и Марти на тротуаре.
- Приехали! Солнце светит, мальчики гуляют, девочку тошнит! – Рита спрятала пудреницу.
- Не так, а девочки ждут, как в старой финской песне. – Защебетала Марина. – Пошли быстрее!

В машине на заднем сиденье Рите стало совсем тяжко. На Большой Конюшенной улице увязли в пробке. Машина продвигалась рывками, воздуха не хватало. На одном из рывков, Рита почувствовала, что сейчас ее вывернет наизнанку.
- Хари, останови, мне плохо! – Он затормозил. Рита, не разбирая дороги, вылетела на асфальт. Апельсиновая струя, учинив бунт в желудке, нахально выплеснулась на газон. «Господи, только б одежду не испачкать!» - Отчаянье стучало в ней барабанной дробью и в голове, и в гортани, и за грудиной. Спустя какое-то время, она стала различать щебет птиц и мужской голос рядом. Кто-то поддерживал ее за плечи.
- Vessa paperi, Rita. Vessa paperi…
«Причем здесь туалетная бумага?» - Мелькнуло в мыслях. Она открыла глаза и увидела Хари с рулоном мягкой голубой бумаги. Рита вытерла губы и руки. Глазами поискала мусорницу, но не нашла.
- Хари, прости, мне стыдно…
- Ничего, с каждым может случиться! Ты сможешь перенести дорогу? – Она не ответила.

Супруги сидели в машине, укрыв глаза солнцезащитными очками.
- Ну, ты даешь, Рита! – усмехнулась Марина. – Позор какой! Марти чуть не умер от стыда. Бедный Виллэ-Пенти, если узнает об этом, больше в Питер не приедет!
- Марина, какого чёрта ты прикатила ко мне на работу? Слушать тебя больше не хочу. Хари, подвези меня к дому, мне нужно одной побыть.
Он выполнил ее просьбу и проводил до квартиры. На площадке с грустью погладил по голове.
- Я уеду сегодня Рита, но мы еще увидимся. Ты - любовь моей жизни.

С отъездом Хари, Рита все больше и больше думала о нем. Соседей деликатно избегала, но Марина находила ее сама. Как ни в чём не бывало, забежала однажды в гости, на чай.
- Виллэ-Пенти просит тебя приехать. – Начала она с дела. – Я не уверена, что тебе это нужно.
- Ты права, я не люблю его: мне дорог Хари.
Марина обожглась, поперхнувшись.
- А моего мужа тебе не надо? Может всех братьев через себя пропустишь?
- Нет, так далеко я не зайду: мне нужен Хари, - терпеливо прояснила Рита.
- Да ты вообще никого из них больше не увидишь, штучка ощипанная!
- Марин, ну не увижу, так не увижу. У меня поклонников и здесь достаточно. Я без мужчин не была и не буду.
- Еще как, останешься! – Марина с раздражением швырнула на стол недопитую чашку и величественно прошествовала к выходу. – Может, никто на тебя больше в жизни и не посмотрит! Захиреешь, здоровье потеряешь…

Эту перебранку Рита выкинула из головы, как какой-то досадный малозначимый эпизод, о котором помнить – себе дороже, а зря!
В июле снова появился в городе Виллэ-Пенти. Позвонил в дверь поздним вечером. Принес кольцо, шампанское и розы.
- Hei, Rita! Как поживаешь? Я после обеда приехал. Марину и брата в ресторан водил. Тебя не стал приглашать, Марина была против.
- Значит, Марина против? А у тебя есть свое мнение, или она теперь главная в вашей семье? В ресторан без меня, …а сейчас ты пришел поговорить или ночевать?
- Да, Рита, на ночь! Я соскучился по тебе.
- Ну, когда любят, скучают иначе. У Марины поспишь. Я не в настроении сегодня.
Она стояла у дверей квартиры до тех пор, пока Виллэ-Пенти, прихватив подарки, не ушел прочь.
4.
Прошло лето, золотые листопады усыпали листвой зябкие осенние дни. Природа снова готовила себя к сезонному сну. Маринино пророчество сбывалось. Мужчины звонили Рите все реже и реже. Сил и желания с кем-то встречаться с каждым укорачивающимся днем было меньше и меньше. Она объясняла это прогрессирующим сплином. Зимой, где-то внутри, к общему недомоганию прицепилась бесконечно скулящая боль. Рита привычно занималась работой, но жизненного подъема не было. Михо все чаще, испытывая сострадание, провожал её до дома на машине.
 
Неожиданно для всех жильцов подъезда Марина с семьей стали перевозить вещи из коммуналки в новую квартиру. Соседи Мурашовы, осуществили встречный план по завоеванию квартиры. Марину устроил предложенный ими компенсационный вариант – трехкомнатная квартирка на Черной Речке, не особо просторная, но хорошо отремонтированная. Желание заниматься собой уснуло в Рите летаргическим сном, но работа требовала внешнего лоска. В очередной раз, она поехала к Наташе, на обновление прически. В подъезде было шумно. Марина на площадке покуривала сигарету, деловито присматривая за погрузочными работами.
- Сколько зим, Риточка! Давно тебя не видно что-то? Уж не заболела ли? А Виллэ-Пенти женился. Очень удачно женился дома. Отец Эйлы дал им денег на отдельный дом. А Хари помнишь? Ты ведь его желала, так он уехал в Португалию на заработки. Вот так мы и живем! А ты не к врачу?
- Нет, Марина, не к врачу. Пора причёской заняться. Удачной вам жизни на новом месте! – Она торопилась уйти от разговора.
- И тебе хорошей жизни, чтоб мужчины тебя стороной и дальше обходили! - Марина сладко засмеялась ей вслед, нависая грудью над металлическими перилами.

В Салоне было располагающе тепло и уютно. Наташа встревожилась, внимательно разглядывая Ритино отражение.
- Давно ты меня не навещала, много работы?
- Придавила меня эта осень. Прикинь сама, Наташа, что мне к лицу. Хочу что-то изменить в жизни, а что не знаю.
Наташа виртуозно обозначила контур каре. Медные пряди опадали на пол отжившей своё ржавой листвой. Отсутствующий взгляд клиентки, без былого авантюрного блеска, с вялым равнодушием скользил по предметам, ни на чём не задерживаясь. Что-то подтачивало её. Волосы послушно легли в модную ухоженную гриву, но она не обратила на это внимания. И расплатилась впервые просто, без чаевых, а потом торопливо ушла, точно отбыла тяжкую для себя повинность.

Уже в апреле, на Вербное воскресенье, к вечеру, встав с дивана, Рита явственно почувствовала, что внутри нее что-то затрещало и оборвалось. Утром на белье появилась кровь. С каждым днем ее выходило из тела все больше и больше. В женской консультации её обследовали и назначили курс не только антибиотиков, но и гормональных препаратов. Безрезультатное двухнедельное лечение закончилось госпитализацией. Палата на две кровати, маленькая, но светлая, встретила Риту казённым одиночеством. Кровати, застеленные голубым бельем, так и манили прилечь. Рита выбрала для себя ту, что стояла у окна. Откинула одеяло и увидала изнаночные простынные швы на лицевой стороне. В суеверном ужасе отпрянула, но усилием воли заставила себя перестелить кровать.

В операционной, со смирением доверила себя анестезиологу. Укол шприца остановил ее взгляд. Потом чья-то рука била ее по щекам. Она лежала уже в палате. Рита нащупала зеркало на тумбочке и ужаснулась своему отражению, серое безжизненное лицо с синими губами и засохшей пеной слюны в уголках рта смотрело ей в глаза.

Спустя три дня Риту благополучно выписали домой. Удивительная легкость в теле не покидала ее несколько дней, но первого мая в полночь из нее снова хлынула потоком кровь. Она, не раздумывая, вызвала скорую помощь. К утру ее разместили в Мариинской больнице. Ни кровеостанавливающие уколы, ни капельница не помогли. Верный друг Михо привез утром по ее просьбе шприцы, лекарства, а главное, деньги. Рита видела смущенный взгляд мужчины, попавшего в мир, на который для него его же сознанием наложено табу. Ему было не по себе и больше всего хотелось уйти отсюда куда-нибудь, где жизнь не проводит такого жесткого разграничения между женским и мужским полом.
- Прости, что пришлось затащить тебя сюда. – Оправдывалась она. - Только помочь мне кроме тебя некому. Не знаю, что со мной происходит. И врачи не могут понять. Вот ключи, привези мне пуховое одеяло, я замерзаю: во мне совсем не осталось крови.

Ей было безразлично, что лежит она на старой кровати с продавленной до пола сеткой, больше похожей на гамак, чем на больничное ложе. Капельницы, антибиотики, гормональные препараты сменяли друг друга звеньями нескончаемой цепи. Ее часто заносило поверхностным сном. Рита чувствовала, как жизнь покидает ее. Сколько еще можно продержаться с такой потерей крови? В какое-то мгновение она увидела себя со стороны. Мужчины в бордово-золоченых одеяниях справляли в храме обряд. Это не была церковь в традиционном её понимании. Оттуда к кровати направился один из Служителей.
- Поднимайся скорее, мы ждем тебя.
Рита послушно встала и последовала за ним. Ее изможденное страданием тело уродливо торчало из старой, безобразно растянутой майки, какую в реальной жизни она бы носить не стала. Стыдливо прикрывая себя скрещенными на груди руками, она взмолилась:
- Дайте мне немного времени, я переоденусь и приведу себя в порядок.
- У тебя не осталось времени. – Ответил человек в золоченых одеждах. - Стой так, не важно как ты сейчас выглядишь.
 
В центр круга внесли большую золотую чашу с темным напитком. Скрытый стенами хор запел торжественный гимн на непонятном Рите языке. Мужчины - Служители присоединились к хору. Музыкального сопровождения не было. Проводник подвел ее за руки к чаше с напитком. Сосуд был очень большой и, скорее всего, не подъемно тяжелый, но Служитель обладал недюжинной силой, чтобы удерживать его навесу продолжительное время.
- Пей до дна. Я помогу тебе. – Он бережно поддерживал чашу за основание. Рита не прекословила. Она опустила лицо к напитку. Губы коснулись холодного закруглённого края, и терпкая влага полилась в ее рот широкой пенистой струей. Она с трудом успевала сглатывать и пила, пила бесконечно долго, пока чаша не опустела. – Теперь, набирайся сил…

Все растворилось в серой пелене. Никого и ничего вокруг, ни Служителей, ни чаши. Она открыла глаза. Десятки ворон надсадно каркали, расположившись на дереве, ветви которого дотягивались до оконного стекла. Неожиданно темная стремительная тень стала падать с неба. Черный крутящийся ком ударился с грохотом об окно и пролетел мимо. Стекло выдержало удар.
- Что это было? – Ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла Рита.
- Битва идет великая за чью-то душу, спаси и помилуй, Господи! – Перекрестилась женщина на койке у противоположной стены. – Вороны друг дружку клюют. На смерть бьются птицы-то.
Рита чувствовала, что это правда и что речь о ней, о Рите. Она лежала, зарывшись в пуховое одеяло, но холод по-прежнему не оставлял ее. Снова приезжал с фруктами, шоколадом и минералкой заботливый Михо.
- Ну, как ты, сегодня? – Он выкладывал на тумбочку свёртки.
- Мне нужны еще деньги, никто так и не знает, что со мной. – Ответила она шёпотом.
- Привезу через час, всё устрою, не беспокойся.

Он уехал, а Рита равнодушно раздала соседям по комнате, привезённое угощение.
- Не помогут тебе врачи, милая! – Получив свою долю гостинцев, тихо сказала ей та самая женщина. – Тебе не врачи нужны. Кто-то злобу на тебя затаил лютую. С тем человеком поквитаться тебе предстоит. Вот выпишут тебя перед праздником, ты одна домой иди. Банку пустую вынеси отсюда, да об угол этого дома разбей. Скажи при этом «Как тебя, так и болезнь свою бью - разбиваю». Да уходи потом, не оглядывайся.

Риту выписали восьмого, как и было предсказано. Палата опустела с утра. Только ее задержали врачи, сомневаясь, можно ли отпускать домой в таком состоянии. Сил было мало, очень мало. В голове звенело, перед глазами все увиденное приобретало призрачный синеватый оттенок. Она бросила банку об угол больничного корпуса, но банка отскочила не разбившись. Рита повторила попытку, но снова безрезультатно. Сумка только мешала. С отчаянием человека, которому нечего больше терять, она кинула вещи на раскисшую землю и сосредоточила всё внимание на банке, которая, казалось, насмехалась над ней. Жгучая и острая как молния ярость родилась в ней и, девятый удар расколол банку надвое. Рита подхватила сумку и заторопилась с больничной территории. Вышла за проходную и, почувствовав накатившую дурноту, присела у стены. В холодном воздухе кружился редкий майский снег. Людские ноги проходили мимо, и никому не было дела до выпавших на её долю страданий.

Часто отдыхая, она добралась до дома. Силы были на исходе. Дверь в подъезд не открывалась. Рита несколько раз подёргала ее. Дверь распахнулась от толчка изнутри. Соседка, что жила в квартире напротив, выходила навстречу. Именно они, Мурашовы, добавили к своей комнате все владения Марины.
- Ты из больницы? - Женское любопытство придирчиво изучало Риту. - Я видела из окна как тебя «скорая» увозила. Скажу вот что, давно собиралась это сделать, да повода не было. Я к тебе хорошо отношусь, а вот Марина последние месяцы здесь почти каждый день под твою дверь мясные помои выливала. Плохо это, да и она, не скрывая, говорила, что долго ты не протянешь.
- Спасибо. Такое узнать лучше поздно, чем никогда. Посмотрим, как карта ляжет. - Рите стало жутко.

В квартире не было жилого духа. Холод и запустение в каждом углу. Лишь на кухонном столе благоухал жизнью маленький букетик лесных ландышей, оставленный заботливым Михо. Рита несколько раз глубоко вдохнула аромат цветов и бессильно заплакала. Как выживать дальше она не знала. В конце концов, придется поступать так, как подсказывает уставшее от болезни сердце. Можно ли опускать руки сейчас, ведь банка все-таки разбилась? Но почему на две доли? Снова Рита ноздрями глубоко втянула в себя аромат весеннего леса. «Я удержусь на ногах. Сегодня я удержусь на ногах, а если для меня наступит завтра, я снова буду держаться и так до тех пор, пока смогу». Она ощутила себя дитём природы, бездумно угодившим в капкан. Инстинкт животного вопреки обстоятельствам использует малейший шанс уцелеть, так и она решила довериться чутью, чтобы её место под небом не опустело по чьей-то прихоти.

Телефонный звонок разрядом тока пробежал по телу. Трубку снимать было боязно.
- Рита?
- Да. Кто это? – Голос она не узнала.
- Это Димка, твой крестник. Как ты себя чувствуешь?
- Была в больнице, сейчас уже дома.
- Вот, и я к тому! Ты снишься мне каждую ночь и помощи просишь. Я был в церкви, где меня крестили, поставил свечку за твое здоровье. Ты живи, пожалуйста: ты нужна мне, крестная!

Консультации самые квалифицированные по-прежнему не проясняли ситуацию. Воспаления не было, но эндометрий практически не нарастал. Гормональные препараты поддерживали ее, впрочем, не помогая кардинально. Но на них она выигрывала передышку в день, два, неделю. Даже такая крошечная победа радовала ее.

Тепло пришло неожиданно. Установились жаркие сухие дни. Каждый день на три - четыре часа Рита уходила в Таврический сад с тонким складным матрасиком. Лежала под солнцем, прогревая тело, и просила помощи у земли и защиты у неба. Просила ли? Вымаливала! Жизненные силы вливались в нее по капле, укрепляя тело. К воздушным ваннам, она вскоре добавила легкую физкультуру и утренние пробежки вокруг квартала. Шорты и кроссовки стали на этот период ее любимой одеждой. Фанатичная одержимость жизнью перетягивала силы на свою сторону. Рита крепла и к концу августа рассталась с болезнью окончательно. Бодрая, сильная, снова похорошевшая – такая она вошла в новую для себя жизнь.
5.
На работе, в рекламном агентстве, ей доверили несколько заказов. Весна и лето изрядно опустошили ее кошелёк. Избыток работы не истощал её силы, наоборот, она дышала и не могла надышаться улицами, природой, общением.

Однажды в сентябре, она приехала в район Черной Речки на деловую встречу. Беседа в офисе затянулась. Погода изменилась резко. Тучи отяжелевшим брюхом нависли над землей, казалось, еще мгновение и потоки воды прольются из них на и без того влажную землю. Рита шла по улице. На лоб упала первая капля, затем вторая и третья. Через пару минут дождь зачастил, набирая темп. Зонта с собой не оказалось. Не доходя до остановки маршрутного такси, она попыталась остановить любую из проезжавших мимо машин, но те, не снижая скорости, спешили по своим делам. Внезапно серебристая Тойота сманеврировала вправо, визгливо затормозив. Рита кинулась в салон, не обращая внимания на водителя.
- Добрый день, пожалуйста, в центр, на Радищева. – Ответ прозвучал по-фински.
- Извините, не понимаю.
Этот голос она знала и помнила.
- Хари! Hyvaa paivaa! Ты помнишь меня? Я - Рита!
- Paivaa, Rita! Paivaa! Я надеялся увидеть тебя снова!
- Ты у Марти? – Рита вытирала бумажным платком лицо, шею, ладони.
- Да, приехал на день. Я в Португалии сейчас работаю. Почти не бываю дома. Был в Тампере на Дне рождения мамы. Марти с женой не смогли приехать в Финляндию. У Марины сын тяжело болен - передозировка наркотиков. Он в больнице сейчас. Она тоже нездорова: обнаружился сахарный диабет.

Дождь застилал стекла, пытаясь укрыть их от всего мира. Никто не мог им более помешать.
- Ты замужем, Рита?
- Нет…
- Теперь, когда Виллэ-Пенти женат… ты можешь встречаться со мной.
- Не могу, Хари. Мы с Мариной… чужие… до конца жизни.
- Я не буду приезжать сюда.
Рита обдумывала слова. Очень медленно, с паузами, она вносила для себя ясность в то, что могло у них сложиться:
- Хари, ты мог бы жениться на такой, как я?
- Да, если ты согласишься уехать в Португалию.
- Почему не в Финляндию?
- Там скучно. Я бегу от семьи. Мы по-разному видим жизнь…

В самый короткий день года Рита снова посетила Наташу. Той пришлось на этот раз уложить сильно отросшие волосы клиентки в скромную гладкую прическу. Распыляя серебристые блёстки на стянутые в каскад пряди, она уточнила.
- Значит, ты выходишь замуж и уезжаешь?
- Мне мало здесь солнца, Наташа! Там будет не хватать тебя! Так устроено в жизни, что-то мы обретаем, а чем-то жертвуем.

Бирюзовое платье с пышной длинной юбкой туго стягивало корсетом тоненькую талию Риты и в меру оголяло изящную грудь. Миниатюрный букетик роз, опоясанный шелковыми лентами, застыл, как приклеенный, в похолодевших от волнения руках. Церемония бракосочетания шла по проверенному на тысячах пар сценарию. Тонкое колечко «тринити» как символ бесконечности веры, надежды, любви скользнуло к основанию безымянного пальца Риты и замерло там, демонстрируя свету гармонию свершившегося таинства.

В конце января Рита временно уехала из страны. В октябре к супругам на юг Португалии в райский городок Фару нагрянула мама Анита. Она прожила в семье среднего сына десять радостных дней. Не в силах скрывать чувства, прямо из Фару почти каждый день названивала сыновьям, старшему в Тампере и младшему в Петербург, сообщая новости:
- Это мама, здравствуй сын! Хари очень счастлив! Две недели назад у них с Ритой родилась дочка. Они выбрали для девочки прекрасное финское имя – Лена! Мне нечего больше желать: у моих мальчиков очень хорошие жёны! Разве что, побольше внуков…

Теплое южное солнце ласкало лицо Риты. В коляске, что была с нею, спала крошечная девочка. Сбывается то, чему суждено сбыться. До дна выпитая когда-то чаша, наполнила Ритину жизнь новым содержанием.
 
«Ты самое большое чудо в моей судьбе, доченька! Прекрасная моя, если б я знала наперёд, как закончится эта история, мне было б легче в пути. Там в больнице, на нейтральной полосе между жизнью и небытием, я знала одно, что каждой клеточкой тела люблю жизнь во всех её проявлениях, даже гнусных. Во мне не нашлось сил на ненависть, обиду или зло. Мое сердце встретило этих искусителей на узкой тропе и не проявило ответной агрессии. Осознаю сейчас, что противоборство, где шаг вправо или влево и пропасть, откуда уже не выбраться, могла бы поглотить меня. Я слепо доверилась неведомому Проводнику, со смирением приняла Его помощь и уцелела. Путь сквозь ненависть, обиду и зло был трудным, но единственно верным. Он подарил мне тебя, дочка! Священнее жизни нет ничего. Право давать ее или забирать принадлежит Богу. Никто из людей не в праве! Слышишь, дочка? Я буду помнить об этом, пока живу. Вот настал день, и я поделилась этим открытием с тобой».