... и снова был на земле потоп. И снова сомкнули всё бурные воды. И снова земля стала пуста и безвидна, и тьма кутала бездну...
Лишь чудом оставшийся в «живых» баннер Кравчука, как вершина горы Джомолунгмы возвышался над этим вселенским дурдомом, да, ещё, сидящие на нём, и мрачно плюющие вниз Гайдук с Диасом.
- Ну, что, Диас, доигрался, мля!- в энный раз, цвиркая сквозь зубы, вздохнул Борис.
- Доигрался, бря...- подплёвывая ему, согласился Дмитрий.
Он тихо посмотрел на уставшего от безделья Гайдука, и, также тихо отряхнул с его головы уже порядком обмельчавший, но всё ещё падающий сверху пепел: память о виновнике катастрофы, взорвавшемся вулкане «Василий Шимберев»...
Вдруг сзади что-то жутко просвистело, аппетитно чвякнуло о воду, и, сильно бабахнуло. Мужики пугливо обернулись: то был абсолютно новый спутник «Рукомос».
- Писец, бря!- смачно плюнул Диас, и нахлынувшее цунами смыло их с баннера...
- Ты, Диас, нырять умеешь?- интереснулся появившийся на поверхности воды Борис.
- Могу, а що?- вопросился лежащий рядом на спине Дмитрий.
- Що? Знову свiт творити станем, вот що!- пояснился чуть не утопший Гайдук.
- С соплями и проттчим?..
- И с ними теж.
- Снырни-ка, пожажа, брат Дмитрий на дно морское, и достань мне оттеда жменю песка, но гляди, как будешь брать его, скажи бязательно: беру, тебя, земля, во славу Прозы русской! Ущучил, брат!
- Та, певно, будь спок, начальник!
Сказал, и нырнул, на самое дно, к самой подошве горы Джомолунгмы.
Идёт вглубь, как снаряд, как болид реактивный, рыб-акул головой стукает, мыслю думает: не хочет лишь для одной Прозы стараться; и себе что-то оставить надо...
Вот берёт он песок морской и тихо так кажет: «Беру тебя, земля, во славу Прозы русской и... моей тоже!»
Сказано-сделано! Зажал песок в кулаке литом, и той же торпедой вверх пошёл, тех же рыб-акул снова бодая.
Вынырнул, разжал ладошку, что за чёрт, нема песка! Всё вода, по пути, в зад поглотила.
- Не хитруй, Диас,- Борис смеётся, обратно к горе выгребая,- Мыряй знову, да имя своё не притуркивай...
Снова полез Дмитрий на дно морское, да, видно сам чёрт в него впендрился, не хочет по-гайдуковски делать:
- Беру тебя, земля, во славу Прозы русской и моей тоже!- и опять песка нетути.
А Борис пуще прежнего от смеха заходится, ногами Джомолунгме «дробушки» бьёт.
В третий раз булькает Диас:
- Беру тебя, земля, во славу Прозы русской!- и ладони не зажимая вверх идёт.
И, о, чудо дивное! Ни песчинки, ни соринки не пропало, водой не смылось!
Взял довольный Гайдук тот песок, и, как зерно, в море метать его начал. Куда не пульнёт, там твердь земная является и светлые образы Степана Волжского и Людмилы Юрьевой обретает!
Увидел Диас такое и давай себе руку облизывать: «Хоч трохи,- думает,- да сховаю для себе».
Борис же тем временем всё рассеял и спрашивает:
- А що, Дима, нема больше песку?
-Та, нема, Борю!
- Ну, и гут со. Благословлять значит время!
Сказал и благословил землю на все четыре стороны. А как последний «благослов» положил, то земля расти стала...
Вот растёт она разрастается, от горы искрясь разбегается, взор гайдуковкий радует...
Но, чу! Что за звуки такие, за спиной его жуткие?
А перхает то, Диас, хитрый: щёки надул, глаза на лоб повылазили. И у него во рту земля в движение бросилась.
- Плюй, дурню!- Боря советует.
И как начал Димитрий харкаться!..
Куда не пальнёт- скала, на Bоy Быкова схожая, топорщится. Куда не доплюнет- камни «а ля Филипок» сгандобливаются...
- Ну, добре, Диму, поработали! Освятить только землю осталось: или, нехай она себе дальше ширится, а мы отдохнём пока малость?
- Та, добре, Борю, як пожелаешь...
И полегли они отдыхать.
Борис, с устатку, вмиг отрубился, а Дмитрию неймётся; не может он обиды простить.
Взвалил Борю на плечи и к морю побёг: утопить Гайдука вздумал.
Час бежит, два лупит, а моря не видно...
Вдарил он тогда в другую сторону. Час скачет, два грохочет- нема моря!
На север прётся, на юг копытит- нигде моря нема!
Плюнул он тогда на эту затею, и в лагерь вернулся. Уложил Гайдука на прежнее место, сам рядом устроился. Полежал трохи- неспится, давай Бориса будить.
- Вставай,- говорит,- пора Прозу-землю святить.
- Не журись, Диму,- Борис отвечает. – Земля моя уже свячена: освятил я её сегодня ночью, на все четыре стороны!