«ВРЕМЯ ЧП»
-Блин, достали уже с этими террористами,-мигал каналами Жора.-Ни хрена не показывают. Вот раскудахтались: захватили самолет, захватили самолет. Мы что, туповатые? Второй день одно и то же. Ничего нового. Ты можешь обо мне думать, что хочешь, но с нашим телевидением станешь законченным циником.
-Да ладно тебе,-достал я из холодильника пиво.-Не гони волну. Мне все равно, что ты там считаешь. Другое дело, что сейчас идет классическое «время ЧП», а телефон до сих пор молчит. Еще немного и этот самолет возьмут на хрен. Жди следующего момента.
-Как будто этого так долго ждать,-хихикнул Жорик, вертясь на кресле.-У нас практически каждую неделю не понос, так золотуха. В следующий раз денег огребем. Не все же на нашей улице празднику быть? Никто не виноват, что у нас клиенты такие глупые. В других конторах заказчики, как заказчики, а наши фишку не рубят.
-Да мне, собственно, наплевать,-закурил я.-Мне-то от этих денег не холодно, не жарко. Я свою зарплату по любому получу. Вот только времени жалко. Сидим тут, как кретины, в воскресенье. Дежурим. Ради чего? А шеф, наверняка, с девками в бане сейчас загорает.
-Я дико извиняюсь, но разговор не терпит отлагательства,-жалобно кланялся на пороге сухонький мужчинка неопределенного возраста.
-Ну уж заходи, Петро, коли пришел,-недружелюбно кивнул на соседнее кресло Иван Кузьмич Лещев, закуривая сигару.-Выслушаю тебя. Что там произошло, если не побоялся меня в выходной потревожить?
Крадучись, мужичок подошел к столику с бутылкой коньяка «Мартель» и фруктами и аккуратно, словно боясь повредить обшивку, присел на краешек кресла. Хозяин запахнул разъехавшийся на волосатой груди халат и, нахмурив густые брови, застыл в ожидании.
-Надеюсь, Иван Кузьмич вы слышали о захвате самолета в нашем городе?-вкрадчиво начал гость.
-Ясен перец, наслышан,-поморщился Лещев.
-И что вы думаете по этому прискорбному поводу?
-Нехорошо это, конечно. Беспредел, вроде бы,-задумался Иван Кузьмич.-С другой стороны, и хрен с ним. В первый раз, что ли? Еще думать об этом...
-А я, вот, как ваш главный имиджмейкер, думаю,-продолжил Петр.-И считаю, что вам нужно быть сейчас там, с заложниками.
-Ты часом не охренел?-в манере гостя поинтересовался хозяин дома.-Мне больше делать нечего?
-Выборы на носу,-напомнил Петр.-А это, знаете ли, хорошее подспорье для повышения авторитета. Серебряная пуля в сердце вашим противникам.
-Хм-м, вот оно как,-почесав в ухе мизинцем, задумался Лещев.-Да хрен с ним, с авторитетом. Чтобы я в законный выходной день поперся добровольно подставлять башку каким-то отморозкам? Думай, дурак, что предлагаешь. Мне на том свете огромную кучу накласть и на противников, и на выборы.
-А никто и не предлагает вам подставлять свою драгоценную голову, которая может принести еще столько пользы нашему многострадальному народу,-слащаво улыбнулся имиджмейкер.-У нас же на то двойник в агентстве есть. Позабыли? Зря мы этой конторе деньги платим?
-А и верно!-хлопнул по плечу гостя Иван Кузьмич, отчего тот едва не слетел с кресла.-Ну, генератор идей! Ну, мыслитель! Давай, звони. Да побыстрее. А то ненароком освободят еще.
Таких агентств, как у нас в России немного. Золотая середина: и предложение спрос не превышает, и без работы не сидим. Мы обеспечиваем всяческих важных персон двойниками. Среди конкурентов наша контора «Голден твин» стоит на элитной ступеньке. Кто жмется на оплату наших услуг, обращается в агентства попроще. Мы же честно отрабатываем каждую копеечку. Наши двойники - настоящие профи во всех отношениях. Иногда я представляю, какими великими актерами они могли бы стать.
Принцип нашей работы прост. После обращения к нам заказчика, когда условия договора обговорены, и предоплата внесена, мы приступаем к поиску кандидатур на роль двойника. Как правило, на это уходит около месяца. Кандидат должен иметь определенную схожесть с обратившейся к нам персоной, а также обладать артистическими навыками и демонстрировать недурственный склад ума. Затем мы выбираем наиболее похожего. Некоторые клиенты вообще предпочитают использовать второго двойника. Тогда везет кому-то еще. Далее, немного колдовства наших визажистов, и полное внешнее сходство обеспечено. Еще три месяца работы с ними - и двойник перенимает все повадки, ужимки и прыжки заказчика, включая особенности речи и голосовую схожесть.
Вроде бы просто, но работа воистину адская. На разных этапах необходимы: интуиция, точность, внимание, скорость, терпение и работа мысли всех наших сотрудников. В итоге за заказчиком закрепляется один или пара двойников, которых он может использовать в любое время по своему усмотрению.
Обычно клиент привлекает их на помощь, когда ему не разорваться. Двойники идут на какие-нибудь встречи или не столь значимые мероприятия, в то время, когда их оригинал решает для себя наиболее животрепещущие вопросы. Зачастую копии отправляются на балы и тусовки, когда заказчику уже все осточертело. Также двойника используют в случаях, если клиенту кажется, что существует угроза для его жизни. Но это бывает крайне редко и оплачивается по специальным тарифам. К счастью, подмены ни разу не замечались, да и несчастных случаев не было. На то мы и элитная организация.
-Так, Михаил Петрович, вы все поняли?-еще раз спросил я двойника Лещева через час после поступившего вызова.-Вы позируете перед камерами, затем заходите в самолет, говорите вот этот текст террористам, дальше - по усмотрению. Чем меньше отсебятины...
-Когда это я порол отсебятину?-возмутился двойник.-Да, иногда приходится импровизировать. Но разве это хотя бы раз наносило какой-нибудь ущерб имиджу Ивана Кузьмича?
-Чем меньше отсебятины,-повторился я,-тем лучше. Ваша цель - добиться вывода двух заложников. На худой конец, одного.
-А если не получится?-спросил Михаил Петрович.
Резонный вопрос. Я почему-то сейчас и сам до конца не был уверен в успехе данной авантюры. Подобные сценарии были не в новинку для нашей конторы. Однако в этом мероприятии лично я участвовал впервые. Поскольку же до сей поры все заканчивалось по плану, то о каком-то ином исходе мне было подумать недосуг. Лещев, заметив мою растерянность, вопросительно изогнул бровь и бросил взгляд на своего имиджмейкера.
-Ничего страшного,-бодро ответил Петр.-Наша цель - засветиться. Показать героизм будущего кандидата. Выйти с заложниками - замечательно. Сто очков форы на выборах. Но если не получится, тоже нормально. Народ поймет. Не все так просто. А образ героя, находящегося в едином порыве со всей страной в трудную минуту останется.
-Вот,-многозначительно поставил точку Иван Кузьмич.
-Ну, тогда вроде все. С Богом! Да, и не забудьте на обратном пути повертеться перед журналюгами,-ободряюще улыбнулся я Михаилу Петровичу и позвонил в контору.-Жора, как там обстановка?
-Нормалек!-раздалось в трубке.-Самолет еще захвачен. Общественность предупреждена. Клиента ждут. Акулы пера наготове.
-Мы пошли,-отсалютовал я.-Когда операция закончится, отзвонюсь по мобильнику. До этого момента, Иван Кузьмич, сидите пожалуйста дома. По телефону тоже ни с кем не общайтесь. Вы в самолете.
-Да ладно, не идиот,-отмахнулся Лещев.-Эх, ну до чего же похож, чертяка!
-Контора пишет,-ответил я и пропустил вперед нашу визажистку Анечку и Михаила Петровича к уже ждущему его лещевскому «Мерседесу».
-Неужели ты не волнуешься?-поинтересовался Жора, наблюдая за моим мочиловом монстров на компьютере и изредка бросая взгляд на экран телевизора.
-А что толку? Механизм запустили,-ответил я.-Да не дрейфь. Мы хотя бы раз облажались?
Хотя внутри меня тоже трепыхался неприятный холодок, я старался не подавать вида, изображая этакого бесстрашного мачо.
-О, приехал!-вскочил Жора и сел ближе к телевизору. Я нехотя оторвался от игрушки и развернулся на кресле.
-Вы не боитесь, Иван Кузьмич?-кричала на экране какая-то крашеная журналистка.
-Страшнее, если эти безвинные люди погибнут,-бодро ответил Михаил Петрович, пробираясь сквозь толпу к двум воинам в камуфляже.
-Что вы намерены сказать террористам? Какие ваши цели?-наперебой неслось отовсюду.
-Узнаете по возвращении,-с улыбкой терминатора выдал двойник и пошел к выходу, сопровождаемый двумя бойцами. Только надрывной музыки не хватало.
Эта импровизация с улыбкой, на мой взгляд, была уже лишней. На этот раз я твердо решил поговорить с Петровичем серьезно. Актер хренов. Насмотрится всяких боевиков и начинает всякие примочки использовать.
Вот они прошли через оцепление, идут втроем под белым флагом по летному полю. Все. Михаил Петрович зашел в самолет. Дверь захлопнулась. Оставалось только ждать.
Жора достал пиво. Явно нервничал. Руки дрожали так, что даже кольцо от банки сломал. По ящику им показывать пока было нечего. Запустили какой-то патриотический фильм. Я вновь приступил к спасению цивилизации от монстров.
Но повоевать долго мне не удалось. В эфир снова запустили специальный выпуск. Лицо диктора стало совсем скорбным и походило уже на сгнивший помидор.
-По сообщению РИА «Новости» пять минут назад начался штурм самолета,-начала вещание его голова.-Это связано с гибелью депутата Ивана Кузьмича Лещева, прибывшего в аэропорт для попытки ведения переговоров с террористами. По неизвестным пока причинам, вскоре, после того, как Лещев вошел в самолет, внутри раздалось несколько выстрелов. Затем тело депутата террористы выбросили на трап. В связи с этим было принято решение о немедленном штурме.
-Писец, приплыли,-охнув, съехал со стула Жора.
-М-да,-замогильным голосом констатировал я.-Знаешь, похоже в этот раз мы все-таки облажались.
Предобморочное состояние нарушил телефонный звонок. Трубку снял Жора. По рявканью, доносящемуся из нее, я без труда понял, кто находится на том конце провода. Мат, вылетающий из динамика, будто из мегафона, раздавался недолго.
-Лещев звонил,-аккуратно, словно неразорвавшуюся бомбу, положил на рычаг трубку побелевший Жорик.-Велел к нему ехать срочно. Сказал, что если по пути ничего не придумаем, глаза на задницу натянет.
-Звони сменщикам, хотя на хрена они теперь нужны. Я сейчас оповещу шефа и поскакали,-вырвался у меня вздох при нажатии на быстрый набор мобильника.
В квартире Ивана Кузьмича стояла гробовая тишина. В центре гостиной в кресле сверкал очами сам Лещев, напоминающий смесь пахана, готового держать речь, и Ивана Грозного. По бокам расселась его братва - помощники, зажав между собой съежившегося имиджмейкера. Все явно ждали от нас каких-то слов.
-Все в порядке,-бодро начал я.-Механизм отката запущен. У шефа есть связи с медиками. На определенном этапе, когда тело доставят в морг, сделаем так, будто вы были ранены и потеряли сознание. Потом пришли в себя. Рану покажем, как пустячную. К вечеру как бы отпустим вас на домашнее лечение. Три-четыре дня дома, и вы снова в строю. Только теперь уже в роли народного кумира, едва не принявшего смерть за других от оголтелых террористов. Вот.
Похоже, мой план не порадовал Лещева. Наоборот, лицо его еще больше помрачнело, и скоро он должен был закипеть.
-Ты, урод, глумиться вздумал?-наконец трагически произнес Иван Кузьмич.-Пришел в себя, говоришь? Ты за новостями следишь, баранья башка?
-Последние полчаса не в курсе,-пробормотал я, предвкушая новый недобрый сюрприз.-Что-то случилось?
-Случилось?!-прорвало Лещева.-Это ты называешь случилось?! Да ты знаешь, что при взятии самолета все вокруг разметало?! От моего тела кусочки остались! Рана, говоришь, пустячная?! Снова в строю?! Как ты меня туда поставишь, Самоделкин хренов?! Там конструктор вместо тела в пакет засунули!
-Так мы-то тут причем? Это бойцы неаккурат...-открыл было рот Жора и тут же замолк под взглядами собравшихся.
-Это меняет дело,-попытался я взять паузу.
-Меняет?!-продолжал орать Иван Кузьмич.-Да это полный абзац. Дальше менять некуда! Да я вашу гребаную контору на ножи поставлю! Мозги всем повысасываю! Ни хера себе предвыборный трюк придумали! Ролик рекламный, бля, сделали! Кто я теперь? А?! Я теперь покойник, погибший за святое дело! И что мне теперь делать?! Могилу копать?! Нет! Это вы у меня копать будете! Братскую!
-В данной ситуации существует целых два выхода,-воспользовался я передышкой, пока Лещев вливал в себя коньяк.-Один хороший, другой похуже, но тоже ничего. С какого начать?
-Ну, давай с похуже,-подзатих Иван Кузьмич, занятый поеданием лимона.
-Вы-то остались живы. Это Михаил Петрович погиб, царство ему небесное. Можно во всем сознаться и жить с чистой совестью. Вот только с депутатством, наверное, придется расстаться. Ну и наша фирма при этом капитально пострадает. Может даже закроется. Поэтому данный выход видится мне не очень хорошим. Но не подумайте чего. Ради сохранения своего лица мы готовы на все.
-Это ты называешь не очень хорошим выходом?-нехорошо посмотрел на меня Лещев.-Да это идиотский выход! Клал я с прибором на твоего Михаила Петровича и на вашу контору! Ты что мне предлагаешь? С депутатским креслом расстаться? На завод пойти? Или гребаную морковку в полях окучивать? Мне послезавтра в Думе закон об оружии пропихивать. Да ты знаешь, сколько я на это поставил?
-Хорошо, тогда второй выход. Выправить новый паспорт, у шефа связи есть. Конечно, здесь жить уже не получится, уедете в другую страну, например в Бразилию. А при благоприятных обстоятельствах через несколько лет можно и на Родину вернуться,-понес я полную хрень, пытаясь каким-либо образом выпутаться из ситуации.
-Точно больной!-хлопнул в ладоши Иван Кузьмич.-Сейчас, в Бразилию поеду! Что я в твоей Бразилии делать буду? Бананы выращивать? На меня люди рассчитывают здесь. Ты понятия не имеешь, что это за люди! Да я с твоими идеями даже в Бразилии в землю лягу, как Троцкий. Потому что люди эти - не наши участковые. Они человеки умные. У тебя все?
При этих словах братки как-то нехорошо оживились.
-Нет, еще есть третий выход!-раздался голос вошедшего шефа.-Здоров, Кузьмич! Наслышан обо всем. Вляпались по самое некуда. Но выход есть и замечательный. Все останется как есть, только еще в более лучшем свете.
-Ну, говори,-недоверчиво приказал Лещев.
-Можно было бы неплохо все отыграть, мол, ошиблись журналисты. Ты цел и невредим. Вот только крупным планом твою голову оторванную показали, да еще депутат Тютяхин вместе с супругой твоей примчались на штурм и опознали останки. Поэтому придется идти на крайнюю меру. Мы тебя оживим,-сказал шеф таким будничным тоном, как будто предложил выпить кофе.
-Что вы сделаете?-отвисла челюсть у Ивана Кузьмича, не говоря уже об остальных присутствующих.
-Оживим. Причем официально, с участием церкви и при народе. Завтра. Воскреснешь из обломков в единое целое,-пояснил шеф.
-Вроде, Сергей Николаевич, когда я с тобой в отношения вступал, ты человеком неглупым выглядел,-прищурил глаз Лещев.-Вот ты чего сейчас тут сказал? Ты зачем сюда приехал? Сначала одни придурки мне предлагают поднять свой авторитет, а вместо этого делают суповой набор без должности и прописки. Затем приходит еще идиот и на полном серьезе предлагает в воскрешение Христа поиграть. Во тебе! Клоуном хотите сделать? Не дождетесь! Это вы у меня скоморохами будете.
-Да не кипятись, Кузьмич,-поморщился шеф.-Ты... Точнее мы попали? Попали. Так чего ты тут слюной брызгаешь, когда тебе предлагают реальный выход? Дослушай хотя бы. Сегодня вечером владыка нашего прихода даст официальное заявление в новостях, что было у него, дескать, видение о возможности твоего воскрешения. А дальше уже дело техники. Ночью забираем останки из медэкспертизы под предлогом последней надежды. Там главврач свой человек. Договорюсь. Кладем набор в специальный гробик и везем в церквушку. При стечении народа мы кусочки те поменяем с тобой местами, и ты встанешь, как святой огурчик. А людям надо что? Людям нужно чудо. И они его получат. Знаешь, кто ты после этого будешь? Заложники что, тьфу. Вот когда ты святым станешь, вот тогда точно народ тебя станет почитать и образ твой восхвалять. Тут уж ни один конкурент ни на чем не объедет. Ни одна сволочь не посмеет бросить в тебя камень. В святых их бросать запрещается. Может, даже брошюрку тиснем. «Житие святого Лещева». Нравится?
В квартире вновь повисла гробовая тишина. Лишь имиджмейкер Петр шепотом протянул «О, е-е-е».
-Слушай, Николаич,-как-то жалобно всхлипнул «усопший».-Может лучше в Бразилию?
-Не дрейфь, Иван Кузьмич. Ты же депутат!-похлопал его по плечу шеф.-Исполним все в лучшем виде. Комар носа не подточит. Век благодарить будешь. Ну что, по рукам?
-По рукам,-вяло ответил Лещев.-Только смотри у меня. Если что, мне уже терять нечего...
-Только есть одно маленькое «но». Дело это не из дешевых,-несколько смущенно высказал Сергей.-Хотел бы обговорить оплату. Вот я здесь прикинул расходы.
-Это что, я должен оплатить?-изумленно взирал Иван Кузьмич на протянутый ему листок с нацарапанными цифрами.
-Наша вина в случившемся, безусловно, присутствует, но не до такой степени,-пояснил шеф.-Похороны двойника берем на себя. Также при желании дальнейшего сотрудничества за свой счет найдем новую копию. Все остальное в твоих руках.
-Значит, я за свой счет себя похоронил, а теперь за скромную плату в сорок штук зеленых воскрешаться буду? А я просил себя хоронить?!-снова взорвался Лещев.
-А ты хочешь сделать свое воскрешение жалким и неправдоподобным? Здесь не школьный драмкружок,-невозмутимо ответил Сергей.-Можно сократить расходы, но с каждой сэкономленной копейкой ты вбиваешь очередной гвоздь в гроб своей будущей карьеры. Тихо, не кипятись, Кузьмич. Если не согласен, то отбой. Делай, как знаешь. А меня твоя братва может хоть здесь порешить. Я от своего не отступлю.
-Ладно, по рукам,-неожиданно вздохнул Лещев, держась за сердце.-Только я деньги плачу, я и музыку заказываю. Чтобы все со мной согласовывать, вплоть до мелочей. Держи сейчас десятник, остальное к вечеру.
-Значит так, ты, Игорь,-обратился шеф ко мне, отсчитав несколько сотенных,-дуй к владыке. Вот адрес. По дороге заскочишь к Ваграну, возьмешь у него сам знаешь что. А я пока буду с телевизионщиками договариваться. Жорик пускай со мной едет, а потом, когда все подуладим, будет вести подготовку к завтрашнему шоу. По ходу дела я ему скажу что, куда и как. И еще, Кузьмич, выдели ребят, чтобы безутешную жену твою отловили. Пусть сюда привезут, объяснишь ей все, чтобы шума не наделала. А мне дай пару пацанов пострашнее. В первую очередь поедем к вдове нашего двойника. Переговорим. Она женщина с понятиями. Сколько лет язык на замке держала. Надо и здесь ситуацию разъяснить. А ты, Кузьмич, пока себя обмерь, чтобы не скучать. Я вечером тебе перезвоню, а ты мне размеры и задиктуешь. Вот тебе мобильник. Отвечай только по нему. По своим номерам тебя нет.
-Здравствуйте владыко,-поклонился я с порога и неумело перекрестился.
-Здравствуй, сын мой,-угрюмо поздоровался отец Афанасий, нерадостно встретив меня на пороге в трениках и майке, поверх которой болтался здоровый золотой крест, которому позавидовал бы любой братуха.-Чему могу?
-Можно войти?,-втерся я в квартиру.
-Нынче не исповедаю,-безуспешно оказал сопротивление батюшка.
-У меня другое дело, личного плана. Касаемо вашего будущего,-прикрыл я дверь и застыл в прихожей.-Здесь будем разговаривать? Или в келью пройдем?
-Ну, проходи, раз пришел,-прошлепал в гостиную святой отец.-Вот говорили мне съехать отсюда или охранников у дверей поставить, чтобы кого ни попадя не пускали.
Квартира батюшки весьма отдаленно походила на келью смиренного священника. Скорее она напоминала парадный зал церковной епархии.
-Все пожертвования прихожан,-потупил глаза владыка, сев в кресло, и погладил бороду.-Рассказывай.
Я вкратце изложил всю историю, закончив тем, что требовалось от хозяина квартиры.
-Не, не, не, сын мой,-замахал руками батюшка.-На грех меня толкнуть вздумал? Обман над верующими учинить? Ничего не выйдет.
-А если подумать?
-Да ты никак угрожать мне вздумал?-ехидно прищурился отец Афанасий.-Да я от тебя мокрого места не оставлю вместе с твоим Лещевым и твоей конторой. Прости меня, Господи.
-Ну тогда, может, посмотрим вот это?-достал я кассету, приобретенную у Ваграна.
Контора Ваграна не работала с двойниками. Но помощь и клиентам, и нам оказывала периодически. В ней собирался компромат на известных людей. Люди Ваграна не ставили жучков и не прятались с камерами под кроватью или в шкафах. Они просто брали на время не очень порядочных двойников из наших фирм и за небольшую плату разыгрывали сценки, доставлявшие актерам помимо материального еще и душевное наслаждение и удовольствие. Мы прекрасно знали об этом, но ничего не имели против. В конце концов, нам тоже иногда были нужны такие шедевры, обходившиеся за молчание в сущие копейки. Клиенты также не торопились отправлять Ваграна на тот свет, поскольку частенько, правда, уже за бешеные деньги, приобретали копии в своих корыстных целях. Жертвам же подставы все объяснялось просто: «Ваш двойник тоже человек и имеет право на личную жизнь».
На этот раз человек очень похожий на владыку, а точнее один из его двойников, по-моему, Федор, бегал в бассейне в рясе и с крестом от трех весьма симпатичных голых девок. Затем шла сцена поимки со всеми вытекающими последствиями, со смакованием которых ребята Ваграна явно разошлись. Все было сделано так, будто снималось скрытыми камерами из нескольких углов, но с довольно четкой картинкой.
-Вот такое забавное кино,-щелкнул я пультом, когда пошли титры.-Это копия. Сами понимаете, что оригинал не у меня. Перед выборами в Думу довольно гнусная вещица. Да и не в выборах дело. Что скажут в епархии? Особенно, если она попадет в руки отцу Георгию, который давно на ваше место метит. А прихожане?
-Уволю стервеца,-промычал батюшка.-Я так и знал. Давно надо было с этими двойниками завязывать. А на подлог все равно не пойду.
-Смотрите сами,-пожал я плечами.-Вашу роль может и двойник сыграть. А кассетка все равно по сходной цене уйдет.
-А где гарантия, что сейчас я соглашусь, вы мне фильм отдадите, а завтра не появится чего-нибудь нового, еще более безобразного?-пошел на отступного владыка.
-Могу гарантировать лишь одно, что этого фильма больше не будет. А остальное уж в ваших руках. Как ребенок, право слово. Впервые замужем. Раньше надо было думать. Сами знали на что подписываетесь и какие могут быть последствия,-хихикнул я.-Ну что? Согласны на наше предложение?
-Ладно, по рукам,-хмуро отмахнулся отец Афанасий.-Что я должен говорить и делать?
Вечером я привез владыку на телевидение. Его тут же подхватили гримеры и куда-то потащили.
-Так, все получилось,-потер руки довольный шеф.-На три программы договорился. Дуй вот по этому адресу. Там фокусников Данилов живет. Пьяница, но руки золотые. Русский Мерлин. Передашь ему вот эти размеры. Он уже в курсе. Сиди у него, следи, чтобы не напился. Часа в три ночи заберешь Данилова вместе с реквизитом и отправляйся в Преображенскую церковь. Там и встретимся.
-Что, думаете, спился Данилов? Талант пропил? И-эх! Контролера посадили,-ворчал неопределенного от вливаний возраста фокусник, пока я на табуретке в его импровизированной гостиной-мастерской пил чай.-Конечно, Данилов - пьяница. Спившийся неудачник. Да только чуть что, все сразу ко мне бегут. Василий Иванович, подсобите. А это хорошо еще, что руки-то помнят. Ловкость не пропьешь. А вот возьму и сопьюсь до белой горячки. Когда ручонки-то дрожат или еще хуже отнимаются. Когда голова кроме белки ни на что не способна. Что делать станете?
Все это ворчание напоминало некое заклинание, с которым бывший фокусник, нацепив очки, ходил вокруг недавно привезенного гроба из красного дерева. Он прикладывал к нему линейку, что-то замерял, прикидывал в уме и подпиливал.
-Размеры точные?-прищурившись, поинтересовался он у меня.
-Откуда я знаю? Какие дали,-подтвердил я.
-Ну, смотри. Тут на миллиметр ошибешься, потом локти кусать будешь. Наука о фокусах не прощает ошибок,-многозначительно поднял указательный палец вверх Данилов.-Слушай, а у тебя правда выпить нет? Может, одолжишь? А я сбегаю. Тут недалеко.
-Давай работай,-отхлебнул я из стакана.-Времени мало.
-Вот так всегда,-вздохнул фокусник.-Ну тогда я уединяюсь. Нечего за мной подсматривать. Я свои тайны лучше в могилу унесу, чем таким бессердечным людям раскрою.
И он обиженно задернул занавеску, перегораживавшую посередке комнату. Я пожал плечами и включил старенький черно-белый телевизор...
Новости начались с трагических событий. Диктор с самой кислой миной, на которую был способен, вкратце рассказал о происшествии в аэропорту. Затем на фоне подвязанного черной ленточкой огромного портрета Лещева, далеко не лучшего и датируемого явно еще началом славных дел Кузьмича, возник круглый стол, за которым разместились: Сергей Николаевич, владыка, депутат Тютяхин и диктор.
-Ты что, получше фотографию выбрать не могла?-сурово зыркнул Лещев на жену, сидя у экрана телевизора.-Я же здесь, как шпана какая-то выгляжу. Срамота.
-Было у меня время выбирать,-огрызнулась супруга.-Ничего, и такой сойдешь.
Диктор закончила говорить, мигнула глазами, осушая театрально повлажневшие глаза, и передала слово Тютяхину. Акын затянул стандартную песню о том, какого сына потерял сегодня народ, какой человечище ушел из жизни.
-Тьфу, смотреть противно,-сплюнул Иван Кузьмич.-Ну какой я тебе друг, товарищ и брат, Тютяхин? Я же конкурент твой по политическим делам. Ты же меня ненавидишь. А сейчас соловьем заливаешься. Путь на выборы прокладываешь.
-Может он искренне,-вступилась жена.
-Он?! Искренне?!-всхрюкнул Лещев.-Да он мать родную за свое кресло продаст. У него же на морде написано - лжец! И знаешь, Елена, не хотел тебе говорить, но теперь скажу. Сильно ты меня сегодня обидела, когда вместе с этой мразью народной на экран полезла. Покрасоваться захотелось? Может, и все проще было бы, не ори вы перед камерами. Черт вас принес. А уж не спелись ли вы, голубки, часом? Уж не любовь ли какая меж вами возникла на моих костях?
-Да господь с тобой,-фыркнула жена.-Что ты несешь? Я за тебя переживала, вот и приехала. А когда такое увидела, чуть сознания не лишилась.
-Чуть не лишилась, а морду свою в объектив всунуть успела. Нет, тут еще разобраться надо,-с подозрением посмотрел на нее Иван Кузьмич, но примолк, поскольку Тютяхин наконец заткнулся и слово взял Сергей Николаевич.
Как говорил мой шеф! В нем просто погиб актер. И вот теперь он ожил, чтобы показать свое мастерство. Даже Данилов отбросил инструмент и заслушался.
Представившись близким другом покойного, Сергей каждым словом выбивал слезу. Наверное, в этот момент рыдала вся страна, включая самых равнодушных, бессердечных и даже никогда не слышавших о депутате. Его речь лилась, словно звуки плачущей поминальной скрипки. За пять минут этой игры я с ужасом осознал, какое горе обрушилось сегодня на плечи многострадального народа. Из стопора меня вывел Данилов. Когда шеф замолчал и в студии повисла страшная трагическая пауза, я ощутил, что спившийся фокусник рыдает на моем плече, как ребенок, лишившийся любимой игрушки.
-Лее-щщее-ввв!-криво открывал рот Данилов, размазывая слезы по грязным щекам.
-Ничего,-похлопал я его по плечу, смахнув влагу со своих ресниц.-Жизнь продолжается.
Когда слово взял владыка, Иван Кузьмич жалел Лещева, обнявшись с женой. В связи с этим он даже прослушал скорбные слова в свой адрес об утрате, и пришел в себя лишь, когда батюшка вскрикнул «НО!».
-Но! Было сегодня мне видение, что этот человек не мог покинуть нас. Я видел, как он воскресе. Воскресе, чтобы, оценив сверху, сколько еще не успел сделать, вернуться в этот мир и нести своими делами и помыслами свет в дома. И я молился за него, вопрошая Господа нашего о смысле этого видения. И получил ответ. Небеса моими устами согласны вернуть этого человека. И завтра я совершу беспрецедентную акцию в своей жизни, может быть тот поступок, то свершение, ради которого я живу на этом свете. Я воскрешу Ивана Кузьмича Лещева. На глазах у всех желающих в Преображенской церкви в девять утра. Приходите, дети мои. Приходите все, кому дорог этот святейшей души человек,-закончил свою речь владыка и вопросительно уставился на диктора.-Вижу в глазах твоих недоверие и усмешку, дочь моя. Приходи и ты. Возможно, скажут мои оппоненты, что я совершаю греховное дело. Негоже, дескать, воскрешать из мертвых, уподобляя обычного человека сыну Господню. Но я получил небесное благословение на это, и не могу остаться в стороне от дум и мольбы народа своего.
-Правильно говорите, батюшка,-встал перед экраном по стойке «смирно» и отдал честь Иван Кузьмич.-Приду обязательно. С женой. Таких людей страна терять не должна.
Где-то в половине четвертого присланный шефом микроавтобус доставил меня с фокусником и реквизитом в церковь. Пока Данилов с братками разгружался, я подошел к Жорику, привешивающему на церковной ограде здоровый лист фанеры с криво написанными буквами. Афиша гласила:
«Сигодня, в 9-00, састаитса васкрисение дипутата И. К. Лещева.
С участием влодыки ипархии Афонасия.
Преглашаютса все жилающие. Цина белета - 10 рублей. Для пинсианеров скидка 50%.
Детям до 7 лет вход бисплатный».
-Как думаешь, нормально?-с надеждой в голосе спросил Жора.
-Ты больной? Какие билеты?-покрутил я у виска.-Давай снимай, пока никто не увидел. Или мне самому сорвать? Клоун!
-Да чего ты? Подзаработали бы заодно,-бурча стал снимать свою рекламу автор.
Внутри церкви перед алтарем Данилов уже заканчивал установку волшебного гробика. Шеф, все еще слегка находясь в эйфории от успеха трех телеэфиров, репетировал роли с Лещевым и отцом Афанасием.
-Останки привезли,-вошел в церковь Жорик.-Куда сгружать?
-Несите к гробу,-приказал Сергей и продолжил.-Так, Кузьмич. Ящичек этот с двойным дном. Данилов тебе все объяснит. Вначале крышка будет открыта, чтобы каждый мог удостовериться. Батюшка начинает читать молитвы. Потом гробик закрываем и ждем. В момент, когда владыка произнесет нужные слова... Какие, батюшка, вы слова произнесете?
-А какие, сын мой, я вообще слова должен произносить?-удивленно посмотрел на него отец Афанасий.-На моей памяти сценарий для подобных мероприятий не предусмотрен.
-Совсем?
-Совсем,-вздохнул владыка и перекрестился.
-Подождите, а на Пасху?-хлопнул себя по лбу шеф.
-Так то на Пасху,-протянул батюшка.-Не надо уж совсем богохульничать.
-Фантазию проявите, святой отец. Все-таки не последний монах,-сухо распорядился Сергей.-Смикшируйте свои песнопения. У вас много верующих понимает о чем разговор?
-Не очень. Старушки разве,-как-то съежился батюшка.-Простите, что я с молитвами сделать должен?
-Ну понадергайте так, чтобы звучало,-пощелкал пальцами шеф.-Состряпайте что-нибудь доступное и понятное и в то же время витиеватое. Главное эффект.
-Здесь кидать?-заорал на весь храм один из братков, держащих черный полиэтиленовый мешок у гроба.
-Да не кидайте! Человек все-таки... Был,-крикнул в ответ Сергей.-Положите в ящик. И покрасивше.
-Я пойду, помогу,-покорно вызвался владыка.
-Ступайте, святой отец,-махнул рукой шеф и взялся за Лещева.-Значит так, когда батюшка скажет нужные слова, ты Кузьмич должен быть готов залечь на место останков. Дадим тебе на это, скажем, минуту. Скажу отцу Афанасию, чтобы паузу выдержал.
-Я? В гроб? Не лягу,-категорически замотал головой депутат.-Может, что-нибудь попроще? Допустим, после паузы я спускаюсь сверху на тросе весь в белом. А вы дыму поддайте. И мальчиков в хоре поставьте с красивой песней. Эффектно? По моему даже очень. И вообще, я просил со мной советоваться во всем? Что за гроб вы притащили? В такой лечь стыдно! Уродство какое-то. Не могли чего получше выбрать?
-Знаешь, Кузьмич,-нехорошо прищурился Сергей.-У тебя деньги есть? Не ври, есть. Вот когда все закончим, купи себе маленький театр, как папа Карло, и там под марши появляйся хоть в белом, хоть в коричневом. А здесь делай, что тебе говорят. И не выдрючивайся. Поверь, если будешь кобениться, то в землю ляжешь навсегда. В одной роли - закопанного падшего ангела. И гроб у тебя будет гораздо хуже.
-Да ладно,-пошел на попятный Лещев.-Уж и пошутить нельзя. Боюсь я, Николаич. Плохо это, раньше времени в ящик ложиться.
-Зато потом станет хорошо,-фыркнул шеф.-Как пользоваться этим делом я не знаю. Отрепетируй все с Даниловым хорошенько. Утром его рядом не будет...
-Это, на минуточку,-неожиданно за спиной Сергея возник владыка.-Тут дело такое... Выносите останки отсюда. Вы раньше не могли сказать, что у покойного обрезание сделано?
-Да ну?!-отвалилась челюсть у шефа.
-А чего вы на меня смотрите?-занервничал Лещев.-У меня с этим делом все в порядке.
-Вот я давно в тебе, Кузьмич, подозревал что-то не то,-погрозил пальцем Сергей.-Скажите на милость. А ведь Михаил Петрович. И не подумаешь даже...
-Да я тебе биографию свою могу дать почитать!-взревел неожиданно депутат.-Подозревать он меня тут будет!
-Слушайте, давайте потом чтением заниматься,-встрял отец Афанасий.-А сейчас выносите из храма это дело. Все. Кина не будет. Поглумились и ладно. Кощунства не допущу.
-Да ладно тебе, святой отец,-похлопал батюшку по плечу шеф.-Что нам в синагогу теперь идти? Времени уже нет.
-В синагогу не пойду,-подал голос Иван Кузьмич.
-Надо будет и буддистом станешь,-огрызнулся Сергей.-Святой отец, я понимаю всю пикантность ситуации. Но переигрывать поздно. Давайте на время объявим эту церковь концертной площадкой что ли. Вон у американцев вообще девки голозадые псалмы поют, будто попсу. В конце концов, все верующие, в принципе, одинаковы. Не будем делить. Вы что, евреев не любите?
-А за что их любить?-сверкнул очами священник.-Весь мир, бля..., прости Господи, сволочи к рукам прибрали. Простому православному уже дышать нечем.
-Ну-у, а еще носитель слова божьего,-укоризненно посмотрел на него шеф.-Все люди равны. Вот если к вам еврей придет веру поменять? Вы его примете? Примете. Потому что только здесь любой страждущий может найти покой и понимание, а... Подождите, а как вы узнали?
-У меня что, глаз нет?-перекрестился владыка.
-Э, как там вас,-крикнул шеф хлопочущим возле гроба браткам, напоминающим садовников-тюльпановодов.-Покойник что, совсем голый?
-Нет, в мундире и парадной шляпе,-угрюмо огрызнулся братуха поменьше.-Даже голову не пришили.
-Вот, суки, сказал же привести насколько возможно в божеский вид и в костюме прислать! Я так и знал. Пропили одежку!-матернулся Сергей.
-Я бы попросил в храме,-попытался качать права батюшка.
-Да ладно вам, святой отец,-расстроенно почесал в затылке шеф.-Слушай, Кузьмич, у тебя третьего такого же костюма нет?
-Ага, у меня ими весь гардероб забит,-усмехнулся Лещев.-Я их не стираю и не чищу. Каждый раз новый одеваю.
-Может, купить где можно?
-Может и можно. Эти два я из Англии три года назад привез. Слетай, наверняка остались,-уныло ответил Иван Кузьмич.
-Ну а еще что-нибудь парное есть?-с надеждой спросил Сергей.
Лещев на минуту задумался и затем покачал головой:-Не, Николаич. Кажись, кроме этих костюмов больше ничего нет. Если только плавки. Я помню их купил на юге, а потом мне жена такие же подарила.
-Да нет, не подходит,-вздохнул шеф.-Придется тебе голышом в гроб ложиться.
-Что, совсем?-округлились в ужасе глаза Ивана Кузьмича.
-Нет, в плавках. Ты святотатством-то тут не занимайся. Покойник и в плавках,-постучал по лбу Сергей.-Что ты еще предлагаешь? Можно, конечно, сейчас все останки в какой-нибудь костюм сложить. А когда ты переодеться успеешь? Там места мало.
-Срамоты не допущу,-встрял отец Афанасий.-Мало того, что нехристя отпевать, так еще на глазах у всех верующих эта особа голышом скакать станет? А ведь там старушки. Да и детишки могут быть. Нет уж, лучше предавайте меня анафеме, чем такой разврат устраивать. Бесы какие-то.
-Сам ты бес,-обиделся Лещев.-А еще владыка. Крест нацепил и обзывается. Слушай, Николаич, а может хотя бы простыней прикрыться? Все приличнее. К тому же святые их тоже вон нарисованы в каких-то балахонах. А вон на той картинке вообще, как в бане сидят. Слышь, батюшка, простыни пойдут?
-Тьфу ты, богохульник,-неистово закрестился священник.-Ладно, в простынях можно. Только в чистых.
-Атас!-с выпученными глазами влетел с улицы Жорик.-Телевизионщики едут!
-Вот, падлы!-выругался Сергей.-Все вынюхать надо. Так, Кузьмич с Игорем и фокусником быстро в алтарь! Братва, гробик закрываем по быстрому и расходимся по сторонам! Делаем вид, что иконы разглядываем! Владыка, бегите к ящику. Делайте вид, что читаете там заутреннюю, заупокойную или что там у вас принято. Главное к алтарю и гробу ни одну сволочь не допускайте.
К моменту, когда двери церкви распахнулись, и внутрь ввалилась толпа с прожекторами, камерами и ведущими, тараторящими наперебой о своем местонахождении, в храме царила атмосфера покоя и скорби. Через щелочку и специальный глазок в дверцах алтаря я видел, что отец Афанасий усердно что-то шепчет над гробом. Подле с каменным лицом стоял шеф, трагически склонив голову. Кузьмичевская же братва шаталась по церкви, с интересом разглядывая библейские сюжеты и иконы, напоминая выводок курсантов военного училища, допущенных до музея живописи.
Вот возле иконостаса остановились два очарованных бойца.
-Бля, Васек, сколько в церковь заходил, когда пацанов отпевали, а вот так не гулял. Не думал, что красиво здесь. Как в этом, Эрмитаже,-открыл рот один из них.-А вон, гляди, там мужик на Мишку Аспирина похож. Бля, буду, Мишка Аспирин.
-Да нет,-всмотрелся другой.-С чего бы здесь его портрет вешать? Он же живой еще. А тут висят уже те кто ласты склеил.
-Пацаны!-подбежал третий и возбужденно зашептал полубасом.-Пошли со мной. Там такая, в натуре, картина. Типа, голова мужика на тарелке. Реально разобрались.
Братаны протопали в угол. Смотреть больше было не на что. Я зевнул и развернулся к своим соседям по алтарю.
-Значит так, в площадке под гробом выпилено отверстие. Оно скрыто за черной занавеской с нашей стороны. Тебе нужно влезть туда и залечь. Не спальня конечно, но шире подиум уже делать было нельзя. Может подозрение вызвать,-объяснял Данилов Кузьмичу.- Дальше все просто. Я нажимаю на этом пульте кнопку, дно с останками становится на попа и опускается вниз. Механизм бесшумный. Ты же...
Внезапно он встретился со мной взглядом, отвел депутата в дальний угол и принялся что-то шептать ему на ухо. Я усмехнулся.
-Здесь нечего ухмыляться, молодой человек,-возмущенно прошептал фокусник, сжигая меня красными слезящимися глазами.-Настоящий маэстро никогда не разглашает своих тайн направо и налево.
-Да ладно, не очень-то и хотелось,-буркнул я и принялся изучать золотой макет церкви.
Около шести утра инструктаж, вроде бы, закончился, поскольку Лещев стал возмущаться и чему-то сопротивляться. Данилов успокаивал его, как мог. Я вновь посмотрел в дверной глазок. Владыка уже клевал носом и периодически умолкал, но еще быстро вздрагивал и нес явно какую-то околесицу. Шефу уже тоже наскучило изображать скорбящего, и он переминался с ноги на ногу, периодически изучая потолок церкви. Телевизионщики же обосновались капитально и застыли в ожидании, как прислушивающиеся суслики.
Я набрал номер мобильника Сергея. Труба запиликала и шеф поскакал на улицу. Я отошел как можно дальше от дверей алтаря и тихо, по шпионски, произнес:-Сейчас уже шесть утра. Транспорт пошел. Скоро от граждан отбоя не будет. Пора засовывать Кузьмича. Сейчас или никогда. К тому же с простынями что? Как хочешь, а выводи этих уродов с камерами на улицу и развлекай их как можно дольше. Хотя бы минут десять.
-Понял. Хвалю за бдительность,-хрюкнул Сергей.
Вскоре он вернулся, разбудил отца Афанасия и произнес:-Господа журналисты. Мы с владыкой хотели бы устроить небольшую пресс-конференцию, чтобы вы не скучали. Прошу всех пройти за нами на улицу, чтобы не орать в святом месте.
Толпа дружно, давя друг друга в дверях, кинулась занимать рублевые места в партере. Через минуту, когда я осторожно выглянул из алтаря, то храм действительно был пустой. Убежали даже несколько братков, охваченных всеобщим ликованием.
-Маэстро, запускаем подопечного,-махнул я рукой Данилову.
-По-моему еще рановато,-засопротивлялся Лещев.-Что мне там делать столько времени?
-Лежать!-огрызнулся я.-Потом поздно будет. Раздевайтесь.
-А если я в туалет захочу?-нерешительно снял пиджак Иван Кузьмич.-И где обещанные простыни?
-Не завезли,-развел я руками.-Будем без них. Владыки нет, так что не страшно. Насчет памперсов тоже напряженка. Придется потерпеть.
-Нет голым мне неудобно,-засмущался Лещев.
-Самое то. Чистота и непорочность,-хихикнул я.
Взгляд остановился на каких-то бархатных скатертях с золотой вышивкой, прикрывающих столики в алтаре. Я перекрестился, покаялся в содеянном и аккуратно, чтобы чего не разбить, экспроприировал две из них. Одну я отдал покрасневшему депутату, а со второй вышел из алтаря и подозвал одного из братков, отвечающих за укладку:-Держи, откроешь крышку и накроешь останки. Сделай так, чтобы только голову видно было и руки с кусочком тела. И чтобы смотрелось все, как единое целое. Понял? Только быстро.
Боец кликнул подмогу и подбежал к волшебному ящику.
-Ну как?-спросил за спиной замотанный в ткань Лещев.-Не очень смешно?
-Апостол просто,-подбодрил я его.-Залезайте быстро.
Иван Кузьмич вздохнул и под недовольство хлопочущих у гроба братков нащупал отверстие. Однако влезть у него до конца не получилось. В районе живота Лещев застрял. К счастью депутат понимал всю конспиративность акции и лишь, молча, подавал голыми ногами сигналы о помощи.
-Слышь маэстро, ты по каким размерам дырку делал?-взял я за грудки Данилова.
-По каким давали,-хлопал глазами фокусник.
-Иван Кузьмич,-постучал я по обшивке подиума.-Вы свои размеры давали?
-Угу,-донеслось изнутри.-Только я давно уже не мерялся. Так, примерно.
-Ну давайте его пропихивать, только осторожнее,-обратился я к братве.
Общими усилиями через минуту Лещев вошел внутрь, едва не разворотив все сооружение.
-Блин,-хлопнул я себя по лбу.-Мы же его вперед головой засунули. А надо было ногами. Иван Кузьмич, как оно там? Развернуться сможете?
-У тебя когда-нибудь сральник на шести сотках был?-донесся замогильный голос депутата.
-Нет.
-А у меня по молодости был. Так вот здесь также, только еще меньше места. Словом, как в гробу. Какое тут развернуться.
-Ну тогда вылезайте,-крикнул я в отверстие, пытаясь что-то разглядеть.
-Нет уж, лучше попробую развернуться,-послышалось в ответ и конструкция заходила ходуном.
-Он мне сейчас весь механизм испортит,-с ужасом вмешался Данилов.-Медведь какой-то.
-Сам такой!-донеслось из чрева установки.-Ты вот влезь сюда, а потом говорить будешь. Выкопал могилку, нечего сказать. Халтурщик и пьянь. Уф! Ничего не получается.
-Все, кончилось,-махнул боец на шухере.
-Так, братва, крышку закрываем и разбегаемся. А вы, Иван Кузьмич, кончайте дергаться,-сказал я последние напутственные слова.-Таитесь, как мышка, и повторяйте инструкции. Когда крышку сдернут, вскочите, типа, знаете, оп-па, как в цирке, никто и не заметит.
-Э-э, а слова-то какие поп скажет?-сдавленно поинтересовался Лещев.
Но я уже не ответил, поскольку едва успел запихнуть фокусника в алтарь и пристроиться к братве, рассчитывая, что на меня не обратят внимания. Желания прятаться больше не было.
К девяти утра желающих приобщиться к чуду набралось с избытком. Старушки потянулись еще с половины седьмого. Несмотря на то, что внутри уже было все забито до отказа, и храм оказался окруженным тесным кольцом зрителей, пытающихся хотя бы что-то услышать, люди все прибывали. Верующих счастливых пенсионерок оттерли куда-то в угол. В центральной части разместились лучшие умы нашего города и прочие известные личности. Я с помощниками депутата и шефом пристроился на хорах и любовался действом сверху, словно на местах для VIP-персон. Братки от скуки разглядывали публику через где-то надыбанный театральный бинокль, обсуждая прелести некоторых молоденьких особ, затесавшихся в толпе.
Вот с трудом к гробу протиснули: вдову Лещева, депутата Тютяхина и даже мэра города. Они застыли в почетном карауле с безутешными масками. Из алтаря вышел владыка и подал знак. Тютяхин с мэром аккуратно сняли крышку гроба и поставили ее рядом. Тут же заморгали вспышки.
Батюшка затянул какие-то молитвы. Я ничего в них не понимал, кроме слов «убиенный Иван». Интересно, что часть присутствующих официальных лиц, включая депутата Тютяхина, видимо, как-то разбиралась в происходящем, поскольку периодически неистово крестилась и даже что-то нестройно подмямливала.
Со своей словесной композицией владыка явно переборщил. Спустя полчаса меня это зрелище стало утомлять. Заскучали и братки, осмотрев всех присутствующих дам. Они попытались, было, травить анекдоты, но ввиду чрезвычайной смешливости бригадира после первого вечер юмора прекратили.
Наконец, крышку гроба закрыли, напоследок удовлетворив аппетиты всех репортеров. Владыка поднял руки к потолку, напомнив мне Гендальфа, только маленького и толстого, и пробасил трижды «Воскресни!». Толпа затихла. Журналисты встали в стойку. Отец Афанасий вознес взор к куполу и явно считал про себя до шестидесяти. Механизм, видимо, действительно был бесшумным, поскольку установка даже не шелохнулась.
Досчитав, по моим прикидкам, до ста, видимо на всякий пожарный, батюшка дал сигнал открывать. Опять со всех сторон засверкали вспышки, но тут же стыдливо прекратились, словно испугавшись прокатившегося по толпе гула. Снятая крышка явила то же самое зрелище, что и две минуты назад.
-По-моему, фокусник на кнопку не нажал,-вынес я вердикт.
-Кио гребаный,-матернулся шеф и полез вниз.
-Дети мои!-с бегающими в растерянности глазами срочно изыскивал оправдание отец Афанасий.-Не думайте, что перед вами стоит поп-расстрига, священник, который не знает цены слову своему. Если в ваши сердца вкралось сомнение, то знайте: дьявол пытается помешать мне в этом благостном поступке. Я повторю попытку.
Крышку вновь водрузили на место.
Когда Сергей наконец-то добрался до владыки, тот пребывал в полном внутреннем тупике, делая вид, что находится не то в раздумьях, не то в космической связи с высшими силами, и теребил бороду.
-Святой отец,-зашептал на ухо шеф.-У вас в алтаре спиртное есть?
-Кагор хранится,-почти беззвучно с ужасом в глазах прошептал отец Афанасий.-Литра три.
-Хранилось. Идите туда под любым предлогом и разбудите эту пьянь. Иначе все.
-Понял,-кивнул батюшка и, подождав, пока Сергей затеряется в толпе, произнес:-Только что я обращался к небесам. И они мне ответили. Душа покойного оказалась настолько чиста, что оказалась затребованной там. Трудно небесам расстаться с такой непорочностью, коя даже в райских кущах служила бы образцом и показательным примером. Но я не сдамся. Господь должен увидеть, сколько верующих он обделяет в своих надеждах. И мне придется его убедить особой молитвой. А для того я должен взять особую святую книгу.
Произнеся этот бред, не зародивший в присутствующих даже тени сомнения, владыка проследовал в алтарь.
Устроившись в своем укрытии, Лещев чувствовал определенные неудобства. В плечах было явно узковато, а вокруг стояла полная темнота. Пахло какой-то дрянью, деревом и пылью. Иван Кузьмич ощупал свое ложе. Он лежал на чем-то мягком и скользком, при этом ноги его явно покоились на какой-то подушечке. На этом данные о новом местопребывании оказались исчерпанными.
Лещев не знал, сколько провел времени в своем укрытии. Лично ему показалось, что прошла целая вечность. Лежать было скучно. К тому же страшно захотелось чихать. Но Лещев терпел. Спустя какое-то время, когда тело начало затекать, Иван Кузьмич вспомнил, что чем меньше о чем-то думаешь, тем меньше хочется. К моменту, когда желание чихнуть стало невыносимым, готовящийся к воскрешению стал усиленно размышлять о возможных последствиях в случае провала сегодняшней операции.
Неутешительные думы остановили какие-либо поползновения щекотки в носу. Зато у Лещева возникло новое желание - справить естественные надобности. Решив, что предыдущая борьба была более приятной и легкой, Иван Кузьмич вновь вспомнил бывшие носовые ощущения. Так он и проводил время, мечась от одной неуемной крайности к другой.
Наконец, депутат услышал, как крышка гроба брякнула, и раздалось бормотание владыки. Это придало дополнительных сил. Низменные желания отошли на второй план, поскольку Лещев внутренне напрягся в ожидании заветных неизвестных слов. Однако вскоре Иван Кузьмич начал уставать. Он не мог разобрать ни одного слова вследствие шумоизоляции своего убежища. Под равномерный бубнеж воскрешаемый даже закимарил.
Проснулся Лещев лишь тогда, когда крышка вновь бумкнула сверху. Вскоре к своему удивлению он услышал отчетливый тройной вопль отца Афанасия «Воскресни».
«Знать это и есть заветное слово, коли так орет»,-проанализировал Иван Кузьмич и приготовился к своему воскрешению.
Тем не менее, ничего не произошло, за исключением того, что крышка вновь стукнула, а вскоре опять донесся малопонятная речь батюшки.
«Тьфу ты, а я уж было, дурак, обрадовался. Получается что-то другое сказать должен»,-расстроился депутат и опять стал бороться с желанием чихнуть.
Отец Афанасий понимал, что поиски особой святой книги явно затянулись, но фокусник Данилов приходить в себя не желал. Он лежал посреди алтаря на спине, широко раскинув конечности, и с блаженной улыбкой пытался похрапывать. Рядом валялась опустошенная чаша для крови Христовой.
В тот момент, когда у владыки возникло желание снять свой крест, дать со всей дури этому пьянице по лбу и послать все к такой-то матери, небеса сжалились, видя отчаяние носителя своего слова.
Фокусник приоткрыл глаза и промычал:-Чур меня.
-Чур тебя будет потом, касатик,-жалобно зашептал батюшка.-Ты что же все срываешь, пьяная твоя харя? Ты не только из меня посмешище делаешь. Ты нас всех подставляешь. Быстро поднимайся и приступай к своим чудесам.
-Что мои чудеса, по сравнению с божественными?-сев, горько усмехнулся Данилов.-Пшик! Обман зрения! Дешевая мистификация. Впрочем... Впрочем, не дешевле вашего обмана, святой отец. Эх, не зря мой дед говорил, что религия - опиум для народа.
-Ты тут кончай за жизнь толковать. Мне недосуг слушать,-суетился вокруг отец Афанасий.-Делай же что-нибудь. Ну... Время идет.
-У-у, как ты запаниковал!-сфокусировал зрение маэстро.-Может, еще на колени встанешь?
-Встану,-бухнулся батюшка.-Только давай.
-Вот не дожили мои родители до такого дня. Передо мной сам владыка голову склонил,-растроганно смахнул слезу фокусник.-А Кагора еще дашь?
-Дам, дам,-замахал руками священник.-Потом бочку получишь. Только сейчас побыстрее. Не губи честное имя мое.
В тот момент, когда отец Афанасий искал заветные молитвы, к Лещеву пришло видение с участием двух ангелов. В кромешной тьме они разместились на его больших пальцах ног и светились синеватым цветом. Ангелы оказались крохотными. Один, на правой ноге, почему-то был с лицом отца Ивана Кузьмича, а другой, на левой, очень смахивал на Тютяхина. Правый ангел молчал и лишь укоризненно, но с добрыми глазами, посматривал то на Лещева, то на своего коллегу. Тютяхин же гадко хихикал и успокаивал Ивана Кузьмича:-Не дрейфь, старик. Потерпи еще. Зато уж потом насладишься. За все мучения возздастся.
-А ну кыш!-дернул ногой Лещев, пытаясь согнать глумливого ангела. Тот слегка взлетел и вновь уселся на прежнее место, подобно мухе, завидевшей лакомый кусок. Смех его при этом стал еще гадливее.
-Вот, сынок, значит у тебя друзья какие,-грустно покачал головой ангел справа.-Для того ли я тебя ростил? Ты взор-то не прячь. Смотри отцу в глаза, засранец.
Иван Кузьмич перехватил взгляд батьки и замер. Перед его глазами прошла вся жизнь, словно в каком-то скоростном кинематографе. Началось все с мелкого голозадого пацаненка. Вот он сделал первый шаг по деревенской траве. Зорко следят за ним глаза отца. Словно спрашивают: куда путь держишь, сын? Вот Ваня Лещев в школе. Добрые материнские руки. Первая любовь...
Иван Кузьмич так не хотел, чтобы эти картины заканчивались. Его словно несло по какому-то плавному течению. Но вот пошла учеба в городе. Свадьба. Продвижение по партийной линии. Его понесло по некой канаве, по берегам которой стояли люди. Поначалу Лещев не узнавал их лиц. Но вскоре волны памяти начали доносить до него:-Это те, через кого ты переступил.
-Прости, отец,-почувствовал слезы на своих щеках Иван Кузьмич.
-То-то,-погрозил ему пальцем ангел-отец.-Вижу искреннее раскаяние. Осознал ты, сынок, свою беспутную, свинскую жизнь. Теперь я за тебя спокоен. Доживай свое, как человек. И гони подальше от себя всю эту нечисть. Ну а коли опять супротив моей воли пойдешь, то смотри, там повстречаемся. Всю задницу располосую.
С этими словами он перекрестил сына, а затем Тютяхина. Ангел Тютяхин почернел, завыл по волчьи и исчез. Следом с улыбкой растворился отец.
-Привидится же такое,-бесшумно рыдал Лещев, искренне желая превратиться сейчас в того мальца и зарыться в юбку матери, спрятавшись от всего и всех. Какое-то время он пытался взять себя в руки, сводя свое видение к бредовой пошлой глупости, к галлюцинациям от усталости, запаха ладана и удушья, но вскоре сдался. Теперь Иван Кузьмич уже твердо решил, что не допустит обмана. Он должен во всем сознаться и очиститься.
-Вернусь к земле, наплевать. Не в депутатстве счастье. Зато людям в глаза смотреть не стыдно будет,-глотал горькие слезы Лещев.-Нет, лучше в монахи подамся. Грехи замаливать стану. Хотя хватит ли на то оставшейся жизни?
И от мыслей таких депутат жалел себя еще больше. И оттого поток из глаз только усиливался.
-Воскресни!-вновь произнес владыка.
Гроб затрясся подобно стиральной машине при отжиме, затем откуда-то снизу посыпались искры, и все стихло. Народ стоял в оцепенении с глазами по блюдцу.
Тютяхин с мэром открыли крышку. Толпа ахнула. Внутри никого и ничего не было.
-Тьфу ты, удавлю скотину. И Бабаева удавлю. Присоветовал иллюзиониста,-зашипел у меня за спиной шеф.-Чего теперь-то?
-Вот, дети мои, часть чуда уже свершилось. Тело вознеслось,-начал оправдываться владыка, явно также призывая в душе все катаклизмы на голову Данилова.
По толпе прокатился ропот восхищения, переросший в овацию.
-Теперь дело за малым!-ободренно воскликнул отец Афанасий под вспышки камер.-Вернуть живое тело!
-Даешь!-заорал кто-то из толпы.
В этот момент внутри сооружения раздался шум, переросший в грохот. Явно кто-то пробивался к своим из недр черного ящика, на котором стоял гроб. Вскоре боковина, сопровождаемая обычным земным матом, отлетела, и перед публикой предстал Лещев с распухшими влажными глазами, прикрывающийся скатертью.
-Товарищи! Это шарлатанство! Не верьте им! Не верьте и мне! Никакого воскрешения! Все ложь!-закричал он, напоминая римского сенатора, выступающего с обличительной речью.-Вас купили! Я вовсе не умирал! Я живой!
-Ура!!!-воскликнули передние ряды и крик покатился волной по толпе. Он достиг дверей церкви, и вскоре за окнами с улицы грохнули зычно-хоровой возглас восторга.
-Чему ура?! Вас обманули! Я не погиб у самолета!-орал Лещев, пытаясь отбиваться от тянущихся к нему рук.-Этот ящик - обычные проделки фокусника! Я был там внутри! Сейчас все увидите сами...
Но его слова утонули в гуле народа, дождавшегося чуда. Вот, наконец, кто-то ухватил его, поднял над собой, и тело Ивана Кузьмича поплыло над головами счастливых верующих и знатных людей города.
-Финита ля комедия. Все закончилось как нельзя лучше. Пора уходить,-устало усмехнулся Сергей.-Думал сорвется. Может нам переквалифицироваться? Воскрешать будем?
Еще с неделю по всей стране трубили о чуде в Преображенской церкви. Газеты пестрели заголовками «Чудеса в наши дни возможны». Народ возбужденно обсуждал это событие и ликовал так, будто каждый добился высшей цели в жизни. Были, правда, поползновения от одного или двух журналистов, которые усмотрели в этом деле подлог. Опираясь на слова Лещева, они попытались оспорить воскрешение, объявив об открытии специального расследования. Но зрители обвинили их в гнусной клевете, потребовав отлучить от голубых экранов негодяев, попирающих веру в святые чудеса. А после того, как правдоискатели случайно вышли на след одного из агентств по двойникам, то неожиданным образом пропали совсем. Да никто о них и не вспоминал. Среди обычных людей тоже находились умы, подвергшие сомнению дело о воскрешении. Некоторое время по этому поводу в массах ходили разные байки и даже несколько анекдотов. Но до истины так никто и не докопался. Да большинство и затыкало таких неверующих быстро, клеймя позором.
Иван Кузьмич подался в монастырь. Он шел босиком от дома до нового пристанища, а позади него тянулся хвост из обожателей, почитателей и разных калек и убогих. Около девяти месяцев о нем ничего не было слышно. О нем не могли даже толком рассказать паломники, поскольку до святого их не допускали по распоряжению самого же святого.
Данилов после своего пьяного прокола остался без предложений. Теперь все пользовались услугами непризнанного молодого кудесника, именуемого себя внебрачным сыном Копперфильда. Фокусник в отставке какое-то время зачастил к нам, каждый раз требуя денег. Поначалу он предлагал за скромную плату купить его секреты. Но вскоре, поняв, что никого эти тайны не интересуют, расстроился и пошел на шантаж, обещав рассказать о недавних событиях в церкви. Суммы он просил небольшие, а потому шеф решил, что послать его себе дороже. В конце концов, перед Новым годом маэстро все же повстречался с белочкой и на радостях сгинул в психушке, унеся с собой тайны своих фокусов и заодно нашу историю.
Закон об оружии приняли и без Лещева. Пропихнул его депутат Тютяхин. Вскоре уже ничто не напоминало о произошедшем. Память людская короткая. Разве что под Рождество, во время службы владыки, над Преображенской пронесся вихрь и с центральной луковицы неожиданно рухнул крест. Но никто не придал этому значения, сославшись на природный катаклизм.
К весне все события казались вообще каким-то преданием или сном. Но перед самыми выборами, в апреле, отец Афанасий внезапно оставил свой пост и уехал, по-моему, в суздальский монастырь. Новым же владыкой стал отец Афиноген, в миру Иван Лещев. Я не очень хорошо разбираюсь в церковной лестнице, но даже мне показалось фантастическим столь быстрое продвижение монаха Кузьмича. Народ же вновь воспрял духом, вспомнив позабытого кумира. И под святые речи и цитаты из «Жития святого Афиногена» единогласно втолкнули Лещева в думу, как представителя духовенства.
Кстати, тогда же Преображенская церковь неожиданно сгорела. Пожар случился ночью, слизав все внутренности храма так, что восстанавливать его уже было бесполезно. Поначалу пытались обвинить во всем отца Афанасия. Дескать, из злобы. Но вскоре оказалось, что он уже двадцать дней не выходил из своей кельи, занимаясь самоистязанием. Об этом следователям поведал настоятель нового пристанища несчастного батюшки, подтвердив свои слова визуально через специальный глазок в келье. В итоге пожар повесили на таинственных хулиганов-злопыхателей, пообещав непременно их найти. Когда-нибудь.
И вот вчера к нашей конторе подкатил роскошный «Мерседес». Из него в сопровождении телохранителей вышел сам отец Афиноген. Он проследовал к шефу и вел с ним душеспасительные беседы около часа. Затем святой отец перекрестил всех нас, побрызгал святой водой в углы конторы и укатил.
Когда все стихло, из своего кабинета вышел просветленный шеф.
-Ну что, с новым клиентом нас,-потирая руки, поздравил он.-Отец Афиноген собственной персоной. Просит парочку двойников. У нас там на Лещева оставались какие-то наметки? Надо пробить. Срок маленький. Через два месяца уже востребует. А то побаивается, поскольку в думе собирается какой-то закон пропихивать. О наркотиках, что ли? Странно, а святой отец вроде. Хотя...