- Сейчас, как выйдете из здания, обогните его справа и увидите в поле фонарь. Идите прямо к нему.
Я торопился. Я опаздывал с курсовой, сдавал ее «задним числом» и эта спешка была, наверное, видна в каждом движении. Я плохо понимал, что я сейчас делаю, зачем приехал на полигон, что я буду делать у фонаря и уж тем более после защиты диплома.
Но пока надо идти к фонарю. Я обошел здание и вступил в мокрую черноту. За углом, будто бы сразу начиналась вода во всех атмосферных состояниях – дождь, изморось, туман, дымка; закон Бугера-Беера трудился на полную катушку, просто на износ, - и потому было одновременно и мокро, и черно. Фонарь горел где-то далеко-далеко; я никак не мог понять, на какой высоте он висит; казалось, я двигаюсь к искусственной Луне.
Дорога стала неровной. Я запутался в какой-то вьющейся траве, нога провалилась в пустоту, и я выкинул руки вперед – в слякоть, в какие-то палки. Кажется, джинсы у меня стали грязные. Изловчившись, я встал и пошел дальше. Теперь я выверял каждый шаг.
Фонарь все не хотел приближаться. Он увяз где-то далеко в темноте, и, казалось, проваливался в нее все дальше и дальше. Мне вдруг припомнилось, что перед тем, как въехать на полигон, наш автобус остановился перед горкой; водитель попросил пассажиров выйти и пройтись пешком. Автобус даже налегке с большим трудом преодолел глинистый склон и остановился, дожидаясь нас. И мне стало казаться, что теперь я всю жизнь буду идти в горку или, во тьме, - к вывешенному кем-то фонарю.
Однако темнота понемногу рассеялась, и я вступил в круг света, такой же мокрый, как и все вокруг. В центре, над огромной вращающейся конструкцией висел тот самый фонарь.
До этого момента я кое-как представлял себе радиотелескоп, однако увидев внезапно, вблизи, «живьем», эту металлическую махину, я остановился, как вкопанный. Гигантская двенадцатиметровая тарелка, сверкавшая в свете фонаря у своего основания, верхним краем скрывалась в вышине, в темноте. Основанием ее был огромный толстоногий гриб с почти кубической шляпкой. Чудище развернуло от меня тарелку, в грибе открылась дверь, и к моему правому колену спустилась лестница.
В дверном проеме, в лучах уютного, домашнего света стояла худая фигура с всклокоченными волосами, в свитере с разношенным воротом, в мешковатых, потерявших цвет, джинсах.
- Ну, что стоишь, залезай.
Внутри было тесно.
- Как в танке. – Сказал я.
- А это почти танк. Это лафет морского орудия. Рубка. Только вместо ствола – радиотелескоп. Следим за галактикой?
- В Кассиопее. Если научите.
- Ну, во-первых, надеюсь, ты знаешь, что глядеть в радио телескоп некуда. А то есть такой стандартный вопрос «А куда тут глядеть?»
- Знаю.
- Наша цель – получить вот такую ленту с самописца. Тарелка снимает сигнал из определенного телесного угла на небосводе, преобразует в электрический сигнал, и в зависимости от его величины отклоняется стержень самописца. Иногда тут пузырек с чернилами мозги компостирует, и надо дать ему щелбана.
И я увидел, как дают щелбана самописцу.
- А наше дело – следить по распечатке за положением галактики. Распечатка с компьютера есть?
Распечатка была.
- Вот. Отмечаем на самописце время каждые две минуты, а лимбами выставляем азимутальный угол и угол места. И так четыре часа. Все дела.
- А автоматики никакой?
- Автоматика – в соседнем лесу, на интерферометре с длинной базой. А мы – по старинке, как деды наши… только вот кроссовки вместо лаптей.
Так с двенадцати ночи я следил за радиогалактикой в созвездии Кассиопеи. Раз в две минуты я смещал большой лимб на три деления, а потом малым лимбом выставлял точный ноль. Худой, и, как оказалось, неразговорчивый дяденька в свитере выставлял второй угол и отмечал время на ленте самописца.
В одном часе – шестьдесят минут, в четырех – двести сорок; двести сорок пополам – сто двадцать.
Где-то на двадцатом повороте лимба я осознал, что сидящий рядом со мной человек – настоящий, не «фигура», не нарисованный; из каких-то его жестов и коротких реплик следовало, что он обязательно должен ходить в походы на байдарках и петь у костра песни под гитару.
Однако через некоторое время это ощущение улетучилось, и сознание мое сузилось до трех рисочек на большом лимбе и двух совмещенных нолей на малом.
На сороковом повороте я уже не знал, зачем я все это делаю, и забыл слова «курсовая», «зачет», «сессия», «диплом» и им подобные.
К шестидесятому повороту сквозь дробь дождя, сквозь неистребимый гул пятидесяти герц и шорох сельсинов я стал различать какие-то вздохи снаружи. Вслушавшись, я понял, что при повороте антенны снаружи трутся две железяки, издавая еле уловимое «Э-э-эм-м», «Э-э-эм-м».
Риски, ноли, «Э-э-эм-м».
Риски, ноли, «Э-э-эм-м».
«Э-э-эм-м».
К девяностому повороту я действительно стал следить за радиогалактикой. Раньше я ЗНАЛ, что слежу, ДУМАЛ, что слежу, а теперь СЛЕДИЛ. Где-то в глубоком космосе, за пределами Солнечной системы, за звездами Кассиопеи, за непостижимыми далями прячется радиогалактика. От нее к бывшему лафету морской артиллерийской установки, стоящему в лесной глуши, в слякоти, тянется невидимая нить; с помощью антенны и кучи проводов и коробок она проникает в самописец, к «компостирующему мозги» пузырьку с чернилами, все более и более нуждающемуся в щелбанах…
Риски, ноли, галактика, «Э-э-эм-м».
Риски, ноли, галактика, «Э-э-эм-м».
Риски…
К сто девятнадцатому отсчету, к четырем часам утра, я, похоже, уже сам, без тарелки и радиометра, принимал излучение. Глянув на моего напарника, я вдруг понял, что он-то принимает его, наверное, уже лет пятнадцать-двадцать и навряд ли долго протянет без очередной порции квантов.
Он встал, аккуратно отрезал ленту, сложил ее гармошкой и подал мне.
- Больше Вам от нашего полигона ничего не нужно? - Почему-то он обратился ко мне на «Вы».
- Больше ничего…
Галактика, «Э-э-эм-м».
Галактика, «Э-э-эм-м».
Галактика «Э-э-эм-м».
- Прошу уделить этой работе особое внимание, поскольку путь познания Вселенной этого студента прошел через мою грядку с горохом.
Примечания.
Закон Бугера-Беера – закон поглощения электромагнитного излучения в атмосфере, в парах воды.
Гул пятидесяти герц – знакомое всем жужжание бытовой электрической сети переменного тока.
Шорох сельсинов. Сельсины – управляющие электромеханические устройства, передающие электромоторам направление вращения (антенны, а не моторов) и его скорость.
Радиометр, - комплекс устройств, преобразующий принимаемое электромагнитное излучение в регистрируемый сигнал.