Она решила, что не стоит жить. Что смысла в её ползании по планетке, кем-то названной Землей, нет абсолютно никакого. Нет смысла в просиживании стула в зачуханной фирме по продаже колбасы и творожных сырков, нет смысла во встречах с Вадиком из магазина, торгующего холодильниками, нет его и в ежедневных возвращениях в двухкомнатную квартирку к маме и папе, смирно сидящим у телевизора.
Но если бы ей предложили страстную любовь с Антонио Бандерасом, виллу на Лазурном берегу и миллионный счет в банке, она бы и в этом не нашла смысла. Хотя могла бы и подумать над этим предложением.
Потом мы целовались в прокуренном тамбуре и каждая новая остановка поезда отмеряла количество оставшихся поцелуев.
Глаза у неё были редкого фиалкового цвета, и портила её только асимметричная улыбка, хотя кое-кому такие улыбки нравятся.
Она долго не признавалась, как её зовут, потом мы вдвоем смеялись над её желанием сменить имя Анжелика на имя Вероника.
Потом пришла проводница и хмуро напомнила, что ей скоро выходить. Мы ещё успели несколько раз поцеловаться, и я слегка пожалел, что мне ехать ещё несколько часов.
А про то, что жить не стоит, она уже забыла.
Пытаясь задремать под стук колес, я улыбался.