Лунатик
Луна. Всего лишь космическое тело, мёртвый осколок погибшей планеты покрытый, словно лопнувшими волдырями – кратерами от упавших метеоритов. Такой мы знаем её из учебников астрономии, такой мы видим её на небе каждую ночь. Именно такой старался себе представить луну Юра Новиков, утром, когда пробуждался ото сна, днём на лекциях, вечером, возвращаясь из института, но даже ночью в объятиях Морфея, он не мог отогнать от себя её образ, образ единого, живого разума, который смотрит на него сквозь плотно задёрнутые шторы, который говорит с ним, слышит его, зовет…
В голове туман, мысли путаются и разбегаются, как тараканы. Где я? Как я сюда попал? Что это за место? Волны панического ужаса одна за другой окатывают мозг. Неужели опять? А вдруг я сейчас стою у раскрытого окна, как в прошлый раз, тогда один шаг и… При мысли об этом сердце забилось, как испуганный зверёк.
- Нет. Не думать об этом. Не думать.
- А что тогда делать. Что-то надо делать?
- Может для начала открыть глаза.
- Ни за что. А вдруг там…
Холодный пот, ручейками стекает по спине, коленки дрожат, ноги подкашиваются и… Тело качнулось из стороны в сторону и наконец, выбрав куда падать, тяжело рухнуло на паркетный пол.
Свет. Голоса. Я ещё жив. Голова гудит, будто на ней отбивали восемь склянок. Кто-то бьёт по щекам. Открываю глаза, да это мама. Она напугана. В заспанных глазах я читаю…, я не знаю что я там читаю. Никогда этого не умел. Чего это сейчас вздумалось.
- Что с тобой Юрочка, зачем ты залез на табуретку в три часа ночи. У тебя опять началось ЭТО, - мама плачет, одновременно ухитряясь вытирать мне разбитый нос и заваривать чай.
- Что ты мама, - говорю я, – я просто вкручивал лампочку.
- Какую лампочку? Зачем так поздно?
- Не знаю. Бывает такое, захотелось вдруг лампочку вкрутить.
- А что старая – перегорела?
- Да я её в окно выбросил, - я показал на открытую форточку.
Удовлетворенная таким объяснением, мама идет спать, а я остаюсь на кухне, до утра пью чай, боюсь заснуть. А вдруг снова.
С приближением ночи страх, загнанный в самые потаённые уголки сознания вновь касается меня своими липкими щупальцами. Полная луна у самого края неба похожа на огромный жёлтый глаз, полный ненависти.
- Сегодня я заберу тебя к себе… - шепчет она.
Я испуганно оглядываюсь – никого, наверно, показалось. Домой я возвращаюсь поздно, часов в двенадцать Глаза будто намазаны клеем, но вооружившись банкой кофе и новой книжкой про очередные похождения троих из леса, я полный оптимизма готовлюсь не спать всю ночь.
Банка кофе ещё не успела опустеть даже на четверть, а трое из леса совершить столько же запланированных подвигов, как организм положил меня на обе лопатки.
Лес. Поют птички, стрекочут кузнечики и прочая дребедень, я иду по нему, мне спокойно, мне хорошо, но я знаю, что лес ненастоящий, здесь всё подделка, картонные деревья, механические птицы, подложные насекомые, только озеро настоящее. Я наклоняюсь, чтобы выпить воды, но вдруг – по телу пробежала судорога, там в воде отражается та самая луна, а может какой-то дьявольский глаз. Я смотрю на него, он на меня.
- Оглянись, - доносится шёпот.
Я резко оборачиваюсь – лес вокруг меня горит. Я чувствую жар, запах дыма, слышу крики, прихожу в себя. Я уже не в лесу, где же тогда? Сон окончательно отступает. Бог, мой, мои ноги стоят на узком карнизе, сзади полыхает пламя, внизу суетятся пожарные, мама воздевает к небу руки, что-то кричит. До спасительного соседнего балкона ещё десять шагов, но страха нет, он испарился, как дым. Я вспомнил, что сотни раз ходил по этому карнизу, толи во сне, толи наяву. Надо только…
Полное безумие, я закрываю глаза и иду по карнизу, с каждым шагом моя поступь всё уверенней и уверенней, луна помогла мне, а я, дурак, боялся. Я не считал шаги, но знаю, что осталось всего ничего, заношу ногу…
Меня грубо хватают, пытаются притянуть к себе, я теряю равновесие, нога соскальзывает, я падаю. Открываю глаза: горящий дом, лестница, перемазанное в саже лицо пожарного, пытавшегося меня спасти, но всё заслоняет огромный жёлтый глаз у самого края неба и тихий шёпот свистит в ушах: «Я же тебе говорила…».