Месть колдуна
Резкий толчок заставил его прийти в себя. Он открыл глаза, оглядел комнату мутным взглядом, перевернулся на другой бок и попробовал уснуть снова, но почему-то ничего не получалось. “Странно”, - подумал он, - “Уже наверно часов десять, а солнце до сих пор не взошло”.
- Наверно, опять колдун проклятый пакостит, - сказал он уже вслух.
- Плохо мы его вчера отделали, раз так быстро оклемался.
События вчерашнего дня выстраивались в голове в нестройные цепочки. Сладко потянувшись на жесткой деревянной кровати уже полностью проснувшийся крестьянин начал вспоминать всё по порядку.
Вот я, Захар и Михей. Где же это мы? Ах да в этом самом доме. Жена уехала в город на ярмарку, а меня оставила на хозяйстве. Кто-то принёс два, а может три бутыля крепкого картофельного самогона, ещё и хвастался, что у колдуна покупал. Как сейчас помню, выпили мы, закусили и стали решать, кому пойдем сегодня зубы считать старосте ли, за то что дорогу чинить заставляет или Климке-кривому за то, что капусту ворует. Решали долго, минуть пять, чуть не передрались, я стоял за старосту, мне он с детства не нравился, розги у него хорошие, а Михей упёрся и всё тут, пойдём мол к Климке, он у меня два мешка морковки спёр. Как ни пытался я его вразумить, ничего не выходило, хочу мол назад свои помидоры. Так бы и спорили до утра из-за огурцов, если бы не Захар, он у нас башковитый, ага, башкою столбы перешибает, вот и вспомнил, что Климка то и есть староста. Порадовались мы, побратались, помню, допили третью бутыль, стали собираться. И быть бы старосте битым, кабы пуза у нас не заболели, после самогона то. Ну, отлежались мы кое-как и такое единодушие вдруг образовалось, но к колдуну идти это дело серьёзное, это вам не огурцы выручать. Вооружились кто как, я кнут взял, Михей рогатину, а Захар ничего не взял, так мол обойдусь.
Пришли мы, помню к колдуну то, ну я взял вдруг да и говорю, выходи мол колдун, пришли тебя судить. Колдун тот выскочил весь заспанный, космы спутаны, ноги заплетаются, не, говорит, самогона даром не дам, деньги мол несите. Мы от такой наглости обалдели. Сам туда чего-то намешал, да ещё и деньги требует. Схватил я его за волосы и давай поддевать кнутом. Он визжит извивается, руки царапает. Притомился я отдал его Михею, тот рогатиной его, рогатиной и все про кабачки какие-то спрашивает. Захар бить не стал. Он башковитый, придумал его к журавлю привязать, мол пойдут бабы за водой, станут его в колодец макать, а вода-то ледяная. Ну мы, что не мужики, что ли, сказали - сделали. Что дальше было не помню, больно много самогона у него дома оказалось, еле к себе потом добрался. Помню, только колдун всё про месть какую-то твердил. Страшная мол, престрашная, всех нас настигнет. Не доживём мол до рассвета. Брехал колдун, вот я живой здоровый.
Крестьянин опять сладко потянулся, хрустнули кости, он рывком сбросил одеяло, вскочил. В сенях заскрипела дверь – пришла жена. Несёт чего-то, надо бы ей помочь, что ли, может денег даст на опохмел. Ободренный такими мыслями он выбежал в сени, тронул жену за плечо… Ведро с молоком вывалилось из рук бедной женщины и грохотом покатилось по деревянному полу.
- Ты чего жена, совсем уже руки не держат, - сказал ей хорошо обглоданный скелет, сияя пустыми глазницами.