Из цикла
КТО ШУРШАЛ НА КРЫШЕ?
Висели у нас на чердаке дубовые да березовые веники. Висели себе и висели, мы о них и забыли даже. Но однажды холодным октябрьским вечером, слышим, кто-то зашебаршился на чердаке. Да так громко: шух-шу-уу, шурк!
- Папа, это домово-ой? - испуганно протянул Андрейка. И ко мне прижался.
- Мне и самому интересно, кто бы это мог быть, - ответил я. - Дверка на чердаке закрыта, окно - тоже, в крыше - ни щелочки.
Вышел я на улицу, приставил лестницу и полез на чердак. Только хотел дверцу открыть, как снова услышал:
- Шух-шу-у, шурк!
И что-то о дверцу как хлопнется изнутри! А веники по-прежнему звенят, шуркают, да так громко - жуть!
Ну, думаю, не иначе медведь попал на чердак. Шуму-то! А с другой стороны, смеюсь над собой, откуда медведю тут взяться? И совсем развеселился: наверняка у нас завелась шуршавка!
Кто она такая? А не знаю! Есть про неё шутка. Едет будто бы мужик в автобусе, в у него в котомке кто-то шуршит и шуршит. "Что там у вас?" - спрашивают любопытные пассажиры. " Не что, а кто, - важно отвечает мужик. - Сама шуршавка!" Спросить-то людям неудобно, зверь это такой или птица. Вроде как необразованность свою сразу выкажешь. А поглядеть-то охота, что это за чудо-юдо! И один догадливый молодой человек нашел, что спросить. "А интересно, - говорит, - ваша шуршавка маленькая или большая?" "Нормальная, - отвечает мужик. - Да хошь, сам погляди на неё". Заглянул молодой человек в мешок, а там и вправду сидит шуршавка. И вполне нормальная: ни большая, ни маленькая - в самый раз.
- Ну, шуршавка! Берегись! - сказал я. - Сейчас дверь открою!
Это я на всякий случай сказал. Если, думаю, сидит на чердаке какой-нибудь грабитель, то услышит и сам руки вверх поднимет.
Только дверцу открыл, как громче прежнего зашумели-зашебаршились веники. И вдруг - фырк! - вылетело что-то из чердачной темноты, задело меня за волосы и громко, истошно чирикнуло. Фу ты, ну ты! Воробышек!
Взлохмаченный воробей уселся на яблоне, почистил свои перышки, поозирался по сторонам и , франтовато дёрнув хвостиком, ринулся за резные оконные наличники.
Видно, воробышек искал ночлег, вот как-то и попал на чердак через не замеченную мной щелочку. Хотел, видно, устроить спальню в вениках, да не получилось: зашуршали- забрякали сухие листья, перепугали беднягу!
Но и за наличниками воробью жилось неплохо. Он устроился вполне сносно: натаскал туда пакли, соломки, утеплился на зиму. А обеды ему Андрей поставлял. Сметал крошки со стола и ссыпал на фанерный лист, который воробью столом служил.
Кстати, имя мы дали воробью такое: Шуршавка.
ПРО СЫЧА И ПОПОЛЗНЯ
Идем мы с Андреем и видим: летает туда-сюда поползень. Опустится у лужи, схватит что-то в клюв и снова улетит. Присмотрелись: глину носит. Зачем, интересно?
Проследили за птичкой. Оказывается, поползень летал к старой иве. В её стволе - дупло. Вот его-то он и замазывал глиной.
Удивились мы: что такое? И стали наблюдать за поползнем.
Долго ли, коротко ли, но заделал, наконец, пернатый строитель дупло, да не полностью: маленькую дырочку оставил - только ему и пролезть в этот леток. Огляделась птаха по сторонам да и шмыгнула внутрь.
- Вот, оказывается, как поползень себе дом строит! - восхитился Андрей. - Специально так дупло обделал, чтобы в него кроме хозяина никто попасть не смог...
И только он это сказал, как поползень выпорхнул из гнезда. Прицепился вниз головой на суку соседней ели и обиженно запищал. А глиняная стенка ходуном заходила и - шмяк, шмяк! - кусочек за кусочком на землю посыпалась.
Смотрим: из тёмного дупла вроде как блюдце высунулось - плоское такое, и глаза на нем будто нарисованные: большие, круглые, а под глазами - нос крючком. Точка, точка, запятая - вышла мордочка кривая!
Сначала я подумал: "Сова!" Но "блюдце" закачалось-закивало, будто бы с нами здоровалось, и клювом - щёлк-щёлк, щёлк-щёлк!
Ах, да это же сыч, одна из самых скрытных птиц! Большой, между прочим, тихоня. Спрячется где-нибудь в сучьях, сольётся с ними сереньким оперением и замрёт. В нескольких шагах пройдёшь - не увидишь. Вот и в дупле сыч таился до последнего, и не заберись поползень к нему - так бы там и сидел.
Сыч повертел головой-блюдцем, будто радаром, - чуть из дупла не выпал. Но нарушителя своего спокойствия так и не разглядел. Где уж ему, слепошарому! Он днем плохо видит...
Убрался сыч внутрь дупла и снова там затаился. А поползень попищал-повозмущался, посновал по корявому стволу ивы взад-вперед да и улетел восвояси. Другое дупло искать.
Николай СЕМЧЕНКО.