Водитель замолк, посмотрел на карту, затем на Александра, потом снова на карту, но более внимательно, и вновь из его рта полилось:
- А какого х...я я туда поеду? Это б...дь на х... в другую, а мне б...т туда еще х...рить. Е... вашу мать, бензин б...дь что казенный б...дь. А ну п...й отсюда , а то как зах...рь о еб...у чтоб не х...л тут.
В ответ на это Цусимов пошерудил в кармане рукой и извлек оттуда десять стодолларовых бумажек, повторив фразу Александра: "Нам нужно туда".
- Е...ть - копать, - произнес водитель, почему-то на свет разглядывая американские ден. знаки. - Х... с вами, лезте в кабину.
Уставшие путники забрались в машину и откинулись в мягких креслах. Шофер же, разместив купюры путеводной звездой на переднем зеркальце, развернул машину и дал полный газ.
- Какого х...я вам в Красные бурьяны понадобилось? - спросил водитель, недовольно косясь на Александра. - Туда уже лет пятнадцать никто не ездил. А сам колхоз, кажись, разорился и давно, видать, п...й накрылся. И бензина у меня хватит только туда и обратно. Так что если бензина там нет, я отдаю вам половину бабок и х...ю обратно. Идет?
- Идет, - устало ответил Александр и, закрыв глаза, мирно уснул.
Давно он уже н спал так спокойно и сладко. Никакие кошмарные сны ни видения погибшего Языкова не преследовали его на сей раз. Он спал просто, как обыкновенный турист междугороднего автобуса, убивая сном утомительные километры дороги. Спал он долго, потому что когда проснулся, уже вечерело. Осеннее солнце, утопая в тяжелых красноватых тучах, отсчитывало последние часы уходящего дня.
- Подъезжаем, - увидев проснувшегося Александра, сообщил водитель.
И действительно, не прошло и пяти минут, как машина миновала старый заросший травой обелиск с выбитой надписью "Колхоз старого Ильича", а еще минут через пятнадцать позади остался и покосившийся знак с надписью "Красные бурьяны". Машина проехала вдоль рядов прилепленных один к другому домов и замерла возле сельсовета. То, что это сельсовет, было видно сразу, по красному флагу, развивающемуся над крышей этого дома, несколько смущала красность флага, но еще более настораживало то, что машина остановилась, так как мотор работал, колеса крутились, но грузовик не двигался с места. Александр открыл дверь, выглянул наружу и тут же получил заряд грязи в лицо.
- Всё, б...дь, п...ц завязли, - прорычал водитель и заглушил мотор, а из сельсовета уже к машине бежало три праздничных существа, вероятно, из руководящих кругов этого населенного пункта. Впереди семенил полный человек в пиджаке и галстуке, зеленеющего на белом фоне рубашки, и армейских галифе, плавно переходящих в сапоги. Через плечо на манер президентской была переброшена красная лента с надписью "передовику соцсоревнования". За ним солдатской походкой, на ходу застегивая верхнюю пуговицу кителя, двигался милиционер, сзади тащилась какая-то женщина средних лет с рушником, на котором размещался каравай с солонкой посередине, на груди женщины болталась медаль, которая при ближайшем рассмотрении оказалась "значком донора СССР".
- Дорогие мои! - всплеснув руками, запричитал старший группы встречающих. - Родненькие мои! Наконец-то! Я уж думал, что нас совсем забыли, столько лет ни одного человека. А тут целых три и машина! А запчасти к тракторам случайно не привезли? - не меняя радостного тона, спросил старший.
- Видите ли... - хотел было объясниться Александр, но старший, не снимая улыбки с лица, его перебил.
- Не привезли ничего, но мы все равно очень вам рады! Вы, наверно, из газеты? А я председатель этого колхоза. Я вас поздравляю, вы первые люди из города, которые посетили нас за последние пятнадцать лет.
Александр был несколько обескуражен словесным потоком, лившимся на его голову со стороны председателя. Поэтому, не взглянув под ноги, выпрыгнул из машины, угодив в грязь, которая засосала его по колено. Выбравшись при помощи председателя из грязевой ванны, в которой помимо его ног находились и колеса грузовика, Александр недоуменно взглянул на председателя.
- То есть как это первые за пятнадцать лет?
- А так, - сказал председатель, оглядывая Александра и досадно почесывая затылок, - в конце семидесятых, когда народ из деревни повалил, наш колхоз взял на себя новый почин "Ни одного сельчанина в город!. Я лично у всех паспорта отобрал. И в центре нас в этом поддержали. Все нормально было, работали, никаких проблем, пока какая-то сволочь по пьяни трансформаторную станцию не подожгла. Электрики наши к тому времени давно уже в город сбежали. Пришлось человека с машиной в город послать за помощью. А этому козлу только того и надо было. Паспорт взял, на машину и ищи ветра в поле. Я тогда другого послал, на своем личном газике - та же история. Тогда решил техникой больше не рисковать, а пешком никто идти не захотел. Пару месяцев подождал, думал - о нас вспомнят, а потом зима, снегу навалило - не проедешь, кое-как перезимовали, весна наступила, опять-таки грязь непролазная, а к лету у меня уже ни одной единицы транспорта исправной не осталось. Так с тех пор и живем без связи и электричества. Но ничего, в войну, говорят, хуже было. И ничего - выжили. А у нас полное натуральное хозяйство и госплан по зерну выполняем. Правда, зерно вывозить нечем, но все наши склады забиты им и отчетность в норме.
- Занесло нас, б...дь, - вмешался в разговор водитель. - У вас бензин есть?
- Есть, - ответил председатель, - только ездить на нем нечему.
- Извините, а вы не могли бы нам литров сто продать, - как можно мягче спросил Александр.
- Да что вы, он же государственный, - усмехнулся председатель, - пойдемте лучше пообедаем, как говорили старорежимные, "чем бог послал".
Вся компания направилась к райсовету. По пути Цусимов по старому народному обычаю хотел отломить от каравая кусочек, но это не удалось, так как каравай оказался выпеченным из натурального пластика. Иван недоуменно взглянул на женщину, держащую хлеб, на что та только смущенно улыбнулась и, взяв каравай подмышку, поспешила за остальными. Несмотря не это, обед в приемной председателя оказался на редкость удачным. Несколько расчлененных и зажаренных курей, традиционный салат системы оливье, огурцы, помидоры и прочий ассортимент деревенской кухни, увенчанный двухлитровым бутылем самогона, располагал к разговору, и Александр, подсев к председателю, вновь завязал беседу по поводу бензина.
- Не могу, не могу я вам продать бензин, мне потом начальство голову снимет, - продолжал отпахиваться от предложений Александра председатель.
- Какое начальство? Его уже давно и в помине нет, а мы за бензин вам зелеными заплатим.
- Это сколько? - с наигранным безразличием спросил председатель.
- Иван, - обратился к Цусимову Александр, - выдай мне пять бумажек.
Цусимов, обгладывающий в этот момент куриную ногу, порылся в кармане и извлек оттуда пять стодолларовых купюр. Александр протянул купюры председателю. Председатель взглянул на банкноты и подпрыгнул со стула, как будто из его сиденья вылезло не меньше пяти стрел делаваров.
- Петро! - заорал он, судорожно тыча пальцем в Александра, - арестуй их, это американские шпионы.
У Петра (как видимо, звали милиционера), который хотел в момент вскрика председателя опустошить очередную порцию самогона, от неожиданности из рук вылетела стопка и, напоследок звякнув о тарелку, разлетелась на мелкие кусочки, вместе с брызгами "огненной воды". Он выхватил пистолет и дрожащими руками стал поочередно наводить его на каждого из гостей. Шофер и Цусимов инстинктивно подняли руки.
- Погодите, я вам сейчас все объясню, - сказал Александр, пытаясь встать с места.
- Не двигаться, а то стреляю, - выкрикнул милиционер и взвел затвор своего "Макарова", после чего растерянно взглянул на председателя. - А чо мне с ними дальше делать, Михаил Кузьмич?
- Как чо? Арестовать.
- Так я вроде уже их арестовал.
- Ну задержи.
- Так я вроде задержал.
- В отделение отведи. Я что, все тебе должен рассказывать?
- Ну да, в отделение, - обиженно промычал представитель закона, - вы в отделении еще год назад зернохранилище сделали.
- Погодите, - вмешался в диалог Александр. - Я сейчас все объясню, мы не шпионы.
- А американские деньги у вас откуда?
- Понимаете, пока вы тут бои за урожай выигрывали, в стране произошли некоторые изменения. Перестройка, гласность, суверенитет, приватизация - вы об этих понятиях что-то слышали?
- Чего? - протянул милиционер, недоверчиво косясь на гостей.
- Чего, чего. Не верите, пойдите в машину и радио послушайте, а то живете как неадертальцы - что вокруг вашей пещеры творится, не знаете.
- Петро, - настороженно обратился председатель, - ты держи этих на мушке, чтоб не убёгли, а я схожу и посмотрю, что у них за радио, - председатель удалился, а милиционер Петро, не опуская пистолет, присел на стул.
- Руки можно опустить? - спросил Цусимов.
- Можно! - ответил Петро.
Иван опустил руки и как ни в чем не бывало вновь принялся доедать курицу, лежащую у него на тарелке. Минут через десять-пятнадцать полного молчания, прерываемого лишь звоном приборов на тарелке Цусимова, вернулся председатель - мрачнее самой дождливой тучи. Он молча сел на свое место и, обхватив голову руками, замер, медитативно рассматривая медальку донора СССР на груди женщины напротив, которая с начала всей операции по задержанию "шпионов" в полной прострации находилась за столом, заинтересованно наблюдая за происходящим. Прошла напряженная минута, прежде чем молчание нарушил Петро.
- Ну? - спросил он, на что председатель лишь махнул рукой, продолжая медитацию.
- Может, это там у них "голос Америки" какой-нибудь? - видя полную растерянность председателя, попытался успокоить его Петро, на что председатель вышел из ступора и, ударив кулаком по столу, заорал так, что задрожали стекла в кабинете.
- Все вон отсюда!
Милиционер и женщина быстро удалились, за ними последовали шофер и Цусимов.
- Так вы нам с бензином поможете? - спросил Александр, оставшись наедине с председателем.
Председатель встал, неторопливо подошел к стене, на которой висел портрет дорогого товарища генсека, затем снял его, заботливо протер рукавом пыль, накопившуюся за годы, и со всей силы саданул им по столу. Осколки разбитого стекла разлетелись в разные стороны.
- Пойдем, - кинул председатель, отбрасывая в сторону то, что осталось от портрета.
Александр с председателем вышли из здания и, немного пройдя по главной улице, свернули направо, где в небольшом тупичке размещалась старя обшарпанная постройка с вывеской "склад горючесмазочных материалов № 1". У ворот этого здания сидел старичок лет семидесяти и, расстелив платочек на коленях, что-то ел.
- О, Михаил Кузьмич! Давно вы к нам не захаживали, - сказал, завидев председателя, старичок, обнажив в улыбке ряд полусгнивших зубов.
- Иваныч, - обратился к нему председатель, указывая н Александра, - выдай этому человеку восемьдесят литров бензина.
- Выдать то, конечно, можно, но как до него добраться?
- То есть?
- А вы сами посмотрите, - сказал старичок и, открыв замок, отодвинул задвижку.
Ворота распахнулись и на присутствующих огромным желтым валом выплеснулась волна зерна. Из кучи вываленного зерна в разные стороны стали разбегаться серые сущства.
- Мыши - это наш бич, - назидательно промолвил председатель и по зернистой куче стал углубляться в помещение, постепенно скрываясь за золотистой горой. Через несколько минут из глубины склада послышалось какое-то звяканье и шуршание, а еще через минуту на пороге вновь появился председатель, весь в отрубях и соломе, сжимая в руках две канистры с бензином.
- Ну что, с бензином разобрались, - бодрым голосом произнес председатель, разглядывая полученные американские купюры. - Вы, кроме меня, никому не рассказывали про то, что творится сейчас вокруг?
- Да мы, признаться, и вам не рассказывали, сами все слышали, - ответил Александр.
- Тогда держите, - с этими словами председатель протянул Александру валюту, полученную за бензин.
- Это же вам, - недоуменно отреагировал на жест председателя Александр.
- А мне это не нужно. Мы будем жить, как жили, а деньги нам не нужны, они только мешают в такой жизни, как у нас. Главное, чтоб из ваших никто не проболтался. С ночевкой не беспокойтесь, заночуете у меня. Идет?
- Идет, - улыбнувшись, ответил Александр.
Глава Х2.
Ночь для конца октября выдалась теплой и даже несколько душной. Где-то далеко выл сводный хор деревенских собак. Александру совершенно не спалось - то ли от этого хора, то ли от громогласного храпа шофера, наполняющего дом председателя. Александр пытался уснуть на раскладушке, а его спутники уже давно спали на матрасах, брошенных на полу, когда услышал рядом шорох и тихий голос председателя:
- Не спится?
- Нет, а что?
- Да я, это, вопрос хотел задать.
- Какой?
- Война была?
- С кем?
- Ну, с американцами, например.
- Нет, не было.
- А как же так могло произойти, что их деньги ходят внутри страны наравне с нашими. У нас что, оккупация?
- Видите ли, - подумав, сказал Александр, - может, это вам и кажется странным, но у нас в стране всегда все происходит по одной простой схеме: тоталитаризм, революция, демократия, тоталитаризм.
- А что такое тоталитаризм?
- А курить у вас есть? - решил перевести разговор в другое русло Александр, тем более что ответов на вопросы председателя у него по большому счету не было.
- Махорка, - лаконично ответил председатель.
Александр накинул кожаный плащ и вышел с председателем на крыльцо. Свернув по "козьей ножке", они закурили.
- А вы сами то куда направляетесь? - спросил председатель, втягивая в себя очередную дозу никотина местного производства.
- Вот наш маршрут, - сказал Александр и вытащил из внутреннего кармана плаща карту.
- Так это, значит, мы, - задумчиво произнес председатель, запалив керосиновую лампу и тщательно разглядывая карту. - Это, кажись, Крестовка, но ее уже давно нет, деревню еще Петр 1 пожег, там староверы жили, а сейчас ничего нет. А этого пунктика, - председатель указал на крестик места назначения, - я не знаю, там, говорят, когда-то был закрытый военный объект, но это только говорят. Еще старухи сказывали, что там гиблое место. Я в эти байки не верю, но лет двадцать назад туда геологи поехали, у нас в деревне останавливались и обратно обещали вернуться, больше их никто не видел, вот такие дела. Так что соваться туда не советую.
- А я все же попробую, - возразил Александр.
- Что ж, дело хозяйское, - сказал председатель и удалился в дом, за ним последовал Александр.
Утром все было готово к дальнейшему следованию. Александр проснулся позже других и, умывшись у колодца, направился к машине. Погода была великолепная. Казалось даже, что на дворе стояла не осень, а поздняя весна, и только желтые и бурые листья под ногами напоминали о неумолимом приближении зимы. Александр подошел к грузовичку, где вовсю о чем-то спорили Цусимов с шофером.
- Ну что, едем? - бодро сказал Александр.
- Не едем, - выдохнул Иван.
- То есть как это - не едем?
- А вот так, б...дь, не поеду я, - угрюмо пробурчал шофер, завинчивая крышку бензобака, - председатель на х... говорит, там место гиблое.
- Да как гиблое, ты же обещал, что если бензин найдем, то поедем.
- Мало ли чего б...дь я обещал, я, б...дь, техникой казенной рисковать не буду.
- Хорошо, - вмешался в разговор Цусимов. - Дашь нам машину - девять штук зеленых получишь.
- А деньги у вас при себе есть? - Цусимов вытащил из кармана початую пачку денег и положил на кузов грузовика.
- Это мне? - проблеял шофер.
- Тебе, если дашь нам твою развалюху.
- Идет, только как, б...дь, я оправдаюсь на базе за машину?
- Скажешь, что на тебя бандиты напали и машину забрали.
Шофер молча взял пачку, пересчитал купюры и, махнув рукой, пошел восвояси.
- Погодите, - окликнул его Цусимов.
Шофер остановился. Цусимов подошел к нему и неожиданно со всей силы зарядил шоферу по морде. Причем так сильно, что тот полетел в грязь.
- Это для правдоподобности, - пояснил Иван.
Шофер встал, отряхнулся, кинул в сторону Цусимова полный понимания взгляд и, буркнув "спасибо", заковылял прочь по дороге.
Уже около четырех часов грузовик уничтожал под своими колесами километры степного пространства. Уже около четырех часов поочередно управляя дребезжащим и звякающим "чудом" доперестроечной механики, Цусимов и Александр двигались к пункту, получившему недавно название Крестовка. Несколько раз машина попадала в степную грязь, и только титанические усилия пассажиров позволили транспортном средству продолжать движение. Машина миновала небольшой песок, неизвестно как появившийся в степи, за которым выглянул какой-то населенный пункт.
- Мы правильно едем? - озабоченно спросил Цусимов.
- Да вроде бы правильно. Только откуда взялась эта деревня?
- А, может, это и есть Крестовка?
- Если это так, то после петровского пожара она неплохо сохранилась - срубы совсем свежие.
Машина подъехала к поселку и уперлась в высокий частокол. Движение вдоль частокола в поисках входа в это странное сооружение ни к чему не привело. Машина сделала круг и остановилась там же.
- Черти что, идиотизм какой-то, - ругнулся Александр и заглушил мотор.
- Может, дальше поедем, чего нам тут делать? - сказал Цусимов.
- Нет, давай сначала все здесь разъясним, - Александр открыл дверь и выглянул наружу. В тот же миг возле уха что-то просвистело, сильно хлестнуло по лицу и, ударившись о лобовое стекло, по касательной полетело в Цусимова. Александр обтер щеку и увидел на руке кровь. Затем в полной растерянности повернулся к Цусимову. Иван держал в руке стрелу с металлическим наконечником и так же недоуменно глядел на Александра.
- Только индейцев нам не хватало, - слегка заикаясь, сказал Цусимов.
В этот момент что-то заскрипело и из частокола на цепи опустились потайные ворота. Из них выбежали два человека, один - с натянутым луком, другой - с арбалетом в руках. Люди действительно походили на индейцев: длинные волосы, схваченные вышитым хайратником, длинные холщовые рубахи составляли весь гардероб лучников, а запястья рук украшали разноцветные браслеты на манер хиповских фенек. Единственным разночтением с романтическим наследием "дикого Запада" являлись деревянные кресты, висящие на шеях "индейцев". Александр вспомнил все, что видел и слышал об индейцах. На манер вестерновских героев он аккуратно вышел из машины и, подняв правую руку, произнес как можно радостнее:
- Гордые сыны степей, бледнолицый брат приветствует вас.
Цусимов, видящий это представление, прикрыл рот руками, так как его стал разбирать смех. "Сыны степей" же недоуменно переглянулись, но опустили оружие. Из ворот вышли еще двое: один с длинной бородой и волосами, но не схваченной, как у других, лентой,
и, несмотря на долгую бороду, не старый. Другой был совсем юн, от силы лет восемнадцать, с пушком под носом и пристальными, полными молодого пыла глазами. Старший что-то шепнул младшему и удалился, а младший подошел к Александру.
- Мы не сыны степей, как это вы выразились, а сыны господни, - сказал он равнодушным тоном. – мой отец приглашает вас к нам разделить трапезу.