...В купе нас тряслось четверо - я и трое молчаливых: потрепанного типа военный, старшеклассник с красным носом и некрасивая женщина. Я всегда боялся поездов - а вдруг рухнет под откос. Когда погас свет, я забрался на верхнюю полку и заснул... Помнится, что-то стукнуло как жестяным листом, но открыть глаза я не смог. Потом в голове завибрировало, я услышал свое дыхание и полетел.
Мне снилось, будто лежал на железной кровати в сарае со светящимся полом, и никак не мог пошевелиться. Как Гулливер, опутанный веревками. А кругом суетились десятки мерзких гномов. Кожа у них землистого цвета, глаза огромные и мутные. Cон был странный, материальный и шероховатый как бетонная стена. И время двигалось непонятно. Иногда быстро, иногда в обратную сторону, как на видеокассете. Это продолжалось мучительно долго. Меня о чем-то спрашивали, я отвечал. Потом сам спрашивал, но что, не помнил.
Я проснулся от отвратительного звука телефонного звонка, с тяжелой головой и расслабленный, но не в поезде, а в своей квартире, чему нимало не удивился: вспомнил, что сутки как вернулся. И очень хорошо: в пустом ободранном купе было зверски холодно. Всю дорогу, закутавшись в два одеяла и с омерзением поглядывая на мелких тараканов, невесть чем питавшихся в этом аду, урывками читал Стивенсона. Вот я и дома. Так бывает: приезжаешь, просыпаешься утром, и не можешь понять, где находишься. Телефон замолчал. Сознание прояснилось, я вскочил с кровати, подошел к окну и отметил изменения в пейзаже: где вчера стояла гостиница, теперь на пустыре рыли котлован.
Опять загремел телефон, вызвав нервную волну в конечностях.
- Да!
- Это Света.
- Света с того света. - вдруг брякнул я.
На том конце рассыпался серебристый смех.
- Как жизнь молодая? - продолжал я на автомате. - Много двоек нахватала?
Толпа у клуба разделилась на ручейки - по домам. Уже стемнело, и засветились тусклые фонари.
Я пошел вглубь парка. А вот и Ленин, серебристый и пустотелый (помню, бесстрашные детишки кидали в него обледенелыми снежками, а Ильич отзывался металлическим гулом).
Прошла смешливая компания длинноволосых в клешах и цветастых с голыми коленками. А где же Света?
И тут я увидел ее. Та самая, что днем пряталась за деревьями. Рыжеватые волосы чуть прикрывают уши. Смешная белая блузка с рюшечками. Мини-юбка. Ножки ничего - не очень длинные, но тоненькие.
- Сударыня, не подскажете, как пройти в библиотеку?
Она остановилась и серьезно посмотрела на меня. Узнала. Рот расплылся до ушей.
- В библиотеку? Так она закрыта.
- Вот те на, а я так хотел почитать перед сном "Фантомас"...
Она залилась смехом.
Было чудесно вот так не спеша, разрывая паутинки мыслей, брести по аллее. На небе зажглись первые звезды, составляя непривычные комбинации.
- Ну, че, пацан, к нашим девкам пристаешь? - риторически проблеял кто-то из темноты, с ударением почти на каждом слове.
Где-то я его видел - вот эти выпученные мутные глаза, смуглая и, как показалось при свете фонаря, зеленоватая кожа...
- Ты его знаешь? - обратился я к своей спутнице.
Она закачала головой. Молодец, не испугалась. Тип с совершенно нейтральным лицом подошел ко мне и резко замахнулся. Чересчур резко, поскольку потерял координацию и комично грохнулся оземь. Пока он пытался встать, а я размышлял, не сыграть ли его головой в футбол, появился еще один. Дело дрянь.
Но все обошлось. Второй помог товарищу подняться, сжал за узкие плечи:
- Пошли, харэ, пошли.
Тот все рвался в бой, выкрикивал непонятные ругательства, но хватка у приятеля была надежная.
...Я рано успокоился - пучеглазый с неожиданной ловкостью освободился от своего опекуна и мигом преодолел разделявшее нас расстояние. В руке его мелькнула заточка. В каком-то кино это уже было, успел подумать я, прежде чем острие воткнулось мне в левую ладонь, которой инстинктивно прикрылся. Боли не было, но пальцы ощутили мокрое тепло.
Раздался Светкин визг. Хулиган опять начал падать, но тот, другой, подхватил его и поволок сквозь заросли.
Я засучил испачканный рукав. Рука начала неметь, в глазах потемнело. Не хватает еще грохнуться в обморок. Идиотское положение. Как же я буду теперь играть на гитаре? Ведь хотел спеть ей песни, которые никто еще не слышал в этом городке. Не решаясь поднять глаза, я натужно засмеялся.
А она, не проронив ни слова, провела своей ладонью по моей, и рука ожила. Почти сразу и кровь перестала сочиться. Я молча промыл рану у фонтана и совершенно пришел в себя.
Я проводил ее до подъезда пятиэтажки. Старухи на скамейке просверлили нас лучами бесцветных глаз, с балкона залаяла собака, через минуту на верхнем этаже засветилось окно, в нем возникла маленькая тень.
Дома я снял со стены гитару, но не смог взять ни одного аккорда. Настроения не было. Мешала боль. Я забыл все новые песни.
...Мне приснился средневековый рыцарь в латах, который рассказывал что-то непонятное о левой руке, проклятой Богом. Из ладони его торчала крошечная стеклянная пирамидка. За прозрачным забралом блестели огромные мутные глаза. А потом я увидел Свету. Я поеду к бабушке в поселок, говорила она, привезу бальзам - помажешь рану, и все пройдет, и сыграешь мне ту песню...
Назавтра с утра меня потянуло в парк. Почти сразу я увидел ее. Сердце застучало как бешеное. Девочка стояла в окружении подруг, но, заметив меня, не прореагировала. Даже не прервала беседу. Почему? Я подошел ближе и стал, страшно разочарованный. Это оказалась не она. Но очень похожа - может, сестра?
...И все же, что там синеет, за крышами домов? Перекинув рюкзак через плечо, я запрыгал вниз по узкой лестнице. И внизу, уже в дверях, столкнулся со Светочкой. Она была так хороша, что плохое настроение сдуло с моей головы, как пушинки с одуванчика.
- Привет, - сказала она и часто-часто заморгала.
Мне захотелось ее поцеловать.
- Здравствуй. У тебя здесь кто-то знакомый?
- Да, подруга.
- Да шут с ней, с подругой, зайдем ко мне, чаищу дробалызнем.
Света молчала. Я, наконец, понял - в несчастной головке ее происходила великая битва между Небом и Землей. Наконец она сказала:
- Может, просто погуляем?
Ах - ей, бедной провинциалке, просто хочется похвастаться перед народом, что средь бела дня гуляет со студентом, как взрослая.
- Хорошо, только мешок отнесу.
Когда я спустился вниз, она сидела на скамейке. Увидев меня, широко заулыбалась.
- Куда пойдем? - спросил я.
- Может, на озеро?
- Лады, на озеро.
Я пропустил ее вперед, и мы двинулись по тропинке. Света не отводила взгляд от своих белых сандалик и молчала. Я тоже. Нарисованные слова теснились и путались в голове перед каким-то матовым экраном, и таяли.
Мы вышли к пустынному озерцу, окруженному песчаным пляжем, и сели на отполированное бревно. Девочка смотрела в землю. Вдруг, повинуясь бесовскому чувству, я провел рукой по ее волосам. Жесткие, как проволока. Она не смотрела на меня и мелко задрожала. Рука непроизвольно соскользнула ниже. Нежная кожа на цыплячьей шейке. А что там, за вырезом блузки? Этого мне осязать не довелось: Светка вскочила, оттолкнув меня так, что я чуть не наелся мокрого песка.
- Дурак!
- Не согласен.
Она быстро зашагала куда-то к домам. Я встал, отряхнулся, как собака, посмотрел на часы. Пойду в лес, как собирался. Циферблат был перед глазами, но я никак не мог сообразить, который час.
...То, что я увидел, поднявшись к себе, было обыкновенным чудом: на ступеньках, положив голову на коленки, сидела Светланочка. Когда мы вошли, она повисла на мне, зажмурив глаза и подставляя губы для поцелуев. Прямо как в индийском кино, подумал я, с трудом устояв на ногах.
Я словно погрузился в прохладную речную воду. Голова кружилась, я жадно вдыхал аромат юной кожи и новой синтетической ткани. Мы рухнули на кровать и перекатывались по мелодичным пружинам час или вечность. Мы целовались миллион раз, и никак не могли насытиться. Наверное, то же чувствует вампир, когда напитывает свое иссохшее тело узкой струйкой алой живительной влаги. Удивительно, но я так и не стащил с нее блузку, даже не запустил руку под сумасшедше короткую юбку. Наконец, мы оба остановились. Светка запела, глядя в потолок и стуча ногами по кровати:
- Любовь - огромная страна-а-а-а, паба-пап-пап-паба, чудесных тайн она полна-а-а-а...
- Мое се-е-рдце ос-тановилось, - перенял я эстафету, когда Светка взяла паузу. Она не удивилась, а только печально улыбнулась тому неведомому, туманному, что далеко за кирпичными стенами и высокими соснами.
...Стучали колеса. Мои попутчики уже пили чай. Я пожелал всем доброго утра и соскочил вниз, ойкнув от боли в левой руке. Военный строго посмотрел на меня и, скосив глаза, высморкался. Старшеклассник никак не прореагировал, а женщина прикрылась журналом. "Похищенный инопланетянами" - пугала обложка. Значит, я вернулся в будущее.
Вокзал встретил гарью и шумом. Дважды наступили на ногу, отовсюду слышался мат. И опять защипало в горле. "Светка, зараза моя ненаглядная, - в тысячный раз повторял я, обращаясь в пустоту. - Ну какого лешего ты поехала в том проклятом автобусе... Зачем ты села на заднее сиденье? Ведь те пятеро пассажиров и водитель, ведь они все остались живы"...