На ОДС – 14 было все спокойно.
Не выспавшийся главный инженер распекал подчиненных. Жители дома 11/6 по 2-му Безымянному переулку принесли ворох жалоб на имя генерального директора Глазунова. Диспетчер не успевал принимать телефонные звонки, посвященные задержке начала отопительного сезона. Начальник участка Чашников разыскивал своего зама по благоустройству Оттопыренко; Оттопыренко разыскивал дежурного слесаря Чугунова; Чугунов разыскивал техника-смотрителя Калошина; Калошин разыскивал аварийную бригаду Мосэнерго, Мосводоканал, ворох предписаний Управы, ручку «Паркер», не вышедших на работу малярш и мастера Николая Николаевича Филиппова.
Наконец, Филиппов незаметно вошел в диспетчерскую, видимо, стараясь остаться не узнанным, но тотчас напоролся лицом к лицу на зама по текущему ремонту Уварова.
— Вот ты где, — недовольно пробасил Уваров, — слушай, Николаич, возьми кого-нибудь из ребят, надо беседку в детском саду поправить.
— Хорошо, — ответил Филиппов и отправился на поиски подчиненных.
Путь его лежал в сторону соседнего дома, в подвале которого помещались раздевалка и плотницкая мастерская. «Кого бы отправить на детский сад?», — думал он, — «Сашка в отпуске, Королев стекла режет… Семенчук с Прикопаевым? Нет, они тоже при деле. Разве, Славка Жуков?».
Он любил их всех. Сашку Коломягина за мастеровитость и сговорчивость, Диму Королева за ответственность (правда, в трезвом состоянии), Вовку Семенчука за трудолюбие, Колю Прикопаева за надежность и своеобразный черный юмор, проявляемый всюду и везде. Только лишь тридцатипятилетний плотник Слава Жуков редко вызывал у мастера положительные эмоции, ибо Слава сильно пил (правда, не на работе), трудился без энтузиазма и не сказать, чтобы качественно. Как правило, Филиппов поручал ему самые простые задания и не сильно придирался к результатам работы.
Зайдя в подвал к концу обеденного перерыва, Филиппов с неудовольствием отметил, что при его появлении малярши опять спрятали водку. Кроме них в помещении находились также правящий пилу Прикопаев, дремлющий Жуков, ничего не делающий Королев, а так же электрик Умаров.
— Николаич, а, Николаич! — запричитала одна из малярш, — одолжи полтинничек до зарплаты, у меня день рождения в понедельник будет! Или хоть, что ли бутылочку поставь!
— Будешь себя хорошо вести, Надя, может, воды из-под крана налью, — мрачно отозвался Филиппов.
— Николаич, а, Николаич, ну, день рожденья, он же только раз в году бывает!
Филиппов благоразумно помалкивал.
— А вчера Герман Титов умер, — неожиданно ни с того ни с сего громко заметил вслух Прикопаев и снова углубился в ремонт инструмента.
«Вот это любовь к жизни!», — растроганно подумал Филиппов.
— Так. Маша с Галей пойдете на 53–ю, две Надьки на 71–ю, Прикопаев и Умаров заканчивайте 71–ю, потом возвращайтесь сюда. Жуков, пойдешь со мной.
— Алё, начальник! Ща топаю, — отозвался откуда-то из-за угла дремлющий Жуков.
Детский сад находился по адресу ул. Генераторная, д. 36 и был уникален тем, что больше домов на Генераторной улице не было, да и проезжей части, честно говоря, тоже. Само существование улицы даже работникам городского хозяйства доказывала лишь табличка на стене детского сада с соответствующим адресом. Старожилы, правда, рассказывали, что остальные тридцать пять домов якобы разобрали на доски отступающие фашистские оккупанты. Версия эта, однако, не вызвала ажиотажа: ну какая, в конце концов разница, почему на Генераторной улице существует только один дом под номером тридцать шесть, куда важнее, чтобы остальные тридцать пять не передали на эксплуатацию.
На пороге детского сада Филиппова и Жукова встретила улыбчивая тетя заслуженных размеров.
— Здравствуйте. Пойдемте покажу! — без лишних предисловий заявила она.
«Интересно, что», — подумал Жуков, поглядывая на ее заслуженные размеры. «Интересно, куда», — подумал Филиппов, оглядываясь в поисках выхода.
Покошенность беседки ввела в уныние даже равнодушного ко всему Жукова.
— Это чё, дети, чё ль порушили-то?
— Дети, — ответила женщина.
— Эти, чё ль… как их… маленькие, да?
— Ну, нет, дети-то дети, но не те, которые днем, а те, которые ночью.
— Вон чё… — удовлетворенно промычал Жуков.
Тетя переминалась с ноги на ногу.
— Ну ладно, Славик, за час управишься, — произнес мастер, с тоской думая о том, что без мата с плотником, пожалуй, и договоришься, а при женщинах материться он не любил.
— Ну, эта, ты не прав, Николаич. За час, Николаич, даже кошки не рожают.
— Придется рожать, Славик. Тебе после обеда надо на 53–ю идти, стекла вставлять.
— Ну чё за чё? — обиженным тоном протянул Жуков.
— Слушай, брось пиз… в общем, начинай работать.
Вместо ответа Жуков громко высморкался, достал из кармана перчатки, посмотрел на беседку, убрал перчатки обратно в карман, открыл ящик с инструментами и, таким образом, приступил к работе. «Ну, слава тебе Господи», — подумал Филиппов и, успокоившись за Жукова, пошёл искать туалет.
Через час работа и вправду была сделана. Собрав инструменты, Жуков и Филиппов направились к выходу из детского сада.
Только что закончился тихий час. Под бдительным надзором воспитателей всюду резвились дети. На лицах ремонтников отразилось умиление. «Во мелкие, у меня ведь тоже когда-то такие же были» — с теплотой подумал Филиппов. Жуков же, сжавшись в комочек, следовал за мастером; на лице его читалось: «Только бы никого не раздавить…».
Выйдя за ограду, они остановились закурить.
— Ну, чего, Славик, приуныл? — участливо спросил плотника мастер Филиппов.
Жуков задрожал крупной дрожью и осел на ящик с инструментами.
— Никалаич, ты понимаешь… там, в детском саду… дети… маленькие… ты понимаешь, Николаич… да я… я… я пить брошу!
Он едва не плакал.
— Ладно, Славик, — ответил Филиппов после некоторой паузы, — пошли на 53–ю, надо стекла вставлять…
*
Данная история является компиляцией из реальных событий, происшедших примерно за пять-шесть рабочих дней в 2000 году в ЗАО "Прометей", МР "Преображенское" города Москвы. Изменены только имена и географические названия.