Никто не удивился снегу – ни дома, ни деревья, ни воробьи. Он падал на землю и таял, не успев никого порадовать или удивить. Он был равнодушным, этот первый снег, Бим чувствовал это. Он любил большие сугробы с хрустящей под лапами корочкой. А с таким снегом Бим грустил и, забравшись в свой ящик, тихонько поскуливал. Вскоре, убаюкав себя этой жалобной песенкой, пес заснул. Хвост его еще несколько раз шевельнулся – и улегся на привычное место, рядом с влажным кончиком носа.
*
Бим часто видел сны. Во сне он был то красавцем-овчаром, то силачом-бульдогом. А еще во сне являлась Бимке белоснежная болонка Кэтти из третьего подъезда. Бим ясно видел, как они бегут рядом, и все оборачиваются, чтобы подольше видеть красивую пару.
На деле же Бимка был лопоухим дворнягой. Черно-белый от рождения, он давно пропитался уличной пылью и стал черно-серым. Его прикармливали мальчишки, а он бегал за ними до школы и обратно, вызывая отвращение у кокетливых старшеклассниц.
Лишь одна из них не обходила Бимку стороной – черноглазая Лиля. Это она устроила ему дом в картонном ящике и приносила конфеты со странным названием «Цып-цып». Пес помнил их вкус, помнил Лилины руки, треплющие густую шерсть на загривке… И еще помнил шумную машину, которая долго стояла возле дома, и Лилино непривычное, заплаканное лицо. В машину грузили какие-то вещи, а Лиля все гладила Бимку, и он лизал ее руки, предчувствуя непоправимое… В ту ночь пес не сомкнул глаз. В груди его теснилась ужасная тоска, пока не вырвалась наружу тоскливым воем, разбудившим весь квартал. И сочувствовала Бимке только луна, матовым глазом горящая на осеннем небе…
*
Бимка спал неспокойно. Мешал мокрый снег, отсырела и сбилась в ком подстилка. Но на несколько минут он забылся – и вдруг ощутил себя совсем маленьким, увидел еще трех щенят и большую собаку, тоже черно-белую. А еще Бим почувствовал теплый запах, который не сравнить ни с чем – это был запах дома. Но счастливую картинку сменили оскаленные пасти и злые глаза. Охваченный страхом, маленький Бимка побежал неизвестно куда, потом забился в угол. Там было темно и жутко, но вскоре рассвело, и щенка нашли мальчишки. Один из них принес котлету. Потом появилась Лиля. Бим, ощутив во сне ее руки, заскулил… и открыл глаза.
Снег лежал на земле тонким ковриком и не думал таять. Бимка побегал по нему кругами и хотел было лечь. Но странный сон не давал покоя, что-то шевельнулось в памяти, и пес рванул вдаль по темным улицам.
Стандартные многоэтажки сменились маленькими домиками. Бим долго петлял по спящим переулкам. Затем, устав, лег под забором. Внезапно чуткие ноздри его шевельнулись: пес вновь почувствовал взволновавший его запах. Но, решив, что так подступает сон, блаженно закрыл глаза…
*
- Бабушка! – глаза Танюшки, влетевшей на кухню, были широко распахнуты.
- Что такое? – Анна Егоровна поймала внучку за плечи. – Что случилось?
- Баба! Там, на улице… собака… как наш Шарик, только худая, грязная… Точно, вылитый Шарик! – Таня перевела дыхание, ее глаза настойчиво требовали объяснений.
- Тебе показалась, родная, - бабушка грустно улыбнулась, вспомнив Жучку и ее последнее потомство. Двоих малышей выходить не удалось, третий и вовсе исчез куда-то, и теперь только Шарик напоминал хозяевам мать характером и черным пятном во весь лоб.
- А помнишь, один щенок убежал? Ты сама рассказывала, вот посмотришь, это он вернулся, он!
- Таня, три года…
- Пойдем! Он там спит, бабуля, ну ба-а…
Танюшка готова была зареветь. И Анна Егоровна сдалась. Увлекаемая девочкой, наскоро накинула пальто и вышла ша улицу…
Бимка просыпался, но запах дома не исчезал. Он открыл глаза – над ним стояли какие-то люди. Запах шел от них, от забора, от всего, что было вокруг. Ничего не понимая, Бимка встал и огляделся…
Из раскрытой калитки с лаем вылетел Шарик и бросился к незнакомому псу. Но лай этот был вовсе не грозным.
- Вот видишь, он вернулся, вернулся! – с восторгом шептала Танюшка, следя, как собаки обнюхиваю друг друга…
Если бы Бимка мог, он, наверное, заплакал бы от счастья…
1989, 2002 г.
Автор: Елена Мошкова