На окраине нашего городка находится заброшенный цех с полностью сохранившимся оборудованием. Там часто снимают боевики. Потому оборудование и сохранилось. Режиссеры любят блеск начищенного металла рядом с потным мужским телом, звенящие цепи, прогибающиеся лестницы и переходы, циклопические формы станков, оттеняющие раны героев и выбоины от пуль в бетоне. А наше население любит кино, и из любви к искусству в перерывах между съемками станки по винтику не растаскивает.
И еще цех годами стоит нетронутым из-за того, что является своеобразным клубом. В субботу вечером сюда собирается местный преступный мир на свои синие танцы.
Нет, я не делаю грязных намеков на сексуальную ориентацию. Танцы именно синие, а не голубые. Их танцуют мужчины, но совсем не те, что стали любовницами друг друга. Их танцуют крепкие парни, которые под синим небом выходят в ночь, имея пистолет или нож в кармане и несгибаемое намерение лишить обывателя его глупого имущества, а то и самой жизни.
Преступный мир поддерживает свою идентичность по-разному. В одних городах для этого нужно говорить на особом преступном наречии, так называемой фене. В других – и того глупее: достаточно купить кожаную куртку специального покроя и тщательно выбрить затылок. Ни то, ни другое совершенно не помогает в профессии. Поэтому я считаю, что наша мафия придумала лучше. Ведь станцевать синий танец не так просто. Нужна развитая координация движений, быстрота реакции, ловкость жестов. То же самое нужно, когда уходишь от погони или, напротив, преследуешь добычу.
Танец исполняется в одиночку, и обязательно в заброшенном цеху. Танцующий должен охватить своей импровизацией всю площадь помещения, передвигаясь на разных уровнях в ритме специально подобранной музыки. Музыку можно выбрать самому, и как правило это тяжелый рок. Хотя есть у нас один вор в законе, Жиган Самолет, большой эстет, который танцует исключительно под фуги Баха. Оригинальность в выборе мелодической линии и ритмического рисунка коллеги приветствуют.
В руках у танцующего непременно имеется остро заточенный нож. Танец включает в себя акробатические трюки, и нетренированному человеку начинать его небезопасно. Впрочем, если новичок слегка порезался в процессе исполнения сольного номера, никто не сочтет, что парень не прошел инициацию. Что осуждается – так это непопадание в ритм. Если кто-то решился танцевать синий танец, не выработав в себе чувства ритма, его воровская карьера в тот же день и заканчивается. Он должен либо с позором вернуться в законопослушное общество, либо стать бесправной прислугой у кого-то из главных мафиози.
Если молодой человек хочет присоединиться к мафии, он прежде всего записывается в школу бальных танцев. Конечно, синий танец – это не какое-нибудь танго или фокстрот, но начальную подготовку можно получить где угодно. В наших школах танцев никогда нет недостатка в парнях. Некоторые, правда, чересчур увлекаются самим процессом, так что в мафию уже не приходят, а остаются учить юношество или выступать на чемпионатах мира. Но большинство все-таки доводит дело до конца. Из хорошей партнерши в танце чаще всего получается образцовая жена вора. Ведь все танцующие понимают, что тело человека движется четче, когда освобождается от рефлексии и этики и становится воплощенным ритмом.
Но на синие танцы женщины не допускаются. У хозяек малин и скупщиц краденого есть свой ритуал посвящения, не такой физически изощренный, но тоже по-своему красивый. Они проводят его где-то у речки, рядом с омутом, в нем есть элементы синхронного плавания, но согласовывать движения ни с кем не надо. Свой вступительный номер любой человек, и мужчина и женщина, должен разучить в одиночку и показать только однополым соратникам.
По движениям синий танец - нечто среднее между лезгинкой, рок-н-роллом и вальсом с элементами украинского гопака. Канонических па немного, в синем танце главное полет твоих фантазий, который должен воплотиться в движение и захватить всех присутствующих. Ты взмываешь над аудиторией и стелешься у ее ног, бежишь и застываешь, крутишься волчком и крадешься тенью, и лезвие ножа должно все время сверкать в лучах фонариков, с которыми публика приходит оценить твою удаль. Как танцуешь – так и воруешь, как летаешь – так и убиваешь. Когда новичков нет, братва выплясывает друг перед другом ради чистого удовольствия. Эти вечера самые завораживающие. Ведь среди парней есть настоящие виртуозы. Одному киллеру, Митяю Шмелю, даже порой удается баллон – замирание в воздухе во время прыжка. Но если балетные чемпионы делают баллон, широко раскинув ноги и как бы красуясь перед публикой, то Митяй летит, сжавшись в комок будто леопард, и нагоняет страх на любого, кто видит это в первый раз.
Откуда пошла традиция, сегодня уже точно неизвестно. Вроде бы, когда-то главарем нашей мафии был бывший артист балета, ушедший из своего жанра как непризнанный гений и нашедший признание в другой области. Но ребята, впервые попадающие в тюрягу по глупости, слушают про синие танцы, затаив дыхание. И почти сразу начинают тренироваться, не строя иллюзий насчет обзаведения по выходе на свободу хлебным местом в банке и пузатыми детишками. В других тюрягах молодежь проводит время за татуировкой и картами, в нашем же городке закаляет тело и дух, чтобы выйти на волю непреклонной и неуловимой.
Синий танец сам отбирает танцоров. Трус не станет танцевать с финкой в руках, рохля не сможет носиться по узким переходам, не выходя из музыкального транса, узколобый маньяк просто не сообразит, как показать коллегам нечто достойное, человек с повышенным самомнением испугается критики и не выйдет на площадку. Так что мафия в нашем городке – действительно цвет общества. Да, в своей будничной жизни мы делаем кое-что неприятное для обывателя. Но и зубные врачи делают много неприятного, что не повод отказывать им в уважении. А ведь средний дантист заполняет свои дни лишь работой и пошлыми радостями потребления, а наша братва еще создает нечто великое и прекрасное. Иногда даже жалко, что чужие на эти сходки не допускаются. Что красивое они знают в жизни?
Впрочем, про синие танцы город наслышан. И поэтому к лучшим ворам и убийцам простой народ часто приходит за советом в делах житейских или сугубо эстетических. Спрашивают, за кого лучше отдать замуж дочку, или, например, какие обои подобрать для детской комнаты. Ни один нормальный мафиози не откажет обывателю в таком совете. Мы воспринимаем это как чистую благотворительность, и народ ценит наше мнение. Нам ведь действительно есть что посоветовать. Синие танцы порождают в танцующем чувство какой-то неземной гармонии, которое позволяет с божественной легкостью распутывать любое самое мелкое дело, даже не пользуясь средствами своей основной профессии.
Парни, прошедшие инициацию на синих танцах, тоже, как все нормальные люди, иногда попадают в тюрягу. Но их обычно освобождают досрочно. Для этого достаточно станцевать синий танец – разумеется, в адаптированном для профанов виде – в тюремном клубе. Администрация чувствует что-то высшее в человеке, который так движется. Менты пытаются описать это словами – мол, активно участвует в художественной самодеятельности, что свидетельствует о его исправлении – но на самом деле говорят о неописуемом.
Наш городок никогда не опускается до клановых разборок. Нам достаточно своей сферы влияния, тем более, что население действительно нам послушно. И чужаки не пытаются наводить у нас свои порядки. Ведь закон простой – чтобы присоединиться к нам, нужно предъявить обществу синий танец. Если ты смог – нам все равно, откуда ты приехал, какой у тебя стаж или цвет кожи. Танец решит все сам, танец примет или отвергнет, а тех, кто принят – научит уважать сообщество. За пределами района мы имеем высокую репутацию. Однажды нашего аксакала, Кирсана Птицу, пытались выбрать главным вором всего русскоязычного пространства. Большая честь, но Кирсан отказался. В свои семьдесят он еще иногда приходит в заброшенный цех и показывает класс молодым. А это требует тренировок. Государственные дела не оставят на них времени.
Мы живем так уже много десятилетий, и порой кажется, что наша система нерушима. Вот только зря мы поделились площадкой с этими голливудцами. Конечно, было немного несправедливо, что цех эксплуатировался всего один вечер в неделю. Но иногда безопасность лучше справедливости.
Рано или поздно это должно было случиться. Нашелся режиссеришка, который решил, что должен зафиксировать на пленку синие танцы. Как ценный этнографический материал. Режиссеришка, не знающий нашей жизни, не чувствующий напряжения, которое она создает. Ну что он когда успел украсть? Максимум, десяток марок из альбома одноклассника или географическую карту из библиотеки.
Я чувствую, что он снимет все не так. Он снимет все по-глупому, по-детски, и очарование пропадет. Баллон Митяя Шмеля покажется на пленке обезьяньим подскоком, а полный достоинства танец Кирсана превратится в бессмысленные кувырки чудаковатого старикашки. Синие танцы в принципе нельзя снимать на пленку. Даже наши собственные операторы давно отказались от таких попыток. Чтобы запечатлеть ритуал, нужно сохранить атмосферу, не только те чувства, что витают в воздухе, но и то, что есть в наших сердцах. А наши сердца закрыты для видеокамеры и никогда не откроются. Мы вообще мало ценим визуальный ряд и танцуем в полумраке, чтобы публика могла воспринимать действо всем телом.
Мы не раз объясняли парню, что он творит недоброе. Сначала просто выгоняли, потом наказывали телесно. Потом разбили камеру, подсыпали пургена всей съемочной группе в контейнеры с обедом. Разумеется, не помогло. Вы скажете, что мы принимаем недостаточные меры, боремся на уровне школьников. Но по-настоящему, с летальным исходом, мы ему противостоять не можем. Ведь он тоже танцует свой синий танец.