Дорожка между угольным сараем и садом

Толмачева-Федоренко
 Я выходила в ночной сад  с замирающим сердцем. Мы жили в городке Новоанинский -бывшей казачьей станице, в маленьком домике. Половину дома занимала наша семья, а половину другая, так же и сад был разделен…На юге ночи темные и звездные. Когда дедушка курил на крыльце, я решалась пойти в сад, который казался огромным и нескончаемым. Я шла по дорожке к кустам смородины, что вдоль забора, к цепочке ночного душистого табака, к яблоням, одна из которых была посажена в год моего рождения. Потом добиралась в другой угол сада. Там была старая вишня, качели и пустырек, заросший бурьяном. Ночью это было самое страшное место, потому что раньше неподалеку от пустырька стояла собачья будка.
 Собаки я боялась, когда она была жива - она была такая лохматая и так громко гавкала, а когда она, состарившись,  вдруг заболела и пропала, умерла, и ее зарыли там, где бурьян,- стала бояться ее еще больше. Это место ассоциировалось с уходом в небытие, оно однажды пришло в мой сон через много лет, только забор был высоченный, и я шла с другой стороны его, а за забором было что-то страшное и лохматое, рвущееся с цепи встававшее на задние лапы - какой-то зверь, обозначавший УЖАС. Помню, что он был зол на нас НИ ЗА ЧТО, эта злоба была древней, и он конечно был не похож на собаку.
 Но вот я, чуть-чуть не оступившись в пропасть черноты, доходила до качелей, садилась на них и качалась, немножко удивляясь собственной храбрости, и поглядывая на крылечко, где успокаивающе горел крохотный огонек папиросы, а потом шла домой к светящимся окнам веранды, и мне было уже не страшно, если дедушка покидал крыльцо и входил в дом, но все же я старалась не оглядываться. К дому я шла мимо сарая с углем. И вот около этого сарая происходила чудесная вещь… Я ведь специально подходила к нему, подолгу ступая  маленькими шажками вдоль него, чтобы ЭТО увидеть. Там  на земле мерцали светлые звездочки, и было их - много-много, бесконечное количество.
 Я шла  вдоль сарая, останавливалась, а они все блестели. Мне уже  было почти семь лет, чем я гордилась и понимала, что никакие это внизу не звездочки, хотя они подозрительно похожи на те махонькие, что на небе. Но мне уже объясняли, что звезды на самом деле огромнее и горячее, чем они кажутся.
Я догадалась, что это ограненные кусочки угля так здорово светятся, и даже пыталась найти их, но подбирала с земли лишь обычные камушки, которые в ладошке не мерцали и не были похожи на светлячков. Но тем не менее на земле-то они светились, их были россыпи, и с каждым шажочком я видела их все больше.
 Я запрокидывала голову и видела бесчисленное количество звезд. Значит, они отражались в каменноугольных гранях, и значит, я шла среди сияния звезд - так  запомнилось из детства - светлячки над головой и вокруг, на дорожке.
И только через много-много лет я поняла, что блестящие грани отражали не свет далеких звезд, а свет окон дома, - свет, зажженный на веранде.
 Так бывает, что малое легче сопоставляется с малым или с тем, что кажется таковым, а истина в это время ласково сияет совсем рядом. Так человечество непременно будет постигать мир и звездное небо над головой, и будет идти все дальше и дальше по пути науки, борясь со смертью, забвением и небытием, но когда-нибудь оно поймет что в черной бездне космоса огромные шары раскаленного газа и плазмы, в которых происходят процессы, отражающие, согласно данным науки, определенные этапы возникновения Вселенной, на самом деле лишь отражают свет лампы на той божественной веранде, где нас - взрослых и грешных - все еще ждут.