Дневник. Конец августа - начало сентября.
Спи спокойно, город Багдад! «Врата бога».
Кроме крови, что мне еще отдать тебе?
Кроме сердца, которое не бьется - зачем тебе такое?
И за тысячи километров я чую дуновенья,
Когда эти ресницы на твоих глазах трепещутся.
Растаяв в мутном московском воздухе, я сгустился-таки в городе на берегах вонючего Тигриса. Алла-Алла!! Городе, где нет и скорее всего не будет тебя. Городе, где запрещено фотографировать все мало-мальски интересное. Городе, где машины ездят на зло правилам дорожного движения и собственному техническому здоровью.
Вот я смотрю в ночь со своего балкона. Передо мной расстилается ОНО... Это красиво. Только надо привыкнуть. К городу вторых, пятых, от силы, этажей, как матрас йога, проткнутому башнями министерств и отелей. Кажется, что на тысячу жителей тут приходится по два-три памятника человеку с черными густыми арабскими усами. С ружьем и в шляпе, в берете спецназа, с указующей в разные стороны рукой, сидя, стоя. О бесконечных портретах, мозаиках и драматичных панно я даже не говорю...
О Вавилон, город древний, и младший твой брат Багдад!
Город, в котором вряд ли когда-нибудь будешь ты, хотя...
Где-то далеко на юге в Умм-Касре взрывается... Это американцы тренируют своих пилотов и тестируют хрен знает какого поколения авионику. И на этот раз по ним не попали... впрочем, как обычно.
Где-то далеко на севере у Мосула гудят моторами идущие на турецкий аэродром англичане - отбомбились и по кроватям. Боже, храни Королеву (Sex Pistols Addition)!!!
В Москве говорят - бомбежка. Сам узнаю о ней из утренних иракских газет. Успокаиваю родных и друзей. «Вот как бывает».
С чего начинается намаз? С крика муэдзина из репродуктора на соседнем доме. С чего бы начать? Человек из репродуктора кашляет, сморкается, першит нещадно, а потом затягивает могучее «Аллааааху акбр!»
День на третий перестаешь от этого просыпаться по ночам, день на пятый-шестой и вовсе перестаешь замечать. Привыкаешь ко всему. М-даа.
До дрожи в пальцах приятно ощущать, что вопросов у меня в кои-то веки больше, чем ответов. Многие из них о тебе. Иногда эти вопросы грозят раздавить меня, и я остатками воли поднимаю руку и грожу миру пальцем - «А ну!!!».
Мир ухмыляется в ответ, словно шепчет:
- Я держу тебя, я жгу тебя, я, как Мертвое море, я - это мы.
Что мне сказать еще? У меня две руки и две ноги, но я один. Что мне еще сказать ему, миру? Нас с ним не разделить... выходит.
Где-то в этом мире - ты. Это не помогает не думать о...
Потом мне скажут - все это не так,
Такие судьбы не роятся рядом.
Но я не стану, я не буду ждать,
Я видел - что ты говорила взглядом.
Здесь только отрицанием можно утверждать. Понимаешь ли ты это? Ждать - значит молиться несбывшемуся. Того, что есть не ждут. Даже если оно далеко, даже если без него плохо. «Есть» - это единственная значащая реальность. «Есть» - это целый мир в твоем письме. И в моем письме тоже. Поэтому я так пессимистично оптимистичен. Поэтому вдруг романтичен на свой манер. Поэтому я слышу твой голос в телефоне и поднимаю голову.
Пью из пластиковой бутылки. На этикетке написано «Хаят».
Хаят - значит «жизнь». Баб-илу - значит «врата бога».
Еще на этикетке написано «Bottled from immortal river Tigris». Ха-ха-ха...
... будешь вряд ли, хотя...
Спит спокойно город Багдад. А я снова смотрю в ночное небо. Где-то на твоем небе есть и эта звезда, и та тоже есть, и вон та...
Главное уметь искать...