«Черный цвет все покрывает»
Суфизм
- …А дальше? – Персефона задумчиво поднесла к лицу цветок мака (в царившем вокруг полумраке цветок казался почти черным). – Что было дальше?
- Простившись с Ариадной на острове Диа, - продолжал, усмехнувшись, Тесей, - мы поспешили домой. Но кто же мог знать, что Эгею захочется купаться, и он прыгнет со скалы в море? Видно, правду говорят, что от жары можно сойти с ума.
- Ты думаешь, - тихо проговорила царица подземного царства, слегка покачнувшись в кресле-качалке, специально принесенном из дворца Гадеса, - что дело было в жаре?
- Я не знаю, в чем было дело, - криво усмехнулся афинянин, поправляя опоясывающую его львиную шкуру, - но только после смерти Эгея царем пришлось стать мне. А ведь я так хотел посвятить себя подвигам: отрубить голову Медузе, задушить Немейского льва… - Тесей поник головой.
- Медузу обезглавил Персей, - заметила Персефона, - много-много лет назад…
- Я знаю, - прервал нимфу афинянин, - а Немейского льва задушил Геракл. Я не об этом. Всю жизнь я мечтал о том, как буду совершать подвиги, но из-за смерти Эгея все обернулось иначе. Совершенно иначе…
Персефона промолчала, задумчиво глядя куда-то в сумрачную даль Асфоделевых лугов и машинально вертя в руках цветок мака. Плеть богини лежала у нее на коленях. Тесей махнул рукой, отгоняя унылые мысли, и продолжил рассказ:
- В первый же день после избрания меня царем Эгла устроила сцену.
- Из-за чего? – не поняла Персефона.
- Сам не знаю, - искренне рассмеялся афинянин. – Я спокойно прошел в царскую спальню, где меня ждала жрица Афины, как вдруг к нам ворвалась разъяренная Эгла и стала поносить меня самыми грязными словами. Пришлось выставить ее из комнаты.
- А что стало со жрицей?
- Со жрицей? – удивился Тесей. – Да ничего, мы заперлись в спальне и занялись любовью.
- Ах ты развратник, - улыбнулась царица и шутя хлопнула афинянина цветком мака по правой руке. – Бросил бедную девочку и спокойно занялся любовью с другой.
- Никто ее, положим, не бросал, - поправил богиню Тесей, - мы не давали клятв вечной верности.
- Однако ж ты стал царем, а она отправилась на кухню…
- Что делать, - философски поднял правую руку афинянин, - такова жизнь. Ты думаешь, что было бы лучше, если бы Эгла стала царицей, а я отправился на кухню?
Они рассмеялись. Персефона снова в шутку ударила Тесея цветком.
- И потом, наше царство было совсем слабым, - принял серьезный вид афинянин. – Требовалось принимать срочные меры. Где уж мне было думать про Эглу, просто не было времени.
- И что же ты сделал? – спросила Персефона, подавшись всем телом вперед и наступив (словно бы ненароком) своей левой ступней в черной кожаной сандалии на босую ногу Тесея.
Хотя афинянин и был обездвижен ниже пояса, его чувствительность не потерялась. От ноги царицы (казалось ему) исходили легкие токи, заставляющие сильнее биться сердце героя. «Вот как, - подумал Тесей, - значит, она хочет поиграть со мной? Эх, если б я не был обездвижен…» Воодушевленный афинянин продолжал:
- Я, конечно, подозревал, что царем быть скучно, но не думал, что до такой степени. Мне просто нечем было заняться. И это мне – победителю Перифета, Синиса, кроммионской свиньи, Скирона, Керкиона и Прокруста. Мне – победителю человекобыка Минотавра! Часами я бродил по дворцу, мечтая о подвигах, которые я мог бы совершить, и ни в чем не находил утешения. На счастье несколько человек решили оспорить мои права на трон Эгея. Они подняли мятеж и пошли штурмовать дворец. Но не прошло и часа, как мятеж был подавлен, а мятежники захвачены. И не успел я начать пытки, как они начали каяться и перекладывать вину друг на друга. Я их казнил…
- Зачем? – Персефона (случайно? умышленно?) слегка надавила ногой на ступню Тесея. – Они ведь покаялись.
- Ты не знаешь афинян, царица, - проговорил афинянин, - стоило только их отпустить, как они бы начали все сначала и в еще больших масштабах. А так, благодаря казни нескольких мятежников, я добился объединения Аттики. Больше никто не осмеливался мне противостоять.
- Да, - протянула Персефона, - надеюсь, ты знал, что делаешь.
- Ты пойми, Персефона, - криво улыбнулся Тесей, - я же должен был как-то бороться со скукой. И потом, они ведь начали первыми…
- Ну что же, могу тебя понять.
Богиня с ласковой и немного насмешливой улыбкой слегка откинулась назад в кресле-качалке и положила левую ногу между ног афинянина. Кожаный меч Тесея вздрогнул и медленно пополз вверх. «Ничего себе! – удивился Тесей, с наслаждением отдаваясь все более смелым ласкам царицы, - значит не все потеряно!» Украдкой афинянин даже сделал слабую попытку приподняться на троне Забвения, но тщетно – ноги по-прежнему были как каменные. Слегка упираясь Тесею в пах, Персефона стала тихо раскачиваться в кресле-качалке. Кинжал Тесея рванулся вверх. Прижав покрепче ножку царицы ладонью левой руки, афинянин продолжил рассказ:
- Скучные дни тянулись за днями, и я уже начал всерьез подумывать о том, не бросить ли царство, когда к нам вдруг пришел Геракл, сын Зевса. Ты знаешь, как я отношусь к этому фиванскому выскочке, - поморщился Тесей, - но не прогонять же его.
- Но ведь ты посвятил Геракла в Элевсинские мистерии, - напомнила богиня.
- Когда это было, - парировал Тесей, - сто лет назад. На третий день пира Геракл вспомнил, что идет в поход за поясом Ипполиты. Он тут же вскочил из-за стола и пригласил меня с собой. Посуди сама, мог ли я отказаться…
Персефона продолжала молча покачиваться в кресле-качалке, глядя афинянину в лицо. Хвост плети покачивался вместе с богиней.
- …Мы выступили на рассвете. К вечеру следующего дня подошли к лагерю амазонок и вступили в бой. Мало кто из смертных смог бы сразиться с безгрудыми, но только не мы с Гераклом. До самой ночи мы отражали яростные атаки амазонок, а потом захватили пленниц и отступили. Не знаю, что там было у Геракла с Ипполитой, но наутро фиванец отпустил свою пленницу, оставив себе лишь богато украшенный пояс. Антиопа отправилась вместе со мной.
Тесей ненадолго задумался, собираясь с мыслями. Он по-прежнему прижимал к себе ступню богини. Персефона молча покачивалась в кресле.
- Несколько недель пролетело словно во сне, но потом и Антиопа наскучила мне. Вот когда я понял, почему Геракл отпустил Ипполиту. Я совсем уже, было, собрался последовать его примеру и, оставив царство, присоединиться к Гераклу, как вдруг вспомнил слова матери: «Если захочешь изменить жизнь, - напутствовала меня мать, - женись». И вот, я решил жениться. От скуки. На ком?.. Я невольно задумался, кого из известных мне женщин хотел бы я видеть женой, и с уверенностью решил – Ариадну. Ибо ни с кем не было мне так хорошо, чудесно и удивительно, никто не смог увлечь меня, как эта хромая девушка. Но ведь Ариадна была замужем за Дионисием и менять мужа не собиралась. Что мне оставалось делать? Наверно, правильнее всего было бы взять в жены амазонку Антиопу, но мне вдруг так захотелось вернуть те чудесные критские ночи, робкие поцелуи и нежные ласки под полной луной, что я женился на Федре, сестре Ариадны…
Афинянин закрыл в размышлении глаза. Персефона перестала раскачиваться в кресле и молча убрала ногу. Тесей положил освободившуюся руку на колено и продолжал:
- К сожалению, всегда приходится учиться на своих ошибках. Наверно, не стоило жениться, чтобы понять, что Федра не заменит Ариадну. Конечно, она была красива и умна, знала медицину и астрологию, умела слагать стихи и играть на лире… У нее даже не было ариадниной хромоты! Но, увы, все это было не то. Поворот колеса времени унес в небытие все то, что когда-то радовало мое сердце, и теперь это не вызывало ничего, кроме раздражения. Однажды, когда мое раздражение в очередной раз выплеснулось наружу, я с ужасом поймал себя на мысли, что веду себя словно ворчливый старик. Я оборвал тираду на полуслове и вышел, хлопнув дверью. Всю ночь я не мог заснуть, размышляя о том, почему я стал таким, и, наконец, пришел к выводу, что всему виной то, что я занимаюсь не своим делом. Герой должен совершать подвиги, а не прятаться за свое царство! И вот, не находя в себе сил оставить царство, я решил немного развеяться, отправившись в гости к дружественным соседям. Так я познакомился с царем лапифов Пирифоем…
Неожиданно справа от афинянина раздался громкий рык. Повернув голову, Тесей увидел знаменитую трехголовую Гекату, которая шла, утробно рыча, к Персефоне. Туловище у Гекаты на этот раз было собачье, три ее головы (львиная, собачья и кобылья) смотрели угрожающе. «Ну, и страшилище», - невольно подумал афинянин, но тут же спохватился: Геката умела читать мысли. Подойдя к Персефоне, Геката снова зарычала на Тесея и молча легла у ног богини.
- …Так о чем это я?.. – взъерошил волосы афинянин.
- Ты хотел рассказать, что случилось с Антиопой, - напомнила царица подземного мира.
- С Антиопой? - Тесей удивленно посмотрел в лицо Персефоне. – Ты же знаешь, что она умерла. А вскоре после этого и Федра покончила с собой. Я как раз был у Пирифоя в гостях, и на нас напали кентавры. Вот когда я был поистине счастлив. Мы сражались, как львы…
- А потом? – перебила его Персефона, возвращая беседу в прежнее русло.
- Потом? – задумчиво повторил афинянин. – Потом мы с Пирифоем похитили в Спарте Прекрасную Елену и спрятали ее в деревне недалеко от Афин. Не думай, что это было легко. Спартанцы Кастор и Полидевк…
- Это я знаю, - снова перебила Тесея Персефона, - а что было дальше?
- Мы спустились в Аид, - опустил глаза афинянин. – Поверь, Персефона, мы вовсе не думали ни о чем оскорбительном для тебя, мы просто искали приключений…
Тесей скользнул взглядом по стройным ногам богини, едва задержался на оскалившейся тремя мордами Гекате и медленно поднял глаза вверх. Персефона уже не смеялась. Лицо ее было печально и строго, и только глаза смотрели с прежней лаской.
- Знаешь, афинянин, - тихо сказала Персефона, глядя Тесею в глаза, - твоя беда в том, что ты слишком нетерпелив. Там, где надо было действовать не спеша, остановиться, оглядеться по сторонам, подумать над сокровенным смыслом своих поступков, ты пробегал в поисках все новых приключений. А там, где…
И вдруг снова зарычала Геката. На этот раз она вскочила на ноги и, яростно рыча всеми своими головами, угрожающе смотрела куда-то в сторону бескрайних Асфоделевых лугов. Персефона тоже поднялась. Позабытый цветок мака соскользнул к ее ногам.
- Тесей, сын Посейдона, - сказала царица подземного мира, - мне нужно ненадолго тебя покинуть. Будь добр, подожди меня здесь.
Затем богиня быстро пошла в сопровождении Гекаты в рощу ив и черных тополей, откуда доносились приглушенные расстоянием крики и стоны. Глядя вслед удаляющейся царице, афинянин улыбнулся просьбе подождать ее на троне Забвения: вот уже год, обездвиженный Гадесом ниже пояса, он не мог подняться с этого места. «Интересно, - подумал Тесей, глядя на упавший цветок мака, - наверху сейчас день или ночь? Или, может быть, утро?»
Больше всего Тесей любил утро, эту прекрасную пору суток, когда луна мягко тает в светлеющем небе, а на востоке яркой оранжево-красной полосой разгорается солнце. Холмы неожиданно взрываются звонкими птичьими голосами, и весь мир просыпается свежий и чистый. Иногда афинянин думал, как бы он хотел умереть, и тогда он с уверенностью отвечал себе: в битве с врагами, на рассвете, глядя на восходящее солнце, слушая пение птиц…
Увы, в Аиде не бывает рассветов и закатов. Дни и ночи тянутся здесь бесконечными серыми сумерками, а солнце так и не появляется. «Словно в комнате, где никогда не восходит солнце», - всплыла в памяти Тесея неведомая фраза из иных времен. Безрадостные Асфоделевые луга, освещенные тусклым, неведомо откуда берущимся светом, унылые рощи ив и черных тополей, где тишину заполняет только шипение змей и крики грешников с ужасного поля Мук, навевали столь тягостные мысли, что афинянин невольно вздрогнул и отвел глаза. И только Элизиум, счастливая земля незаходящего солнца, музыки, игр и пиров, внушала Тесею надежду. Сколько раз во время Элевинских мистерий он встречался с Персефоной, которая нежно приветствовала героя и вела его прямо в Элизиум, сколько раз он хотел умереть и остаться там вместе с другими героями… Но, увы, его время еще не пришло.
Громкое шипение оторвало афинянина от его мыслей. Тесей скосил глаза в сторону и невольно отпрянул: в каком-нибудь шаге от него, угрожающе покачиваясь, раздувала пятнистый капюшон большая черная кобра. Афинянин оглянулся в поисках палки, и вдруг увидел Персефону. Та смотрела на него и едва заметно улыбалась.
- Ну что, познакомился с Эрихтоной? – спросила богиня, поглаживая змею ладонью по голове. – Ты знаешь, ведь это именно она вылизывала Тиресию уши, даруя ему чудо предвидения. Если хочешь обрести способность к прорицанию…
- О нет, царица, - взмолился Тесей, - позволь мне обойтись без этого.
- Хорошо, - легко согласилась Персефона, отсылая змею и усаживаясь в свое кресло, - будущее знать ты не хочешь. Может быть, прошлое? Не хочешь узнать, какие тайны ожидали тебя на пути, но ты второпях прошел мимо?
- Тайны? – удивился Тесей. – Что может быть таинственного в моем прошлом?
Богиня стала серьезной:
- Открой глаза, Тесей. Неужели ты до сих пор не узнаешь меня? Это я – Медея, Ариадна, Антиопа, Федра, Елена, Персефона - вечно живая Великая Богиня, принимающая различные облики для непосвященных. Сколько раз я приходила к тебе, ожидая, что ты очнешься и вспомнишь об истинной цели твоего служения, но, увы, ты так ничего и не понял. Все рвался куда-то, совершал свои нелепые «подвиги», свято веря, что это и есть твое предназначение. Чего ты достиг? Было ли что-нибудь настоящее в твоей жизни? Знаешь ли ты, что и Перифет с его железной палицей, и Синис, разрывающий путников деревьями, и Скирон, сталкивающий людей со скалы, и Керкион-душитель, и Прокруст, и Минотавр – они все были лишь части обряда инициации, посвящения тебя в цари? Знаешь ли ты, что твоя жизнь должна была стать единым гимном в честь Великой Богини, но ты растерял, разменял на сомнительные «подвиги» свой чудесный дар?
Тесей закрыл глаза. На память ему пришел случай из раннего детства, когда его собирались принести в жертву и только чудо сохранило ему жизнь. Неожиданно для всех старшая жрица Лунной Богини отвела лабрис от интеррекса и одним движением руки обезглавила старого царя. Мальчик же был отпущен домой, но с тех пор в нем навсегда сохранился ужас перед Луной-богиней и ее жрицами. И только теперь афинянин понял, что именно этот скрытый ужас не давал ему покоя, именно из-за него он всю свою жизнь боролся с собственной спасительницей.
- Прости меня, Богиня, - едва слышно проговорил Тесей. – Разве я мог представить…
И вдруг новая мысль пронзила афинянина. Он поднял глаза на Персефону:
- Но для чего тогда ты заигрывала со мной, царица? Или я снова все не правильно понял?
- Каждый понимает в меру своей распущенности, - мягко улыбнулась богиня. – Просто я хотела дать тебе еще один шанс. Ведь, в конце концов, бессознательно ты все время продолжал искать Великую Богиню, и наверху, и здесь. И чья вина, что твои собственные страхи помешали тебе достичь желаемого?
«Увы, мне, увы! – с горечью подумал Тесей, - если бы я только мог начать сначала…»
- Скажи, Персефона, - вырвалось у афинянина, - может быть, еще не все потеряно? Может, я еще могу что-нибудь для тебя сделать? Дай мне возможность исправиться, позволь подняться с трона Забвения…
- Разве в этом дело? - снова улыбнулась богиня. – Скоро придет Геракл, и поможет тебе встать. Боюсь только, что это ничего не изменит. Как жаль… - негромко проронила царица и замолчала, глядя куда-то вдаль в направлении Элизиума.
Они немного посидели в безмолвии. Наконец Персефона поднялась:
- Мне пора. Постарайся как-нибудь подумать над тем, что я тебе сказала. Прощай, Тесей, сын Посейдона, - богиня махнула рукой и тихо пошла к дворцу Гадеса.
Афинянин смотрел вслед царице подземного мира, пока она не скрылась во дворце. Потом закрыл глаза. Чудесный утренний свет снова захватил его воображение, в ушах зазвенели птичьи голоса…
…Он очнулся от сильного удара по плечу. «Так вот где ты прячешься!» – прозвучал знакомый голос неунывающего гиганта. «Геракл!» - обрадовался Тесей, открывая глаза. Прямо перед ним стоял, улыбаясь, его старый друг, живое олицетворение солнца в этом мрачном царстве.
- Что ты здесь сидишь, в темноте и скуке, - гремел фиванец, - неужели не нашел местечка светлее и веселее?
Тесей промолчал, не зная, что ответить.
- Пойдем наверх, к солнцу и синему небу, - не унимался Геракл. - Или у тебя назначено с кем-нибудь свидание?
- Я не могу встать, - наконец выдавил афинянин. – Гадес заманил меня на трон забвения и превратил ноги в камень. Сколько я ни пытался, ничего не получается.
- Да ну, не может быть, - Геракл, похоже, ничуть не испугался. – Ну-ка, давай свою руку…
Тесей протянул правую руку фиванцу, который крепко ухватил ее своей ладонью руки (о, как давно не чувствовал афинянин этого крепкого рукопожатия!) и дернул, дернул изо всех сил. Трон под Тесеем затрещал и подался. Афинянин рванулся вперед (о, чудо, ноги снова слушались его!) и сделал первый, мучительно трудный шаг. И тут он проснулся…
…Тесей открыл глаза. «О, боги, так это был только сон», - пронеслось в его голове. Снаружи донесся отчаянный вопль сброшенного со скалы интеррекса, один день заменявшего царя. «Все кончено, - с облегчением вздохнул афинянин, - смерть прошла стороной. Я снова великий царь!»