Глава четвертая
…В глубине туннеля послышался крик, долгий, постепенно затухающий, переходящий в тихое всхлипывание и стон. Он эхом отдался от стен, и пронесся дальше. И через мгновение, отразившись от обвалившегося свода, вернулся назад, приглушенным воем. Тим вздрогнул, и проснулся. Еще не придя в себя, попытался отделить явь от сна, и понять, приснилось ли ему это, или нет. Но стон повторился, и он рывком поднялся с пола, и стал вслушиваться в отдаленный голос. Первая мысль в голове возникла о том, что произошел второй обвал и кого-то завалило. Он поднялся на ноги и быстрым шагом, спотыкаясь, пошел вглубь туннелей. Тот постоянно сворачивал и увидеть его конец было невозможно, так что он все, убыстряя и убыстряя шаг, почти бежал вперед, на звук. На развилке, он остановился и, заставив себя слушать полный муки голос, определил из какого рукава, расходящихся в стороны туннелей, он доносится. И побежал туда. Как раз в этот момент из другой стороны выбежал, протирая глаза, Феликс. Увидев его, тот отшатнулся, но потом тут же ринулся к нему и, догоняя, схватив рукав, спросил.
- Что случилось?
- Понятия не имею… – И уже вдвоем побежали дальше, в этот момент голос затих окончательно. Но дальше развилок не было, был только тупик. И у последнего поворота они наткнулись на тело…
Кира лежала, прислонившись спиной к стене, голова была наклонена в сторону и теперь безвольно висела над плечом, глаза были открыты. Он опустил взгляд ниже, и непроизвольно зажмурился. Все, что было ниже груди, оказалось залито кровью, а из вспоротого живота на пол вывалились внутренности. Кровь еще пузырилась на страшной ране. Она умерла всего мгновение назад. А когда Тим захотел сделать шаг поближе к ней, ее рука конвульсивно дернулась, и он непроизвольно остановился. Феликс еще секунду смотрел вытаращенными глазами на пол, потом развернулся и сумел сделать только два шага, прежде чем его вырвало.
Странно, но сам он тошноты не испытывал. И сейчас он стоя над телом, и думал только над тем, почему он, теперь, так и не может относиться к смерти так же, как и все люди. Может это шок? Реакция организма, выставившая в нем какой то блок после смерти близких, какое-то чувство равнодушия и совершенного спокойствия перед смертью?
Он все-таки наклонился, и, понимая, что все бесполезно, поискал пульс на шее, но все было кончено, сомнений уже не оставалось. Внутри поднялся комок жалости, обиды, и какой-то нечеловеческой пустоты. Он еще раз зажмурился и, стиснув зубы, заставил себя успокоится, избавиться даже от этих эмоций. И задать себе вопрос: Что же случилось?
Присев рядом на корточки, он осмотрел окружающее пространство. Там было множество следов отпечатавшихся на крупной соляной крошке. Но ни один из них не смог бы даже примерно определить рисунок подошв. Зато можно было хорошо представить размер обуви, тут явно был кто-то еще, и они боролись, во все стороны было разметено масса пыли.
Послышался топот, и из-за угла налетев на приходящего в себя Феликса, выбежали остальные. Растерянные, заспанные, они разом заговорили, наперебой задавая вопросы. Феликс, только осел на пол, и махнул рукой в сторону тела. На лицах увидевших открывшееся им зрелище, застыло практически одно выражение, ужаса и безмерного удивления. Анита привалилась к стене и, прижав к лицу кулачки, не переставая, смотрела на тело, Крис отвернулся и отошел за угол, и по звукам, тоже с трудом сдерживал позывы к рвоте. Тим встал и отошел в сторону, страшно жалея, что нет ни одной сигареты, но по привычке, все ровно, похлопывая себя по карманам.
Егор не двигавшийся с момента как увидел все, резко сел на пол и, обхватив голову руками, стал что-то бормотать. Странно, но Тим ожидал вопросов, какой-то более-менее четкой реакции от них ото всех, но в жизни в таких случаях всегда бывает все не так как в кино. Все стразу было ясно, она мертва. А в их ситуации, будь она даже еще жива, помочь ей они ничем не смогли бы.
Тим, подошел к Аните и, загородив ее от жуткого зрелища, обнял. Она не шевельнулась. Только дрожащим голосом пробормотала несколько раз. – Я так и думала, чем-то подобным все и должно закончится…
***
Никто не понимал, что случилось. Они были в запертом пространстве, выхода их пещер не было, они были до примитива простыми и незатейливыми норами в породе, сделанными, тем более, искусственно. Чужого человека тут быть не могло. А то, что это был не несчастный случай, всем стало ясно с первого взгляда. Ей вспороли живот, и пока она умирала, кто-то еще закрывал ей рот, и только когда та, потеряла сознание, отпустил и ушел. И когда она, уже умирающая от потери крови, пришла в себя, сил кричать уже практически не было.
Это было убийство, жестокое и бессмысленное, и самое страшное виновным в нем был кто-то из них. С той секунды, как это было выяснено окончательно, любые разговоры, в одну секунду прекратились. Подозрения не давали возможности верить никому, и вопреки всем литературным сюжетам, когда в такой ситуации, все дружно начинают обвинять друг друга, обвинений не прозвучало вовсе. Все, все поняли, и кроме страха не испытывали уже ничего. Тим, правда, тут же заметил косые взгляды на себе, что, впрочем, и ожидал, он единственный был чужой в этой компании. Его не знали, и могли подозревать все остальные. Однако всеобщих обвинений в его сторону тоже не последовало. Все тихо разошлись. Остался только Феликс, на удивление быстро пришедший в себя.
- Здесь высокая температура, а нам еще неизвестно, сколько тут сидеть, надо бы, что-то с ней сделать. – Он говорил тихо, покашливая немного, и не мигая, глядя в ее сторону.
- Что?
- Закопать в соль. Перенести к обвалу, там ее полно, и прикопать чуть. – Он был совершенно прав, находится в наглухо закупоренной соляной шахте с разлагающимся мертвяком, ему тоже не улыбалось. Феликс принес свой белый плащ, и, на удивление спокойно переложил тело, ставшее очень легким, на него. Его завернули, и несколько сот метров пронесли по туннелям до обвала.
Все, не сговариваясь, переместились вместе с вещами в противоположное ответвление туннеля. И молча сидели глядя в потолок и не говоря ни слова несколько часов. Анита заплакала, тихо прячась в углу ниши. Никто к ней даже не подошел.
Обвал оставил их в замкнутом пространстве, превратив прогулку в маленькое приключение, и первые дни они даже воспринимали это как развлечение. Потом появилось беспокойство, когда их не откапали на третий день, а затем они начали ссориться без причины…
- А может все-таки хватит молчать? – не выдержал Савинов. – Надо что-то делать, пора уже. Или будем так вечно ждать, когда нас найдут? А если не найдут, если и в правду там ремонтируется мост, и подход к оздоровительному центру перекрыт? Тогда нам извините… конец.
- Не паникуй. – Грубо ответил Феликс.
- А что тогда? Что, если не паниковать? Что делать? Может ждать, когда мы перебьем друг друга? Какого черта, в конце концов. Я хочу жить, и… – Он осекся, и что-то про себя подумав, и завернувшись с головой в одеяло, отвернулся к стене.
- А вдруг она это сама?… - Анита, произнесла это тихо, но все услышали.
- Харакири, значит, себе сделала, молодец! Не выдержала нашего общества. Ага? – Феликс заметно нервничал. Он встал и подойдя к спиртовке начал разворачивать рюкзак, чтобы достать продукты. – Пора ужинать. Все. Хватит… - Инга, до этого момента молчавшая, вдруг рассмеялась, и нарочито весело сказала. – А я поняла, почему ее убили. Сидеть нам тут еще долго, пищи и воды мало, лишний рот никому не нужен. Кто-то у нас дальновидный появился, выжить охота, единственный кто понимает, что скоро нас тут не обнаружат. Кто у нас самый серьезный? А? – все молчали. Феликс тихо разливал по тарелкам воду и перемешивал с пищевым концентратом.
Глава пятая
Еще через два дня пропал Феликс, и около самого завала с проломленной головой нашли Криса. Их осталось пятеро, и все теперь старательно пытались не замечать друг друга, а очередную смерть восприняли как-то неестественно спокойно.
Спать Тим стал с тех пор плохо. Не потому что боялся, просто вернулось ощущение постоянного беспокойства, и чувство что раздражение это уже никогда не исчезнет.
В ту ночь ему снились только кошмары. Он просыпался, несколько раз посреди ночи в холодном поту, и подолгу не мог заснуть, отгоняя от себя призраков из сна. А когда засыпал, погружался в очередной водоворот ужаса. Уже под утро, проснувшись в очередной раз, и взглянув на часы, он понял, что больше уже не заснет. И сев, прислонившись к холодной стене, стал усиленно растирать лицо, пытаясь отогнать остатки сна. Было прохладно и за долгое время пребывания в пещере, почувствовал что замерз. Или сказывалось нервное перенапряжение?
Тим поднялся и, сделав несколько шагов к сваленным в кучу мешкам, выудил оттуда флягу и сделал пару глотков. Жидкости у них оставалось еще достаточно, и пока, экономить смысла не было, иначе вообще все начнут на самом деле кидаться друг на друга. Нервы были на пределе.
Вдруг за спиной послышалось шуршание. Он, почему-то, вместо того чтобы оглянуться, тут же оглядел всех спящих. Все были тут. И не оборачиваясь, в каком-то состоянии абсолютного спокойствия ждал продолжения, будто знал, что будет дальше, и на автомате, наклонившись, положил флягу на место, и только после этого, медленно развернулся. Из-за угла на него смотрел ухмыляющийся Феликс…
***
- Зачем ты мне все это рассказал? – Апатия и усталость разом свалились на него. То, что ему сейчас говорили, было либо болезненным бредом, либо совершеннейшей чушью. Почему-то не верилось, что этот двухметровый, крепкий, с великолепным чувством юмора человек, - обыкновенный псих. Страх перед ним улетучился, после долгого времени проведенного в пещерах, ему, пожалуй, ничего больше и не хотелось кроме как избавиться от всего разом. Чувство безысходности вернулось, отчаянье, заново обрело свои права в его разуме. Он вернулся в то свое состояние, когда только-только вышел на Московские улицы и, сунув руки в карманы, подолгу начал бродить там…
- Мне кажется тебе либо все ровно, либо ты мне не веришь? Так? – Феликс выглядел совершенно другим. В нем появилась надменность, смешливая искорка в глазах дополнилась холодностью, и силой. Он был расслаблен, спокоен, и говорил очень тихо, заставляя к себе прислушиваться.
- Мне все ровно… - Ему и вправду было все ровно, не было жалко никого из погибших, не было жалко себя. Ему было все ровно.
- Очень жаль, что тебе все ровно.
- Зачем ты это сделал?
- Тебе же все ровно. Или все-таки нет? Хочешь я сейчас вернусь и отрежу голову кому-нибудь из оставшихся? И принесу ее тебе?
- Зачем? – Он говорил, потому что надо было что-то отвечать, а он безмерно устал. Все оказалось так просто и скучно.
Убийца, сумасшедший, устроил обвал, чтобы оказаться в одной компании с жертвами, и потом как хищник, постепенно, одного за другим убивал их, наслаждаясь своим патологическим ощущением власти над ними. Теперь ему оказался необходим зритель, и на роль эту он выбрал его. Но видимо все же просчитался. Ему было сейчас все безразлично. Он бежал от своего горя в этот маленький городок, чтобы забыться и отдохнуть, попробовать вернуться к нормальной жизни, а сам погрузился в очередную круговерть кровавого театра устроенного этим сумасшедшим.
- Не знаю зачем. Ты же уверен что я псих, а психам разве нужен повод? – Он наклонил голову на плечо, и продолжал внимательно смотреть на Тима. - Так что?
- Мне все ровно.
- Неужели ты хочешь, чтобы на твоей совести лежала смерть еще одного человека?
- Она не будет лежать на моей совести. Я тут совершенно не причем. – Он устало вздохнул. – Что бы ты ни делал, все это есть только твое…
- Что мое? – Он замолчал, дожидаясь продолжения, но Тим тоже молчал, и тогда он продолжил. - А вот, допустим, я предложу тебе такую сделку. Я оставлю кого-нибудь из вас в живых, допустим тебя и еще кого-нибудь, по твоему усмотрению. А ты будешь играть среди них свою роль, при этом, зная, что к вечеру с кем-нибудь из них придется попрощаться? Если тебе на себя наплевать, подумай, может ты в силах спасти чью-нибудь невинную душу? А если откажешься, умрете все.
- Ты и так перебьешь всех.
- Я дам слово, что не дотронусь до вас двоих никогда в своей жизни. Клянусь. – Он шутовски поднял правую ладонь, потом приложил ее к сердцу. – Я держу свое слово!... Ну а иначе ты моими руками убьешь и себя и одного из них. – Они молчали, надо было что-то ответить, но ему настолько опостылел весь это фарс, что он просто замер не двигаясь, и бессмысленно глядя в стену.
- Сделка с дьяволом? – Незаметно для себя он произнес эту фразу, и сам удивился, откуда она пришла.
- Ну что ты, ты слишком меня высоко ценишь. Я так… Презренный слуга его. Итак, твое решение?
- Зачем тебе я? – Он, так и не понимал, зачем тому понадобилось все это? Извращенное желание, чтобы кто-то знал о его преступлении, желание подставить кого-нибудь? Бред больного воображения, заставивший его придумать себе такое развлечение?
- А почему бы и нет. Все очень приятно складывается. Понимаешь, я долгое время изучаю людей, как морских свинок, погружаю их в определенные обстоятельства, и смотрю за их поведением. Очень интересное зрелище. Самый настоящий театр, шоу за стеклом, при чем ты сам в нем участвуешь. Сюжет приходит сам собой исходя из обстоятельств, актеры находятся легко, главное, выбрать главного игрока. Дабы тот оценил весь замысел, и изнутри и со стороны. Это тоже необходимо для эксперимента…
а потом, знаешь, ли, мне бывает интересно смотреть на то, как человек делает главный выбор в своей жизни. Продолжаться ей, с гигантским грузом на сердце, или окончиться с ним же, если не еще большим. Да, забыл уточнить, после того как вы выживите, обо мне ни слова, иначе за каждое твое слово погибнет один невинный человек. Надеюсь, ты мне веришь?
- Тебя все ровно когда-нибудь поймают.
- Ну и что? – И тут Тим, наконец, понял. А и вправду, ну и что? Феликс сумасшедший, и что бы тот ни сделал, он окажется, недосягаем для правосудия. А впрочем, ему и это было все ровно. Он расслабился, ему было хорошо и спокойно, ему было все ровно…
- Ладно. Нет, так нет. – Феликс, достал маленький перочинный ножик, раскрыл его, и облокотясь на плечо собеседника, кряхтя встал.
- С кого начнем? Я думою с Аниты… Через пять минут, жди подарочек, свеженький, с пылу с жару… - Тим вдруг представил, что через минуту этот… убьет еще одного человека. Представил ее, перед глазами проплыло ее лицо, улыбка… И все кончилось, кончилась апатия, вялость, исчезло расслабление. Он испугался. Страх вывел его в действительность. – Нет.
- Что нет? – Обернулся и переспросил Феликс, улыбаясь.
- Я согласен.
- Вот и отлично, вот великолепно, теперь назовите, пожалуйста, второго игрока, и вам будет предоставлен второй шанс. – Голосом ведущего ток шоу заявил он. И уже другим голосом добавил. – И не вздумай рассказывать остальным. – И показал маленький лакированный пистолет, чуть вытащив его из кармана. – Это не поможет, но спектакль ты испортишь. Итак?
Он даже не выбирал, имя уже было названо, и он автоматически его повторил.
- Анита.
- Как? Не слышу?
- Анита!
- Великолепное решение, вы выиграли главный приз. Ну а остальным игрокам, к сожалению, придется покинуть игру…
Он был готов умереть тогда, умереть осознанно, чтобы только прекратить все то, что еще должно было произойти. Но убить его он не мог.
Иногда… очень редко, но попадается такой тип людей, которые вроде бы на вид и не так сильны, не так умелы, но всем нутром своим, ты все же ощущаешь их силу. Феликс был как раз таким. Тим, конечно, мог бы попытаться, но он заранее знал, что ничего не сумеет поделать…
***
Еще целых пять дней, он жил среди оставшихся, ожидая смерти очередной жертвы. Играл свою роль, беседовал с убийцей ранним утром, и успокаивал себя тем, что своим невмешательством, спасает чужую жизнь. Он, почему-то верил ему. Наверное, у него просто не было иного выхода. Но это была мука, настоящая, жестокая нечеловеческая мука. Он и раньше не был святым человеком, но то, что было ему предложено, оказалось в сотни раз страшнее его самой низкой планки. Но незаметно чувство это спадало и переформировывалось, в какое-то ощущение привязанности к Аните. Она была милой, красивой, но, встретив ее на улице, он никогда бы не решил с ней познакомиться. А теперь он практически от нее не отходил, то ли охраняя, то ли теперь считая ее своей непризнанной собственностью. Ощущения эти он от себя гнал, но они все ярче проступали в нем, загоняя все глубже и глубже все другие переживания.
***
Последней погибла Инга. А на утро их откапали. В их маленький мирок ворвались спасатели, в пожарных касках, расцвеченные флуоресцентными полосами, ослепляющими в ярком свете ламп. А потом пришла и полиция.
Тим молчал. Молчал, когда его допрашивали, молчал, когда его обвинили, молчал, даже когда в последний момент собрали все доказательства на Феликса, и самого его посадили в соседнюю камеру.
И потом, когда его оправдали, и он смог вернуться на родину, никто никогда не услышал этой истории. Он так сильно, изо всех сил, старался забыть обо всем. Ему так хотелось, чтобы все на этом и закончилось…
Глава шестая
Через год они с Анитой поженились. И еще через пару недель улетели на Арубу, в свадебное путешествие. События годичной давности, постепенно погасли в памяти, жизнь снова казалась веселой и счастливой. И однажды ему приснился сон…
***
…И черные дикие псы, мчащиеся без оглядки по морскому берегу. В стороны летят брызги бликующие на закатном солнце, песчаные вихри вылетают из-под ног и впечатываются в морды задних. Те отфыркиваются, крутят мордами, разбрасывая вокруг себя пену, срывающуюся с оскаленных пастей. И несутся дальше. В безумной гонке, с пустыми глазами, и одержимостью в мышцах… Догнать, разорвать. Добраться до горла, чтобы напиться свежей крови жертвы…
Псы, врывающиеся в наши жизни в самые лучшие мгновения ее, растаптывая надежды, веру в будущее, в прекрасное…
Наверное, сон был именно об этом. Сон почти повторял действительность: Он был счастлив, он был на море, в блаженстве любовался закатом, и вот когда солнце уже почти село пришли они…
Дикие псы… безумные звери, хищники, живущие всего лишь по закону природы, велящему, им охотится ради пропитания. Какими милыми они кажутся по сравнению с диким человеком. Рожденным в цивилизации, прожившим всю свою жизнь среди культуры и современного общества, и все ровно остающимся диким и безумным зверем. А все от того же.. От инстинкта погони за пищей… Вот только культура и цивилизация научила такого зверя питаться гораздо более изысканными блюдами: свободой, совестью, властью… Забирая все это у других, они наслаждаются этими кушаньями поглощая их в свое удовольствие, и убивая свои жертвы самым мучительным для них способом, загоняя в вечную кабалу его власти над ними…
***
А через два дня пребывания на острове, Тим встретил на пляже Феликса. Он был жив, здоров, весел, в распахнутой на груди гавайке, заигрывал у стойки пляжного бара с девушками. И увидев Тима, ничуть не удивясь, подмигнул ему и, отойдя от людей, поманил его пальцем к себе…
- Ну, как тебе семейная жизнь? – Он расположился прямо на песке и, попивая коктейль, разглядывал море.
- Чего тебе надо?
- А почему мы не здороваемся даже? Не спрашиваем как дела?
- Ты дал слово.
- А ты что, веришь слову маньяка? – Тим напрягся. – Ну-ну, что ты. Я от своих слов не отказываюсь. Ты кстати в курсе, что смертную казнь отменили? Ну да, конечно. Вкратце, отвечая на твой незаданный вопрос, о том, как мои дела, коротко скажу. – Он выдернул из бокала с напитком зонтик, и брезгливо отбросил его в сторону. – Я был полностью признан вменяемым. Официально я не маньяк. И… сбежал.
- Каким образом?
- Секрет фирмы. Но тебе скажу, запомни, подчиняться толпе бессмысленно, она этого не оценит, просто попробуй раз полностью отказаться от всех правил, законов, морали, и тогда поймешь, насколько легко не подчинятся никому и ничему. А сбежать тогда и вовсе не проблема. Я взял в заложники собственного адвоката, который еще и пришел с ассистентом. Потом пристрелил пару охранников, пытавшихся геройствовать, из их же оружия, и уже на выходе, адвоката с ассистентом. Они были уверены, что я их отпущу, и пропустили меня почти к самым воротам, а я, вместо этого вернулся во внутренние помещения и, добравшись до крыши, забрал у очень вежливого снайпера, его свд, и пока они меня искали внизу, чуть-чуть пошалил… Долго рассказывать. В общем, я тут.
- Зачем? – Тиму, в который раз, захотелось отказаться от всего на свете, и исчезнуть из всего этого бездарного мира.
- Как зачем, повидаться с единственным человеком… Пардон, не единственным, еще и наша несравненная Анита, теперь Лемке. Да? Так вот, чем не повод, для встречи старых друзей?
- Я тебе не друг. Я мечтаю тебе голову оторвать, по ночам сон вижу, как собственными руками это делаю. Урод.
- А это всегда пожалуйста, я не так уж и против, ты главное хотя бы попробуй. – Они долго сидели и смотрели друг на друга. Один весело, другой со злобой и ненавистью. Мимо прошла девушка в бикини, удивленно подняла брови, и улыбнулась. Феликс тут же среагировал, и просалютовал ей недопитым бокалом коктейля. И серьезно заметил.
- Ты скоро очень многое узнаешь. Ты даже не представляешь насколько много. – Он встал и ушел, оставив Тима в совершенно непонятном состоянии. Феликс, был убийцей, страшным человеком, бежавшим из-под стражи, наглым бесцеремонным, жестоким уродом. Но он не мог убить единственных свидетелей свих преступлений, - Тима, и Аниту. Они были зачем-то нужны ему, или тот, невероятным образом, держал все же слово? И этот человек не вызывал на самом деле чувств, которые должен был бы вызывать. Он был интересен, страшно интересен, как невероятная загадка, тайна…
Аните он ничего не сказал, и на следующий день сам, отправился на тоже место и прождал там, в надеже наткнуться на Феликса, весь день. Но тот так и не появился.
***
Через два дня в газетах сообщили о двух жестоких убийствах. Полиция начала расследование, и по всем каналам местного телевидения крутили фотороботы предполагаемого убийцы. Не угадать в нем черты Феликса, было невозможно. Они собрались и в тот же день уехали в аэропорт.
Они бежали, и сами понимали от чего, понимали что это бессмысленно, что убежать от него не получиться. Он рассказал Аните, о встрече на пляже. Но и так было ясно, кто опять ворвался в их жизнь. Но остаться было невозможно. Теперь Тим знал, что Феликс будет находить их снова и снова. И раз за разом устраивать свои кровавые спектакли именно для них. Чтобы они знали, кто посылает им привет. Ему нужен был зритель, ему нужно было показать им свою власть над людьми. И следующая встреча не заставила себя ждать.
Уже в Москве, через месяц после их приезда, Тим решил устроить себе небольшой праздник и зашел в маленький ресторанчик возле дома и там, раздумывая, что бы такого себе заказать, наткнулся взглядом на знакомую фигуру за столиком. Он мог бы уйти и Феликс бы не заметил его, но, повинуясь какому-то необъяснимому инстинкту, подошел и, не спрашивая, сел напротив него. Тот даже не удивился, только взглянул на него мельком, и продолжил с аппетитом поглощать содержимое тарелки, запивая белым вином. Наконец когда она опустела, он подобрал салфетку, одним движением поднес ее ко рут и скомкав бросил на тарелку.
- Что, не рад меня видеть? – Тим молча смотрел на него. - А зря, мы ведь теперь как родственники. Даже лучше. Никто никогда не заставит нас забыть друг о друге.
- А почему бы и вправду не шлепнуть тебя в темном переулке? – Тим больше спрашивал себя, чем задавал этот вопрос Феликсу.
- Давай. Вперед. Ты даже не поверишь, насколько я буду рад этому. Вот только не выйдет у тебя ничего, вот в чем беда.
- Хочешь в точности повторить наш прошлый разговор?
- А есть выбор?
- Например, пойти и сдаться властям.
- Смешно. Я ценю хорошее чувство юмора… Давай представим, что я это и в самом деле сделаю. Через некоторое время мне надоест в их милой компании, и я убегу, и все начнется с начала. Так зачем все это начинать? Ты ведь так и не понял. Я не всемогущ, но я не принимаю всех этих ваших законов. Я им попросту не верю. Убить себя я не дам, а сбежать на самом деле не такая уж и проблема. Есть тысячи способов. Подкуп, шантаж, простая сила, гипноз, угроза семье, сделка с какой-нибудь спецслужбой, они легко меня освободят, если я поделюсь некоторой информацией. Да мало ли как… Если верить вашим законам, то они кажутся совершенными, но как только подвергнешь сомнению один как сразу почему-то рушится все здание.
- Законы несовершенны…
- Не о тех законах речь. Законы человеческой стаи. Мораль. Заповеди. Все то, что как вы все считаете, и делает вас людьми. Вы придумали их все себе же на беду. А точнее их придумали для вас, чтобы управлять вами. А придумали как раз такие, как я. Но вот беда, мне власть то и не нужна. – Он допил вино из бокала, и продолжил. – Такая, какую выбрали остальные конечно…
- Ты больной… - Тим устало хотел продолжить, но тот его перебил.
- В том то и дело что нет. Как было бы просто, если бы это было так. Попробуй понять, как бы поступал ты, если бы понял, что вокруг нет никаких правил больше. Совсем. А главное что никто никогда не сможет тебе противостоять. И твоя эта уверенность в безнаказанности, не будет иллюзорным самоубеждением, а совершенно четким логически выстроенным выводом. Ты начнешь экспериментировать, и тогда поймешь, что способен жить, так как хочешь. Тебе нечего терять, но при этом ты можешь все. Ты сможешь жить как во сне, словно в яркой фантазии, где все реально, но ты все ровно знаешь что спишь. Это наркотик абсолютной свободы, ощущения власти животных инстинктов управляющих тобой, обостренных до предела. Ведь что есть современное общество как не самый примитивный вариант стаи дворовых собак. Согласен, более сложный ее вариант, но принцип все ровно один и тот же. Попробуй выделить для себя все недостатки этой структуры, все ошибки, все лазейки, и посмотри что получится. Ты же сам на протяжении всей своей жизни использовал подобные лазейки. То в метро прокатишься по левому удостоверению, то достанешь через знакомых бесплатный билет в театр. Все просто, правда? Но это и есть основа, что сидит в каждом человеке. Каждый все ровно ищет самый простой и легкий путь. А законы общества ему препятствуют, вот он и пытается обойти их, изначально принимая, что закон не есть закон абсолютный. Вот и еще одна уже моральная лазеечка. А если попробовать отрицать все. Вообще все. Тогда можно посмотреть на общество со стороны и увидеть столько глупости бездарности идиотизма, что и подчиняться его законам уже не захочется. Незабвенный образ Бендера однажды уже приоткрыл самый краешек этой идеи, мне осталось только попробовать развить ее до конца. Я идеальный механизм для выживания в данной среде. А раз так, то соперников нет и быть не может. И я могу все. Мне не нужно больше власти, чем я имею.
- Но это власть зверя, животного, не человека.
- А я что, не сказал, что я отказался от всех, повторяю, Всех законов человеческих.
- Но почему?
- Как почему? Ты же видишь, что вокруг и так законов нет. Так почему бы не отказаться и от оставшихся? Когда ты привык, что мир вокруг тебя живет по вполне определенным правилам, никогда и не задумаешься над тем чтобы перестать уважать вообще все правила мира. В Германии например, все параллельно и перпендикулярно, и в мозгах так же… А у нас… Я еще удивлен, что я вообще один такой.
- Но ты же убиваешь людей.
- Ну и что? Я так развлекаюсь. Мало ли. Может, в солдатиков в детстве не доиграл. Посмотри вокруг. Сколько убивают людей на вполне законных основаниях. И то, что это так не называется так, это не меняет сути дела. Мне назвать то, как общество убивает своих граждан?
- Нет… - Тим и так все прекрасно знал, и почему-то этот человек стал в одну секунду совершенно другим. Вместо сумасшедшего маньяка вдруг перед глазами предстал просто один из чиновников среднего звена, в точности такой же, вот только чуть менее талантливый, не сумевший стать таким как Феликс, и научится выживать лучше всех. Потому как у него еще осталась иллюзия, “закон есть”…
- Ну, давай, прощай, я думаю, ты все понял? – Феликс поднялся, из-за стола, и оглядываясь вокруг, поискал глазами смазливую официантку. – Игра с вами мне, если честно, поднадоела, так что считайте, отпускаю я вас, радуйтесь. – Он махнул рукой и направился к выходу. Когда он вышел, Тим вдруг понял, что он не заплатил за обед…
Эпилог.
Страх, навязанные обществом правила, законы морали, понятий о добре и зле, - лишь только огромная машина по промывке мозгов, сделавшая людей управляемыми рабами общества. Но они всего лишь люди. И они забыли, да и не знали, что это значит на самом деле. Даже памяти не осталось, лишь по крупинкам можно воссоздать образ того абсолютного Человека, что на самом деле глубоко запрятан в нас, под наростами грязи налепленной обществом.
Оглянитесь вокруг. Живет ли мир по тем законам, которые себе установил? Про которые вещает на всех углах? Нет. Он отворачивается от правды, не замечая ее.
Мы опять потонули в желании, нацепив розовые очки, забыться в наркотическом угаре святого неведения… А что есть человек, как не вчерашнее животное, воплотившее в себе идеал божьего творения. Единый организм из костей и мяса, в котором вечно ведут борьбу два великих и равных начала: добра и зла. И все, что есть в мире человеческих страстей, есть проявления этой борьбы, а все остальное только проснувшееся в нас животное. Не более.
Законы, правила, кому они нужны, покуда они не часть нас самих. Только самообман и успокаивающая иллюзия. Мы как животные жаждем сильных эмоций, и как люди управляем их получением, стремясь к победе, власти, любви. Проливаем реки крови ближних своих, утверждая свой взгляд на мир, уничтожая противников. Мы верим в свои идеалы и забываем, что на свете есть и другие. И налетев на них, не разбирая дороги, топчем и давим несогласного.
Борьба - наш путь. Вне лжи, вне добра и зла, вне мира правил общества. Все это лишь фон. Набор непрочных декораций к великому спектаклю твоей жизни. А жизнь и есть твой путь – самая большая ставка в игре, и суть самой игры, все наши деяния, мечты, и желания, есть суть этих единых понятий определяющих смысл жизни. – Жизнь – игра и ставка, в борьбе за нее саму. И победителю достанется - жизнь, если он поставит ее на кон, ради этой игры. Сама игра оказывается целью. Ибо не знающие цели - бедны, так как не ведают пути, живя как зверье. А жизнь, которая и есть и цель и цена, есть наполнение этой самой жизни и познание богатства и ценности ее получившим. Жестокая философия истинного лика Человека, и его предназначения. Человек лишь сосуд. Душа жива, пока болит. А человек есть только на той грани жизни и смерти, когда сам поставил на кон все, ради игры, и победы, где ценой будет снова его жизнь. Сложное переплетение грубых игр, в которых человек придумывает только себе цель, ради которой стоит играть…