Глава 1
Молочно-белые облака доверху наполняли огромное окно. Такие красивые и такие пустые, они легкомысленно меняли формы, преображаясь в причудливые фигуры. Альберт стоял у окна, наблюдая за этими метаморфозами. Его глаза были тусклыми и безучастными, человека пережившего первый восторг восхищения, привыкшего и уже ненавидящего это зрелище за приевшееся однообразие.
Альберт смотрел на белые облака, а в памяти мелькали краски зеленого луга с пятнами желтых одуванчиков. Ветхий домишка на окраине деревни, старенькая бабушка, такая добрая и заботлива. И запах парного молока цвета облаков. Только цвет молока и остался, а луг и одуванчики смыла синь неба. Сейчас он жалел, что в детстве так часто отказывался от стакана свежего молока, подражая своей сестренке, которая ненавидела эту белую жидкость и каждый раз, когда ей ее предлагали, капризно надув губки, произносила: «Фу-у-у». И так складно у нее получалось, что Альберт стараясь быть похожим на нее, также складывая губы, протягивал: «Фу-у-у». А бабушка, слегка поворчав на своих обожаемых оболтусов, убирала кувшин под чистое полотенце.
Сейчас бы Альберт много отдал за глоток из того кувшина. Вообще, здесь многое начинаешь ценить.
От белых облаков и досадных воспоминаний Альберта отвлек гулкий сигнал, занимавшей полкомнаты, машины увенчанной огромным голубым экраном. На чистой белой панели пестрело множество цветных кнопок и рычагов, придавая устрашающий вид этому чуду техники. Перед всем этим нагромождением стояло уютное темно-зеленое кресло.
Альберт недовольно зевнул, и, вяло, пошаркав до машины, плюхнулся в кресло. На вид ему было лет пятьдесят, хотя, возможно, он был моложе, но его недлинная с проседью борода и морщины, избороздившие лицо, едва ли позволяли в этом сомневаться.
Мужчина был сухощав, но еще крепок. Длинный голубой халат делал его домашним и добрым, а множество кнопок на панели, которые ничуть его не смущали, создавали образ профессора на пенсии.
Помедлив пару минут, Альберт все-таки уступил ревущему сигналу и, стукнув по красной кнопке с буквой «А», зажег монитор.
– Ну, что там еще? – его голос был крайне раздражительным.
В ответ на голубом экране появилось изображение ночного города в россыпи фонарей. На первом плане был небольшой балкончик с металлическими прутьями, за которыми, поджав колени сидел молодой парень. Льняная челка упала на глаза, но он этого не замечал: его взгляд был обращен вовнутрь. Он сидел неподвижно, и только правая рука время от времени механически подносила к губам тлеющую сигарету. Его губы раскрывались лишь для того, чтобы в очередной раз заглотить рыжий фильтр тающей сигареты и потом выпустить струйку белого дыма, а из динамика, встроенного где-то на панели машины, доносилась внятная речь.
«Господи! Ну, за что? За что мне это наказание? Такой фишки больше не будет.
Это же надо! «Чайник» такую информацию запорол. Видите ли, номер уже сверстан! А в следующем это уже не актуально. И я опять в пролете. Думал подфартило! Такая сенсация и сама в руки пришла! Раз в жизни такое бывает! А этот гусь ошпаренный ходу не дал!
Господи! Ну, почему ты мне не помог? Почему?»
– По яйцам коленом, – раздраженно огрызнулся Альберт, – потому что ты ничего не делаешь для этого, а только и ждешь, чтоб само к тебе пришло, да потом от твоих ручек само до цели добежало, а ты на диванчике сидеть будешь и за прямым эфиром этого марафона наблюдать. Только ныть и умеешь: «Господи! Почему? Покою мне с тобой нет.
Глава 2
Серое небо моросило. Унылые люди под зонтами тянулись вялыми ручьями по тротуарам. Мимо проскакивающие машины с азартом обдавали зазевавшихся прохожих уличным дождем из грязных луж. Но даже негодование невезучих людей не могло разбавить это нудное утро.
На фоне этой картины явно выделяется высокий молодой человек, перепрыгивающий на своих тонких ногах, осенние лужи. Он просто светился переполняющей его энергией. Ничто не могло смыть с его лица улыбку, хоть на каждом шагу он и встречал неодобрительные гримасы прохожих, их недоумевающие взгляды и немые вопросы: «Чему этот дурак радуется?»
Он перепрыгивал через лужи, прижимая к себе черный тканевый чемоданчик, внутри которого бережно уложенный в файл лежал источник его сегодняшней радости. Одна из самых удачных его статей. Он гордился уникальностью изложенной в ней информации и тем язвительным стилем, которым так удачно был приправлен этот остренький материальчик.
Артем только четыре месяца работал в лучшей газете города, и до сих пор у него, кроме миниатюрных заметок, на счету ничего не было. А это просто сенсация. Тема на первой странице.
Он уже видел лица читателей, пожирающей глазами его творение. Артем уже слышал вопросы: «А кто? Кто написал?»
«Артем Бодрицкий.» – «Я о таком не слышал».
Ничего. Теперь услышите!
Артем влетел в редакцию. Он с трудом поборол в себе желание сразу побежать к заместителю редактора, но он еще даже не снял мокрый плащ и с неохотой все-таки побрел на свое рабочее место.
Его рабочим местом был обыкновенный письменный стол с простым деревянным стулом, зато возле окна. В небольшой квадратной комнате стояло шесть столов и только два возле окна. За пятью столами сидели такие же молодые корреспонденты, как и сам Артем, а на шестом столе царствовал желтоватый компьютер старой модели – один на пятерых.
Эту комнату в редакции называли КПЗ (камера предварительного заключения). И постепенно все ее обитатели переберутся в индивидуальные апартаменты с собственным компьютером и табличкой с фамилией на дверях. Вопрос был лишь времени и порядка, в котором эти пять журналистов получат свои кабинеты. Причем принцип старшинства здесь не действовал. Более удачливый новичок, пропарившись в КПЗ всего месяц, мог запросто обскакать «годовалых» коллег.
А это статья – шаг к кабинету с компьютером вне очереди.
Кабинет замреда, как всегда, был закурен до умопомрачения. По этому поводу острые языки местной братии сложили:
«Над редакцией туман –
Это курит реда зам.»
За глаза замреда все звали «чайником». Для новичков это объяснялось: «дымит много», а для корифеев – уровень профессиональных способностей. Каждый, кто проработал в редакции больше трех месяцев, знал, что в журналистике, Редьков Виктор Сергеевич был не только «чайником», но и «дубом». И помочь этому было нельзя: медицина резьбой по дереву не занимается. Но Редьков – это же такая фамилия! И как похожа на фамилию мэра. Как две капли воды. Правда, никто толком не знал, кем он ему приходится и приходится ли вообще. Но лучше не рисковать – этого принципа в редакции придерживались все.
Артем осторожно постучал в дверь. Его встретил поток плотного дыма. Голова закружилась. Немного откашлявшись, Артем начал:
– Виктор Сергеевич, ч принес Вам статью.
– Хорошо, положи на стол, – толстый мужчина с блестящей лысиной и круглых очках даже не оторвался от своих бумаг.
Артем смотрел на эту лоснящуюся лысину и чувствовал себя растерянным и беспомощным.
– Это для завтрашнего номера, – выпалил Артем, собрав весь свой дух.
– Завтрашний уже готов, – отрезал Виктор Сергеевич, даже не взглянув на бледного от негодования юношу.
Буря гнева взбесившаяся внутри, так и не вырвалась наружу, застряв комом в горле. Постояв еще с минуту, Артем флегматично вышел из кабинета.
Как только дверь за спиной закрылась, Артем принялся проклинать себя за слабость и трусость, но мысли вернуться назад и все, что накипело, выплеснуть в лицо начальнику, он к себе не подпустил. Так и зависла злоба неизрасходованным кипятком в закупоренном термосе.
Вернувшись в кабинет, Артем буркнул что-то вроде: «Я на презентацию» и пошел прочь от ненавистной газеты и тупого начальника.
Серое утро сменилось солнечным днем. От прежнего унынья не осталось и следа. Прохожие улыбались, весело пробегая мимо. Лужи быстро подсыхали под колесами машин, превращаясь в серый асфальт.
Все, что сейчас так радовало людей, крайне раздражало Артема. Шум города давил на барабанные перепонки. Скрываясь от безумного грохота, грозящего разорвать голову на куски , Артем забрел в темный бар. Но ни пиво, ни водка не могли заглушить орущие голоса:
«Кто написал?»
«Еще услышите!»
«Номер сверстан.»
Через пару часов, поняв безнадежность происходящего, Артем выбрел из бара и поплелся по лабиринтам города. До дому было далеко, но он все равно пошел пешком, игнорируя желтые такси.
В квартире было ужасно душно. Только начавшаяся весна уже походила на лето. Артем распахнул балконную дверь. Город уже засыпал, убаюканный легким ветерком. И только фонари страдали бессонницей...
На столе Артем нащупал полупустую пачку сигарет и, прихватив спички, вышел на балкон. Зябко поджав под себя ноги, он забрался в самый уголок, укутанного металлическими прутьями балкона. Сигарета медленно таяла. Вечер был волшебным: небо, усыпанное звездами, чарующий запах весны…
Но слепые глаза видели только обиду, несправедливую обиду:
«Господи! Ну, за что?»
Глава 3
Утро Альберта, как обычно началось с розовых облаков, доказав, что со вчерашнего дня ничего не изменилось.
Но он ошибся. Именно это утро должно было все перевернуть.
Хмурый Альберт сидел в кресле перед выключенным монитором, когда за спиной послышалось чье-то присутствие. Он развернулся вместе с креслом и увидел перед собой молодого паренька. Круглая голова была покрыта коротко стриженными светлыми волосами. Серьезные серые глаза с непогасшими искорками молодости с интересом изучали незнакомую комнату. Парень был невысок, но крепок в плечах. В целом, они не был красавцем, но девчонки по таким сохнут гроздями.
– Ты кто? – забыв поздороваться, спросил Альберт.
– Кирилл, – не теряясь, ответил парень и улыбнулся. Улыбка у него была теплой.
– А что ты здесь делаешь?
– Меня послали к Вам в ученики. Но чему учиться я так и не понял,– Кирилл говорил так искренне, что Альберт сразу же проникся симпатией к своему юному «подмастерье».
– Идем объясню, – воодушевленный хоть каким разнообразием, Альберт подозвал Кирилла к себе.
Кирилл с интересом подошел к загадочной машине. Рассматривая бессчетное множество разноцветных кнопочек и рычажков, он со вздохом отметил, что разобраться в этой чудо0машине будет сложновато.
В это время Альберт с торжественной непринужденностью нажал на одну из кнопок (он хорошо помнил, как сам впервые увидел витамашину). От его прикосновения ожил монитор – сердце всего сооружения.
– Это витамашина. На этом экране жизнь, – начал урок Альберт.
– Чья?
«Да, у него будет еще очень много вопросов,» – подумал Альберт. С появлением этого юнца он сам вернулся на 20 лет назад, когда сам с широкими от удивления глазами смотрел на этот новый мир, окутанный белыми облаками. Такой высокий и такой узкий.
– Земных детей. Ты сможешь отсюда наблюдать за всеми людьми. Видеть их поступки, читать их мысли, слышать их судьбу одного из них. Мы их называем тамагочи.
– А где мой тамагочи? –