"Если вам покажется, что некоторые идеи книги (Новая Инквизиция прим. В.Ф.)противоречат моим прежним взглядам, вы ошибаетесь. Я по-прежнему считаю высокотехнологичную цивилизацию лучше первобытной; по-прежнему не идеализирую средневековье (которое считаю эпохой мракобесия); по-прежнему говорю о колонизации космоса, увеличении продолжительности жизни и отстаиваю другие идеи, которые консерваторам кажутся безумными...
Критикуя так называемый материалистический фундаментализм, я выступаю против фундаментализма, а не материализма."
Роберт Антон Уилсон (Robert Anton Wilson)
-----------
Я ужасно не хотел играть в такую игру. “Мужчины – это просто большие мальчики», - часто повторяла моя восьмидесятилетняя бабушка. Она права. У женщин иногда бывают привязанности и азарт, но никогда у женщин нет такой фатальной зависимости от результата игры. Его (результата) еще нет, но вера мужчины, его стремление дойти до конца иногда важнее реальных потерь.
После приезда в Америку я толком не знал чем заняться. ..
Теперь я продюсер «Play-TV». Это такая игра у нас в Вермонте на кабельном телевидении CFG.
Мы только начинаем, а дальше наши участники сами увлекают зрителя. Получается невероятная гонка. Почти такая же, как когда-то была с моим другом Виктором. Помнится я только купил свой первый нот-бук и он мне инсталировал «Дюну». Мы сражались 38 восемь часов по очереди спали, выкурили три пачки LM, ничего не ели. Моя жена была в другом городе, а его так и не узнала правды. Возможно, и сейчас думает, что мы “подвисли” у каких-нибудь девчонок.
Ты часто задумываешься над тем – к чему стремишься? Ну, в общем не говори мне. Не можешь же ты всерьез стремиться пересесть из Мерса в БМВ или из Форда в Лексус. Мне кажется женщины абсолютно искренни, когда стремяться купить какую-нибудь вещичку подороже. Мужчины, мне представляется – из другого теста.
---------------
Они хотят чего-то другого. Мы с женой едем в Атлантик Сити на какого-нибудь звездастого парня. Я сочиняю всякие байки для нее про этого парня и еще два часа перед уик эндом трачу на то, что звоню нескольким ее подругам, выслушиваю всякий их бред, они по старой доэммигрантской привычке на вопрос “Как дела?” начинают рассказывать как дела. В конце разговора я невзначай притворно зевая рассказываю про этих придурков, которые выступают в Атлантик Сити, да еще про то, какие шишки там будут тусоваться. И еще мне помогают всякие жутко талантливые ребята из какого –нибудь женского журнала “Он и Она”. Весь этот спектакль ради одного вечера, ради одной моей ночки. Мне как-то нужно добраться до рулетки. Я очень собран, хотя все внутри колотится: я ни в коем случае не должен выдать себя. Я должен как можно безразличнее сказать после концерта: пойду немного проветрюсь. Она знает что это значит. Я не должен употреблять имен существительных. Типа: “рулетка” или “карты”. Женщины дико ревнуют себя к любым объектам, иногда они ревнуют к неодушевленным предметам больше, чем к ветренным отношениям к какой-нибудь новенькой сотрудницей из аналитического отдела нашей компании. Теперь, она уже не сопротивляется. Иногда идет со мной, я прячу свои глаза за хамелеонами очков, а иногда она уходит прямо в отель. Скучно ей на моей территории. Мы любим останавливаться в “Бек Сайд офф зэ Мун”.
----------------
Я житель современной цивилизации и не могу не подвергать вас и себя скрытым страхам, порожденным высокотехнологичным веком. Даже если вы гоните эти мысли от себя, они есть. Может быть эти мужские игры с неизвестным концом, есть игры в НИЧТО. Это мой вызов этому НИЧТО. Понятно, что у меня все сегодня в порядке. Есть у нас с Керолайн уже два дома. Один в Лос-Анжелесе, там, где поселилась ее мама, второй в Вермонте, где у меня хорошая работа и этот дом мы приобрели недавно. Странно получается. Именно тогда, когда у меня все надежды разбогатеть в Америке кончились, я заложил тот дом в Лос-Анжелесе – и пришел в приемную одного из наших музыкальных светил. Ожидал в приемной, а мимо носились сначала музыканты и администраторы его коллектива, а потом снимали передачу. Мимо прошел оператор с платком на голове и стройная девушка в строгом синем костюме юбка-пиджак. Было лишь одно мгновение. Девушка-журналистка уже вышла из кабинета и ожидала собирающих аппаратуру оператора и техника.
В тот же день я оказался у знаменитого Уилсона. Да, это сын не менее знаменитого писателя и редактор скандально известного журнала. Во время разговора неожиданно появилась та девушка-журналистка, многозначительно посмотрела на меня, совсем не так, как это было всего пару часов назад. Что-то негромко сказала своему боссу и в тот же день все решилось. Я теперь знаю что главное в Америке – важно появиться в том месте и в тот момент. Вообще-то каждый, кто хоть что-то сделал путного пишет: «Теперь я знаю, что главное в Америке…» А инфантилы вчитываются в эти циничные слова и начинают делать то, что эти презренные, включая меня написали. Один вдруг, напишет, что зашел попить кофе утром и встретил Х., и теперь главное, попить кофе с утра. Вот, сидят теперь эти инфантилы в облезлых кафешках между 44-ой и 12-ой, а чувак, который этих бедолаг туда согнал уже продал подорожавшие акции кофейных компаний и теперь рассказывает как он однажды зашел за ручкой «Паркер», где написал всего несколько стихотворных строчек и оставил свой домашний телефон… Мне больше нравится байка про одного богатого американца, который вовремя сообразил, что один ящик пива в 20-ю банками дешевле, чем двадцать по отдельности и если продавать по отдельности, то и неплохо получается. Вот, так продавал и продавал. Ну, а потом умерла бабушка, оставила наследство и я купил пивзавод. Хотя, сейчас подумал, скорее такая байка сюжету Достоевского «Преступление и наказание», где юный Раскольников убивает престарелую бабушку.
----------------
Теперь я продюсер CFG. Так получилось еще и потому, что я перепробовал массу занятий, а один человек умеющий все, но непрофессионал нужен в компании обязательно. Похоже, тогда это был именно я. Мне кажется вся эта новая идеология компании возникла после бредовых записок Мерфи, который утверждал, что вся Америка - это сборище недоделанных дилетантов, стремящихся достигнуть уровня своей некомпетентности. Меня бросали от одного поручения к другому, и почти всегда все, что я делал переделывали другие, но меня не увольняли. Думаю, они это делали для того, чтобы проверить уровень не моей, а их некомпетентности. Короче, мне повезло. Я вроде, ничего и не воплотил, но оказывается иногда за это платят приличные бабки. Гонора у меня немного. Сколько может быть гонора у эммигранта в первом поколении? В Штатах? Конечно, это не могло длиться вечно. Достигая уровня своей некомпетентности я постепенно начал все делать настолько хорошо, что мне доверили настоящее дело. Этот самый Уилсон вовремя смекнул, что пора дать мне дело, которое я либо завалю. Тогда со мной можно будет расстаться без сожаления, либо принесу компании такую сумму, что лопнет Резервный Банк Соединенных Штатов Америки.
-----------------
Я ничего не выдумывал. Я только воплотил то, что семь лет назад нас с Виктором держало возле экрана компьютера 38 часов. Американцам это было почти неизвестно. У них дозированная жизнь. Даже наркотики в Штатах принимают не так, как на моей родине. Это позволяло деятелям типа Тимоти Лири рассказывать сказки о новых контурах реальности. Появившихся во время органико-психических экспериментах с ЛСД. Как-будто и не идет совсем речь о прогулках по парапету Трэйд Ворлд Центра на высоте 230 футов***
Персональный компьютер сначала пришел в дом как игра. А уже потом – как способ вычисления и способ быстрого информационного обмена.
Все, что нас окружало и окружает – мало похоже на возможность достижения результата. Мы слишком технологичны в использовании собственной жизни. Этот процесс может закончится в одно мгновение, не принеся желаемого. Чего желаемого? Результата? Нет. Победы над НИЧТО.
Чернобыльская катастрофа, удобные высокоскоростные лайнеры, технологически оптимальный режим производства пищи - все это набор нашего века. Все так привычно, безопасно.
Я предложил игру, которая пока не знает равных. Это была игра в катастрофу. Моя передача называлась зловеще «911-НОМЕР СТРАХА».
Федеральные власти подали в суд на наш канал. Они не хотели, чтобы у людей номер аварийных служб ассоциировался с нашей передачей.
------------------
УСЛОВИЯ ИГРЫ.
Вы покупаете билет на рейс самолета.
Место: Боинг-757 - 200. Бизнес-Класс ряды 1-4, места A-K. (24 места) Экономический класс ряды 7-34, места A-K (176 мест) Крейсерская скорость 850 км/час. Двигатели - 2 General Electric CF6- 80A2. Расстояние между рядами: Бизнес класс - 50" (127 см),...
Этот необычный проект мы затеяли по всем законам игры с неизвестным концом. Поверьте, последний рейтинг моей передачи был выше, чем коммерческого футбольного матча чемпионов мира бразильцев с прежними чемпионами ирландцами.
Все, купившие билет на самолет-катастрофу так или иначе идентифицируются в процессе игры. И могут погибнуть. Все узнают о вас не только то, что вы расскажете, а и то, что о вас расскажет автор.
Стюардесса объявила параметры рейса.
Кабина пилота на 12 минуте закрылась. Те, кто находился в кабине – погибли. Теперь одно движение, и все управление в руках двенадцатилетнего мальчика из Оклахомы. Сегодня наш канал демонстрирует игру на всю Америку.
Пассажиры могут звонить по мобильным телефонам. Они могут позвонить в 911. Тем веселее нам казалось будет игра.
Я не думал что все так получится. И я не догадывался, что вся наша мистификация может превратиться в нечто такое, о чем даже подумать страшно.
Все начиналось как обычно. Стеффани, вместе с четырьмя операторами занималась настройкой аппаратуры, недавно работающий программист Жерар ковырялся в сервере. Мы привлекли несколько выделенных линий, чтобы демонстрировать участников игры, их задачи, цели, маршруты. Только одна деталь во всем этом мероприятии до сих пор не дает мне покоя.
----------------
Жерар. Это он написал последний сценарий. Там было в отличие от предыдущих версий три самолета. Его идея. Эта идея мне показалась интересной. Я дал добро. Иногда мне кажется, что желание работника сделать что-то как ему хочется – будет сделано с охотой, то есть гораздо лучше. Идея заключалась в том, что мы должны были показывать несколько картинок, но телезрители думали, что действие происходит сразу в двух лайнерах.
Неужели Жерар как-то связан с полковником? Я стараюсь об этом не думать, но эти мысли преследуют меня уже шестой месяц. Ведь в программе, прошедшей с таким успехом было все как всегда, но что же меня так беспокоит? Ассоциации. Какие такие ассоциации?
У нас ведь было два «Боинга», семь наземных целей, два локализатора пилотской кабины, террористы захватывающие самолет. Это была игра! Она заряжает дух, она учит человека ориентироваться в темной комнате! Так я думал.
И в который раз я лечу в Атлантик Сити, вспоминая именно ту игру, в которой проиграли наши.
Проиграли под чистую, ракеты уничтожили Пентагон и Белый Дом, два «757» угодили в башни-близнецы и были взорваны несколько заминированных зданий. Было досадно за Америку, но все это так условно, ведь за террористов играли такие же мальчики-американцы, как и те, которые проиграли. Что же такого?
---------------------
После 11 сентября нашу программу прикрыли. Понятно. Это сделали благоразумные генеральные менеджеры. Генералы. Разве можно было, даже в коммерчески повернутой Америке продолжать такое кощунство «закаливающее дух американцев». Или дело в чем-то другом? Это меня и наталкивало все время на размышления. И, похоже, не только меня одного.
Выпил я как-то лишнего, что-то в сердцах брякнул Керолайн, а она мне: «Доигрался?». То есть совершенно не при чем эта фраза была ни-к-чему! Просто так говорит, как-будто о чем-то совершенно отстраненном и в то же время обо всем: «доигрался?!». А я дурак, нет чтобы мимо ушей пропустить, спрашиваю: «До чего доигрался?». Думал, может что другое имела ввиду, денег просадил много или с работой опять мол неувязки. А она, так посмотрела! Неужели меня использовали? Тебя всегда использовали и используют! Это уже были мои мысли. Если, конечно, ты не живешь на улице. Думаю, это высшая форма свободы. Даже грязь и болезни проходят не так мучительно.
А еще эти снимки после 11 сентября попавшие мне на глаза. Я вообще не могу смотреть фильмы. Знаете почему? Потому что я их слишком внимательно смотрю. Я ненавижу плохо дублированные фильмы. Это когда губы актера не совпадают со звуками, которые я слышу. Всякие современные вывески на втором плане в средневековом сюжете – просто по-настоящему бросаются мне в глаза. Я замечаю все! Может это что у меня не так? Я испытываю просто ноющую боль от такого дерьма!
Итак, снимки. Один – развороченный грунт в месте падения третьего лайнера, который якобы летел на Белый Дом и ни одного клочка от «Боинга» не найдено. Это была история именно про тот лайнер, в котором находились три героя Америки, которые спасли один из символов Америки. Не верю.
Второй – двухметровая дырка в здании Пентагона от 38 тонной болванки с размахом крыльев в 16 метров.
Я конечно профан во многих технологических премудростях, но я не боюсь заявить, что я сегодня один из самых известных зловещих телевизионных мистификаторов. И модель корпуса «Боинга» мы заказывали практически у оригинального производителя. И вот я спрашиваю себя – может быть? И отвечаю в который раз: НЕ МОЖЕТ.
---------
Доигрался.
---------
Четверг. 3 октября 2002 года 18-40. Вермонт. Аэропорт. Мы летим в Атлантик Сити. Я запасся тремя хронографами и нот-буком. Передо мной хронологические карты всего того, что не дает мне покоя. Я выйду с самолета либо полным придурком, либо по Тимоти Лири личинкообразным с 15-ым контуром реальности.
Среда 27 июня 2001 года. 17-40. Павильон номер 7. Передача «Плэй Ти Ви».
Вторник 11 сентября 2001 года. 6-50. Нью-Йорк.
(продолжения не будет)