10 — 11 декабря 2000 года.
«Я дал им срок для покаяния. Вопрос состоит в том, смогут ли они его принять?».
«Они, тоже, когда-то носили нимбы….».
Я наткнулся на них случайно. Их было двое, и как всегда, готовые к бою. Я же был один и хотел отдохнуть.
— Ей! У меня к вам одно предложение. — Сказал я и, предугадывая их дальнейшую реакцию, приготовился к бою.
Они оскалили зубы и заревели, увидев мою сущность и доброжелательное лицо. Но их сконфузил цвет и сама одежда на мне, явно не типичная для тех сил, за которые выступал я. Замешательство длилось несколько секунд. После того хищный свет почти полной луны упал в низ сквозь густые кроны деревьев окружающих нас со всех сторон. И они, двое средней формы, носившие когда-то нимбы, подняли оружие.
— Стоп! Остановитесь! Выслушайте. — Моя правая рука незаметно подняла винчестер.
Ответом на мои слова были пули из их оружия. Я бросился на землю, потом быстро откатился назад и беспорядочно выстрелил три раза. Их оружие ответило ещё и ещё. Быстро выработав план дальнейших действий я бросился в перёд, сломя голову, сквозь кусты, что больно меня хлестали. Через несколько мгновений я оказался на месте кострища, где двое павших что-то жарили. По близости их не оказалось. Я знал, что они не убегут, а попытаются уничтожить меня. Их же двое, а я — один. Хотя за категориальными понятиями моя сила на девять порядков выше, но это никого никогда не волновало, и думаю, никого не побеспокоит. Конечно, я умело скрываю свою силу. Как мне это надоело! Я вспомнил былые времена. Почему бы её ни проявить сейчас? Я достаю из рюкзака, с нашивкой зелёного цвета «RE - BOOK» флейту. И начал трансформироваться принимая подобающую мне форму — возникли крылья…. Не знаю почему но мой глаз пустил скупую слезу…. За ним и второй взбунтовался. Слёзы потекли рекой. Флейта сама оказалась у моих губ. Ветер, пролетавший мимо, облетел несколько раз мои крылья и засел на верхушках оных. Флейта ожила, мелодичные звуки которой, создавали музыку аналогичную той, что была на третий день создания всего во время отдыха….
Двое падших возникли с двух противоположных сторон, я прекрасно чувствовал их, все херувимы имели такие же способности. Мои четыре пары крыльев показали демонам кто на самом деле я. Они в свою очередь недоумённо уставились на меня, даже не смея задействовать свои слабые пещерные фокусы. Звуки флейты заставили их ослабить пальцы на курках винтовок, они вспомнили то время…. И четвёртый день…. Я заиграл с новой силой и с флейты «полились» слёзы — голоса павших уничтоженных мною. Флейта и языки костра, свет луны и шелест кроны деревьев, и тем более мой взгляд говорили простые слова: «Прощение возможно! Только откройте внутренние двери». Один из павших мотнул рогатой головой и зарычал, пытаясь выбросить из своей головы звуки флейты. Я продолжал играть. Второй павший засквернословил и нажал курок….
У них была возможность…. Я выхватил клинок из пламени созидания мира и приступил к своим обязанностям….
…Они имели возможность….
Я похоронил их здесь же — у костра.
Спускаясь вниз с горы, у меня возникло непреодолимое желание отдохнуть, да и настроение было не очень, словно управный мясник оттяпал почти всю душу вместе с теми чувствами, что заставляют понимать суть творения. Я вновь обрёл людскую форму. Хотелось есть. Прошагав несколько километров, я наткнулся на ресторанчик над рекой, куда и забрёл. Сделав так, чтобы никто не увидел винчестер, словно его вообще нет, сел за отдельный столик и заказал кое-что для скромного ужина. Вокруг веселились, налегали на спиртное. Нарушив одно из основных правил, не вмешательства в дела людей я превратил всё спиртное в воду…. Через несколько минут начали раздаваться возмутительные возгласы. Кто наиболее возмущался я лишил дара речи, пусть помолчат и подумают, но только до утра. Затем спокойно принялся за свой апельсиновый сок и нечто под названием — «Пірожкі». Покончив с едой, я вышел на свежий воздух, немного подышать и подумать. Но не долго таким образом развлекался, меня не оставляло в покое это вкусное блюдо — «Пірожкі», да ещё апельсиновый сок. Я постоял ещё несколько минут и, уже хотел, было идти заказывать очередную порцию, как к ресторанчику подъехало три мотоцикла с юнцами в кожаных куртках. Решив немного их проверить и проучить, я превратился в старца и остался стоять там, где стоял….
— Смотри! Какое старьё. — Сказал один из приехавших.
— Загородил проход. Падаль!… Дай ему щелбана Венс. — подхватил ещё один из них и потянул пиво из банки.
Даже не надо было сканировать их, чтобы понять, что никто из них очень давно не делали даже намёка на доброе дело. Поэтому я позволил, чтобы один из наглецов дал мне щелбана и сломал себе палец. Это разозлило меня в пределах злости, что разжигает справедливое наказание. Я воспрянул, распустил крылья, набрал свою истинную форму.
— Что за…. — проблеял чей-то рот.
Два слова взмах руками и юнцы превратились в старцев. К утру следующего дня они обретут свою прежнюю форму. Опять обернувшись обычным человеком, я зашёл в ресторанчик, хлопнув дверью перед носами ошеломлённых старичков.
Непосредственное вмешательство в дела людей, прямо влияя на ход их мыслей, запрещено, и если узнают о моих проделках, то мне не поздоровится. Но не будем о худшем, все, что делается, всегда приводит к лучшему.
Пірожкі весьма уместная снедь. Я приканчивал последнего, как с противоположного столика стоящего через ещё три столика поднялся высокий, одетый во всём чёрном, хищный мужчина, и подошёл ко мне.
— У вас не будет закурить? — Весьма серьёзно спросил он.
— Закурить?…. Я не курю, это вредно для здоровья.
— А жаль. — Он повернулся и медленно направился к своему столику, уверенно делая шаги. Уверенно, я подчёркиваю — уверенно, потому что повлиял на него, таким образом, словно он выкурил пачку сигарет за раз. Ему бы сделалось плохо, он бы зашатался или шёл бы как пьяный…. Мужчина сел за свой столик, я смотрю на него. Хм. Закурить? Закурить? Я посмотрел ему в глаза….
Секунда и винчестер у меня в руке. Он, в свою очередь, разбрасывая бутылки и прочее на своём столе, тоже выхватывает своё оружие — дробовик. Мы направляем стволы «друг» на «друга».
— Я узнал тебя херувим, — сказал тип с дробовиком, — узнал сразу, после твоих проделок со спиртным. И мог бы выстрелить в тебя сразу.
— У меня было паршивое настроение потому я не засёк твою сущность сразу, как только сюда вошёл, павшее существо. Теперь я тебя тоже узнал Готекс.
— Брось! Это имя принадлежало мне когда-то. Но оно умерло месте со званием Херувим…. Предупреждаю! Не делай лишних движений, иначе буду стрелять. Не заставляй меня этого делать я хочу поговорить….
— Смотри! Что мы сделали. Все люди разбежались….
— Кроме тех, что ты Хардриил заставил сидеть….
— Пусть смотрят. Им в назидание. Я распустил крылья и набрал свой истинный облик. В воздухе возник запах гнилых помидоров, это Готекс проделал туже операцию.
— Ну что же покончим с этим теперь Хардриил? — Сказал Готекс, сощурив глаза. Его хвост мотался, туда-сюда выдавая его волнение. Наше оружие было направлено «друг» на «друга». Наши силы были равны. Речи о хитростях с моей стороны не могло и быть, поэтому я имел немного меньше шансов.
— Давно не виделись. Но наши пути всё-таки пересеклись. Это знак!
— Может быть. — Подтвердил Готекс. — Тем более я ждал нашей встречи, но не думал, что она произойдёт так скоро…. Нам нужно свести старые счёты, не так ли? И покончить со всем этим, раз и навсегда. Может, начнём? А то мой палец уже дрожит на спуске….
— Покончить со всем этим?
— Да! Тем более я вижу, что ты не против. И думаю, хочешь остаться победителём. Ведь так, Хардриил?
— Для меня главное не уничтожить, а вернуть обратно. Творец всего показал нам, что есть прощение. Я хотел сказать тебе….
— Заткнись! — Перебил меня Готекс. — Даже и не думай вновь начинать разговор о прощении. И обо всём прочем. Ты знаешь, какой я дам ответ…. Я есть, тот, кто есть! Готекс — в прошлом.
— А что для тебя есть будущее? Добро, Свет… мы победим зло, и даже то, что заставило вас стать на не праведный путь…. Будущее для тебя немая пропасть. Даже у творца урвётся терпение.
— Вы победите? Ха! Если бы это было так, то мы бы давно были бы уничтожены.
— Прежде всего, срок покаяния. Главное не уничтожение…. А если и придётся задействовать эту не вызывающую у меня позитивных чувств вещь, то мы задействуем её без тени сожаления. Да, мы сильнее. — Я быстро усилил натиск мыслями и заставил павшего Херувима отвести его же руками дробовик вправо. — Я могу выстрелить. — И для убедительности передёрнул механизм подачи патрона. Павший боролся изо всех сил, пот покрывал его чёрное тело, а его зубы защёлкали. Ещё сильнее завоняло гнилыми помидорами. Через несколько секунд он вернул контроль над своими руками и вернул дробовик в прежнюю позицию. Он учащённо дышал. На его лице была маска страха, он очень сильно испугался.
— Вот видишь, я доказал тебе своё преимущество, хотя по силам мы равны. — Произнес я после нескольких минут молчания. Готекс задумался и не впервые, но на этот раз, думаю, очень серьёзно. И я решил не вмешиваться, чтобы не нарушать его ход мыслей.
— Будем считать один-один…. Я не выстрелил в тебя, когда почувствовал твою сущность. Ты — в меня только что. — Быстро с учащённым дыханием произнёс он. — Но наше оружие всё же направлено против нас,… опустим его…. — что незамедлительно и сделал….
Мы взяли большую кучу «Пірожков» и пошли вон из ресторана. На улице старичков не было, мотоциклов тоже. Мы двинулись вдоль реки, по заросшему короткой травой берегу. Он смачно, так же как и я, чавкал, а его дробовик висел на его левом плече.
— У тебя есть несколько минут Хардриил. А затем начнём.
— Ты начинаешь подавать надежды. Но что же всё-таки мешает тебе стать другим? Вернуться? Ведь покаяние такая простая вещь…. Мне жалко тебя…. Как и всех остальных, но ты в особенности вызываешь у меня намного больше жалости, чем другие. Ведь ты всё время борешься сам с собой…. Не так ли?
— Это было раньше. А слушаю я тебя только потому, что это дань уважения тебе как к опытному воину. Не больше….
— Позволь, я продолжу. — В ответ на мои слова он кивнул головой, а в его рту исчез очередной «Пірожок». — Вспомни то, что было когда-то, отбрось то, что заставляет тебя быть таким, каким ты есть сейчас…. Посмотри на луну. Обрати внимание на то, как облака всё время проходят через её диск, и их причудливые формы навевают душевное спокойствие. Вдохни вечерний воздух, ощути его душой,… тем нутром, что заменяет тебе сейчас душу…. Посмотри на тихую речную воду. И, в конце концов, сделай хоть что-то, что делал, когда был в легионе Херувимов. Сделай маленькое, махонькое добро. — Я сделал паузу.
А он в ответ на мои слова, после небольшой задержки, рассмеялся. И произнёс всего три слова:
— Пока что мимо.
Мы вышли на холм, за которым начиналось пшеничное поле. Мы вошли в него. Колоски пшеницы доходили нам почти до груди.
— Скажи, Хардриил, ты всех противников сначала обрабатываешь словами?
— Да! Всех. Но только тех, кто хочет выслушать…. Уничтожить врага плёвое дело. Хотя он может уничтожить и меня. Бой — непредсказуемая вещь. Я всегда стремился, и буду стремиться спасти, вернуть моих противников…. Ведь Творец вся и всепрощающий.
— И ты считаешь это правильным?
— Что именно?
— Твои слова. Твою агитацию.
— Да!
— Но это своего рода победа, а ты сказал, что не стремишься к ней. Именно к победе над противником.
— Я всего лишь даю намёк на спасение….
— Но когда ты убиваешь противника, то уничтожаешь сущность мыслей того, к кому обращался…. Ты не убедил меня, и не смож….
— Тогда вспомни это! — Перебил его я и резко выхватил флейту. Готекс схватился за дробовик, думая, что я, хватаюсь за свой винчестер.
Флейта ожила, полилась мелодия первого дня Творения. Мы вспомнили…. Пред нашими глазами возникла пустота ночи с россыпью далёких звёзд…. Созидание Земли…. Спиралевидные галактики…. Второй день Творения, третий…. Алая заря в далёком и вроде близком небе…. Вечернее небо в красно-багровом покрывале…. Колосящиеся поля пшеницы, синие васильки и сильный ветер, большой винт мельницы…. Роса на стебельках травы…. Флейта лила слёзы…. Мы вспомнили армии дерущихся ангелов и зажатые в окровавленных руках древка хоругвей. Расстроенные фаланги крылатых воинов и падение потерпевших поражение в низ…. Россыпи звёзд, начальное слово и синеву океанов.
— Довольно! — Оборвал мою музыку павший. Сейчас стояла ночь, но ночью я видел, как и днём. И я узрел на его лице слезу, или три!…. Мне захотелось крикнуть: «Я переубедил тебя! Покайся, и вернись!».
— Твой винчестер. Позволь? — Он протянул руку к моему оружию, и я дал его ему уверенный, что он сделает подлости…. Но почему я так был уверен?
Он быстрым движением передёрнул затвор и достал из казённика патрон.
— Из серебра. — Тягостно констатировал Готекс. Он вернул патрон обратно и отдал мне винчестер.
Мы стояли по грудь в пшенице. Готекс отдалился от меня на шагов пятнадцать. Затем повернулся ко мне и… стёр ещё одну слезу и оскалил зубы. Я поспешно спрятал флейту назад в рюкзак.
— Я переубедил тебя? Готекс! — сказал я то, что наиболее боялся сейчас произнести.
— Ты это о ком? Обо мне, что ли? — он мотнул головой.
Я посмотрел на него и уловил мысли о вечернем небе над зелёными холмами в кроваво-багровом покрывале.
Неожиданно он снял дробовик, что висел на плече….
— Нет, ты не переубедил меня…. Готекс…. Готекс — в далёком прошлом. Ты не переубедил меня. Но твой винчестер…. И твой выстрел…. Стреляй первым….
Я долго смотрел на него. Далее, плача, поднял винчестер и… передёрнул затвор….
— Стреляй первым, — прошептала колосящаяся пшеница, — стреляй первым….