Огонь
Пьеса в одном акте
Действующие лица:
Герхард Ван-Хой, живописец
Граф Артур, его приятель
Каморка Ван-Хоя, используемая им и как студия. Сам он стоит на стремянке и выводит малопонятные пятна на потолке. Он весь заляпан краской, от бороды до тапочек. Входит граф Артур.
Ар.: Мир дому, здравье обитателю!
Ван-Хой молчит и посасывает кисть.
Ар.: Ужель не видишь ты приятеля?
Ужель вещам простым и бренным
Ты недоступен и в порыве вдохновенном
Вознесся к небесам, мой Бог? –
Так обломись же: это потолок!
Ван.: Молчи! Не видишь: я творю!
Я пламенем божественным горю –
А ты мне попусту мешаешь…
Ар.: Ну, что ж, творец, как знаешь…
Коль не ко времени – могу уйти…
Ван.: Ты можешь мне палитру поднести!
Ар.: «Поллитру»? Творческий запой?
Ван.: Дешевый юмор неуместен твой!
Ну вот – ты сбил меня, несчастный! –
Ты помешал, когда я кистью властной
Чертил инфинитивность бытия…
Посторонись – спускаюсь я!
Ар. (с интересом разглядывая потолок):
Неужто недостаточно холста
Для гениальных излияний?
Иль, может, тривиальные места
Негожи для твоих исканий?
Ван.: А чем тебе мой выбор не по нраву?
Чем потолок дурней доски?
И в этом доме – не мое ли право
По усмотренью наносить мазки?
Ар.: Но что так высоко – ведь неудобно
Тянуться, Микеланджело подобно –
Когда есть стены, двери, пол
И рамы чистые окон?
Ван.: То верно, да черед их не пришел…
А потолок – он, знаешь, закопчен:
Мне ночью при свечах творить приятно…
Ар.: А, ну тогда мне все понятно!
А что изображает сей пейзаж?
Ван (скрестив руки на груди):
То мир суетный наш,
Горящий в пламени пожара…
Давно б он уж сгорел, и в чад,
И в пепел обратился, но в кругу Самсары
Он обречен вертеться силою менад…
И вновь, и вновь сгорает он,
В границах Майи заключен:
Ни жар, ни дым его не покидают;
А истину лишь тот познает,
Кто оболочку бытия пронзит
И дивной Брахмы свет узрит!
Ар.: Мудрена речь твоя, художник –
Но говоришь ты, как безбожник!
Ван.(вскипая):
Я, кажется, тебя предупреждал,
Чтоб ты меня художником не звал!
Я живописец – слышишь: я пишу
Живых стихий извечное движенье,
И мер семи соединенье
Я на двойную меру наношу!
Ар.: Все понял – впредь не буду…
О, Боже! – или я с ума схожу?
Ван.: Что такое?
Ар.: Вроде, чудо!
Ван.: Я никаких чудес не нахожу!
Ар.: Ты глянь наверх: огонь –
Он словно ожил, он пылает!
Ван.: То вдохновения крылатый конь
В твореньях гения играет!
То мастерства бессмертного полет,
То полная иллюзия…
Ар. (с ужасом): Огонь растет!
Ван задирает голову и замирает в изумлении.
Ар.: На стену он переметнулся –
Ты слышишь гул? Вот – потолок прогнулся:
Ей-Богу, рухнет - что же ты стоишь?
Очнись! Бежим отсюда – слышь?
Ван.: Своей я кистью пробудил
Стихии буйство – я открыл
Движенье за пределы бытия!
Не живописец – животворец я!
Ар.: Скорей – нельзя нам доле оставаться!
Ван.: Нет, должен я огню предаться –
И пламенем очиститься, и вознестись…
Ар.: Что ты плетешь, окстись!
Ты здесь сгоришь, как в печке чурка!
Уж со стены опала штукатурка!
Ван.: Ну нет уж – моему исканью
Настал конец. Мой час пришел,
Мой жребий брошен – я обрел
Удел извечного сиянья!
Ар.: Обрел ты тепловой удар –
И ум твой спекся. Ну ж, идем!
Скорее: нас пожрет пожар…
О ужас – дверь охвачена огнем!
Ван. (торжественно):
О, радостный тот миг,
Когда огонь лобзает лик…
Падает, пытается приподняться на руках, хрипит, задыхаясь дымом:
Я вижу: отверзаются ворота… (роняет голову)
Ар. (скорбно): Зачем судьба так глупо пошутила –
Или наказан я за что-то? –
Почто такую творческую силу
Она дала такому идиоту,
И мне в друзья его рядила?
Занавес.
© Дмитрий Сабаров, 1993 год