Вольное продолжение
В завешенное окно пробивался синеватый свет начинающегося дня, и на дворе уже застучал железным черпаком зазябший водовоз.
Наступало новое утро, первое утро после Рождественской ночи, после ночи Светлого Христова Рождества. А Сашка - второй раз за всю свою сознательную жизнь - видел сон, но это не был сон, подобный тому, первому: Сашке снилось, что он, он сам был этим Ангелочком на рождественской ёлке, и его, Сашку, взял с ёлки маленький Человечек, - лица его Сашка не видел, но знал, что он похож на него самого. И в руках этого Человечка Сашка заплакал - возможно, первый раз за всю свою жизнь. Он плакал и плакал, и чувствовал, что становится всё меньше и меньше, а лужа слёз под ним всё больше и больше. Вот уже скрылись под морем слёз Свечниковы, дети, пришедшие на праздник, ёлка, мальчик, держащий Сашу-Ангелочка, и в самый последний момент - в тот момент, когда он вот-вот должен был исчезнуть, превратившись в море слёз, - в самый последний момент он проснулся: проснулся весь в слезах.
Проспал он совсем немножко: это было видно по всё тому же синеватому свету за окном и всё тому же стуку черпака водовоза. Когда же Сашка встал и взглянул на то место, где был Ангелочек - ЕГО Ангелочек, - он увидел лишь лужицу застывшего воска на полу, в которую попался, наконец, назойливый прусак и теперь виднелся из неё, словно доисторическое насекомое - из янтаря.
Глядя невидящими глазами на то, что осталось от Ангелочка - от светлой стороны Сашкиного "я", - мальчик подошёл к лужице воска, упал перед нею на колени, как перед Богом, и вновь зарыдал.
Солнце поднималось над горизонтом, освещая и освящая новый день, новый год, новую жизнь...