Виноград

 










  ВИНОГРАД








 
 1. За окном грохотало лето, сучьями трамвайных рогов дополняя картину всеобщего глумления над застенчивой красотой июня, бесцеремонно взлохмаченной желто-зелеными волнами непрерывно менявшего направление ветра. Откровенная свежесть улицы грубо напоминала о неприятном отсутствии запахов в маленькой душной комнате и трудно различимом перерастании вечера в сумерки. Было жарко. Чертополох сидел на подоконнике и смотрел на свою правую ногу, согнутую в колене, чем-то похожем на вершину некогда бурно извергнувшегося вулкана с глубокими трещинами в центре и неравномерно покрывшей склоны растительностью. Он не был акселератом в общепринятом смысле, скорее наоборот. В свои тринадцать лет он выглядел не старше десятилетнего. Такое у него было выражение лица, да и роста он был небольшого. Однако руки и ноги его покрывались волосами так быстро, что в добавок к непослушной черной шевелюре и редкой причесанности вид его в коротких спортивных трусах уже давно не мог не вызывать взрывы дикого смеха не только у одноклассников, но и у преподавателя физкультуры, и даже у флегматичного директора школы, когда тот заглядывал в спортзал. Видимо поэтому, как это часто бывает, прозвище, рожденное ясным детским сознанием, оказалось таким органичным и правильным, что уже скоро к нему совсем перестали обращаться по имени, да и сам Чертополох, будучи простым и необидчивым спортсменом, быстро привык к этому.
 - Ну, хорошо! Пятьдесят! - сказал однажды Мерин. - Но бабки сразу!
“Пятьдесят баксов - это много”, - подумал тогда Чертополох.
“И тридцать много”, - добавил его внутренний голос.
 - Ты чего молчишь, дурень? - Мерин щелкнул его большим пальцем по подбородку. Чертополох дернулся. На нем была шапка, черная как уголь, грязная и пыльная. В одной руке он держал смятую двадцатку, поэтому рука была в кармане. Пальцами другой перебирал развернутую пластину жевательной резинки.
 - Чего молчишь? - снова спросил Мерин. - Может быть, думаешь? Так ты ж не умеешь! Если б умел - был бы сейчас на моем месте и может, даже получал бы с меня.
 - С тебя получишь! - пробубнил Чертополох.
 - Короче! - отрезал Мерин. - Или плати, или иди домой!
 - Как домой?
 - А вот так! - Мерин схватил его за руку, и так, с растопыренными пальцами и раздавленной жевательной резинкой поднес ее к лицу Чертополоха.
 - Вот так! - повторил он, свободной рукой достал из кармана своего комбинезона огромные садовые ножницы и раскрыл их возле мизинца Чертополоха.
 - Без пальца!
 - Ой! - сказал Чертополох.
 
 Так началась их дружба. Скорее не дружба даже, а совместное взросление. Ведь это нечто большее. Когда тебе тринадцать, все, кто младше тебя хотя бы на год, кажутся глупыми детьми. Те же, кто старше, пусть ненамного - непререкаемые авторитеты. Мерин был старше. Они познакомились случайно. Чертополох уже не первый раз приносил в школу неизвестно откуда у него появившуюся золотую цепочку. По оригинальной версии, он украл ее у одного крепко выпившего господина. Ему, понятное дело, никто не верил. Скорее всего, он брал ее из дому, пока не видят родители. Все так думали. А кто-то даже решил проверить. Чертополоху предложили продать ее, и если он откажется, то всем все станет ясно. Но он согласился. Его привели к Мерину, который мало того, что был старше, по слухам общался с ребятами старше его самого. Те же, в свою очередь, занимались уже совсем взрослыми и серьезными делами.
 - Короче так, - сказал при первой встрече Мерин. - Рыжье я твое брать не буду. А то прибежишь потом с родителями...
 - Да ты что!
 - Заткнись! Вот тебе адрес, пойдешь, покажешь товар. Я людей предупрежу. Если все будет нормально - с тобой рассчитаются. Я думаю, баксов на сто двадцать потянет. Потом - ко мне. Принесешь половину. Это мой процент. Согласен?
 - Согласен.
 - Ну, пока! - пробасил Мерин, ударил его по плечу и ушел.
 “Интересно, что значит, если все будет нормально?” - вслед ему подумал Чертополох. В тот же вечер он это узнал. Когда вышел из квартиры с двадцатью долларами, синяком под глазом и большим приветом Мерину.
 Вообще, он ожидал чего-то подобного. И даже был готов к этому. Он знал, что воровать нехорошо, а цепочку он действительно украл. Хотя и не хотел. Все произошло само собой. Он увидел ее и забыл обо всем на свете. Минут двадцать он шел за мужчиной, сильно шатавшимся и с трудом узнававшим дорогу. Когда тот, наконец, добрался до своего подъезда и поднялся по лестнице, Чертополох вошел вслед за ним. Ему повезло. Лифт опускался так долго, что за это время мужчина успел удобно приспособиться у стены, съехать по ней вниз, и в таком положении уснуть. Не помня себя от страха, Чертополох наклонился к мужчине, дрожащими пальцами расстегнул удачно съехавший с затылка на кадык замочек, одним движением вырвал цепь и помчался на улицу.
 Конечно, он получил за нее только двадцатку, да и ту, похоже, придется отдать Мерину, все равно он был доволен.
 - Ладно, - сказал Мерин, и в его голосе уже было меньше пренебрежения. Он сложил купюру вдвое и засунул в карман.
 - Хоть ты меня и подставил, я зла на тебя не держу. Запомни. Считай, что это было твое боевое крещение. Так что в следующий раз, если что появится, я сам у тебя приму. Кидать тебя больше не будут. Понял?
 - Понял.
 
 ...Все утро он сидел так. Колено еще болело, но уже не так сильно. Да он и не думал о нем. Ему и без того было о чем подумать. Тогда, с цепочкой все было понятно. Золото все-таки. Но вчера... Он не мог понять, зачем он это сделал. Зачем подошел к вратарю своей команды и сорвал с его шеи нитку, на которой тот уже три года носил свой передний зуб, выбитый в матче, когда они впервые стали чемпионами района. Вратарь сначала ничего не понял, да и когда увидел, что зуба нет, не обратил на это должного внимания. Он был увлечен игрой. Просто обозвал Чертополоха придурком и сплюнул сквозь зубы. Однако что-то уже было не так. В первый раз это была скорее случайность, потом - пенальти. После третьего гола на него уже орали все, включая самого Чертополоха. Шесть - ноль. Они дрались долго и жестоко. У Чертополоха шла кровь из носа, вратарь почти не видел правым глазом. Когда стало ясно, что никто не сдастся, их разняли. Все разошлись по домам уставшие и злые. На обоих. Причем на вратаря вдвойне - и за игру, и за то, что не смог как следует вздуть этого придурка. Как ни странно, Чертополох чувствовал себя очень хорошо, вины своей ни в чем не признавал, хотя и был, конечно, удивлен своим поступком. По дороге домой он выбросил зуб, потеряв к нему всякий интерес.
 




 2. - Это квартира восемнадцать? - спросил запыхавшийся человек с розовой субстантанцией в виде лица.
 - Восемнадцать, - ответили из другой половины объективной реальности. На некоторое время между ними воцарилось неловкое молчание. Возможно, внезапный посетитель был так взволнован, что забыл то, что хотел сказать, а может быть, и не собирался ничего говорить. Скорее всего, так и было. Во всяком случае, удар тяжелым тупым предметом, который он нанес в голову хозяина квартиры, вряд ли нуждался в вербальном сопровождении. Тело обмякло, но не упало на пол, заботливо подхваченное тяжелыми и теплыми руками Чертополоха. Переступая с ноги на ногу, будто танцуя, он завел его в квартиру и аккуратно уложил в коридоре, ближе к полке с обувью, чтобы не загораживать себе дорогу к выходу.
 - Похоже, не обманул Мерин, - сказал сам себе Чертополох. - Квартира что надо.
 За первой дверью, которую он открыл, оказалась большая комната, обставленная уродливой антикварной мебелью. С потолка большими хрустальными глазами смотрела на него люстра неправильной формы с совершенно ненужными, казалось, канделябрами. Но Чертополох не видел ее. Он вообще ничего не видел, кроме маленькой серебряной фигурки, одиноко стоявшей на журнальном столике в дальнем углу комнаты. Как был, полусогнувшись, он медленно подошел к ней, слегка качнув головой, будто здороваясь. Это была юная девушка с распущенными длинными волосами и немного худыми ногами, лишь ниже колен выглядывавшими из-под зеркального платья. Чтобы не успеть увидеть в нем отражение своего небритого лица, Чертополох сразу взял ее в ладонь, ощутив приятный холод металла. Тут же очнувшись, он положил фигурку на дно большой спортивной сумки и спешно занялся своими делами.
 Уже уходя, он в последний раз посмотрел в красивое благородное лицо хозяина квартиры, все еще лежавшего без сознания и тяжело вздохнул.
 “Оставлю себе!” - подумал Чертополох.
 
 Работать он так и не научился. Все, что он приносил, чаще всего оказывалось недорогим и, в общем, ненужным товаром. Хотя в местах, где он бывал, можно было за один раз взять столько, что потом полгода точно можно было бы отдыхать. За это и недолюбливали его теперешние коллеги. Хотя и не только. С некоторых пор всех стало сильно раздражать отношение шефа к нему. Мерин всегда и везде таскал его с собой. Чертополох бывал в самых лучших квартирах города, самых дорогих офисах и еще во многих местах, куда был заказан вход простой братве. Но вместо безумно дорогих украшений, денег и всего того, что там могло быть ценного, он приносил какие-то просто старые, даже не раритетные книги, бесполезные ненужные вещи, вроде морских раковин и, вообще, всякий хлам. Мерин, конечно, отчитывал его за это, кричал на него, называл придурком, но все ведь понимали, что все это - спектакль. У них были свои, особенные отношения.
 - Знаете, что он принес от Рихтера? - спросил толстый, оттого тяжело дышавший Крот, исполнявший обязанности водителя в отсутствие настроения у шефа. - Маленькую серебряную девушку в свадебном платье и с кривыми ногами! И все! От Рихтера! ... Да у его собаки ошейник дороже! Урод!
 Он не заметил, как упал на пол. Мерин закрыл дверь и вышел на середину комнаты. На нем был дорогой серый костюм, почти не подчеркивавший в свое время слегка перекачанные мышцы. Уже давно он перестал походить на того, кем раньше так хотел казаться. Не только внешний вид, но и манеры и привычки его сильно изменились с тех пор, как дела неожиданно резко пошли вгору. Однако как человек наблюдательный и осторожный, с некоторыми людьми он предпочитал продолжать общаться на их, теперь уже почти чужом для него языке.
 - Не шуми! Я вижу, коллектив в непонятке. Давно надо было про Черного объявить. Вот ты, Крот, не понимаешь, какой резон нам держать его? Так? Не понимаешь, что и зачем он приносит? А приносит он то, что ты, сыч болотный, и ни за какие бабки не купишь, и ни с кого не получишь никогда. Удачу он приносит. Реальную. И вы все это не хуже меня знаете. Только западло, видно, вам признать это. А мне не западло! Поэтому и жрете вы в кабаках, денег не считая, и на тачках ездите таких, что и не снились вам раньше! А то, что за два года никого из вас ни менты не ломанули, ни братва чужая дикая, так просто?! Ну а придурковатый он если, так это даже хорошо… Хотя вам не понять.
 Все, что говорил Мерин было правдой. Действительно, после того, как Чертополох появился в бригаде, дела пошли намного лучше. Никаких кардинальных изменений не произошло, однако и неожиданностей и проблем стало гораздо меньше. Проколов почти не случалось, хотя работали они теперь намного чаще и смелее. Наводки стали стопроцентными. И все это только благодаря ему. Впрочем, знал об этом только Мерин.
 Когда он в первый раз взял с собой Чертополоха, то тоже решил, что толку от него никакого; все время, пока они были в квартире, тот простоял возле книжной полки, рассматривая старую фотографию. На ней была девушка лет пятнадцати в белом летнем платье в полоску с большим воротничком на манер морского. Она держала на руках щенка, которого, похоже, вот - вот должна была уронить. Взгляд у нее был такой, будто она забыла обо всем на свете и не видела ничего и никого, кроме фотографа или того человека, который мог стоять рядом. Снимку было не меньше полувека. Мерин толкнул Чертополоха и показал, что пора идти, - тот схватил фотографию, засунул за пояс и прикрыл свитером.
 Мерин долго кричал на него, два раза ударил по печени и пообещал убить, если еще хоть раз увидит его рядом с собой. Но через пару дней он случайно посмотрел по телевизору репортаж криминальной хроники, в котором говорилось об ограблении той самой квартиры. Он чуть не упал со стула, когда услышал последние слова репортера. Хозяин квартиры, которого уже не первый раз обворовывали, сначала спокойно ходил по комнатам и перечислял следователю то, что пропало. Но когда он зашел в кабинет и подошел к одной из книжных полок, то вдруг замолчал на полуслове, схватился за сердце и, задыхаясь, упал на пол. Он что-то бормотал и показывал руками в воздухе. Его так и не откачали. Никто не знал, что стояло на полке. Родственников у хозяина не было, а женщина, приходившая убирать в квартире, в кабинет никогда не заходила.

 - Что, тоже понравилась?
 - Понравилась, понравилась! Где она?
 - Я ее выбросил, - спокойно ответил Чертополох и, судя по раздавшемуся в трубке характерному звуку широко раскрывающихся челюстей, откусил еще один кусок чего-то большого.
 Мерин положил трубку.
 “Нормально!” - подумал он. - “Кончил старика и сидит, жрет! А фотографию выбросил! ****ец!”
 Прошло несколько дней, пришли новые заботы, Мерин перестал думать о том случае. Чертополоха он все-таки оставил в бригаде. Поручил ему мелкую тупую работу. Помыть машину, там.
 Вообще, дела шли неплохо. Ребята взрослели, команда крепла. Через год они без особых потерь и конфликтов получили большой по тогдашним понятиям Мерина кусок в новой части города для дальнейшего освоения. Тогда и произошел второй эпизод, круто изменивший жизнь Мерина, а также представления его об этой самой жизни. Поступил заказ на квартиру одного конфликтного бизнесмена. Причем, ко всему тому, что будет вынесено, заказчик добавлял деньги. Цель была - красиво и нагло наказать клиента, изъяв у него все самое ценное и для него же, гада, дорогое. Были ключи от квартиры, код сигнализации, расписание, все. Но самым интересным было то, что заказчик обещал добавить вдвое, если хозяин упадет в обморок или что-нибудь подобное с ним случится, когда он узнает о краже. Мерин вспомнил случай с фотографией и решил попробовать.
 - Ну что, малыш, засиделся без дела?
 - Да нет, вон Крот просил в автосервис съездить...
 - Вот за что я люблю тебя, Черный, - перебил его шеф. - Так это за то, что ты не отвечаешь вопросом на вопрос. И вообще, не ведешь себя, как мудак. Короче, есть тема. Бросай все, завтра пойдешь со мной.
 - Куда?
 - Еб твою! Что значит, куда?! Ты кто такой есть? Дворник? Мойщик автомобилей? Ты вор! Джентльмен удачи! Просто был временно отстранен.
 - Так что...
 - Ну, конечно! Как раньше, помнишь? Ты и я!
 - Круто!
 - Только слушай! Времени будет много, хата жирная. Я знаю, ты у нас парень со вкусом. Так что пройдись по комнатам, выбери, что получше. Понял?
 - Понял.
 - Ну, тогда все. Езжай домой, отдыхай. Завтра я за тобой заеду, расскажу подробнее.
 “Во всяком случае, не будет мешать”, - подумал Мерин, глядя в заметно раздавшуюся в последнее время спину Чертополоха.
 
 Интересно, как люди убеждаются в чем-то? Когда наступает момент абсолютной уверенности? Вот ты сомневаешься, думаешь, может только для вида сомневаешься, а внутри все же боишься - и вот ты уже и не помнишь, как все было, примитивно рассуждая о том, что теперь делать, куда идти завтра, в том смысле, что в сегодняшнем дне ты давно хозяин. А любовь? Вот твердят, мол, когда с тобой случится, тогда и узнаешь, что это такое. Все так. Только не хотелось бы ошибиться.
 - Очнись, дурень! - прошипел Мерин.
 - А?
 - Ну что, нашел что-нибудь?
 - А?
 Левой рукой он ударил его в живот, одновременно придерживая за шиворот правой. Чертополох почти не согнулся и сразу пришел в себя.
 - Нашел?
 - Не знаю, - ответил он. - Наверное, ты все уже сложил.
 - Ладно, бери сумки и пошли.
 Мерин не расстроился. Денег и драгоценностей в квартире было столько, что, чувствуя все это в своих руках, расстроиться было просто невозможно. Он посмотрел в “глазок” и открыл входную дверь. В подъезде было тихо.
 - Давай! - сказал он Чертополоху, но так и не увидел его выходящим из квартиры. Зато услышал.
 - Ух, ты! - донеслось из коридора.
 - Твою мать! - Мерин посмотрел по сторонам и вернулся в квартиру. На полу сидел Чертополох и гладил огромного пушистого кота. Тот, увидев Мерина, попытался убежать, но Чертополох схватил его и засунул в сумку. Мерин ничего не сказал, только показал Чертополоху на вещи, потом на часы и вышел.
 Заказчик остался доволен. И не просто доволен. Он несколько раз пересматривал видеозапись, сделанную скрытой камерой. Толстый, вспотевший человек бегал по комнатам, то и дело становясь на колени, чтобы заглянуть под какой-нибудь шкаф или кресло, потом, задыхаясь, вставал и продолжал носиться по квартире. “Рыжик! Рыжик!“ - уже хрипел он. Сначала никто не удивился, понятно, горе у человека. Но когда стало ясно, что это он из-за кота...
 Мерин уже строил планы на будущее. Теперь он был уверен, что это не случайность. Он никогда не верил ни в мистику, ни в экстрасенсов, но он верил своим глазам.
 - Заработал!
 - Это все мне?
 - Ну а кому?! Коту твоему? Кстати, где он?
 - Ушел. Я выпустил его погулять, а он не вернулся.
 - Я так и думал. Ладно. Ты вот что, сиди дома, отдыхай. Скоро у нас с тобой будет много работы.
 - Но я же ничем не помог тебе. Ты извини, я тогда задумался.
 - Ничего, ты приносишь удачу! И потом, мы же друзья, правда? А друзьям всегда легче вместе.
 - Ну, так, так.
 - Ладно, я пойду. Дела. А ты отдыхай, расслабляйся. Только пока никуда не уходи, к тебе должны прийти.
 - Кто?
 - Это сюрприз! - Мерин широко улыбнулся. Он знал, что у Чертополоха еще не было женщин.





 3. - Можно я Вам помогу?
 - Ты что, больной?
 - Нет.
 Какое-то время она смотрела на него, потом, о чем-то подумав, сказала:
 - Но учти, если что, - ты и до следующего угла не добежишь.
 “Если бы захотел - добежал бы”, - подумал Чертополох и повторил это вслух. Затем деловито взял из рук девушки небольшую сумочку, слегка коснувшись ее пальцев и невольно вздрогнув при этом.
 - Что, холодные?
 - Как виноград.
 - Почему виноград?
 - Он же холодный…
- Странная у Вас логика.
 - Но ведь он должен быть холодным?
- Вы так любите виноград?
- Это не логика, - обиделся Чертополох.
Какое-то время они шли молча.
 - А изумруды?
 - Что изумруды? - промычал он.
 - Изумруды Вам нравятся?
 Она посмотрела на него. Он тоже остановился, но не повернул голову и смотрел на нее боковым зрением. Она провела рукой по крылу припаркованного рядом небольшого спортивного автомобиля.
 - Послушайте, как Вас зовут? - она не заметила, как перешла с ним на Вы.
 - Чертополох.
 - Удачное имя.
 - Это не имя.
 - Я понимаю. Милый Чертополох, к сожалению, сейчас мы должны расстаться. Но если...

 
 - Юрий Леонидович! - медсестра пробежала пальцами по двери запертого изнутри кабинета и уже чуть громче повторила:
 - Юрий Леонидович!
 - Опять спит, - пробубнила себе под нос санитарка, стоя на коленях и выкручивая грязную половую тряпку и будто бы к ней обращаясь.
 - Тише ты! - цыкнула на нее медсестра и еще громче, но в то же время как-то коротко и опасливо почти крикнула:
 - Юрий Леонидович, там больного привезли!
 За дверью послышался скрип дивана.
 - Слы... - проглотил вторую половину голос. - Слышу!
 - Что там? - доктор вышел за дверь.
 - Опять скорая.
 - Твою мать!
 - Авария, открытый перелом, без сознания, много крови...
 - Кто привез? - они уже бежали.
 - Усольцев.
 - Вот говнюк! Как его дежурство, хоть на работу не выходи! Бомж?
 - Во-первых, здравствуй, - невозмутимо сказал Усольцев. - Нормальный он, просто, когда сбили, весь в лужу упал.
 - Отлично! Ладно, готовьте операционную… А, по-моему, бомж.
 - Ты бы видел, какая с ним дама была! - Усольцев обращался к пустоте в коридоре и скрипу удаляющейся тележки.
 
 Тонкие розовые губы, глаза то ли серого, то ли голубого цвета и длинные и холодные бледные пальцы - вот все, что он успел запомнить в ее внешности. То есть, он, конечно, узнал бы ее. Даже со спины или по фотографии; но в памяти, в той ее части, которая связана с судьбой, осталось только это. Так бывает в детстве, в раннем детстве, когда ты еще ничего не понимаешь, может и не говоришь ничего, а память все равно работает. “А в два года ты сильно ударился головой, но не плакал, потому что все взрослые вокруг смеялись, не заметив, как ты упал. И ты тоже засмеялся. И забыл про боль. И боль прошла". “Да, да, что-то припоминаю,” - соглашаешься ты, смутно рисуя в сознании картину, которая давно нарисована, только спрятана от тебя, и спрятана тобой же.
 Он уже знал, что это она. Это она останется с ним, когда его бросят все на свете, или наоборот, станут плевать друг другу в лицо за неправду о том, кому первому он пожал руку и обратился по имени.
 Он был счастлив. Счастье приятно разливалось по телу, изнутри согревая только что выпитым коньяком, снаружи - маленькими ладонями глупой китаянки, непрерывно бормотавшей что-то по-своему. Иногда Мерин брал Чертополоха в этот салон, где, как он говорил, ему чаще всего приходили в голову самые плодотворные идеи, связанные с бизнесом. Но сегодня они пришли просто отдохнуть и поправить здоровье. Чертополох только что вышел из больницы, да и сам Мерин в последнее время чувствовал себя неважно, поэтому сейчас они молча предавались приятной процедуре.
 - Слушай, - не удержался Мерин. - Есть интересная тема. Тысяч на пятьсот.
 - Всего или каждому? - неожиданно поинтересовался Чертополох.
 - Всего, конечно, - по старой привычке соврал Мерин. - Но может быть и каждому. Это как пойдет. Он вспомнил лица заказчиков и решил не жадничать. В конце концов, даже при таком раскладе он получит в три раза больше.
 - В общем, все зависит от нас. На исполнение у нас три дня, максимум - пять. Но за каждый дополнительный день из общей суммы в миллион снимается по двести пятьдесят тысяч, - Мерин сам удивился своей изворотливости, попутно отметив, что сегодня Чертополох ведет себя не так как обычно. В его голосе впервые слышались подозрительность и недоверие шефу. Это было очень странно.
 - Хорошо, что за тема?
 - Подробности я расскажу в офисе. Ты мне лучше вот что скажи, как думаешь, не могла авария отразиться на твоих способностях? Ты головой сильно ударился?
 - Да нет. Я и сознание-то не сразу потерял. Только когда почувствовал сильную боль в ноге. Открытый перелом все-таки.
 - Ладно, давай собираться. Потом договорим.
 Через сорок минут они сидели в кабинете Мерина. Было уже поздно и в офисе не осталось никого. Он всегда выбирал такое время для разговоров с Чертополохом.
 - В общем, так, - он открыл дверцу сейфа, достал оттуда папку с бумагами и положил на стол перед Чертополохом. - Вот информация о клиенте. Разберешься дома. Здесь все, от истории возникновения и развития холдинга, до подробной психологической характеристики клиента. Ну, понятно, план дома, офиса, квартиры. Короче, всех мест его обитания...
 - Слушай! - второй раз за день перебил его Чертополох. - Давай обойдемся без этого цирка! Ты же знаешь, что мне на хрен не нужны ни его портрет, ни дела фирмы. Планы я конечно изучу...
 - Что?!! - на этот раз Мерин перебил его.
 - Я просто подумал...
 - Подумал! Да кто ты такой, чтобы здесь думать?! Здесь я все решаю! Я! Понял!... Ладно, - он немного успокоился. - Тебя не было два месяца, ты не в курсе. Сейчас не самые лучшие времена для фирмы. Столько проблем сразу навалилось, нервы ни к черту. И ты еще! Ты же не первый день, ты прекрасно знаешь, что без этого цирка всей нашей конторе грош цена. Что благодаря этому цирку у нас есть репутация, есть клиенты. Если бы они знали, как все на самом деле просто, они бы не стали с нами работать. Так что будь добр, делай вид, что работаешь. Больше общайся с нашими консультантами, с психологом, с экономистом, с технарями. В конце концов, должны же они отрабатывать свою зарплату. Это очень важный заказ. Клиент должен подписать один договор. В здравом уме и трезвой памяти он этого никогда не сделает. Наехать на него нельзя, он сам на кого хочешь наедет. Деньги - тоже мимо, у него их столько, что он не знает, что с ними делать. И так далее. Одним словом, у нашего заказчика остались только мы. Хотя, честно говоря, он не очень-то верит в нашу помощь.
 - Что за человек?
 - Ты что, правда, хочешь знать?
 - Нет, конечно, - он покраснел. Он знал, что с клиентами всегда общался только сам Мерин. К тому же он очень не любил ненужные вопросы. И раньше Чертополох их никогда не задавал.
 - Вот и хорошо. Теперь обсудим детали…
 Чертополох уже не слушал его, вернее слушал вполуха, не запоминая того, что говорил ему шеф. Он снова вспомнил, как увидел ее, выходящую из ювелирного магазина; он тогда не придумал ничего более оригинального, чем предложить ей понести небольшую сумочку с прибретенным, вероятно, в этом же магазине содержимым. Она почему-то согласилась, а он даже не удивился этому. Хотя раньше никогда не решался заговаривать первым с такими красивыми женщинами. Он и тогда не стал бы. Если бы не эта его странность. Он “почувствовал” вещь, которая была в сумочке, и его потянуло к ней. Он уже ничего не мог с собой поделать, и, хотя удержался от соблазна тут же вырвать ее и убежать, все же решился и подошел к незнакомке со своим нелепым предложением.
 - Очнись, дурень!
 - А?
 - Ты что, опять?
 - А?
 - Ну, слава Богу! Теперь я могу быть спокоен. Когда ты такой, у нас все получается!


 


 4. Простынь валялась на полу, скомканная и влажная. Два больших матраса разъехались почти на метр; на одном лежал на спине Чертополох и смотрел на голубоватую краску потолка, уже давно потрескавшуюся, и едва не начавшую сыпаться. Рядом, лицом к нему, лежала женщина и смотрела на расплывающиеся из-за близости густые черные волосы на его руке.
 - Давай сыграем в игру, - сказал Чертополох. - Загадай какое-нибудь слово!
 - Какое слово?
 - Любое. Загадала?
 - Ну... загадала.
 - Потолок?
 - Счастье.
 - Не угадал! Теперь я загадаю, а ты должна будешь отгадать.
 - Плохая игра, - после секса у нее всегда портилось настроение. Ей нечего было хотеть.
 - Как ты можешь житьв этой дыре?
 - Почему дыра? Здесь хорошо. Уютно. А вид какой из окна?
 - На грязную стену соседнего дома?
 - Нет. В ванной есть окошко, прямо перед ним растет огромное красивое дерево. Правда, оно засохло пару лет назад. Но так даже лучше. Листья не закрывают красоту веток.
 - Ну, мне пора.
 - Подожди!

 - Ну, все! Теперь правда пора, - она отрывисто поцеловала его в губы и встала.
 - Скоро у меня будут деньги!
 - Ну и что? - скорее грубо, чем равнодушно сказала она.
 - Так... Куплю квартиру. Большую.
 - И что ты там будешь делать один? Дрочить? Я ведь ухожу от тебя.
 - Хорошо.
 - Что значит хорошо?
 - Ничего не значит. Просто мне нравится это слово. Тебе же нравится уходить от меня, а мне нравится говорить “хорошо”.
 - Мне не нравится уходить от тебя.
 - Тогда не уходи.
 - Хорошо.
 - Тебе тоже нравится это слово?
 - Нет. Мне нравишься ты. Пока нравишься.
 - Почему пока? Что будет потом?
 - Потом ты станешь таким же, как мой муж.
 - Но ведь могу и не стать...
 - Можешь. Но я не хочу рисковать… Боже, я становлюсь похожей на тебя!
 - Расскажи мне о своем муже. Ты о нем так часто вспоминаешь.
 - Да? - он сидел в кресле. Она подошла к нему и прижалась коленями к его коленям, а животом к его голове.
 - Чаще, чем…
 - Я покажу тебе его фотографию, - она резко отвернулась от него и, не сгибая колен, наклонилась к своей сумочке.
 - Вот.
 Чертополох редко выглядел удивленным.
 - Это что, это он? Точно он?
 Она взяла фотографию, поднесла близко к глазам, глупо прищурившись, и вернула ее Чертополоху. Потом провела рукой по его голове, любуясь контрастом неестественно-черных волос с утопающим в них изумрудом на тонкой фаланге, покрытой мелкой дрожью и, не прощаясь, тихо вышла. Она чувствовала себя гораздо лучше.

 Чертополох ходил по комнате взад-вперед. То огромными шагами, то, шаркая тапочками, он рисовал замысловатый узор из невидимых на гладком деревянном полу следов. Прошло полчаса после ее ухода, и он все еще не решался даже мысленно произнести хотя бы одно слово. Он гнал от себя любые мысли, даже самые отстраненные, с которых практически невозможно было бы соскользнуть на ту, которая уже пожирала его изнутри, опустошала его тело, и медленно и цинично перебиралась в душу.
 “А может, все-таки, любовь?” - он уже не спрашивал себя, он просто над собой смеялся. Зло и откровенно. Его сознание мутилось. Мысли возникали и тут же терялись. Перед глазами уже не было стен, не было мебели, не было грязного окна, - был один большой калейдоскоп с неимоверно яркими, непрерывно вращавшимися разноцветными кусочками стекла. Из них строились и тут же распадались человеческие фигуры, лица, крыши домов, улицы, голуби, машины...

 Он проснулся поздно. Сознание было ясным, тело отдохнувшим. Сегодня он спал очень крепко и не видел сны.
 “Ладно”, - подумал Чертополох. - “Как-то оно будет". Он подошел к телефону и набрал номер Мерина.
 - Алло!
 - Здравствуй.
 - Черный, ты, что ли? Что у тебя с голосом?
 - Ничего. Нужно срочно встретится.

 - Ты что, так ничего и не понял? - Чертополох смотрел на него как профессор на студента-недоумка. - У него нет такой вещи. Ему наплевать на всех и на все. Взорвешь машины - он купит новые, украдешь деньги - он заработает еще. Ему не дарили в детстве подарки, он не ставил в рамку свой первый заработанный доллар. Он готов поменять все на все. Для него нет ничего незаменимого... Кроме нее. Понимаешь? Это его единственная ошибка в жизни. Если бы не она, он был бы совершенно неуязвим. Он гений!
 - Подожди. Значит, она... Слушай, ты же с ней спишь! Пусть он об этом узнает…
 - О чем ты говоришь! Она может сто раз ему изменить, и двести раз уйти от него. Но она может вернуться! И он сделает все для этого. Причем спокойно и рассудительно, не отвлекаясь от своих дел.
 - Что же тогда?..
 - Она исчезнет из его жизни, только если исчезнет навсегда.
 Если умрет!
 - Так ты что же, предлагаешь ее убить?
 - Да.
 - Я не узнаю тебя, малыш. А тебе не будет жалко ее? По-моему, вы неплохо проводите время, - Мерин еще пытался шутить.
 - Да что ты понимаешь! Жалко! Я любил ее! Вернее, думал, что люблю. Я ведь никогда никого не любил, я и не знал, что это такое. И тут она! Я когда пришел в сознание после аварии, первое время мог вспомнить только ее, больше ничего. Я постоянно думал о ней, я ждал ее. И она пришла, представляешь? Она нашла меня! Правда, уже после больницы. Знаешь, что она мне принесла? Виноград! Хоть я его и терпеть не могу… Но ты не поймешь. Короче, все было замечательно. Пока я не узнал, что она жена нашего клиента. Понимаешь? Я ее просто “почувствовал”. Как вещь. Как вещь, принадлежащую кому-то, кто ею очень дорожит, - Чертополох замолчал на какое-то время. - Но есть один способ! - в его глазах снова разгорался огонь помешательства. - Есть способ! Слушай! - он даже перешел на шепот. - Все, что я воровал когда-либо, все без исключения, теряло для меня интерес сразу после того, как исчезало из моей жизни. Ну вот, когда я вижу чужую вещь, очень ценную, самую дорогую для ее владельца, на меня как будто что-то находит. Я не вижу ничего, кроме нее. И я, во что бы то ни стало, завладеваю этой вещью. Но когда она уже у меня, притягательность ее постепенно уменьшается и совсем исчезает, когда я расстаюсь с ней, ну, там, выбрасываю, продаю, отдаю тебе. К чему я клоню? Мы избавимся от нее, и если после этого я ее не забуду, по-прежнему буду о ней думать, значит, это и есть любовь. Любовь! Понимаешь?!
 - Ты больной!
 - К тому же, выполним заказ. Я тебе гарантирую, что они останутся довольны.
 - Ты меня не понял! Над твоей придурковатостью всегда все смеялись. Это было забавно, не более. Но если ты сейчас действительно говоришь то, что думаешь, то твое место в психушке!
 - Может быть.





 5. Так бывает всегда, когда что-то теряет смысл. Зачем щурить глаза, если все равно не видишь. Несмотря на все старания и удачные попытки. Угадать - не значит понять. И согласиться с этим не зазорно. Как не зазорно потерять все без какой-либо видимой на то причины. Отдать то, за что всю жизнь боролся. Дрался и убивал. Унижал и унижался. Зачем все это теперь? Что со всем этим делать? Власть снова превратилась в силу. Сила - в деньги. Деньги - в бумагу... А она? Во что могла превратиться она? В белую птицу с большими и сильными крыльями, способными унести ее так далеко, что в пути она забудет меня? В каплю соленой морской воды, стремительно убегающую сквозь пальцы, чтобы незаметно слиться с миллионом таких же капель, радостным звоном встречающих ее возвращение?.. Или в бессмысленную мраморную плиту на кладбище с еще не высохшими пятнами от грязных рук рабочих...
 - Хорошо, я согласен. Я подпишу договор.
 Вот и все. Конец моей империи. Я многое терял в жизни, и каждая потеря добавляла мне силы, желания даже не восстановить старое, а создать новое, более ценное, дорогое и для многих недосягаемое. Я мог все. Я чувствовал себя богом... Вознесся туда, куда нельзя смертным. И был за это наказан! Она украла мое сердце и не вернула. Не успела вернуть... Нет сил больше! Да и зачем они? Чтобы дотянуться до телефона? Господи, больно-то как!

 Однажды его пригласили на рыбалку. Ее школьные друзья, что ли. Приехали на джипе с огромными колесами и фарами на крыше, сами - в камуфляже с ног до головы. Высокие резиновые сапоги, вязаные шапочки, снастей полный багажник - мудаки, одним словом. “Мудаки”, - подумал Чертополох и мрачно пошел собираться.
 Место, куда они приехали, действительно оказалось красивым и безлюдным, и очень понравилось Чертополоху, тем не менее, его не отпускали какие-то неприятные мысли. То ли во внешности этих людей, то ли в их манерах чувствовалась неприязнь к нему. Хотя вежливы они были до чрезвычайности. Это больше всего раздражало. “Странно”, - думал Чертополох. - “Я им здесь совершенно не нужен. Наверное, это она попросила развлечь меня. То есть, сделать одолжение мне. Я, в свою очередь, сделал одолжение ей и согласился. Зачем все это?”
 - Клюет! Подсекай, дурень!
 - Ой, еб твою...
 - Давай, давай, тяни! Серега, сачок! Ни хрена себе! Килограммов на десять потянет! Вот тебе и новичок!
 Чертополох часто ошибался в людях. Вообще, он предпочитал иметь дело с предметами неодушевленными.
 - Ну что, мужики, давайте выпьем за рыбака!
 - Посмотри, как там уха.
 - В следующий раз тоже вместе поедем.
 - В следующий раз я поймаю самую большую!
 - Ну, давайте!
 “Странно", - снова подумал Чертополох. - “Как все быстро меняется. Кажется, только вчера мы встретились, и вот я ловлю рыбу и пью водку с ее старыми приятелями. И будто не было ничего больше. Наверное, все плохое быстро забывается.”

 И грустно было и не очень. С одной стороны - что хорошего? осень, холодно, с другой - посмотришь случайно в зеркало, улыбнешься знакомому лицу с фотографии в верхнем углу, и уже хорошо. Легко как-то. Ведь она тоже улыбается в ответ. И глаза добрые. Такие глаза только у них двоих и были. И сейчас тоже. Только у него - и в зеркале, и в окне, и во встречных взглядах прохожих, а у нее только на этом кусочке глянцевой бумаги. Да и то сказать! - только фотография и осталась. И больше ничего, ни одной вещи... Он даже плакал. Первое время. Не в тот день, конечно, - тогда нельзя было. Потом, дома, садился в кресло, включал телевизор, убирал звук - и плакал.
 Он выглядел таким несчастным, что и сам готов был поверить в то, что она умерла. Он так мучался. Всего две недели прошло, а он уже не находил себе места. Ему было плохо без нее. К тому же, не было уверенности, что она все-таки приедет к нему. До последнего момента он сомневался. Ругал себя за это, но ничего не мог с собой сделать.
 - Алло?
 - Ты что, и спишь с трубкой? - рассмеялась она.
 - Ты... ты где? У тебя все в порядке? Почему так долго?
 - Успокойся, глупый! Я уже подъезжаю.
 Чертополох бросился к окну, не добежал до него, развернулся, помчался к входной двери. Руки у него тряслись, ключ упал на пол. Он потянулся за ним, наклонился, и тут же получил дверью по голове, она была не заперта. Ничего говорить не нужно было. Они долго целовались, иногда открывая глаза, чтобы посмотреть друг на друга.
 - Я тебя люблю, - сказал Чертополох.
 - Почему так тихо?
 - А это как в горах, когда может сойти лавина...
 

 Они уже давно не стеснялись друг друга и забывали здороваться по утрам. Они были вместе уже сто лет. И шли вместе по одной дороге мимо никогда не повторяющихся пейзажей. Сначала они проносились так быстро, что невозможно было даже разглядеть их как следует. Потом чуть медленнее, и уже можно было понять, куда идет дорога и где встает солнце.
 - Интересно, если у нас родится сын, он будет таким же лохматым и некрасивым, как ты?
 - Ага. А дочка вырастет красавицей и будет такой же стер...
 Он получил деньги и ушел от Мерина. Теперь ему не нужно было выполнять приказы и постоянно выслушивать нравоучения человека, который последние годы жил на деньги, заработанные Чертополохом. А за последний заказ получил, похоже, больше его самого. Скорее всего, теперь он уедет. Оставаться ему нельзя. Ведь он только с Чертополохом поступил честно. Более или менее.
 Он снова вспомнил тот день. Если бы Мерин чуть слабее ударил его тогда и тем самым не успокоил бы немного, кто знает, как бы все было. “Хорошо, что все так", - думал Чертополох. - “Хорошо!".


 В коротких промежутках спокойной осени между бессмысленными летними разговорами и бесконечными предновогодними хлопотами всегда легко вспоминается то, о чем так долго и с таким напряжением пытаешься не думать. Время растягивается и становится как осенний дождь - непрерывным и нигде не начинающимся. Оно впитывает в себя все, что есть вокруг, все без остатка, и как-то по-хорошему обезличивает, превращает в себя. В спокойное и мудрое. Пусть ненадолго. Пусть не навсегда.
 - Слушай, а если бы что-то тогда у нас не получилось? Если бы я и правда умерла? Ты бы меня быстро забыл?
- Не знаю, - признался Чертополох. – Есть вопросы, на которые нельзя ответить заранее.




 конец