В холостяцком номере офицерского общежития на тахте лежит человек. Этот человек уже девять лет является военным врачом. Реаниматологом. А сегодня он пьян. Он очень сильно пьян.
Неделю назад доктор был счастлив, спасая людей. Тогда к нему поступили два "афганца" и подполковник, угодивший в аварию.
А вчера доктор был дежурным по части. Седьмое ноября. Народ безумствует в пьяном революционном восторге. Во время ужина поступил сигнал: "Пьяные ломятся в караульное помещение". Быстро выехал на дежурной машине. Благо караулка недалеко - успел. Рядовой Гасанов успел передернуть затвор автомата. Потом доктор стрелял в воздух. Не помогло. Четверо с бешеными глазами поперли на него. Пришлось защищать себя - инструкция плюс инстинкт самосохранения. Руками, которыми держал кислородную маску во время операций, ударил одного - тот как будто ждал этого и сразу свалился с ног. Яростно ударил второго. Подоспели ребята из карпома. Троих успели связать. Четвертый спасся бегством.
В помещении один буйствовал и плевался в стороны: пришлось снова бить - успокаивать. Руки были в своей собственной крови и в крови их пьяных рож.
Через час начали трезветь. Просили отпустить с миром. Один опять оказался "афганцем" - дурацкое совпадение. Их могли бы посадить. Просили, как взывают о помиловании в предсмертный час, как кричат на операциях без наркоза. Доктор помиловал. Ведь когда-то он клялся быть милосердным. Перед гипсовым ликом великого Гиппократа.
Доложил командиру. Накажут доктора, но это уже неважно. Он должен был стрелять. В человека. Который не ценит свою жизнь. Даже не жизнь - тело. Ибо уже мразь. Без Духа и Веры. А сегодня сам доктор - без Духа и без Веры. Он не хочет убивать людей, не может.
А еще раньше, в воскресенье, народ собрался на кладбище в день поминовения предков. Стихийно возник митинг. Неизвестно откуда появилось много милиционеров. Митингующие говорили толково и конкретно. Были писатели и доктора наук. Говорили и о проблемах, и о мелочах, которыми никто не хочет заниматься. В почете, мол, "великие дела", как строительство БАМа и поворот северных рек. Вели речь о том, что, пока есть спецмагазины, спецстрой и специндустрия, будет народ в народе, всегда декларировавший: "Наша цель — коммунизм!" И сдержавший свое слово. Этот "народ в народе" построил коммунизм. Для себя.
Люди заговорили о Народном фронте. А потом все захотели услышать Первого. Но не было ни Первого, ни Второго. Лишь некто серенький из райкома партии попытался зачитать абзац из учебника обществоведения 1975 года издания. Продолжили молодые писатели. Говорили жестко - уже давно никто не слышал такой голой правды.
С них-то все и началось. У кого-то из спецлиц лопнула внутренняя спецпружина. Хватали грубо, прыскали из баллончиков газом в лица и бросали в милицейские спецавтобусы.
На обочине дороги возле входа на кладбище остановилась машина Первого. Из-за пуленепробиваемого стекла буркнул, что пока он здесь - Народного фронта не будет. Народ вскипел. И опять - хватали и увозили. Отделения милиции работали весь вечер и всю ночь. К утру раздали. По пятнадцать на нос. За иллюзии.
Доктор поклялся быть с этой стороны баррикад. Первый не может быть трусом - власть уважают за поступки.
Через три дня появились баррикады. Стоило нажать курок или не окрикнуть рядового Гасанова, и кто-то вытаскивал бы из тел пули, выпущенные его автоматическим оружием. Он получил бы от командования благодарность. Но он не может спасать одних, вынося при этом приговор другим.
Но утром Совесть и Разум Доктора сойдутся вместе, и он снова будет в белом халате давать шанс телу найти свой Дух.
Колодищи – 12 ноября 1988 года