ОТВЕРСТИЕ
Оно появилось внезапно и пугающе бесшумно. Размером с незабвенный советский «пятак».
Первым заметил его Сантей.
-Смотрите-ка, - сказал он и указал пальцем на что-то, чего не было раньше. Все обернулись и почти сразу же его заметили. Кое-кто кивнул, другие равнодушно пожали плечами. Что ж, да, факт - отверстие в Стене. Мы продолжали играть дальше. Сантей сдавал карты.
- Но ведь его раньше не было! – ни с того ни с сего воскликнула Светка. Все недовольно поморщились: вечно она делает сенсацию из того, что всем давно известно. Сантей спокойно раздал карты и, сплюнув, сказал: «Ну, да».
Светка сидела и неотрывно глядела в сторону отверстия.
- Но ведь Стена сверхпрочная, а за ней...
- Молчать! – крикнули мы хором. По-моему даже Ковш испугался, что она скажет. Хотя, конечно, что она, глупая девчонка, может сказать? Никто ведь не знает, что там за Стеной. Ни отец Тюхтяя, Главный Прораб, не знает, ни Купец, и даже старик Гульшиц не в курсе дела. Откуда ж знать Светке? Она и хотела-то сказать, что никто не знает что там, но нам, почему-то, показалось совсем не это... Ну и Стена с ней! Мы продолжали играть.
Заморосил дождь.
- А за Стеной дождь тоже идёт? – спросил вдруг Малый.
Глупый, конечно, вопрос. Риторический. Никто, естественно, не снизошел до ответа. Лишь Светка сказала: «Наверное...» и тут же вдавила голову в плечи и затравленно всех оглядела. Но никто на неё кричать не собирался – игра пошла по-крупному, зачем отвлекаться и вправлять дурёхе мозги?
Дождь закончился. Собственно и не дождь был, а так... Морось неприятная, Стеной её отдели!
Мы же всё играли. А что ещё делать? Ковш основательно обчистил Тюхтяя и Сантея. И меня бы обчистил, но я с ним в паре играю. Он игрок что надо! Поэтому я его уважаю. Ну и, с другой стороны, кто его не уважает, тот испытывает неприятные ощущения. Он причиняет их своими кулаками. Конечно, его больше за это и уважают. Но я – исключительно за умение играть в карты и внешнюю невозмутимость. С таким другом и на Стену полезешь, таран её пробей!
Но тут вдруг гляжу – Ковш поворачивает голову и как-то задумчиво смотрит на Светку. Мне это не очень понравилось – мы с ней еще в детстве вместе в песочнице играли. Подружка она моя. Но это было не то, что я подумал. Оказывается, с ним сегодня тоже чего-то не того. Отвлекшись от созерцания Светки, он повернулся к Тюхтяю и спросил: «А чего ж Стена продырявилась? Её ж никто не дырявил. Вы видели разве, чтоб её кто-то дырявил? Н шума, ничего вообще. Помнишь, как твой батя по-пьяни пытался? Пять отбойных молотков сломал! А ведь ни царапинки! А тут раз - и на тебе!»
- Ну, - сказал Сантей и опасливо поглядел на Ковша. Тот сидел уставившись на колоду и пыхтел губами военный марш. Задумался, значит.
И вдруг Тюхтяй голос подал.
- А давайте, - говорит, - посмотрим через неё, что за Стеной делается.
Все так и замерли. Лишь Светка, выпучив глаза, спросила: «Как это?»
- Подойдём и заглянем. По очереди, - объяснил Тюхтяй и поправил очки на носу.
- Зачем? – спросил Сантей.
- Ну, - растерялся Тюхтяй, - просто так...
- Бред! – убежденно сказал Ковш.
- Вот именно, - подтвердил я. Мне никогда не нравился этот очкарик. Вечно выдумывает чушь какую-то. И голова у него большая – на поворотах разве что не заносит. – Давайте лучше заткнем ее! Подумайте только, как это интересно! Скажи, Ковш! Никому ведь не приходилось еще...
- Да-а, - изрёк Ковш. – Никому.
Но тут вмешалась Светка. Вечно лезет в мужские дела.
- Да вы что? С ума посходили? Неужели вам неинтересно что там, за Стеной?
Ну всё! Больше я не намерен терпеть её выходки! Но пока я думал, что по отношению к ней предпринять, она бросилась к отверстию и, немного поколебавшись, приникла к нему глазом.
Все сидели молча и следили за ней.
Она, оторвавшись от дыры, отошла немного и как-то медленно оглядела всех, будто впервые видит, потом, все так же медленно, села на землю и уставилась в одну точку. Её губы что-то шептали, но само лицо застыло, как цементная клякса на Стене.
- Эй! – окликнул её Малый. – Светка! Светка, что с тобой?!
Она всё так же сидела. Тогда Малый заплакал от страха. Мне тоже сделалось как-то жутко. Я поглядел на всех по очереди: Тюхтяй открыл рот, оголив неровные зубы, его очки, казалось, запотели изнутри. Сантей растерянно шмыгал носом и всё повторял: «Чего это она? А? Чего это она?»
А что касается Ковша, так до него, по-моему, и не дошло ничего. Не сразу он осознаёт случившееся – такой уж он есть.
Вдруг смотрю: очкарик медленно встаёт и идёт к дыре. Я, конечно, вскакиваю, и за ним. Не хватало, чтобы и он шизанулся, как Светка. Не успел он подойти к отверстию, как я подсечку сделал и он свалился в мокрую траву, и принялся шарить вокруг растопыренными пальцами – очки, значит, потерял. Я нашел их и поднял – они были разбиты. Не повело Тюхтяю: Купец за древние штучки сейчас дорого берёт.
Тут слышу, Сантей кричит. Оглядываюсь – он мне пальцем на что-то указывает, за моей спиной. Разворачиваюсь, да так и застываю с раскрытым ртом: Малый, которому до той дыры еще расти и расти, глядит в неё, а ноги его в водухе висят. Представляете? Без никакой себе опоры висит и в дыру глядит, ну как это понять? Потом вдруг – бах! – и падает на землю. Я к нему – помочь, а он так посмотрел на меня... И как ему удалось так посмотреть? Взгляд, как у старика Гульшица, будто все он про всех знает. Испугался я такого Малого. Бросил его и побежал к своим.
- Да ты что, сдурел? – кричит мне Сантей.
- Чего это ты? – не понял я.
- Так посмотри, идиот, назад. Зачем ты Тюхтяя бросил-то?
Я оглянулся. Смотрю – Тюхтяй-то и без очков спокойно так рассматривает, что там, за Стеной. Нет, что-то здесь не то творится.
- Сматываться надо, ребята, слышите? Притягивает как-то дыра эта. Свихнёмся мы все тут!
Я посмотрел на Ковша. Он невозмутимо почесывал сзади шею, и вдруг округлил губы и сказал: «О!»
Неужели он что-то придумал? Ковшу, и вдруг что-то в голову пришло! Но нет. Он просто показал на Тюхтяя, который приближался к нам. Что-то не так было в его лице. Если лица Светки и Малого были заторможеными и какими-то постаревшими, то у него все наоборот.
- Теперь я вижу, - объяснил он, - совершенно без очков. И вам советую поглядеть туда.
- Да ничего он не видит! – выкрикнул Сантей, махая рукой у него перед глазами. Действительно, по-моему, он совсем перестал видеть – раньше хоть на свет реагировал.
- Короче, сматываемся, - предложил я, - но сначала нужно заткнуть дыру.
- Как? - спросил Ковш.
- Не знаю. Как-нибудь.
- Лучше просто смоемся. Родителям скажем, они пусть и думают, - предложил Сантей.
- А ведь из-за тебя всё, - пробасил вдруг Ковш.
- Чего из-за меня? – испугался Сантей и поглядел на меня.
- Точно, - сказал я. – Ты первым её увидел и обратил наше внимание.
- Ну я ведь не знал... – захныкал Сантей.
Я поглядел на Ковша. Он о чем-то думал, разбрасывая ногой камешки. Вдруг он уверенно направился к дыре и вперился в нее правым глазом. Мы даже рта раскрыть не успели. Да и не посмели бы наверное.
Ковш медленно отошел от дыры, пожал плечами и пошел домой.
Я оглядел остальных. Их лица меня пугали – будто на них была ответственность за жизни всех людей - вот, что выражали их лица.
Я перевел взгляд на Сантея. Он как раз оторвался от отверстия и повернулся ко мне, задумчивый и как бы повзрослевший. Его движения и жесты были как у человека не от мира сего. Он сел на траву и склонил голову.
- Сантей! – крикнул я. – Что с тобой?! Что с вами всеми? А?
Я с ненавистью поглядел на дыру.
- Обещаю, что никогда... никто...
Помню, я заплакал и побежал вслед за Ковшом.
Теперь, когда в моих руках власть и люди живут вполне счастливо, тщательно законопаченная дыра охраняется ночью и днём, а «вдыросмотры» содержатся в удобных резервациях, я решился спросить у Ковша, что он там увидел. Ковш теперь министр охраны правопорядка.
Он пожал плечами и ответил: «Да так, фигня всякая... Я и не помню уже ничего».